Глава 2.
Агата Байкли
Я стояла посреди своей огромной комнаты, как марионетка, пока стилист этого дома колдовала над нарядом для семейного ужина. Когда я сдуру ляпнула, что предпочту свои любимые джинсовые шорты, она окинула меня взглядом, полным вселенской скорби, как будто я умственно отсталая. И тут меня переклинило. Решила, что сегодня не буду разочаровывать маму, хотя обычно мне плевать. Она жила предвкушением этого гребаного дня, и я не хотела становиться той дочерью, что все испортит.
После нескольких минут вялых препирательств мне удалось выторговать у стилистки нечто не слишком помпезное: скромное платье и распущенные волосы, без этих дурацких кудрей. Она, кажется, выдохлась спорить и просто ушла, оставив на кровати черное платье и ожерелье, усыпанное какими-то драгоценными камнями, названия которых я даже не знаю. Скинув рубашку, я уставилась на свое отражение в огромном зеркале. Прямо под грудью алел безобразный шрам. Повернувшись спиной, я увидела целую карту шрамов, избороздивших кожу, словно напоминая о пережитом кошмаре. Как же я ненавидела их! Сколько ни старайся, не забыть. Эти отметины - вечные напоминания.
Я покосилась на откровенное платье, лежащее на кровати, и мысленно взмолилась, чтобы эти уродливые шрамы не просвечивали сквозь тонкую ткань. К моей радости, вроде бы не видно, если не делать резких движений. Но этот вызывающе высокий разрез на бедре! Кому вообще пришло в голову шить такие платья? Я уже хотела было схватиться за иголку и немного ушить его, как в дверь постучал дворецкий, напоминая о времени. Черт, я точно не успеваю.
Я надела ожерелье и ахнула - тяжесть его была невыносимой. Казалось, после этого моя шея просто откажется держать голову. Бросив последний взгляд в зеркало, я не узнала себя. Оттуда смотрела красивая, дорогая кукла, заточенная в золотую клетку, с бездонным счетом в банке и персональным гардеробом. Я прикусила нижнюю губу, ощущая вкус матовой, дорогой помады. Соберись. Не вздумай показать страх.
В коридоре меня ждал Джонс. Белая, безупречно выглаженная рубашка, дорогой костюм. Он был высоким, мощным, таким, каких я раньше не встречала. Наверное, ему никогда не приходилось бороться за внимание девушек. Темные кудри небрежно падали на лоб, добавляя ему шарма.
Меня передёрнуло, когда его зелёные глаза, полные неприкрытой ненависти, скользнули по мне, прожигая взглядом. На лице - ни единого движения, но я чувствовала, как клокочет внутри него гнев.
- Ты задержалась, - процедил Джонс, с трудом усмиряя ярость, но тон оставался обманчиво спокойным.
- Тут и взрослых-то нет, - огрызнулась я, ища глазами маму. - Чего злиться-то сразу?
Джонс сжал кулаки, его лицо исказила гримаса крайнего недовольства от моей дерзости.
- По традиции сначала младшие, потом родители.
- И это вы называете семейным ужином? Мрак, - фыркнула я, закатив глаза.
- Не тебе, деревенщине, судить, - грубо бросил он, отворачиваясь.
Я опешила от такой наглости. Возмущение и злость захлестнули меня, но я промолчала, решив просто следовать за ним. Нельзя расстраивать маму. Да и настроение себе портить из-за этого папенькиного сынка - последнее дело.
Я опустилась на заднее сиденье черного авто, марку которого и не пыталась запомнить. В этой новой жизни мне вообще ничего не знакомо, пора бы привыкать. Джонс, привычно щелкнув ремнем безопасности, занял место водителя. Я же, скрестив руки на груди, наблюдала за ним, а потом перевела взгляд в окно. Ночной Нью-Йорк ошеломлял своей красотой. Я жадно вглядывалась в каждое здание, проплывающее мимо. Вот она какая, богатая жизнь.
Машина плавно скользила по улицам, унося меня все дальше от прошлой, серой жизни. За окном мелькали неоновые вывески, рекламные щиты, витрины бутиков, от которых рябило в глазах. Я прислонилась головой к прохладному стеклу, чувствуя, как напряжение медленно покидает тело. Джонс молчал, сосредоточенно ведя машину. Я не знала, куда мы едем, но мне было все равно. Довериться - вот, что мне сейчас оставалось.
Спустя несколько томительных минут машина замерла. Передо мной, словно маяк, сияла огромная вывеска ресторана, арендованного моим, так сказать, отчимом на этот вечер. Джонс заглушил мотор и вышел, а я, не мешкая, последовала за ним. Внутри я невольно зажмурилась от буйства красок и света. Ресторан оказался гигантским, уходящим ввысь на несколько этажей. Роскошная мебель и ослепительная люстра сразу приковывали взгляд. В воздухе витал пьянящий аромат цветов, смешанный с аппетитными запахами невиданных мною прежде блюд. Аренда такого места, должно быть, обошлась в целое состояние.
Официант, одетый в безупречно белый костюм, приветливо улыбнулся и проводил нас к столику, расположенному у панорамного окна с видом на ночной город. Вид был потрясающий. Миллионы огней мерцали внизу, словно рассыпанные бриллианты. Джонс галантно отодвинул для меня стул, и я села, стараясь не выказывать волнения.
Джонс, сорвавшись на ругательство, злобно глянул в сторону. На его лице промелькнула целая гамма чувств - от ярости до изумления. Резко вскочив со стула, он направился прочь. В полном замешательстве я повернула голову и тут же столкнулась с бездонными черными глазами. Дыхание перехватило, сердце замерло. Вокруг незнакомца словно клубилась зловещая аура, а взгляд проникал прямо в душу. Инстинктивно поднявшись со стула, я сама не понимала, почему меня охватил такой липкий страх.
Его черные глаза, казалось, не замечали мечущегося рядом Джонса, устремившись прямо на меня. С трудом сглотнув, я попыталась рассмотреть незнакомца. Он был крупнее и массивнее Джонса. Черная атласная рубашка идеально облегала его мускулистое тело, а черные брюки сидели безупречно. Казалось, черный цвет был создан именно для него.
Я почувствовала, как его взгляд скользит по моей фигуре, задерживаясь на вырезе на бедре. Черт, надо было все-таки зашить! Мне отчаянно захотелось отвернуться или прикрыть оголенную ногу, но тело словно сковало. Он медленно облизнул полные губы, и этот жест показался мне настолько вызывающим и чувственным, что я залилась краской.
Мужчина медленно двинулся в мою сторону, и я почувствовала себя загнанной в угол мышкой. Каждый его шаг отдавался гулким эхом в ушах, приближая неминуемое. Запах его одеколона, терпкий и мускусный, заполнил пространство вокруг меня, лишая возможности дышать. Я судорожно пыталась сообразить, кто он и что ему нужно, но в голове была лишь пугающая пустота.
Когда он оказался совсем рядом, я смогла рассмотреть его лицо. Высокие скулы, волевой подбородок и полные губы складывались в хищное выражение. Но больше всего поражали глаза - черные, как сама ночь, и такие же бездонные. В них не было ни тепла, ни сочувствия, лишь холодный, пронизывающий взгляд, от которого мурашки бежали по коже.
Он остановился в шаге от меня, и я невольно отшатнулась назад, упершись задницей о стол.
- Клинтон Уодделл, - выпалил он, не отрывая взгляда от моего лица. - Агата, верно?
Я лишь удивленно кивнула, запрокинув голову, чтобы видеть его лицо, возвышавшееся надо мной, как колокольня.
- Ну что, как живется нищете на халяву? - бесцеремонно поинтересовался он. - Не каждый день ужинаешь в таких местах.
Злость свела мои брови к переносице. Терпение лопнуло. Неужели все богачи такие надменные хамы? Впрочем, чего еще ожидать?
- Если честно, никак. Ничего особенного, - ответила я нарочито спокойно, скрывая укол обиды. - Будто ничего и не изменилось.
- Я бы на твоем месте убрался, а то нищебродам тут не место, - ухмыльнулся он, щедро отсыпав еще порцию яда.
- Советы я у тебя не спрашивала. И если тебе так уж претит мое происхождение, можешь сам переехать.
- С какой стати мне переезжать из собственного дома?
- С той стати, что папенькины сынки могут себе это позволить. Не век же им деньги в задницу пихать, - огрызнулась я, не выдержав. - А такие как я - нет.
- Могут, - отрезал он, прожигая меня взглядом. - Пользоваться своим телом и раздвигать ноги перед такими папенькиными сынками, как я.
Его слова словно плеснули мне в лицо ледяной водой. Я задохнулась от возмущения. Как он смеет? Кто дал ему право говорить со мной в таком тоне? Ярость обожгла изнутри, заставив кровь прилить к щекам. Я вскочила со стула, сжав кулаки так, что побелели костяшки.
- Ты... ты просто отвратителен! - выпалила я, стараясь говорить достаточно громко, чтобы он услышал, но не привлекая внимания окружающих. - Ненавижу таких, как ты!
Я развернулась и, не оглядываясь, направилась в уборную. Слезы подступили к глазам, но я сдерживала их, не желая показывать свою слабость этому самодовольному наглецу. Пусть думает, что он меня сломал, но он никогда не увидит моих слез.
В глазах зарябило от пронзившей голову боли. Хмурый взгляд скользнул по отражению в зеркале уборной - бледное лицо, покрасневшие глаза. Нельзя поддаваться гневу, выплескивать эмоции - это обернется против меня. Мой врач живьем похоронит за подобную оплошность. Обычно я держала себя в руках, даже когда Джонс был груб. Но Клинтон Уодделл перешел все границы. Я не собираюсь это так оставлять. Если мне придется покинуть этот особняк, то я уйду с высоко поднятой головой. Многие пытались сломить меня, но я, словно разбитую вазу, склеивала себя по кусочкам, не позволяя себе сдаться.
Улыбнувшись своему отражению, я промокнула влажные щеки и вышла из уборной. Наверное, он думает, что я, оскорбленная, сбежала домой. Как бы не так. Его слова, словно ядовитые змеи, извивались в голове, вызывая тошнотворное отвращение. Я до боли прикусила губу, пытаясь вытеснить их, сосредоточиться на предстоящем ужине.
Внимание привлекла мать - в золотистом платье в пол, с безупречно уложенными волосами, бриллианты на шее и в ушах искрились в свете люстр. Она улыбалась - искренне, счастливо, словно позади не было той грязи, через которую нам пришлось пройти вместе. Эгоизм это или подлинное счастье? Но, в отличие от нее, я никогда не забуду наше кошмарное прошлое.
С непроницаемым выражением лица я приблизилась к столу, невольно приковывая взгляды всех присутствующих, кроме Клинтона. Сводный брат, уткнувшись в телефон, казалось, мгновенно утратил интерес к моему появлению. Словно недавняя ссора была лишь плодом моей фантазии. Как искусно он надел маску невинности! Впрочем, я и не собиралась жаловаться на его пренебрежение. Привыкла решать свои проблемы сама, и новая жизнь не изменит этого правила. Принимаю его вызов и обязательно одержу верх, возможно, даже прощу.
Под настойчивыми взглядами, устремленными на меня, пришлось выдавить подобие улыбки. Отчим, мама и этот Джонс смотрели, как на диковинку. Атмосфера была настолько наэлектризована, что казалось, стоит оступиться, и тебя навсегда заклеймят изгоем. Мама, словно не замечая напряжения, продолжала лучезарно улыбаться, что меня неимоверно раздражало. Больше ни секунды не хотелось оставаться в этом лицемерном обществе, словно только я видела их истинную, темную сущность.
- Ты выглядишь несчастной, Агата, а это меня огорчает. Что не так? Говори, я немедленно это исправлю, - внезапный вопрос Николаса застал меня врасплох.
- Я вполне счастлива, правда. Просто внезапно почувствовала себя неважно, поэтому вынуждена уехать, - соврала я, ощущая неловкость.
- Какая досада. Тогда я попрошу водителя отвезти тебя домой, дорогая.
- Благодарю, - ответила я и направилась к выходу из ресторана, чьи стены, казалось, давили на меня.
С каждым шагом напряжение немного отпускало. Свежий воздух обдал лицо, словно глоток свободы после удушающей атмосферы. Я ждала у входа, пока подъедет машина, и размышляла, как долго еще смогу притворяться. Эта жизнь, с ее показной роскошью и лицемерными улыбками, была мне чужда. Я всегда ценила искренность и простоту, а здесь царили интриги и двойные стандарты.
Меня передёрнуло от щелчка разблокированной машины, от этого ощущения чужого присутствия. Обернувшись, я столкнулась взглядом с ним. С тем самым, кто умудрялся бесить меня с первого слова.
- Садись, - скомандовал он, направляясь к своей чёрной спортивной громадине.
Машина приковывала взгляд своим хищным изгибом и глянцевым блеском. Такие экземпляры я видела разве что в ленте инстаграма. Присмотревшись, я вычитала на кузове название: новейшая модель Bugatti, ещё даже не поступившая в продажу. Искушение прокатиться на такой красотке было огромным, но гордость держала оборону. Я нахмурилась и скрестила руки на груди.
- Нет, - отрезала я, не поворачиваясь к Клинтону.
Чёрт, где же этот водитель? Не торчать же мне здесь до рассвета.
- Иногда стоит держать рот на замке и просто слушаться, - процедил он сквозь зубы. Я чувствовала его раздражение каждой клеткой, видела по напряжённой челюсти и вздувшимся жилам на шее. Но мне нравилось играть у него на нервах.
- Я лучше здесь всю ночь простою, чем сяду с тобой в одну машину.
Он остановился, резко развернулся и в пару шагов оказался рядом. Его взгляд прожигал меня насквозь, словно лазерным лучом. Вблизи он казался еще выше и опаснее, чем издалека. Запах его одеколона - терпкий и немного сладковатый - неожиданно ударил в голову.
- Ты испытываешь мое терпение, - прорычал он, наклоняясь ко мне. - И, поверь, тебе не понравится, когда оно лопнет.
Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутри все сжалось от напряжения. Он давил на меня своим авторитетом, пытался сломить. Но я не собиралась сдаваться.
- Может, это ты испытываешь мое? - парировала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. - Я ясно дала понять, что не хочу с тобой ехать. Так в чем проблема?
Клинтон усмехнулся, и эта усмешка совсем не предвещала ничего хорошего. Он сильно схватил меня за руку, дернул на себя, и я, потеряв равновесие, врезалась в его твердую грудь.
- Проблема в том, что у тебя нет выбора, - прошептал он мне на ухо. - Сегодня ты едешь со мной.
Его хватка была железной, пальцы впились в мою руку, словно клещи. Я попыталась вырваться, но он лишь сильнее сжал запястье. Боль пронзила руку, но я стиснула зубы, не собираясь показывать ему свою слабость.
- Отпусти, - процедила я сквозь зубы, глядя ему прямо в глаза. От его нелепой близости дыхание сбилось, стало каким-то рваным. Между нашими лицами оставалось всего ничего - пара жалких сантиметров. - Ты делаешь мне больно.
Он проигнорировал мою просьбу. Его взгляд скользнул по моему лицу, словно оценивая. В его глазах я увидела смесь гнева и... чего-то еще, чего я не могла понять. Будто за маской ярости скрывалось что-то другое, более сложное.
- Не испытывай меня, - повторил он, его голос стал тише, но от этого еще более угрожающим. - Просто сядь в машину, и все закончится хорошо.
Я знала, что сопротивление бесполезно. Он сильнее меня, и он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет. С тяжелым вздохом я кивнула, давая понять, что согласна. Он ослабил хватку, но не отпустил мою руку. Под его пристальным взглядом я направилась к черной машине, стоявшему неподалеку. Внутри все кипело от злости и бессилия. Я знала, что эта поездка не предвещает ничего хорошего, но пока мне оставалось только подчиниться.
Клинтон Уодделл
Агата, послушно опустившись в кресло моей машины, хмуро потирала покрасневшую руку. Ей стоило усвоить урок: со мной лучше не спорить. Не скажу, что я был излишне жесток, она ведь только учится, но со временем она поймет, что ослушание - не лучший выход.
Я скользнул за руль. Удивительно, Агата уселась на переднее сиденье, а не сзади, как положено. В душе усмехнулся ее упрямству и гордости. Впрочем, она не разочаровала. Именно такой я ее и представлял. Язвительной, своенравной, неприступной. Забавно, она совсем не похожа на тех кукол, что мне встречались раньше. Ветреных, капризных, липнущих... Агата - их полная противоположность.
Я повернул ключ, и мотор взревел, словно голодный зверь. Обожаю этот звук. Машина тронулась, я пристегнулся.
Пустая трасса, ни души вокруг. Не удержался и прибавил газу. Стрелка спидометра перевалила за 150. Я украдкой бросил взгляд, ожидая увидеть привычную панику на её лице. Все предыдущие девушки в моей машине умоляли сбавить скорость, дрожа от страха.
Темно-русые локоны Агаты развевались на ветру, а глаза были закрыты. Казалось, она расслаблена и даже получает удовольствие. Мой взгляд скользнул по её изящному профилю, пухлым губам, чуть тронутым матовой помадой. Затем задержался на черном атласном платье, приковывающем слишком много взглядов этих ресторанных официантов. Высокий разрез открывал бедро, невольно делая её чертовски привлекательной.
Я резко отвернулся, с силой сжимая руль. Член предательски напрягся под брюками. Черт, моё тело никогда так не реагировало. Даже во время секса я не испытывал подобного возбуждения. И это при том, что Агата одета! Она пробуждала во мне какого-то голодного зверя, готового вырваться наружу в любой момент, если я ослаблю контроль.
Я вытряхнул из головы всю эту грязь, прибавляя газу. Она превращала меня в чудовище. В ресторане я готов был выцарапать глаза официантам за косой взгляд в её сторону и скормить им же. Еле сдержался, усмирил своего внутреннего зверя. Ей бы точно не понравилось это представление. Возненавидела бы ещё больше.
Когда мы подъехали, ворота особняка распахнулись, и я въехал во двор, остановив машину прямо у входа. Агата устало вздохнула, глядя на дом. По её лицу было видно, как ей не хочется вылезать, хотя пять минут назад она уверяла, что моя компания ей противна. Видимо, ей понравилось кататься со мной на моей ласточке.
- Вылезай, - сухо скомандовал я, надевая маску безразличия.
- А ты? - спросила она, нахмурившись.
Мне не хотелось отвечать. С чего это ей знать, куда я собираюсь, и вообще совать нос в мою жизнь? Ей-то какое дело?
- Поеду на вечеринку к одному знакомому, - небрежно бросил я, откидываясь на спинку сиденья и прикрывая глаза.
- Тогда я с тобой.
- Нет, - отрезал я, снова раздражаясь её упрямству. - Поднимай свою задницу и иди в дом. Детские игры закончились.
- Моя задница останется здесь, - упрямо заявила она, скрестив руки на груди. - Пожалуйста.
- Тебе не место там, куда я еду.
Она замолчала, что-то обдумывая, и я уже решил, что она наконец-то образумится и выйдет из машины, как послушная девочка.
- Клинтон, я знаю, ты меня ненавидишь, но прошу тебя, - не сдавалась она. - Ну, пожалуйста.
Её "пожалуйста" прозвучало так жалко, так отчаянно, что даже моя броня дала трещину. Я открыл глаза и посмотрел на неё. В полумраке салона её лицо казалось бледным, а глаза - огромными и полными какой-то невысказанной мольбы. Что, чёрт возьми, с ней происходит?
- Ты вообще понимаешь, куда просишься? Там не будет плюшевых мишек и радуги, - процедил я сквозь зубы, стараясь сохранить хоть каплю здравого смысла. - Там будут люди, которых ты видеть не хочешь, разговоры, которые тебе лучше не слышать, и... вещи, которые тебе точно не понравятся.
Она молчала, просто смотрела на меня своими огромными глазами. Я чувствовал, как во мне нарастает раздражение, смешанное с какой-то непонятной тревогой за неё. Чёрт, да что со мной такое? Почему я вообще с ней разговариваю? Почему не выкину её из машины и не уеду?
Я усмехнулся про себя, поворачивая ключ в замке зажигания. Никто и никогда не умел так виртуозно обходить мою броню. Упрямый осел, я стоял на своем, пока она, словно по волшебству, не развеивала все мои доводы, и это чертовски бесило. Агате не место там, среди всего этого грязного балагана. Вечеринка, где рекой льется алкоголь и в воздухе витает дурман. И, черт возьми, она будет притягивать к себе слишком много взглядов. А я всего лишь хотел немного отдохнуть, а не кипеть от ревности из-за каждого косого взгляда.
Взглянул на часы. Десять вечера. Нужно было настоять на своем, оставить ее дома. Ради ее же безопасности, чтобы потом не выслушивать нотации отца о моей упертости и независимости. Но черт возьми, мне безумно интересно, как она отреагирует на весь этот хаос. Она даже не представляет, в какую клоаку мы направляемся.
Подъезжаем к массивным воротам, охраняемым двумя громилами. Выхожу из машины, а следом и Агата, оглядываясь по сторонам, словно олененок, попавший в свет фар. Ее растерянное выражение лица вызывает у меня кривую усмешку. Она застыла, рассматривая особняк за воротами, и я легонько толкаю ее в спину, подгоняя. Охранники, узнав меня в лицо, пропускают без лишних вопросов, и мы входим внутрь.
Особняк утопал в неоновых огнях, отражаясь в лазурной глади бассейна. Вечеринка была в самом разгаре, и казалось, что границы между реальностью и иллюзией стерлись окончательно. Шампанское лилось рекой, переплетаясь с терпким запахом дорогих сигар и сладковатым дурманом кальяна.
Музыка пульсировала в такт биению сердца, заставляя двигаться даже тех, кто обычно предпочитал оставаться в тени. Молодые красотки в откровенных нарядах кокетливо потягивали коктейли, общаясь с импозантными мужчинами в дизайнерских костюмах. В воздухе витала атмосфера беззаботности и вседозволенности.
В укромных уголках особняка шептались о сделках, заключались пари, а в руках мелькали маленькие пакетики с белым порошком. Никто не стеснялся своих пороков – здесь они казались лишь еще одним способом подчеркнуть свой статус и принадлежность к избранному кругу.
Кто-то беззаботно нырял в бассейн, хохоча во весь голос, кто-то танцевал, словно в трансе, а кто-то просто наблюдал за происходящим с усмешкой, зная, что все это – лишь мимолетное развлечение, которое завтра забудется, как страшный сон. Но сегодня ночью здесь правили бал деньги, власть и беспредельное удовольствие.
Агата озиралась, словно впервые видела этот мир, полный чужих и незнакомых лиц. Заметив группу подвыпивших парней, она инстинктивно прижалась ко мне. Ей повезло, что я был рядом – никто не осмелится подойти к ней под моей защитой. Слишком трусливы, чтобы переступить через свои же принципы.
Меня передёрнуло от раздражения, когда я увидел Дейва, заметившего меня со своей шумной компанией. Они надвигались сюда, а я терпеть не мог этот балаган. Дейв, как всегда, расплылся в своей фирменной широченной улыбке, раскинув руки в стороны. Казалось, это уже рефлекс при каждой встрече.
— Мой садист, рад тебя видеть, — пропел он, переведя похотливый взгляд на Агату, которая отпрянула от меня, словно моя защита ей больше не требовалась. — Ух ты, не думал, что твоя деревенская сестренка такая бомба.
Кровь закипела, когда я заметил, как Мэтт с разбитым носом, Виардо и этот чертов Дейв пожирают ее глазами, словно дорогую вещицу. Только я имею право раздевать ее взглядом и шептать всякие гадости на ухо.
— Как видишь, в деревнях растут весьма аппетитные ягодки, так что придержи язык, а то сквозняком мозги выдует, — ледяным тоном отрезала Агата, давая понять, что эти похотливые взгляды ей до лампочки.
Дейв расхохотался, явно довольный ее колким ответом. Любит он испытывать людей, заглядывая им в душу через слова.
— Как ты ее терпишь, Клинт? Да вы же два сапога пара, — ухмыльнулся он.
— Не смей ее со мной сравнивать, Дейв, — процедил я сквозь зубы и направился к бару, чтобы залить гнев виски.
Я почувствовал, как кулаки сжимаются до побелевших костяшек. Черт бы побрал этого Дейва и его провокации. Он всегда знал, как залезть под кожу, как вытащить наружу все самое темное и злое. И хуже всего было то, что в его словах была доля правды. Я и Агата? Два сапога пара? Да, пожалуй, так и есть. Два сломанных, израненных человека, ищущих утешение друг в друге. Только я никогда бы не признался в этом вслух.
Виски обожгло горло, но гнев лишь немного утих. Я наблюдал, как Агата непринужденно болтает с Мэттом, и внутри все скручивалось от злости. Нельзя. Нельзя ее ревновать. Она не моя. Никогда не будет. Она моя сводная сестра. Я должен это принять. Но черт возьми, как же это сложно.
Допив виски, я вернулся к компании, стараясь держаться как можно более непринужденно. Дейв что-то оживленно рассказывал, и все смеялись. Агата тоже улыбалась, и от этого зрелища мне стало немного легче. Может быть, все не так уж плохо. Может быть, я просто схожу с ума.
Она приняла приглашение на танец от Дейва. Это было как замедленное кино. Каждый ее поворот, каждый его жест казался нарочито подчеркнутым, будто они специально хотели, чтобы я это видел. Музыка, обычно такая приятная, сейчас резала слух какофонией насмешек.
Я пытался отвлечься, заговорить с кем-то, но взгляд все равно возвращался к танцполу. Видел, как она смеется, как он наклоняется к ней что-то сказать. Что он ей говорит? Шутит? Комплименты? Ненавижу, когда он рядом с ней.
В голове проносились глупые мысли. Может, подойти и вырвать ее из его объятий? Или, может, просто уйти? Куда-нибудь, где не будет этой пытки. Но ноги словно приросли к полу. Я застрял, как муха в янтаре, наблюдая за тем, как она танцует с другим.
Каждая секунда казалась вечностью. Я понимал, что это глупо, что ревность – разрушительное чувство, но ничего не мог с собой поделать. Она была прекрасна, и он был рядом с ней. И это сводило меня с ума.
Ко мне подошла Мэган в мини-юбке и топике. Ее огненно-рыжие волосы были уложены в красивые локоны, а на губах красовалась яркая красная помада. Я был уверен, что она нарядилась ради меня. Но вот ее присутствие сейчас вызывало у меня раздражение. Я не мог понять, почему меня тянет к этой грубой нищебродке, когда вокруг столько девушек, готовых сгореть от желания провести со мной ночь.
Мое терпение иссякло, и я, не дождавшись окончания ее слов, направился к ней. Мое мощное тело напряглось, а пальцы сжались в кулак. Чем ближе я подходил, тем больше она меня раздражала. Я схватил ее за запястье, привлекая внимание окружающих. Лицо Агаты изменилось с веселого на удивлённое. Моя хватка была сильной, и я знал, что причиняю ей боль. Мы направлялись внутрь особняка, и она спотыкалась из-за моей быстрой походки.
Открыв дверь одной из комнат, я толкнул ее внутрь и закрыл дверь на ключ. Агата потирала покрасневшее запястье и смотрела на меня с убийственным взглядом. Другим за такое я бы выколол глаза, но ей можно было. Я начал медленно шагать к ней, расстегивая пуговицы своей черной рубашки. Агата, не понимая, что происходит, пыталась отодвинуться назад, пока не уперлась в заправленную кровать.
— Почему ты ведешь себя так вызывающе? — серьезно спросил я, толкнув ее на кровать и нависая над ней.
— Что ты делаешь? — встречно спросила Агата, пытаясь встать из-за дискомфорта.
— Ты не понимаешь, что связываться с ними нельзя? Они плохие парни, которые интересуются только бабами и деньгами. Или ты просто хочешь попрыгать на их членах? — грубо произнес я, сжимая простыню руками по обе стороны от ее головы. — Тогда лучше попрыгай на моем, ведь я не выброшу тебя как дешёвую шлюху, а вознагражу. Сколько хочешь?
Агата не выглядела обиженной или разгневанной; она молча слушала мои оскорбления под собой. Ее равнодушный взгляд забавлял меня.
Ее растрепанные темно-русые волосы обрамляли лицо, словно воронье крыло, а размазанная помада на пухлых губах и влажные карие глаза дразнили и манили. От нее веяло дурманящим вишневым парфюмом – черт, мой любимый аромат. Взгляд скользнул ниже, к изящной, оголенной шее, на которой так и хотелось оставить багровый след – знак моей власти.
Агата резко схватила меня за плечи, одним ловким движением меняя позу. Я будто бы поддался, хотя сдвинуть меня с места было не так-то просто. Мне было интересно, как она выкрутится, как будет играть дальше. И вот, с моей легкой помощью, она повалила меня на кровать, оседлала, впиваясь пальцами в мои плечи. В этой дикой, первобытной позе она была до неприличия сексуальна. Все, чего я хотел – чтобы она потерлась бедрами о мой пах, заставляя кровь кипеть.
Внезапно, откуда-то из-под платья, она извлекла складной нож и поднесла его лезвие к моей шее. Испуга я не почувствовал, лишь острое удивление.
— Ещё раз прикоснешься, и я тебе глотку перережу, — отрезала она, надавливая на шею. В её глазах плясали такие черти, что я ни секунды не сомневался в серьёзности угрозы. — И вообще, если уж мне и приспичит на ком-то попрыгать, ты будешь последним в списке.
Я усмехнулся и поднял руки, сдаваясь. Странно, но от её слов у меня встал как черт. «Контролируй себя», — мысленно приказал я своему члену, но, кажется, у него были свои планы на этот вечер.
Агата не слезала с меня, по-прежнему прижимая нож к шее. Теперь её ярость можно было потрогать – так она и дышала. Брови сведены к переносице, а взгляд прожигал насквозь, словно лезвие без стали.
— Неужели ты думал, что я куда-то с тобой пойду без защиты? — усмехнулась она, будто поймала меня на горячем. — Мы же, как-никак, брат и сестра. Так что будь добр, веди себя соответственно, даже если это игра.
— Впервые вижу, чтобы сестры так фамильярно располагались на паху братьев, — парировал я, уловив её секундное замешательство.
Агата пулей взлетела с меня, отводя взгляд и безуспешно пытаясь скрыть смущение. Но от меня ни одна деталь не ускользнёт.
Я присел на краешек кровати, наблюдая, как Агата приходила в себя после этой маленькой шалости, повернувшись ко мне спиной. Взгляд невольно зацепился за крохотный шрам на плече, но она тут же прикрыла его волной волос, обернувшись. Внутри что-то болезненно кольнуло. От одной только мысли, что кто-то мог причинить ей боль, глаза недобро потемнели. Но я тут же взял себя в руки. Не стоит торопиться с выводами. Может, это просто случайность, неосторожность. Хотя... на всякий случай, попрошу Дейва покопаться в её прошлом.
Сейчас нужно отвезти её домой, я вижу, как она устала. Сегодня выдался отличный день. Я доволен.