Трансфлайты

Только когда Тиша немного пришла в себя, полежав в траве и выпив несколько глотков воды, предложенной ей Питером, она смогла рассмотреть, где они оказались. Парень принес ее на небольшую поляну, утыканную по периметру круга высокими старинными камнями. Это было похоже на какое-то древнее капище или на самый настоящий Стоунхендж – только чуть меньший по размерам. Это место не могло не заинтересовать Тишу, любительницу всяких менгиров и древних надписей на них. Но только не сейчас. Сейчас девочку волновало совсем другое, и теперь, вдалеке от шума ревущего водопада, Тиша выпалила все то, что накопилось в ней за время перехода.

– Ты – сумасшедший! – без предупреждения прокричала она, от чего Питер даже немного вздрогнул и посторонился. – Обрубая веревку, ты рисковал разбиться! Чем ты думал вообще? Что ты о себе возомнил? Перестань уже! Перестань рисковать собой, спасая меня! Хватит! Я ни чем не лучше тебя! Так зачем ты...

Питер схватил ее за плечо.

– Тиша, успокойся, – попросил он, заглядывая ей прямо в глаза. – Ты же знаешь, я не специально. – Он вздохнул и опустил голову. – Я вовсе ничего такого ни о себе, ни о тебе не думаю: все получается само собой, я... Был шанс рискнуть и остаться в живых, и я его использовал. Понимаешь, в такие минуты нельзя сдаваться: нужно пытаться спастись либо спасти хоть кого-то. Все или никто – это не для меня. Лучше один, чем никто. Ты бы действовала так же, если бы у тебя был выбор – даже не сомневаюсь.

Тиша мотала головой. Вспоминать о произошедшем было так мучительно: просто невыносимо. Она зажмурилась. Слишком острой была боль того отчаяния, которое ей довелось пережить только что. А теперь ее еще переполнял и гнев...

Девочка почувствовала, как ладонь Питера едва ощутимо прикасается к ее лицу. Она открыла свои глаза и увидела его, зеленые. И легонько закивала, пытаясь успокоить собственное дыхание. Ни к чему теперь злиться. Питер был прав. Он в очередной раз рискнул и выиграл. Они оба все еще живы, и их путь продолжается.

– Спасибо, – глядя другу в глаза проговорила она и осторожно прикоснулась пальцами к его ладони, все еще лежащей на ее лице. – Ты снова спас мне жизнь.

– Перестань, пожалуйста, – попросил ее Питер и отстранился. – Просто не надо. Не выношу... комплиментов, – добавил он и немного усмехнулся, пытаясь разрядить атмосферу.

Тиша тоже слегка улыбнулась.

– Ладно, – согласилась она и постаралась сменить тему. – Перекусим?

– А ты можешь сейчас есть? – несколько удивленно, но с улыбкой, спросил Питер.

– Ну... Просто думаю, что тебе не помешает восстановить силы.

– Ну, да, но... – Питер почему-то замолчал и на его лице резко отразилось беспокойство. – Прячься за камень! – немедленно скомандовал он.

– Но что такое? – не поняла Тиша, оглядываясь по сторонам.

– Сейчас же! – шикнул парень.

Тиша ошарашенно взглянула на Питера, затем в ту сторону, в которую он неотрывно смотрел. И, только заметив там какое-то движение, поспешила выполнить приказание друга. Сам Питер почему-то остался стоять на месте. Через несколько секунд из зарослей со стороны ручья выступила какая-то невысокая фигура.

Ею оказался парень лет семнадцати, может, старше. Он был одет в наряд, похожий на охотничий, а плащ походил на те, которые носили Питер и Тиша. За спиной у юноши висела сумка, а в руке он сжимал удочку. Выйдя из зарослей он осмотрелся по сторонам и, само собой, взгляд его остановился на Питере. Ненадолго парень замер, с подозрением всматриваясь в стройную рыжеволосую фигуру в потрепанной одежде.

– Питер? – наконец заговорил он. – Что ты здесь делаешь? И в такой час?

Питер сделал вид, что удивился, хотя прекрасно знал, с кем повстречался:

– Генри? Я... Я ходил на ночную рыбалку, – на ходу сочинил он. – Хотел поймать огромную рыбу. У отца скоро день рождения, так что...

Генри снова с подозрением оглядел Питера с ног до головы:

– А где твоя удочка?

– Начался шторм. Ее унесло. И я вообще не смог ничего поймать. Сам еле спасся. Зря проделал путь.

– С ума сойти, Питер! – воскликнул Генри. – Ты был на Глубоком озере? Как же родители тебя отпустили?..

Питер ожидал этого вопроса. Генри Фортер жил в его деревне в доме-дереве по соседству. Его отец был высокопоставленным человеком в Древесной деревне, помощником старосты и заядлым охотником, и поэтому Генри одному из немногих позволялось выходить за пределы поселения без разрешения старейшин и охотится, как и его отец. Еще в четырнадцать лет у Генри уже была лицензия на стрельбу из лука и ношение оружия, чему Питер не мог не завидовать. Но сейчас дела обстояли куда хуже. Питер вынужден был оправдываться перед этим папенькиным сынком...

– А я и не спрашивал, – решительно ответил Питер. – Это же должен был быть сюрприз.

– Питер! – возмутился Генри.

– Да все в порядке, – отмахнулся Питер. – Я же жив.

Генри покачал головой, вроде бы, изображая пренебрежительное снисхождение. Но потом его глаза сощурились в очередном подозрении:

– Ты странно выглядишь... – проговорил Генри, глядя куда-то в траву. – Твои... ноги... Что это, Питер? – вопросил он, вновь вскинув взгляд на лицо соседа.

– Я просто устал жутко, – как можно более невозмутимо ответил Питер. – А это, – он указал кивком на железяки, которые одежда сейчас не могла скрыть, – последняя модель для тренировок по бегу. Разве ты не слышал? Укрепляет мышцы и добавляет выносливости. А я хочу победить в следующем соревновании за место в доставке. – Питер даже улыбнулся и смело посмотрел в глаза Генри, словно бросая ему вызов. – Попробуй. Но это дорогое удовольствие, учти.

– А-а... – растерянно протянул Генри, и Питер попытался этим воспользоваться.

– В общем, ладно, Генри. Мне уже пора. Будь там сам поосторожней: гоблины...

– Но у тебя... У тебя... На шее... – Генри немного помедлил и, расширив глаза, почти шепотом проговорил. – Это же метка! Ты что, был у ведьмы?

Такого поворота Питер точно не ожидал. Он машинально прикрыл шрам ладонью. О чем это он? Что еще за метка? Парню очень хотелось оглядеть себя с ног до головы, но он с трудом сдержался, чтобы не подать вида. Поспешно убрав пальцы с шеи и делая вид, что поправляет изодранный воротник, он переспросил:

– У ведьмы? – Питер очень старался изобразить обычное удивление.

Генри разгоряченно кивал:

– Это магическая метка, не лги мне! Ты что, пользовался ее услугами??

Откуда Генри знает? Неужели он и правда видит на Питере какую-то метку? Питер отчаянно пытался придумать, что ответить своему проницательному соседу, но его настолько разозлил тон, с которым Генри произнес слово «ведьма», что Питер не выдержал:

– Генри, она не ведьма! Она спасла меня от грозы!

От неожиданного заявления Генри весь вытянулся в струну, а потом с отвращением замотал головой:

– В деревне уже давно ходят слухи, что ты – из этих! – он с презрением сплюнул в траву. – Из нелюдей. Что ты – волшебное отродье. А теперь еще – это!

Питеру было уже все равно, что думает о нем Генри. Ему хотелось защитить колдунью, защитить всех волшебников в ее лице...

– Генри, я тонул, и она сама помогла мне! – горячо заявил он. – Я не просил ее об этом, я не...

– Я немедленно доложу в совет, – отрезал Генри. – Пусть они отправят тебя туда, куда положено, а там уж – разберутся.

– Генри, да что с тобой? – искренне не понимал Питер, не хотел понимать, не желал в это верить. – Ты вообще меня слышишь?

– Не тронь меня! – ядовито прошипел парень и сделал резкий шаг назад. В его глазах светилась неприязнь и злоба. – Развелось вас тут! Уже спать спокойно нельзя!

– Ну и давай! – не выдержал Питер. – Беги! Давай, докладывай! А что, если я, и правда, волшебник? Что в этом плохого? – выпалил он. – Волшебство – это чудо! Оно делает наш мир лучше!

– До тех пор, пока вы не упиваетесь властью и не переходите на сторону тьмы! Нет уж! Договор есть договор! Волшебникам не место в нашей деревне и в нашей стороне! Убирайся в свой Октавилон и улучшай мир оттуда! А ко мне не приближайся! – выпалил Генри и, резко развернувшись назад, стремительно зашагал в обратную сторону, прочь от поваленного дерева.

– И почему Междугорье такое узкое? – с досадой поинтересовался Питер, когда Тиша, наконец, выбралась из своего укрытия.

Девочка как можно скорее подошла к другу, чтобы проверить, как он. Питер выглядел возбужденным и разгоряченным, его щеки пылали, а глаза горели. Он потрясенно качал головой, не в силах осознать то, что только что произошло, а тем более – принять это. Ему хотелось и броситься вслед этому Генри, чтобы вбить в его недалекую голову правду и уважение к волшебникам, и одновременно вообще не хотелось иметь дела с подобными этому парню людьми. Кроме того, Питер понимал, что сейчас он все равно бессилен, чтобы пытаться что-нибудь изменить. Гнаться и переубеждать Генри было бессмысленно, таких людей одной беседой не исправишь...

Тиша осторожно взяла друга за плечо и, заглянув ему в глаза, спросила:

– Ты как?

– Нормально, – выдохнул он.

– Что теперь будет? – обеспокоенно спросила она. – Он донесет на тебя?

– Скорее всего, – пожал плечами Питер, всем своим видом пытаясь изобразить равнодушие. – Не важно.

Гораздо больше парня сейчас интересовал другой вопрос:

– Ты видишь на мне какую-нибудь метку?

– Метку? – переспросила Тиша и вспомнила о гневном вопросе Генри. Но на Питере не было никакой метки. – Нет, – отрицательно покачала головой она.

– Что он тогда имел в виду? Как он мог что-то такое увидеть? – не понимал Питер.

– Понятия не имею, – растерянно призналась девочка. – Я вообще не знаю, как должна выглядеть метка...

– Если ни я, ни ты ничего не видим, значит, он мог все просто выдумать, верно? Специально, чтобы подразнить меня...

– Да, возможно...

– Ну надо же! – взялся за голову Питер. – Я всегда подозревал, что он точит на меня зуб... Может, именно это колдунья и имела в виду? – спросил он сам себя. – Может, из-за встречи с Генри и этой дурацкой «якобы метки» я не смогу вернуться в деревню? Из-за того, что он доложит на меня?

Тише хотелось получше вникнуть в произошедшее, чтобы помочь Питеру разобраться, но только как? На это потребуется уйма времени. И все же в голову девочке пришла весьма уместная мысль:

– А обычные люди способны видеть магические метки? – спросила она.

– Не знаю. – Питер немного рассеянно посмотрел на нее. – Может быть. – Он выдохнул и присел на небольшой камень, торчащий из травы подле него. – Но тогда и на моей бабушке бы видели метки постоянно... Странно все это. Надеюсь, что другие люди ничего подобного у меня на лбу – или где там еще – не заметят. Иначе, считай, что на нас с тобой мишень, и любой желающий сможет выдать нас академии.

Тиша понимала, что Питер мог оказаться прав. В этом присутствовала логика. Может быть, колдунья наложила на него (или вообще – на них) какие-нибудь особые знаки, которые могут видеть только люди, не маги, чтобы Питер поступил-таки в академию, чтобы его силой доставили туда, если он сам на это не решится...

Девочка с грустью задержала взгляд на бледном шраме на шее парня. Метка. Что, если она как-то связана с этим шрамом? Кажется, Генри говорил именно о шее Питера... Тиша больше не могла молчать и проявлять деликатность, ожидая, что парень расскажет все сам. Ей нужно было знать, поэтому она спросила в лоб:

– Питер... Прошу, ответь мне на один вопрос. Этот шрам... У тебя на шее... Что произошло?

Питер заметно напрягся. Он резко обхватил себя руками, словно ему вдруг стало очень холодно. А затем его плечи устало опустились. Он отрицательно замотал головой, явно не желая говорить на эту тему.

– Питер?

– Это... – тяжелый вздох. – Это еще одна причина, по которой я... Меня... Я...

Кажется, на тело Питера нахлынула волна дрожи. Он опустил взгляд, упершись им в зеленую траву. Тиша не торопила. Ветер лениво перебирал тонкие беззащитные травинки.

– Я сам это сделал, – наконец проговорил парень. – Я – неуравновешенный социопат, которого все сторонятся – и правильно делают.

Тиша замерла, а сердце забилось быстрее. О чем таком говорит Питер? Социопат? Хотел покончить с собой?.. Осознанно или... Вопросы роем закружились в голове, с болью врезаясь в стенки черепной коробки... Не глядя на девочку, Питер продолжил:

– Хорошо, что тогда тот нож в моей руке не причинил вреда кому-то другому. – Он с силой сжал пальцами собственные плечи, которые до сих пор обхватывал, – так, что, наверное, останутся синяки, – видимо, пытаясь подавить нахлынувшие и неприятные воспоминания. – Теперь понимаешь? Родители не просто так хотели меня изолировать. Я опасен. Для себя и для других.

Питер замолчал. Тиша не торопилась с оценками. Волна паники, нахлынувшая на нее вначале, отступила, освобождая место новым чувствам и осознанию. Это же был Питер. Тот самый парень, который все это время защищал и поддерживал ее. Вряд ли человек, действовавший так самоотверженно и теперь рассуждающий подобным образом, буквально вынося себе приговор, мог быть сумасшедшим. Вряд ли тот нож оказался в его руках без причины. Тиша только тихонько вздохнула и покачала головой:

– Ох, Питер... – голос Тишы звучал мягко, она старалась быть осторожной. – Я не знаю подробностей, но... Зачем ты это сделал?

Тишина.

– В тот момент кто-то был рядом? Ты ведь мог бы и не выжить после такой раны, нужно было действовать быстро, чтобы помочь тебе.

Питер кивнул, не поднимая глаз.

– Ты права, – безрадостно согласился он. – Меня спасли. И только поэтому я до сих пор здесь.

Тиша выдохнула, стараясь подавить внутри себя нарастающую боль за друга.

– Кто это был? – осторожно спросила она.

– Случайный прохожий.

– Правда?

– Не слишком ли много вопросов?

– ...

Тиша продолжала ждать. Питер на секунду поднял на девочку взгляд. Она настойчиво смотрела на него, всем своим видом давая понять, что не отстанет и добьется ответа во что бы то ни стало.

– Друг, – проговорил он и снова опустил глаза. – Которого все считают воображаемым.

– ...

«Вот оно что», – Тиша молчала, ожидая продолжения. – «Вот откуда те разговоры о воображаемых друзьях...»

Внутри Тишы все сжалось. Боль и волнение внутри усиливались, но девочка должна была услышать все. Питер открывался медленно. Каждое предложение давалось ему с огромным трудом и отзывалось в Тише новой болезненно-вибрирующей волной.

– Это он доставил меня к целителям.

Тишина. Тиша пыталась понять.

– Но это же значит, что он был реален. Разве нет?..

Питер усмехнулся.

– Люди предпочитают верить, что меня спас случайный прохожий. А может, это так и есть, – с горечью добавил он. – Ведь после того случая мой друг больше не... Я больше его не видел. И никто другой не видел его тоже.

– Питер... – растерянно произнесла девочка.

Видимо, парень почувствовал ее замешательство, потому что тут же выпалил:

– Не обращай на мои слова внимания. Я несу чушь. Не было никакого друга – это просто плод моего больного воображения...

Внутри Тишы разлилась горячая неприятная волна – так ощущалась ею досада на то, что Питер испытывал такие безрадостные чувства. Да, эти его деревенские соплеменники хорошо поработали: легко убедить уязвимого, тяжело раненого человека в том, что его спасли чисто случайно, да и вообще  – кто-то малознакомый. А где доказательства? И почему Питер позволяет им так переворачивать реальность?.. Это было слишком несправедливо. Однако еще больше девочку сейчас волновал другой вопрос:

– Но ты... Почему ты тогда поранил себя?

– ...

Питер сглотнул и отвел взгляд еще дальше – почти что отвернулся – видимо, желая в этот момент исчезнуть, лишь бы только ничего не объяснять, не испытывать снова пережитые тогда чувства...

– Питер?

– Я не хочу об этом говорить, – едва слышным голосом пробормотал он.

– Питер.

Длинные пряди челки упали на глаза, скрывая от девочки невообразимую, никуда не девшуюся боль. Но Тиша продолжала ждать, и все-таки Питер заговорил:

– Я... – его голос сорвался, но он кое-как собрался с силами, чтобы продолжить: – я подумал, что моя жалкая жизнь... угроза моей никчемной жизни... поможет тому моему другу очнуться и остановиться.

Тишина. Хриплый голос Питера:

– Если бы я не поднес к своему горлу нож, он бы мог совершить непоправимую ошибку. Ставка была на то, что он отвлечется на меня и постарается спасти, а после... – Питер обезоруженно выдохнул. – После, быть может, вспомнит о моих словах и кое-что переосмыслит: осознает ценность своей жизни. Которая, на самом деле, намного весомее моей.

Тиша открыла было рот, чтобы возмутиться чудовищной самооценке друга – ведь это было невероятно, необоснованно несправедливо, – но он упрямо покачал головой, продолжая свою мысль:

– И я... парадокс заключается в том, что я даже не знаю, сработало ли, – голос звучал совсем тихо и потерянно. В нем буквально пульсировало своей тяжестью мучительное, горькое сожаление. – Получается, он все-таки спас меня, но все равно исчез. И теперь я сам уже не знаю, реален ли он был или я себе его придумал. Какие, тьму дери, действительно, у меня могут быть друзья? Я –  клятый псих. Его просто не существует. Даже того места не существует. Я просто не мог там оказаться. Я просто...

Тиша не знала, что сказать. Внутри сердце гулко отбивало безысходный ритм – как метроном боли и ожидания. Питер замолчал. Тиша немного помедлила, пытаясь осмыслить слова друга.

– Питер. Я не так давно тебя знаю, – наконец начала она. – Но что-то подсказывает мне, что ты ничего не выдумал. Тот человек действительно существовал. Просто... видимо, судьба по какой-то причине решила выдать тебе такое испытание. А тут еще и я. Может, это не случайно? – Тиша грустно усмехнулась. – В реальность моего существования тоже не так просто поверить, ведь так? Прости. Может... я тут подумала: ты не поэтому ли решил помогать мне?

Питер не без труда поднял на нее усталый взгляд, в котором читался растерянный вопрос: что еще надумала эта девчонка?

– Может, ты сжалился надо мной, решив, что я – тоже плод твоего воображения и это твоя печальная участь – помогать странным незнакомцам вроде меня? Похоже, тебе «везет» на подобные встречи.

Взглядом Питера еще больше завладела усталость. Он хотел уже обреченно вздохнуть и начать терпеливо опровергать сказанное этой глупенькой девочкой, как она вдруг добавила:

– Но это не значит, что ты – опасный сумасшедший, которого стоит изолировать. Нет, Питер. Ты – добрый и отзывчивый. И, вполне может быть, это твое призвание – помогать людям: ведь ты и мне пытаешься помочь.

Питер хотел было что-то возразить, но Тиша снова задала вопрос:

– Разве так ведут себя социопаты?

Он еще сильнее сжал и без того напряженные пальцы  – костяшки побелели – под стать его бледному лицу. Питер снова отвел взгляд.

– Ты уже успел много раз спасти мне жизнь, рискуя своей. Видимо, вновь принижая ценность собственной... Но ты должен осознать, что твоя жизнь – не менее ценна. Кто-то должен и тебе сказать об этом. Ты не должен каждый раз рисковать собой, считая, что ты менее ценен, чем остальные.

Питер замотал головой, вовсе не желая слушать всю эту чушь: он не верил. Он просто не мог поверить в слова этой странной наивной девочки...

– Ты ценен, Питер, – настойчиво продолжала Тиша. – Ты дорог мне. И, я уверена, своей бабушке был дорог. И тому твоему другу. Не обесценивай себя. Не позволяй родителям или другим людям, которые даже не постарались тебя узнать, судить себя по их меркам. То, что они тебе не верят – это их проблема, не твоя. Не позволяй им навязывать свое мнение. Верь себе, а не им. Истина заслуживает того, чтобы за нее бороться.

Порыв ветра подхватил охапку листьев и закружил их внутри каменного круга.

Питер закрыл глаза и не без труда сглотнул мешающий говорить ком из эмоций. Ему сложно было выдавить из себя хотя бы слово. Поэтому Тиша просто подошла поближе и осторожно обняла его.

Так они простояли несколько минут, прежде чем Питер, потихоньку, начал расслаблять зажатые плечи. Его дыхание стало более ощутимым и спокойным. Тиша аккуратно отстранилась и накрыла своими ладонями его пальцы, мягко намекая на то, что пора бы уже ослабить хватку, и жутко переживая за состояние его бедных рук...

– Кстати, я не вижу ни на ком из вас никакой метки, – раздался где-то совсем рядом чей-то приглушенный, но по-детски звонкий голосок.

Застигнутые врасплох, Питер и Тиша отстранились и дружно повернулись в нужную сторону, чтобы отыскать источник звука. Питер живо задвинул девочку за себя.

Из-за небольшого камня неподалеку от того, за которым недавно пряталась Тиша, высовывалась небольшая лохматая голова. Волосы ребенка были мокрыми и спутанными и спускались чуть ниже плеч. Юное личико выделялось особой бледностью на темном фоне поросшего мхом менгира. Большие глаза с длиннющими ресницами, казалось, вглядывались в самую душу одновременно пронзительно, настороженно и с какой-то мольбой. Понять, кто это с первого взгляда было не так просто: девочка или мальчик?

– Здравствуй, – осторожно кивнул Питер, чтобы помочь завязать разговор и показать ребенку, что их не нужно бояться.

– Привет, – отозвался тонюсенький негромкий голосок.

– Почему ты прячешься? – спросил Питер и немного улыбнулся. – Выходи, мы не кусаемся.

Но голова из-за камня отрицательно замоталась из стороны в сторону.

– Не могу, – ответил голосок, и, кажется, в больших глазах ребенка заблестели слезы, а голос задрожал. – Пожалуйста, простите меня... Я... я не хотела, правда.

– О чем ты? – удивленно спросил Питер и коротко переглянулся с такой же ошарашенной Тишей.

– Прошу вас, пожалуйста, помогите мне, – снова заговорил дрожащий голосок. – Пожалуйста, проводите меня до моей деревни, пожалуйста!..

Питер быстро сообразил, что дело серьезное:

– Эй-эй, – мягко проговорил он, делая маленький шаг в сторону напуганной фигурки и показывая, что его руки пусты и он вовсе не собирается нападать на нее. – Успокойся, ладно? Мы, правда, не причиним тебя вреда, – уверил Питер. – Давай, выбирайся оттуда и спокойно расскажи нам все. Что случилось? Кто ты и как тебя зовут?

– Вы ведь знаете, – шмыгнула носом лохматая голова. – Это я гналась за вами на мракокрысе. А когда котолуг начал охоту, я спрыгнула с нее и укатилась в кусты. И затаилась там, чтобы они меня не нашли и не заставили вернуться.

Питер бросил на Тишу короткий взгляд. Та смотрела на камень с затаившейся за ним девочкой с не меньшим удивлением.

– Я... Я была там, – продолжил голосок. – Среди мракишей. Под землей. Но... я не стала одной из них. Не стала такой, как они... Не стала... Они не смогли меня превратить, я притворялась. Я так долго притворялась...

Все это девочка произнесла на одном дыхании и, видимо, собиралась говорить что-то еще, но Питер торопливо остановил ее, сделав еще несколько шагов к ней навстречу.

– Так, малышка, успокойся, – тихим, полным осторожности и бережности голосом, попросил он и покачал головой. – Все хорошо. Теперь все хорошо. Ты в безопасности с нами, слышишь?

Девочка всхлипнула и посмотрела огромными, напуганными, полными слез глазами в добрые и светлые глаза Питера:

– Я не хотела за вами гнаться: это все крыса, она сама бежала, я лишь сидела сверху. Простите... Я не могла ее остановить...

– Все в порядке, малышка, – снова покачал головой Питер. – Ты не виновата, и все ведь обошлось, так? Мы все целы, и ты теперь в безопасности.

– Я боюсь. Боюсь, что они вернутся за мной... – пролепетала девочка, ее голос дрогнул, а в глазах еще ярче заблестели слезы.

– Нет-нет-нет, – поспешил остановить незнакомку Питер и в одно мгновение оказался совсем подле нее, опустившись в траву на колено. – Не нужно плакать! – попросил он. – Все в порядке, слышишь? Ты жива! Ты выбралась оттуда! – Питер пытался подобрать нужные слова. – Все... Все более чем хорошо! Так ведь? Тебе удалось сбежать оттуда, верно? А это... это... Я даже не думал, что такое возможно!... Ты... Ты просто молодец! – искренне подытожил он.

– Да, – согласилась девочка и только теперь осторожно выбралась из-за камня. – Я тоже не думала.

Малышка была совсем небольшого роста, очень, очень худенькая. На вид девочке было лет семь, не больше. С ее хрупких плеч ниспадало некое подобие изодранной накидки, закрепленной на шее, грудь прикрывал небольшой обрывок грязной кожи, может быть, из шкуры самой мракокрысы. Бледные ребра выступали на изящном детском торсе отчетливыми полосками, меж которыми мрачно зияли синеватые провалы. Девочка выглядела измученной, под большими светло-голубыми глазами залегли темные тени. Ее ноги были босыми, на бедрах висела прохудившаяся повязка, и девочка стеснительно сжимала руки перед собой, пытаясь прикрыть свою почти полную наготу...

Питер осторожно указал малышке на соседний невысокий камень.

– Иди сюда, – позвал он ее. – Теперь ты с нами, и мы не дадим тебя в обиду. Слышишь?

Девочка кивнула и робко подошла к камню, не решаясь на него сесть.

– Ну же, присаживайся, – мягко проговорил Питер. – Тебе нечего бояться. И стесняться тоже нечего, – проницательно добавил он. – Мы вот тоже выглядим не лучшим образом. Смотри, – чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, парень развел в стороны руки, демонстрируя изодранную штормом и колдуньей одежду.

Личико девочки внимательно и с интересом осмотрело «колоритный» наряд Питера и, кажется, тоже немного смягчилось.

– Давай, присоединяйся к нам, – повторил Питер и немного похлопал по камню. – И скажи, как тебя зовут. Я вот – Питер, а это, – он указал кивком в сторону Тишы, – это Тиша. И у нее тоже не все в порядке с волосами, как видишь. И иногда она тоже бывает стеснительной.

Тиша немного закатила глаза, а потом дружелюбно помахала девочке рукой и улыбнулась:

– Привет.

– Привет, – слегка улыбнулась в ответ и миниатюрная незнакомка.

– Так как же зовут тебя? – спросила Тиша.

– Ирда, – ответила девочка и осторожно присела на краешек камня.

– Очень приятно, Ирда, – кивнул ей Питер. – Ты, наверное, очень голодна? У нас с Тишей есть немного еды. Пообедаешь с нами?

Девочка охотно кивнула, с любопытством уставившись на уже изрядно потрепанную холщовую сумку, которую сняла с плеча Тиша.

После того, как среди камней был устроен практически самый настоящий пикник и все трое насытились от души, Ирда наконец-то по-настоящему успокоилась и теперь могла рассказать Питеру и Тише свою удивительную и опасную историю.