В Объятиях Зла

I need a gangsta to love me better - Мне нужный гангстер, который будет любить меня
Then all the others do - Сильнее, чем все остальные
To always forgive me - Который всегда прощает меня
Ride or die with me - Который будет сражаться рядом до самого конца

Gangsta - Kehlani

Клинтон Уодделл

Я сидел на диване в своём кабинете, прикуривая сигарету и с холодным безразличием смотрел на труп, лежащий у моих ног. Лицо парня было изуродовано, вся одежда пропиталась алой металлической жидкостью — его кровью. Запах гнили пронзал ноздри, заставляя меня щуриться. Моя серая рубашка тоже испачкалась, прилипая к накачанному телу. Костяшки пальцев были разбиты — цена жёсткости, которой я не жалел ради этой расправы.

Напротив меня молчаливо сидели Мэтт и Виардо, погружённые в свои дела. Впервые после выхода из тюрьмы я так быстро терял контроль. Пальцы дрожали, требуя ещё жестокости, а хищный взгляд не отрывался от тела на полу.

Мою Агату похитили. Я в ярости. Никто не сможет меня остановить. Я убивал всех, кто попадался на пути, и парни знали — сегодня лучше промолчать, не усугублять моё состояние. За день от моих рук пострадало пятеро, а этот не выжил.

Сжав рукоять топора, я выпустил клуб дыма изо рта. Обычно сигареты усмиряли моего зверя, но сегодня — всё по-другому. Когда дело касается моей хрупкой, сладкой сестры — никакие сигареты не помогут.

Этот чёртов Чейз похитил её без страха, и за это заплатит. Я отрежу ему пальцы, которыми он касался моей девочки, и это будет только начало. В этом замешаны мерзавцы, которые, кажется, перестали бояться — будто стали бессмертными. Или просто глупцы, верящие, что я оставлю всё так.

В памяти всплывают кадры с мероприятия — обнажённая, беззащитная Агата рядом. Тогда у меня чуть не сорвало крышу. Если бы не Оливия, я бы причинил ей боль. Хотя... наблюдать её страх и слёзы мне нравится, но ещё не время.

Я собираюсь жёстко её трахнуть — и никакой Чейз меня не остановит. Раньше между нами было только влечение — глупо отрицать, что она желанна. Но теперь я запутался в чувствах и желаниях.

Почему я не взял её тогда, в саду? Почему теперь меня волнуют её чувства? Обычно я беру, что хочу, без раздумий, но не с Агатой. И черт, я рад, что она такая желанная. Теперь каждый день я собираюсь пробовать мою малышку на вкус — она моё любимое блюдо.

Телефон в кармане резко зазвенел. Я достал его — Дейв нашёл местонахождение сестры. Он никогда не звонит просто так. «Нашёл её», – коротко прозвучало в трубке, и я почувствовал, как напряжение, сковавшее меня в последние часы, начало отступать. Чейз заплатит. Заплатит сполна за то, что посмел тронуть Агату.

Бросив окурок в пепельницу, я поднялся, хрустнув суставами. Мэтт и Виардо, как по команде, вскочили на ноги. Они знали, что сейчас начнётся настоящая работа. Они – моя тень, моя поддержка, моя верная стая.

В машине я откинулся на спинку сиденья, стараясь унять бушующий внутри шторм. Образ Агаты преследовал меня. Её испуганные глаза, её хрупкость, её беззащитность. Я должен добраться до неё, должен убедиться, что с ней всё в порядке. И Чейз... Я представлял, как буду медленно вырывать из его тела куски плоти, наслаждаясь каждым его криком.

Мы ехали по ночному городу, погружённому во тьму и тишину. Но я знал, что скоро эта тишина будет нарушена. Нарушена криками боли, звуками выстрелов и запахом крови. Агата будет спасена. Чейз будет уничтожен. И никто не посмеет встать у меня на пути.

Агата Байкли

Я очнулась от резкой боли в голове. Перед глазами все плыло, и понадобилось несколько секунд, чтобы зрение сфокусировалось. Я сидела на жестком деревянном стуле, мои запястья были туго связаны за спинкой. Ноги тоже не чувствовали свободы – веревки врезались в кожу.

Осмотрелась. Я находилась в огромном, пыльном складе. Вокруг громоздились высокие штабеля коробок, на которых виднелись какие-то неразборчивые надписи. Единственный источник света – тусклая лампочка, свисавшая с потолка, – отбрасывал длинные, зловещие тени.

Паника начала подступать. Как я здесь оказалась? Что произошло? Последнее, что я помнила, – это как я возвращалась домой с учебы. Кто-то окликнул меня, и... дальше – темнота.

Попыталась пошевелиться, но веревки не давали ни малейшего шанса. Они были затянуты намертво. Горло пересохло, во рту ощущался противный привкус. Я попыталась крикнуть, позвать на помощь, но из горла вырвался лишь слабый хрип.

Страх сковал меня. Что они собираются со мной сделать? Кто эти люди? Чего они хотят? В голове проносились самые мрачные сценарии. Я должна сохранять спокойствие. Я должна думать. Я должна найти способ выбраться отсюда.

Я потеряла счет времени, сидя здесь связанной. Во рту – пустыня, и жажда терзала нещадно. Голова раскалывалась, в ушах звенело, словно от удара колокола. Не было ни сил пошевелиться, ни даже повернуть голову, чтобы оглядеться. Казалось, меня ждет смерть от обезвоживания или истощения. Как назло, слезы подступали, но я дала себе слово не раскисать. Нужно оставаться сильной и попытаться выбраться отсюда, как бы нелепо это ни звучало.

Клинт спасет меня. Я должна в это верить, но...не могу полагаться на него целиком. А вдруг он даже не заметил моей пропажи? Или, что еще хуже, ему плевать? У меня вырвался нервный смешок, губы дрогнули. Да кому я вообще нужна? Использовал и бросил. Единственная моя защита – угрожать этим отморозкам своим сводным братом. Его знают и боятся многие. Может, и на них подействует.

Вдруг тишину разорвали шаги, отчего я вздрогнула, и мурашки побежали по коже. Шаги нескольких человек. Кажется, я вляпалась по полной. Чувствую, как кто-то приближается, но из-за кромешной тьмы ничего не вижу.

— Я же говорил, рано или поздно ты заплатишь за все, мерзкая шлюха, — прошипел похититель и грубо схватил меня за плечи.

Я зажмурилась от боли, чувствуя на лице обжигающее дыхание Чейза. Я узнала его по этому ненавистному голосу. Вся его злость, вся ненависть была направлена на меня. От этого становилось только страшнее, но я старалась не показывать свой страх.

— Что молчишь, дура? Страшно? Правильно, бойся, потому что ты еще не представляешь, что я сделаю с твоим лицом, — ядовито проговорил Чейз и захохотал, как маньяк.

— Убери свои грязные руки, ублюдок, — выплюнула я и смачно плюнула ему в лицо, скривившись от отвращения.

— Сука...

Чейз отвесил мне оглушительную пощечину. Острая боль обожгла щеку, но я не заплакала, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Лишь слизала кровь с губы и прикрыла глаза. Пряди волос упали на лицо, скрывая покрасневшую щеку. Не стоило его провоцировать.

— Чейз, не надо было поднимать на нее руку, милый, — раздался знакомый женский голос, и я открыла глаза.

Передо мной стояла Глория, с самодовольной и стервозной ухмылкой, оценивая меня с ног до головы. Она вскинула брови и скрестила руки на груди, своим видом говоря, что одержала победу. На ней была короткая кожаная юбка и дорогая шелковая рубашка. А Чейз смотрел на нее влюбленными глазами, тут же забыв обо мне.

Я усмехнулась и выплюнула кровь, скопившуюся во рту, на грязный пол. Как же я сразу не догадалась? Бывшая Клинтона решила избавиться от меня, потому что я слишком часто кручусь возле ее парня, а ей это, естественно, не нравится.

— Агата, знаешь, изначально ты была для меня никем. Я просто хотела наладить отношения с Клинтом, и все. Но потом я поняла, что тебя нельзя недооценивать. Ты оказалась той еще сучкой-соперницей, верно? — насмешливо протянула Глория, приближаясь ко мне. — Больше всего меня взбесило то, что ты положила глаз на моего парня. И хорошо, что он не любит жалких невинных девственниц вроде тебя. Хотя какая из тебя девственница...

Я нахмурилась, внимательно слушая ее бред.

— Развлеклась на красивом члене моего парня? Но тебе так и не удалось его удовлетворить, потому что он любит меня и сразу после тебя пришел ко мне, Агата.

— Значит, тебе тоже не удалось удержать своего парня рядом с собой, не так ли? Ты ему просто надоела, — съязвила я, вызвав вспышку ярости на лице Глории.

— Какого черта ты несешь? Он был моим и всегда будет моим, слышишь? Я избавлюсь от тебя, и Клинт тут же забудет о твоем существовании.

Глория замахнулась, чтобы ударить меня, но в последний момент остановила руку в нескольких сантиметрах от моего лица. Ее глаза горели злобой, но она старалась держать себя в руках.

— Ты думаешь, Клинт станет искать тебя? Он даже не заметит твоей пропажи. Ты для него просто игрушка, Агата. Развлечение на пару ночей, которое быстро надоело. Он вернется ко мне, как только тебя не станет, — прошипела она, наклонившись ко мне.

Чейз стоял рядом и ухмылялся, предвкушая мое унижение. Я чувствовала, как внутри меня нарастает ярость, но старалась не показывать этого. Нельзя давать им повод для радости.

— Ты ошибаешься, Глория. Клинт не такой, каким ты его представляешь. И он обязательно меня найдет, — процедила я сквозь зубы.

— Какая наивная и миленькая конфетка, — прошипела она, кривя губы в насмешливой улыбке. — Ты и правда думаешь, что Клинт с тобой до конца? Веришь в рыцаря на белом коне? Ох, Агата, ты глубоко ошибаешься. Он никого не любит, кроме меня. Ему нужна я. Моя любовь, мое тело, поняла, киса? А ты... ты была лишь забавой, развлечением на пару ночей.

От ее слов меня затошнило. Волной поднялась к горлу желчь, и я судорожно сглотнула, молясь, чтобы не вырвало прямо здесь, на ее мерзкое лицо.

Каждое слово врезалось под кожу, как осколок стекла. Я и так знала, что Клинтон не такой, как все. Он, черт возьми, чудовище, в самом прямом смысле этого слова. Рядом с ним всегда как натянутая струна, от него исходит обжигающая волна опасности. Я видела, как все вокруг его боятся, даже Николас, его собственный отец, всегда напряжен и собран рядом с ним. Он знает обо мне всё. Видит насквозь, читает, как открытую книгу, а я о нем — почти ничего.

И я ненавидела себя за то, что подпустила его так близко. Позволила себе тонуть в его прикосновениях, наслаждаться ими. Позволила ему целовать меня до потери пульса, сводить с ума... Хотя, наверное, у меня и не было выбора. Клинтон из тех, кто всегда получает, что хочет. Любой ценой. Даже самой кровавой.

— Что, язык проглотила? Дошло, наконец, что лучше не высовываться? Ах да, совсем забыла, ты же из нищей семейки, бедняжка.

— Я не хочу тебя слышать! Заткнись! — заорала я, срываясь на крик.

— Да ты не кипятись так. Я просто хочу помочь тебе. Один миллион долларов.

— Что за хрень...?

— Я дам тебе один миллион долларов, Агата, и ты исчезнешь из жизни Клинтона. Я обеспечу тебе новую жизнь в другой стране, — произнесла Глория, скрестив руки на груди. — Иначе... иначе я позволю Чейзу немного с тобой повеселиться.

Я усмехнулась, прожигая ее злобным взглядом.

— Засунь свои деньги себе в силиконовую задницу, дура.

Ее глаза расширились от удивления и ярости. Точно, я ее вывела из себя. Именно этого я и добивалась. Я бы и так свалила из жизни Клинтона, без всяких чертовых денег. Я не такая, как моя мать. Меня не купишь. Деньги для меня — ничто. А эта тупая курица решила, что сможет от меня откупиться бумажками. Ну уж нет. Я отомщу, а потом исчезну. Я не собираюсь быть марионеткой и бояться каждого шороха.

Она позвала Чейза, который до этого сидел в стороне, ухмыляясь. Как же они оба мне омерзительны! Он подошел, не отрывая от меня своего наглого взгляда, и держал в руке бутылку воды. Если бы мои руки не были связаны, я бы сама выколола ему эти наглые глазки.

Меня затрясло от страха. Меня убьют? Где Клинтон? Он вообще придет? Ему плевать на меня? Я должна надеяться только на себя... но сейчас я слишком беспомощна, чтобы на что-то надеяться. Ухмылка Чейза была просто ужасающей, и по коже побежали мурашки. Если он изнасилует меня, я этого не переживу. Но, наверное, это все же лучше, чем мучительная смерть.

— Недавно я узнал, что у нашей куколки сахарный диабет, и приготовил ей небольшой подарочек, — он поднял руку с бутылкой. — Сладкая водичка. Ты же вроде пить хотела, да?

Он открутил крышку и, не спрашивая, начал вливать воду мне в рот. Я отворачивалась, как могла, но часть жидкости все равно попадала внутрь. Меня душило от отвращения и ужаса. Сахар... смерть. Я попыталась выплюнуть воду, но Чейз держал меня за подбородок, не давая вырваться. Глория наблюдала за всем этим с каким-то злорадным удовольствием, попивая свой коктейль.

Когда он закончил, меня трясло как осиновый лист. Внутри все горело. Я знала, что сейчас будет. Приступ. Скорая не успеет. Клинтон не приедет. Я умру здесь, в этом грязном подвале, под насмешки этих чудовищ. Слезы сами потекли из глаз. Бессилие и страх парализовали меня.

— Ну что, как тебе? — прошипел он мне на ухо. Я чувствовала, как сахар начинает действовать. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Я знала, что будет дальше. Резкий скачок сахара, а потом - потеря сознания. Может быть, даже кома. И тогда они смогут делать со мной все, что захотят.

Тошнота подкатывала к горлу едким комом, требуя вытолкнуть эту приторную мерзость. Сахар обжигал внутренности, и казалось, что я сдохну здесь, как последняя тварь, неспособная защитить себя. И самое паршивое – до последнего теплилась надежда на спасение. Ждала, как дура.

Чейз, ублюдок, с наслаждением наблюдал за моей агонией, а потом швырнул пустую бутылку на пол. Много влить он не успел, большая часть вылилась на рубашку, и теперь она противно липла к телу. Я захлебывалась кашлем, пытаясь вызвать рвоту, но ничего не получалось.

— Знаешь, куколка, мы могли бы отлично повеселиться, если бы не твой поганый характер и безумный братик, — промурлыкал Чейз, и в его голосе я отчетливо слышала похоть. — Ты бы шикарно смотрелась на моем члене. Сначала я отымею твой ротик, а потом отдам тебя моим друзьям.

Он с омерзительной медлительностью расстегивал ширинку, хватая меня за волосы. Вот дерьмо, вот дерьмо, вот дерьмо. Я в полной жопе. Тело била дрожь, сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди.

Неужели это мой конец? Неужели я так опозорюсь?

— Нет, нет... прошу...

Выстрел.

Я вздрогнула от резкого звука и подняла взгляд на Чейза. Он ослабил хватку, замер, уставившись куда-то в пустоту. Что, черт возьми, происходит? Только сейчас я заметила, как его футболка в районе груди намокает багровой кровью. И мне стало еще страшнее.

Его пристрелили. Прямо в грудь.

— Я уже здесь, малышка, — раздался низкий, хриплый голос, и от него я позволила себе немного расслабиться.

Чейз схватился за грудь и рухнул на пол, отползая от Клинтона. В его глазах плескались ужас и отчаяние. Правильная реакция на моего сводного брата. Именно так реагируют на него все остальные.

Не хотела, чтобы он видел меня такой. Напуганной, заплаканной, жалкой. Слишком уязвимой. Я продолжала рыдать, хотя знала, что опасность миновала. Во рту все еще стоял приторный вкус, голова кружилась. Что, если бы он опоздал хотя бы на минуту? Я бы лежала на полу в сперме этого ублюдка Чейза. От одной мысли об этом меня тошнило. Я все равно чувствовала себя грязной.

Клинтон подошел и освободил мои руки и ноги от веревок, которые до крови натерли кожу. Он был не один, здесь было полно людей. Человек восемь, а может, и десять. В панике я не смогла сосчитать. Клинтон смерил меня пристальным взглядом с головы до ног, когда я поднялась и покачнулась. Как же стыдно.

Его хищный, голодный взгляд пугал меня до чертиков. Если честно, Клинтон был страшнее Чейза. Я всегда боялась подойти к нему, заговорить с ним. Он убивал не только физически, но и морально. Наверное, поэтому его и называли «монстром-садистом». Я заметила, как на его шее вздулись вены от ярости. Пальцы крепко сжимали пистолет. Он был в черной толстовке и джинсах. От него пахло кровью и сигаретами.

— Выловите всех крыс, что прячутся в этом гадюшнике, и притащите мне ублюдка, который посмел тронуть мою сестру, — рычит Клинтон, прожигая меня взглядом, черным и ледяным, как зимняя ночь.

Я шмыгаю носом, слезы льются сами по себе, предательски выдавая мой страх. Тело бьет мелкая дрожь, словно я все еще там, в кошмаре. Мозг, видимо, никак не может поверить, что опасность миновала.

Внезапно его рука обхватывает мою талию, притягивая к себе. Я тихо стону, врезаясь в его грудь. Он зарывается лицом в мои волосы, вдыхая вишневый аромат, и, клянусь, я слышу, как он облегченно выдыхает, словно после долгой задержки дыхания.

— Как же я соскучился, Агата. Ты лишила меня этого удовольствия на целый день. Как же я накажу тебя за это? — хрипло шепчет он, осыпая поцелуями лоб, щеку, ухо, постепенно спускаясь к шее. Я чувствую, как щеки заливаются краской. Черт бы побрал этого Чейза, он все еще смотрит на нас. — Он трогал тебя?

Я закусываю губу от его резкой смены настроения. Секунду назад его голос был полон нежности, а сейчас в нем прорезается сталь. Это его вторая личность, убийца?

Я сглатываю ком в горле и закрываю глаза. Хочу провалиться сквозь землю. Мне больно и страшно. Еле стою на ногах.

— Отвечай, маленькая. От твоего ответа зависит его жизнь.

— Он... Он пытался...

Он резко разворачивает меня спиной к себе и вкладывает мне в руку свой пистолет. Я хмурюсь, не понимая, что происходит, но дрожащими пальцами принимаю оружие. Его горячее дыхание обжигает мое ухо, по спине бегут мурашки.

Чейз все еще ползет назад, оставляя за собой кровавый след, и это зрелище вызывает лишь презрение. Еще недавно он изрыгал угрозы и насмехался, а сейчас жалкий и сломленный. И мне его ни капли не жаль. Я ненавижу насилие, мой отчим был его воплощением. Но сейчас я хочу его смерти.

— Я думаю, тебе будет лучше сделать это самой, Агата. Отомсти за себя. Разве ты не этого хочешь?

— Убить его? — дрожащим голосом спрашиваю я, когда Клинтон направляет мою руку с пистолетом вперед. Он контролирует мои движения, но мой палец лежит на спусковом крючке.

— Нет, детка. Ты сделаешь его инвалидом, — совершенно спокойно отвечает он. — Смерть для него – это избавление. А вот если изуродовать его морду, которой он так гордится... Лишить его возможности двигаться... Он даже не сможет покончить с собой.

Я вижу его жалкое желание выжить, и во мне поднимается волна ненависти. Но что-то останавливает меня. Я не стану такой, как он. Такой, как отчим. Я не стану убийцей, даже если люди заслуживают смерти.

— Стреляй, Агата. Не зли братика... — шепчет он мне на ухо и облизывает мочку. — Черт...

Клинтон давит на курок, моя рука вздрагивает, и пуля вонзается в пах Чейза. Он вопит от боли, как резаная свинья, хватаясь за рану. Следующий выстрел – в правое бедро, потом в левое. Каждый звук выстрела отзывается во мне дрожью и криком. Что, черт возьми, происходит?

Еще выстрел – в левую руку, затем в правую. Тело Чейза превращается в кровавое месиво, от которого меня тошнит. Он все еще жив. Он больше никогда не сможет двигаться, но будет жить, как и обещал Клинтон. Но выстрелы не прекращаются. Пули то и дело пролетают мимо, задевая его. Я не могу на это смотреть.

Слишком много крови. Как тогда... Как в тот день, когда я пряталась в шкафу, а отец резал тело мужчины. Мужчины, который был добр ко мне и хотел помочь. Было так же страшно и тошнотворно. В его глазах не было ни единой эмоции. Как и у Клинтона сейчас.

Я вырываюсь из его объятий и направляю пистолет на него. Он вскидывает брови и ухмыляется, напоминая мне маньяка. Нет, он и есть маньяк. Его глаза потемнели, лицо исказилось. Он жаждет крови и боли. Он чудовище. Клинтон не может насытиться мучениями Чейза, ему нужно больше, и я дрожу от страха и бессилия.

— Хватит, черт возьми, — говорю я, стараясь придать голосу уверенность, но он все равно дрожит. Мои пальцы крепко сжимают пистолет, направленный прямо в его сердце. Я не знаю, что делаю, но знаю, что должна остановить это безумие.

В его глазах появляется что-то похожее на разочарование, но тут же исчезает, сменяясь холодной яростью. Он делает шаг ко мне, и я невольно отступаю назад.

— Ты действительно думаешь, что сможешь причинить мне вред, Агата? После всего, что я для тебя сделал? — его голос звучит обманчиво мягко, но я чувствую, как по спине пробегает холодок.

— Ты... Ты больной, Клинтон. Ты садист, — выплевываю я, и слезы снова начинают душить меня.

Воздух сгустился, словно смола, обжигая легкие. Казалось, вот-вот захлебнусь в горьком море собственных слез. Ощущение, будто в лицо плюнули, втоптали в грязь. Слова Глории терзали память, вызывая тошноту от самой себя. Я ненавидела себя, его... все.

— Ты лгал мне. Трахал свою бывшую, как последний подонок, а я, дура, влюбилась в тебя, несмотря на всю твою жестокость, — сквозь рыдания прохрипела я, все еще держа пистолет направленным на него. — Я наивная идиотка, что позволила тебе прикасаться ко мне и... Господи, я ненавижу тебя и все, что связано с тобой. Не хочу больше видеть твое мерзкое лицо. Ты просто отвратителен.

Мир поплыл перед глазами, словно акварель, размытая дождем. Земля уходила из-под ног, я теряла контроль над своим телом. Но прежде чем рухнуть на пол, в черную бездну, чьи-то сильные руки подхватили меня, удерживая от падения. Сознание померкло.

Клинтон Уодделл

Агата спала на моей кровати, укутанная в мою футболку, а я сидел напротив неё на стуле, внимательно смотрел на её спокойное лицо. Даже во сне она манила меня, вызывала желание — настолько сладка и беззащитна. Мне хотелось стянуть с неё одеяло и утонуть в её ласках снова и снова. Пульсация между ног усиливалась, член начинал вставать в домашних серых штанах. Я недавно принимал холодный душ и «успокоил» себя руками, как какой-нибудь пубертатный подросток. Но теперь он снова стоял, разгорячённый и неудержимый, прямо из-за спящей сестры.

Я усмехнулся, откинулся на спинку стула и вспомнил слова Агаты. Чёрт возьми, она влюблена в меня — просто эти слова заставили меня сорваться с цепи. Если бы она не потеряла сознание, я бы взял её прямо там, рядом с трупом Чейза. Сделал так, чтобы она ощутила удовольствие и скакала на мне в этой крови — крови ублюдка, посмевшего желать её. Никогда больше никто не пожелает её, кроме меня, чёрт возьми.

Кстати, я всё же перестарался, Чейз умер на месте. Я хотел сделать с ним гораздо хуже: выколоть глаза, отрезать язык, но оставить живым. Однако слабак умер скорее от шока, чем от ран. Зато с остальными его приятелями мой внутренний зверь был удовлетворён. Жаль только, что Агата увидела эту мою сторону — одержимую кровью и насилием. Но, должен признаться, я люблю это.

Меня даже забавило, как она, дрожа всем телом, направила на меня пистолет. Её хрупкое, такое сексуальное тело, я хотел растоптать её прямо там. Но её слёзы и разбитость взяли верх, я не чудовище, чтобы не замечать её эмоции. Хотя я терпеть не могу, когда девушки плачут, с Агатой это другой разговор. Она заводила меня не меньше, чем её страх и слёзы. В ней не было ничего, что могло меня отпугнуть. Она — чёртово творение, подарок от Бога.

Хотя за мои грехи вряд ли это подарок. Скорее наказание. Я был неуязвимым и независимым, пока не встретил её. Теперь она — моя слабость. Сколько бы я ни отрицал этот факт, я принял его. Агата принадлежит мне, я зависим от неё. Она нужна мне, как воздух, чёрт побери.

В последний раз взглянув на её красивое, спокойное лицо, я вышел из комнаты. Я отвёз её в свой особняк у леса, далеко от шумных людных мест. Здесь я провожу мало времени, но купил его ради безопасности. Никто не знает, где он находится, и теперь это лучшее место для Агаты.

У меня большие планы на неё. Сначала испорчу жизнь её отцу и матери, которая глухо равнодушна к ней. Затем я сделаю Агату своей, не сводной сестрой, а женой. Я заставлю её согласиться, заставлю забыть слово «нет». Она будет полностью моя — телом и душой.

Я доверяю людям, которые здесь со мной: дворецкому, двум горничным, садовнику, повару и личному доктору. У всех у них были проблемы с законом, я помог им выкарабкаться, и они служат мне уже пять лет. Я верю им и оставляю Агату в их заботливых руках.

Сейчас я шёл в кабинет, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Мне нужно понять, замешаны ли в похищении Змеи, или Чейз просто тупой придурок с ботинком вместо мозга. Я затянулся сигаретой и выпустил дым. Курю всё больше и больше, возможно, из-за Агаты. Сдерживать эмоции сложно, особенно для такого психа, как я.

Я ещё не раскрыл её всеми своими сторонами. Она не знает, какой я монстр на самом деле, даже хуже её отчима, который годами запугивал её и ломал душу.

Телефонный звонок вырвал меня из раздумий. Скучающе вытащив его из кармана, я ответил.

— Мы были правы, Клинт. Этот ублюдок был одним из людей Змеев, и твоя бывшая с ними заодно, — произнёс Дейв, стуча по клавишам. — Ты буквально спровоцировал их, отправив им голову одного из них.

— Они, блять, отнимали моих клиентов, портили репутацию клуба, пока я был в заключении, Дейв. Напомню, если ты забыл, — раздражённо ответил я. — Но если они дошли до Агаты, я от них живого места не оставлю. Заставлю их умолять о смерти. Нью-Йорк забудет о Змеях.

— Звучит неплохо. Что будем делать?

— Найди Глорию и назначь нам встречу. Она давно хотела со мной пообщаться, — потребовал я и сбросил вызов.

Когда я был сопляком, я любил её, пока она не изменила мне с одним из подонков из Змеев. Сейчас мне плевать на неё, ведь я нашёл сокровище. Агата и рядом не стоит с Глорией. Бывшая не возбуждала меня так сильно, как моя сестра. Она в моей голове каждую чёртову минуту, и мне это не нравится. Мешает работать.

Я должен держать её рядом или посадить в клетку — её красивая задница всегда найдёт приключения. Кстати о заднице... чёрт, я снова возбудился. Достаточно подумать об этом, и он встаёт, как камень. Усмехнувшись, я прикрыл глаза.

Внезапно из комнаты, где спала Агата, донёсся женский крик. Выругавшись, я помчался к ней. Если кто-то посмел тронуть её без моего разрешения, я переломаю ему кости. Но, распахнув дверь, я увидел Агату, стоящую на кровати с подушкой в руках, в оборонительной позе.

На ней моя серая футболка, и больше ничего. Доходит до бёдер, немного сползая с плеча. Самое сексуальное зрелище. Мой взгляд упал на пол, где ползла огромная змея. Да, я псих, который держит дома змей — опасных змей, которым удалось сбежать из террариума.

Агата испуганно смотрела то на меня, то на змею, которой до неё не было дела. Любой бы испугался, змеи не водятся в Нью-Йорке. Я привожу их из Австралии, и они живут у меня в лучших условиях, чем на воле. Иногда балую их человеческой плотью, чтобы не обижались. С детства люблю змей — они сеют ужас и страх. И меня бесит этот клуб, назвавшийся Змеями. Они очернили этих милых созданий. Как эти отбросы посмели так себя назвать?

— Убери ее, черт возьми! — кричит Агата, будто набравшись сил после похищения. — Она пыталась меня съесть!

— Она уже ела одного человека, поверь, ты ей не нужна, — усмехаюсь я, подходя ближе и засовывая руки в карманы штанов.

— Как ты можешь так шутить, не изменившись в лице? — говорит она, отрывая взгляд от змеи. — И где я нахожусь?
— В моем особняке, малышка. А теперь слезай с кровати.

— Какой идиот пойдет добровольно на верную смерть?
Я вскидываю брови и тихо вздыхаю.

— Подойди ко мне, — приказываю я грубым тоном. — Лиор не тронет тебя без моего разрешения.

Она бросает подушку и скрещивает руки на груди, нахмурившись. Я замечаю страх и недоверие в ее глазах. Она всегда напугана, когда рядом со мной, как бездомный котенок. Я с трудом сдерживаю желание наброситься на нее, как дикий зверь.

— Иди ко мне, Агата, — мой голос становится все грубее и тверже, заставляя ее вздрогнуть.

Она, несмотря на страх, подходит ко мне, когда Лиор начинает ползти в ее сторону. Змея довольно большая, коричнево-золотистая и одна из самых ядовитых в Австралии. Но сейчас она не опасна для Агаты — я уверен в этом, иначе не позволил бы ей быть на свободе.

Когда чешуя змеи касается ее ног, она вскрикивает и вжимается в мою крепкую оголенную грудь. Я притягиваю ее к себе за талию, чувствуя ее дрожь. Какая же она хрупкая и чертовски милая. Я вдыхаю аромат вишни, уткнувшись носом в ее макушку. Моя сладкая девочка, которую я жажду. Мои вены на шее и руках вздуваются от резкого желания, но я стараюсь сдерживать себя — она и так напугана.

— Тшш, все хорошо, маленькая, — успокаиваю я, поглаживая ее по спине. — Ты обязательно подружишься с Лиор позже.

— Почему ты держишь опасную змею дома? Ты не боишься? — тихо произносит она, продолжая прижиматься ко мне.

— Мне это нравится. Я люблю змей, потому что они напоминают мне самого себя, — отвечаю я и поднимаю ее голову за подбородок, чтобы она смотрела на меня.

Одного ее напуганного взгляда достаточно, чтобы я впился в ее соблазнительные пухлые губы. Она вздрагивает от неожиданности, когда я вторгаюсь языком в ее рот. Ее тело напряжено, но моя Агата отвечает на поцелуй. Я целую ее с диким голодом, как зверь, который наконец поймал добычу и не ел целый день. Стон Агаты в поцелуе, когда я слегка кусаю ее нижнюю губу, сводит меня с ума.

Из ее губ срывается тихий всхлип, и я чувствую, как её тело расслабляется, позволяя мне углубить поцелуй. Она отвечает мне с такой же жадностью, как будто сама не осознает, насколько она жаждет этого момента. Я не могу оторваться от нее, и все вокруг теряет смысл. В этот миг существует только она и я.

Лиор, змея, ползущая к нам, кажется, забыта. Я ощущаю тепло ее тела, когда она прижимается ко мне, и это вызывает во мне дикий азарт. Я знаю, что должен быть осторожен — она напугана и уязвима. Но в то же время желание овладевает мной, заставляя забыть о последствиях.

— Агата... — шепчу я, отрываясь от ее губ и глядя ей в глаза. Она смотрит на меня с недоумением и страхом, но в то же время в ее взгляде я вижу искру интереса. — Ты должна понять, что здесь ты в безопасности. Лиор не причинит тебе вреда.

Она кивает, но страх все еще проскальзывает в ее глазах. Я понимаю, что мне нужно сделать что-то, чтобы успокоить ее. Я медленно отпускаю ее, чтобы дать ей пространство, но не отступаю слишком далеко.

— Хочешь познакомиться с ней? — спрашиваю я, указывая на змею. — Она не такая опасная, как кажется.

Агата колебалась, но затем взглянула на Лиор. Змея, казалось, чувствовала напряжение в воздухе и остановилась на месте, как будто ожидая дальнейших действий.

— Я... не уверена, — произнесла она, но я заметил, как любопытство начинает побеждать страх.

— Давай сделаем это вместе, — говорю я мягким тоном. — Я буду рядом с тобой. Просто потяни руку.

Она медленно вытягивает руку к Лиор, и я чувствую, как мое сердце замирает в ожидании. Змея осторожно поднимает голову и начинает исследовать ее ладонь. Агата замирает на мгновение, а затем начинает смеяться — этот звук такой чистый и искренний, что он наполняет комнату теплом.

От автора:

Дорогие читатели «В объятиях зла», от всего сердца благодарю вас за вашу поддержку! Это невероятно ценно для меня. Без вас эта книга не имела бы ни малейшего смысла. Все мои труды, бессонные ночи – все только для вас. Обещаю и дальше выкладываться на полную, чтобы каждая новая страница приносила вам удовольствие и захватывающие впечатления.

И знаете что? В процессе работы над "В объятиях зла" я столько всего передумала, столько сюжетных линий перекрутила, что иногда сама удивляюсь, куда меня заведет эта история. Но одно я знаю точно: я хочу, чтобы вы чувствовали себя частью этого мира, чтобы переживали вместе с героями, боялись вместе с ними, надеялись вместе с ними.

Сейчас, когда пишу эти строки, я представляю каждого из вас, читающего мою книгу. Может, вы пьете чай, укутавшись в плед? Или едете в метро, погрузившись в мир "В объятиях зла"? В любом случае, знайте, что я думаю о вас и стараюсь сделать каждую страницу интереснее и захватывающе.

Спасибо вам за ваше терпение и веру в меня. Обещаю, что продолжение не заставит себя долго ждать. И да, готовьтесь к неожиданным поворотам – будет жарко! До скорой встречи на страницах книги!

Крепко обнимаю вас вместе с Агатой и Клинтом!