10
К ужину собирается дождь.
Сперва с неба срываются мелкие, едва ощутимые капли – кажется, будто над лагерем повис густой туман. Затем дождь припускает и вскоре переходит в ливень. Пионеры и вожатые спешат в корпуса по вмиг скрывшимся под водой дорожкам.
Зоя забирается под одеяло и, глядя в темноту, вслушивается в монотонный шум за окном.
Как же некстати испортилась погода! Как же теперь быть? Идти ранним утром к воротам или лучше остаться в тёплой, сухой палате? Подводить Славу не хотелось... но станет ли он сам соваться под дождь ради новой подружки? А, может, через пару часов дождь стихнет?
Но дождь не утихает, а, напротив, как будто набирает силу. Зоя сдаётся, закрывает глаза, и вскоре её одолевает дрёма, но Зоя так боится проспать, что то и дело выныривает из плена сладкой дрёмы.
Наконец, Зоино терпение иссякает, и, стараясь не шуметь, она встаёт с кровати. Часы в общем коридоре показывают половину пятого.
В это время в лагере непривычно тихо и по-утреннему свежо. Продолжает накрапывать неугомонный дождь. Зоя крадётся среди безмолвных почерневших деревьев, ступает осторожно, чтоб не хрустнула громко под ногой ветка, но на асфальтированную аллею не выходит: уж слишком хорошо просматривается та.
Зоя сперва намеревается сразу пойти к альбатросу, но затем раздумывает и сворачивает к беседке. Задержавшись на мгновение, вступает под деревянную крышу и окидывает взглядом скамью.
Книги на ней нет.
Зоя шумно выдыхает и, чувствуя, как быстрее начинает стучать сердце, направляется к лагерным воротам.
Альбатрос раскидывает крылья в утренней тишине. Пахнет влажной землёй и хвоей. Под ногами чавкает мох. Зоя ёжится от холода и обхватывает себя руками, стараясь укрыться от мороси под крылом альбатроса.
Слава ещё не пришёл, но ведь и она выскользнула на улицу слишком рано, сразу как очнулась от прерывистого, беспокойного сна. Зоя несколько раз проходит мимо ворот, как часовой. Ей кажется, будто время тянется бесконечно долго, однако часов с собой у Зои нет, так что ей остаётся лишь догадываться, пробило уже пять или ещё нет.
Наконец, Зоя останавливается. В ветвях уже звонко переливаются птичьи голоса, а Слава по-прежнему не объявился. Тогда Зоя вздыхает, опускается на колени перед альбатросом и, по привычке оглядевшись, раскапывает свой секретик. Вытаскивает стёклышко и, поразмыслив, – разноцветные фантики.
Зоя сжимает их в пальцах, а затем торопливо убирает в карман. Сейчас ей почему-то кажется, что фантики должны остаться у неё. Что теперь альбатрос – ненадёжный хранитель для её сокровищ.
Ещё несколько минут Зоя бродят у ворот, а затем, понуро глядя под ногами, возвращается в палату. Дождь закончился, и из-за туч выглянуло солнце, но Зоина одежда отсырела, а сама Зоя продрогла и устала, и зарождающийся день не способен поднять ей настроение.
Наспех стянув влажную одежду, Зоя прячет фантики под подушку и забирается под одеяло. Ей кажется, что заснуть не получится, что она проворочается до самого подъёма...
Но, когда Зоя открывает прикрытые на мгновение глаза, сквозь окна уже струится солнечный свет, и...
Зоя рывком вскакивает с кровати.
В палате никого нет.
С ужасающей ясностью Зоя понимает, что каким-то образом умудрилась проспать подъём, а девчонки-соседки не стали её будить.
Зоя бросает взгляд на спинку кровати и тут же совершает ещё одно неприятно открытие. Вместе с девчонками из палаты пропали её рубашка и юбка.
Отказываясь верить в нехорошую догадку, иглой пронзившую ум, Зоя наклоняется проверить, не упали ли вещи на пол, но, конечно, там тоже ничего нет. Зоя на деревянных ногах подходит к тумбочке и открывает скрипучую дверцу – её одежды не оказывается и там.
– И чё-йто мы тут делаем, а? – вдруг раздаётся сзади мальчишеский голос.
Зоя вздрагивает всем телом, резко оборачивается и тут же заливается краской. Она стоит в одной майке и трусах, а на неё, замерев в дверях, смотрит усмехающийся Жека.
– Сам-то что здесь забыл? – недружелюбно бурчит Зоя в ответ.
– Я-то дежурный, – отзывается Жека. Он сегодня одет как на парад: в белой выглаженной рубашке, при аккуратно завязанном галстуке и значке. – А вот твой отряд сейчас должен быть на линейке. Как ты вообще... – его взгляд скользит по угловатой Зоиной фигурке, – проспать умудрилась? Горн же на весь лагерь орёт!
Горн, действительно, слышно в каждом уголке «Альбатроса»: его включают по трансляции, и он льётся из динамиков бурлящей, бодрящей рекой.
– Не знаю... – ворчит Зоя.
Видимо, беспокойный сон и ранний подъём сделали своё дело, но Жеке, конечно, об этом знать незачем.
– Мне в кладовку надо, – добавляет Зоя.
– Это ещё зачем?
Зоя зябко поводит плечами.
– Мне одежда нужна, – решается честно признать очевидный факт она.
Жека вновь окидывает её изучающим взглядом.
– Спёрли?
Зоя мрачно кивает. Она ждёт, что Жека будет над ней смеяться, но, хотя смотрит он действительно насмешливо, через пару секунд выдаёт вполне серьёзно:
– В кладовку ты сейчас не попадёшь.
– Но не могу же я так идти на линейку!
– А ключ у главной стибрить можешь?
Зоя раздражённо сопит. Добраться до ключа и правда непросто. А за её поведением и без того уже пристально наблюдают. Вот сейчас ей достанется за опоздание, а если ещё поймают на воровстве...
И тогда Зоя достаёт из-под подушки фантики – нехотя, но всё же радуясь про себя, что не оставила их в кармане, когда ложилась спать.
– Что это? – спрашивает Жека, хотя, судя по заинтересованно блеснувшим глазам, и сам уже обо всём догадался.
– У тебя же есть что-нибудь ещё? – вместо ответа наседает на него Зоя. – Рубашка, футболка, шорты? Хоть что-нибудь!
Жека продолжает сверлить фантики взглядом. Очевидно, сомневается, равным ли будет обмен и стоит ли ввязываться во всю эту историю. И Зоя, спохватившись, протягивает фантики ему:
– Вот, забирай! Это, – Зоя демонстрирует пёстрый вкладыш от жвачки, – из Америки, настоящий, мама достала... Только одолжи мне нормальную одежду. На день. Пожалуйста. Я всё потом отдам! Постираю, поглажу – и отдам!
Жека выдерживает паузу, но, кажется, больше чтоб набить себе сцену. И вскоре, действительно, произносит:
– Идёт.