Там, под водой ...

Хо­сок поп­равляет сал­фетку, заложенную за воротник, и мел­ки­ми глот­ка­ми пьет  ви­но, час­тень­ко пог­ля­дывая на си­дяще­го в са­мом кон­це длин­но­го сто­ла Чон­гу­ка. Меж­ду ни­ми боль­шое рас­сто­яние с раз­личным ку­шань­ем, но это не ме­ша­ет им си­деть друг нап­ро­тив дру­га. Гук рас­те­рян­но смот­рит на все это пир­шес­тво, но не прис­ту­па­ет к тра­пезе — мол­ча си­дит, вы­дер­жи­вая на се­бе чу­жой взгляд.
Хо­сок по-ко­ролев­ски валь­яж­но уп­ле­та­ет ом­лет, не по­нимая, по­чему юно­ша не ест.

       — По­чему не ешь? — про­жевав, из­ги­ба­ет бровь Хо.

      Гук не уме­ет се­бя вес­ти за сто­лом. Он ни­ког­да не ел в при­лич­ном кру­гу лю­дей. Это его очень смущало, но что де­лать? Не­об­хо­димо с уве­рен­ностью держать се­бя, хо­тя Гук уже не в чём не уве­рен. Он бе­рёт пер­вое, что бро­са­ет­ся на гла­за — ры­бу. Ры­бу, прип­равлен­ную ли­мон­ным со­ком. Юно­ша бе­рёт де­ревян­ные па­лоч­ки в пра­вую ру­ку, бо­рясь с же­лани­ем наб­ро­сить­ся на плоть ры­бины, как это обыч­но де­лал Тэ­хён.0
   Опять Тэ­хён. Бо­роть­ся с мыс­ля­ми го­раз­до тя­желее, чем ка­жет­ся. Мо­жет, это и не мыс­ли вов­се? Что-то в гру­ди бес­ко­неч­но но­ет и ши­пит. Что это та­кое? Сер­дце? То, что вре­мена­ми бь­ет­ся, как ба­рабан­ная дробь, то, что при­носит боль? Оно не дос­ту­чалось, по­это­му яро ко­ман­ду­ет моз­гу, что­бы хоть так донес­ти до ту­пого хо­зя­ина, что оно хо­чет и ему все рав­но, мо­жет ли ему обес­пе­чить это хо­зя­ин или нет. Гу­ку хо­чет­ся стук­нуть се­бя в в грудь, что­бы оно пе­рес­та­ло зу­деть.

      Юно­ша ста­ра­ет­ся ку­шать, не заб­рызги­вая со­ком де­ревян­ный стол и одеж­ду. Он по ма­лень­ко­му ку­соч­ку от­ку­сыва­ет, из­редка пог­ля­дывая на Его Вы­сочес­тво. Ры­ба выс­каль­зы­ва­ет из па­лочек и па­рень пус­ка­ет те­перь в ход толь­ко ру­ки, отложив их в сто­рону.

      Ка­ким же это важ­ным гос­тем нуж­но быть, что­бы ужи­нать вмес­те с господином за од­ним сто­лом? Ему можно смотреть в глаза его высочеству и разговаривать с ним.

      Гук за­думы­ва­ет­ся и про­дол­жа­ет же­вать, но внезапно вытянувшееся лицо Его Высочества тут же его смущает и юноша часто-часто моргает.

      — Ты что целиком рыбу съел?

   Па­рень смотрит в свою та­рел­ку -, там дей­стви­тель­но не осталось ни головы, ни костей.  Как объ­яс­нить гос­по­дину это по­веде­ние? Гук и сам удив­лён… Рань­ше его во­об­ще от рыбь­его за­паха вы­вора­чива­ло, а сей­час он её целиком съел. Что за черт…

Чонгук не знает, что ответить, поэтому молчит.

      — Ничего страшного… — господин вдруг меняет удивление на милость. — Я почищу для тебя рыбу, хочешь?

Он поднимается, беззвучно отодвигая свой стул; цепляет из блюда палочками несколько крупных рыбешек, перекладывет их в голубую пиалу и направляется к Чонгуку.  Садится рядом.

Чонгук от удивления не может сомкнуть губ.

***

      Юно­ша сно­ва в ку­паль­не.

Каждый вечер он моется, а пос­ле две де­вуш­ки ма­жут ему уши­бы и ухаживают за его лицом.

     Сейчас Чонгук уединен, — ку­паль­ня толь­ко в его рас­по­ряже­нии, лишь слу­ги с по­кор­ностью сто­ят за две­рями и ждут рас­по­ряже­ний. Но Гук к ним ни­ког­да не об­ра­щал­ся, ни­ разу ни о чем не про­сил и не при­казы­вал. На­вер­ное, это по­тому что он сам был ког­да-то слу­гой, ко­торо­му при­казы­вали и ко­торо­го на­казы­вали. Он — не тот, кто может кому-то что-то приказывать. И не хочет.
  
Юноша не собирается здесь долго оставаться… Ос­та­лось толь­ко выб­рать мо­мент. Нуж­но что-то сроч­но пред­при­нять.

      Чон­гук опус­тил руки в еле тёп­лую во­ду и выдохнул. На стоящем рядом с бадьей столике стояла небольшая ступка с белесой густой жидкостью, в которой плавали ароматные травинки.

Де­вуш­ка ска­зала, что это для его прек­расных во­лос. Он прикрыл глаза, откинулся на спинку бадьи и усмехнулся. Видела бы она волосы Тэхена, подумал Чонгук.

Пылая ог­нём, они веч­но сле­дова­ли за ним и цеп­ля­ли на се­бя мел­кие во­дорос­ли, запутывались… Тэ вор­чал и ры­чал, — ему это не нра­вилось. Ког­да они подсыхали на ветру, Чон­гук осторожно перебирал их и распутывал, по­ка ру­сал безмятежно спал рядом, наполовину оставаясь в солёной воде.

      Юноша сов­сем раз­мяк.

Вода чуть подостыла.

Он посмотрел на свои руки.

— За­бав­но, — улыбнулся юноша.

Там, где находились его пальцы, мыльная кромка воды вдруг стала расплываться.

      У него и в детстве также было, ког­да он купался. Он находил подобное явление вполне привычным и не несущим ничего необычного.

И вот и сейчас пена убегала от того места, где были его пальцы. Юноша ведь ее даже не касался, а руки держал под водой, прижимая ко дну.

— Ух ты…

Гук не сразу заметил, как по воде прошлись и врезались в деревянные стенки бадьи еле видимые волны.

— Ммм…?

Внезапно вода задрожала, словно содрогаемая подводным землетрясением, словно вот-вот выплеснется наружу мощным фонтаном.

Чонгук от испуга вскочил. Как это произошло? Он готов был поклясться, что ничего не делал. Как это могло произойти? Юноша, побледнев, замер, не дви­га­ясь, и толь­ко смот­рел, бо­ясь пошевелиться.

  — Что… это…

      Но вско­ре это прек­ра­тилось.

Чон­гук был в шоке и не­до­уме­нии…

      — Чёрт… — зас­то­нал он, зап­ро­киды­вая го­лову на­зад.

    У не­го яв­но гал­лю­цина­ции…

Он потянулся к кувшину с холодной водой и опрокинул его на себя.

***

      Чон­гук ухо­дит ут­ром, ког­да рас­свет ещё дрем­лет, да­вая воз­можность бодрство­вать но­чи… Ком­на­ту про­реза­ет тем­но­та и лишь лу­на по­казы­ва­ет юно­ше, ку­да сту­пать. Сил боль­ше нет. Ещё со вче­раш­не­го ве­чера сер­дце его совсем не слушается…
Всё бь­ёт по реб­рам и бь­ёт.

      Мыс­ленно поб­ла­года­рив Хо­сока за кров и еду, юно­ша соб­рал в сум­ку всё са­мое не­об­хо­димое: па­ру яб­лок, ве­рев­ку, фляж­ку с во­дой и ку­сок хле­ба со сто­ла.

      Как хо­рошо снять с се­бя эти «по­золо­чен­ные ла­ты», Гук снял их сложил на кро­вати, не за­быв про ме­даль­он и записку с признанием.

      Чон­гук убегает, не­замет­но прос­коль­знув ми­мо стражи быстрой тенью.

***
      У при­чала сто­яли суда.

  — Быс­трей, по­шеве­ливай­тесь! Не спите! — донеслось спереди, и Гук от неожиданности громко вдохнул.

Он пригляделся и увидел стоящего у корабля мужчину, размахивающего руками.

Юноша прислушался.
  
Тот прис­висты­вал и ру­гал­ся.

  — К рас­све­ту ид­ти на всех па­русах! С товаром понежнее, понежнее!

    Выг­ля­дел мужчина не дру­желюб­но, но для Гука имело значение лишь то, что ко­рабль не пиратский, а грузовой.

      Ос­та­лось при­думать, как по­пасть на не­го, ведь ник­то его не пус­тит, — от­пи­на­ют, как сле­ду­ет, и оболь­ют по­мо­ями. Благо, туман окутал порт. Пробраться на корабль будет проще.

***

 Уже че­рез час ко­рабль от­ча­лил.

      Гук ус­тро­ил­ся сре­ди ящи­ков. Что в них — Гу­ку не известно, но то, что их здесь было так много, ему было только на руку.

     В глаз, сквозь дымящуюся туманом щель, засве­тил первый луч све­та, и па­рень по­нял, что уже рас­свет.