Нет места фальши

— Ты пойдёшь так?

Блейз удивлённо приподнял бровь и приблизился к стойке, где хранилась небольшая коллекция алкоголя.

Драко проигнорировал его вопрос, невольно зарываясь в собственные беспокойные мысли.

«Я мокрая из-за тебя».

Грубо проведя пятернёй по чёлке, он пробуравил зеркало тяжёлым взглядом. Отражение бледного лица с проклятым румянцем выставляло его полным неудачником, зато чёрный смокинг с узорной вышивкой, такая же угольная рубашка и широкий галстук пытались вернуть его образу грозный вид. Одежда для бала в Малфой-Мэноре должна была быть под стать своему холодному владельцу, и совсем неважно, что лёд на его сердце вовсю таял и Драко слышал навязчивый звук разбивающихся о землю капель.

— Дружище, если честно, я переживаю. — Забини неожиданно оказался за спиной Малфоя и положил руку ему на правое плечо. — Ты уверен, что тебе обязательно идти туда в таком состоянии?

«Я больше не могу».

«Пожалуйста, Драко».

— Да.

Скулы стали невыносимо горячими, и он знал: кто-кто, а Блейз бы обратил внимание на эти существенные перемены. Лицо Малфоя было подобно белоснежному листу бумаги, на котором даже малейшее пятно не могло остаться незамеченным. Незначительный румянец, розоватые губы и щёки были словно красная тряпка для быка на арене его безупречной внешности.

— У тебя температура, что ли? — Забини почти успел приложить ладонь ко лбу, когда Драко отпрянул.

— Всё отлично! А если ты перестанешь болтаться под ногами, будет ещё лучше!

Мулат прикусил щёку, сдерживая дальнейшие комментарии.

— Прости. — Драко потёр веки и после громкого вздоха произнёс: — Ты тут не виноват.

Несмотря на извинения, Блейз выглядел ещё более огорчённым, чем прежде, но Малфою действительно не хотелось скрывать от него даже глубоко личные переживания. Если не ему, то кому ещё можно было доверить самое сокровенное?

— Это из-за Грейнджер.

— Вы... — Забини сглотнул. — Что-то произошло на примерке платья?

«Я трахнул её пальцами».

— Произошло. — Малфой ярко ощущал, как покраснения с лихорадочной скоростью распространялись дальше и уже нагло поползли по шее. — Мне становится тяжело контролировать себя, когда она... когда она... Чёрт. Просто забудь.

— Ты можешь сказать мне.

— У меня слов нет, чтобы описать её, Блейз. Я в полном дерьме, и если это продолжится...

— Что случится? — вдруг вмешался мулат.

— Это должен был быть я.

В воздухе повисло напряжённое молчание, пока Драко не пояснил:

— Я должен был контролировать её чувства, а не наоборот.

Забини уже видел Драко в таком испуганном, потерянном состоянии ранее, однако на этот раз был уверен, что опасения друга ошибочны. Малфой-старший диктовал каждый аспект жизни своего сына, обрекая его на существование, полное ужасных поступков и мучительных страданий. Но Гермиона не стремилась поработить, не желала уничтожить Малфоя ради мнимых идеалов.

Скорее наоборот, зная Грейнджер и регулярно слыша то, что о ней говорила Луна, Блейз считал, что именно она способна заставить безжизненное пространство души Драко расцвести новыми красками.

— Что, если я опять стану жертвой? Я еле-еле стал выходить в свет не для того, чтобы кто-то снова загнал меня под панцирь.

Забини вздохнул и подошёл ближе, чтобы крепко обхватить Малфоя за левое предплечье.

— Ты больше никому не подчиняешься, ты же понимаешь это? Этот урод мёртв. — Мулат надавил пальцем прямо на центр метки, которая была скрыта за несколькими слоями одежды. — Люциуса тоже нет в живых. Единственный человек, кто решает, как тебе жить, — это ты и никто другой, слышишь меня? Никто не способен помешать тебе.

— Я бы хотел в это верить.

***

Если бы она была его настоящей невестой, то не смогла ходить ещё несколько часов после этой чёртовой поездки в машине.

Драко попытался быть джентльменом, поэтому заехал за ней лично, чтобы отвезти на праздничный вечер. Пожалев об этом уже миллион раз, он не переставал думать о том, что никто и не заставлял его настолько близко общаться с ней, заключать брачный договор и тем более приглашать её на часовую поездку в одном широком, но почему-то сейчас невыносимо тесном салоне «мерседеса».

Он сам обрёк себя на все эти испытания и при этом умудрялся получать удовольствие, когда её пытки были чуть более терпимые, чем сейчас.

Гермиона сидела рядом на пассажирском сиденье, и Малфой не мог отделаться от её образа в своей голове даже тогда, когда отворачивался на дорогу или прикрывал глаза, потому что забыть, как она выглядела, было, Салазар его дери, невозможно. Она надела чёрное облегающее платье, и оно оказалось таким коротким, что её руки, прижатые к бёдрам, теребили его подол.

Грейнджер постоянно отводила глаза в сторону, словно боясь встретиться с Драко взглядом, но на какую реакцию она рассчитывала, надевая туфли с завязками на каблуке? От элегантных шпилек переплетались, уходя вверх, тонкие золотистые нити, которые плотно обвивали лодыжки и икры, будто причудливое ожерелье. Этот акцент на длине её ног заставлял Малфоя сжимать руль с удвоенной силой.

Она должна была закинуть свои преступно сексуальные ноги прямо в этих туфлях ему на плечи, выгнуть спину и умолять коснуться её везде. Драко слишком хорошо помнил, как она умеет просить, чтобы отказывать себе в подробных фантазиях.

— У тебя есть какие-то рекомендации?

Он усмехнулся, в очередной раз включая поворотник, чтобы перестроиться в свободный ряд.

— Балы в Малфой-Мэноре — это не министерские вечера с чаем и печеньем. Там будет алкоголь и неприятные люди.

— Насколько неприятные?

Её голос дрожал, и Драко слышал это, но никак не мог определить причину. Если Грейнджер нервничала перед торжеством, то оделась бы скромнее, или же она была неуверенной с ним с самого начала, а не только после получаса совместной поездки. Её волнение накалялось постепенно, с каждой минутой, которую они проводили наедине. Словно он был тому причиной.

Малфою не терпелось увидеть, что будет, когда гроза, которая надвигалась на них медленными, но неумолимыми шагами, громыхая, расколет небо пополам.

— Как я, — ухмыльнулся он и почувствовал её притягательный взгляд на себе.

Мурашки собрались прямо у затылка и устремились к пояснице, когда Гермиона произнесла:

— Ты не неприятный.

— Грейнджер... — вздох получился рваным и неестественным. Он молился хотя бы на один красный светофор, но они, как назло, не попадались. — Я рад, что именно ты станешь моей фиктивной женой.

Ему хотелось оторвать себе язык.

— Спасибо за комплимент, Малфой.

Он чуть не свернул прямо в столб, когда её тёплая рука неожиданно коснулась его бедра и двинулась немного выше.

— Я буду хорошей женой.

***

Сказать, что Малфой-Мэнор ослепительно сверкал, стало бы преуменьшением. Гермиона и при первом полноценном визите сочла это поместье чрезмерно помпезным, но сейчас Нарцисса постаралась на славу, чтобы сделать его изысканно вычурным.

Величественный зал, где проходило торжество, словно открывал бесконечный мир блеска и роскоши, залитый магическим светом. Потолок, кажется, устремлялся к небесам, столь высоким, что в нём мог бы свободно развернуться даже взрослый жираф, не задев при этом тяжёлые хрустальные люстры. Цветами бала были чёрный и белый, поэтому и декор миссис Малфой выбрала соответствующий.

Белоснежные орхидеи в тёмных кашпо капризно кокетничали со своими отражениями, утопая в бесконечности зеркал, а гости раскинулись по залу, напоминая шахматные фигуры, разбросанные на игральной доске в хаотичном порядке. Мрачные, как глубокая ночь, портьеры окружали помещение, словно обрамляя праздник ореолом загадочности и тайны. Тайны, в которую были посвящены лишь они вдвоём и никто больше.

Грейнджер была счастлива, что Драко так ловко схватил её за руку ещё до того, как они переступили порог парадных дверей. Ведь после, оказавшись на сцене перед неумолимой публикой, она растерялась и напрочь забыла об игре. Такие моменты заставляли даже самые смелые сердца замирать, и Гермиона испытала прилив благодарности к своему спутнику за его неусыпное внимание.

— Дорогой! — Сквозь толпу к ним грациозно двигалась Нарцисса, салютуя бокалом с шампанским.

Если Грейнджер ощущала себя комфортно в собственной тихой гостиной за чтением любимой книги, то миссис Малфой явно питала страсть к помпезным мероприятиям, которые сама же и организовывала. Едва ли она видела эту женщину когда-то более счастливой, чем сейчас.

— Мама! — Драко широко улыбнулся, но руку Гермионы так и не выпустил. — Всё выглядит замечательно!

— Как и вы, — лестно заметила она, оценивая их вечерние наряды. — Мисс Грейнджер, ваш гардероб не перестаёт меня удивлять.

Примерно таким же тоном Нарцисса могла назвать её платье униформой проститутки, но подчёркнуто вежливый комплимент не оставил Гермионе выбора для ответа:

— Благодарю. Вы тоже выглядите великолепно.

Ей не пришлось лгать. Чёрная, словно облако ночи, мантия, усыпанная сотнями мерцающих блёсток, золотые кольца на обеих руках, а также фамильное ожерелье, украшенное самыми изысканными камнями, перетягивавшее на себя внимание всех присутствующих, делали из образа Нарциссы по меньшей мере произведение искусства.

— Развлекайтесь, дорогие, — радушно произнесла она. — Этот праздник принадлежит вам.

Только вот чем дольше тянулся этот вечер, тем меньше Гермиона была уверена в её словах.

Гарри и Джинни не смогли присутствовать из-за срочных командировок. На этот раз их рабочие ритмы синхронизировались, и супруги разъехались по делам в одно и то же время. Звать Рона в это гнездо, полное змей, казалось наиглупейшей идеей, а обещавшая прийти Луна почему-то сильно задерживалась. В итоге Грейнджер блуждала около получаса по залу, где каждый норовил продемонстрировать ей своё лживое уважение.

Она почти читала на их лицах отторжение вместе с кричащими упрёками совести, которая и заставляла всех этих волшебников открывать рты. Они знали, что Гермиона может в скором времени стать министром магии, и были достаточно умны, чтобы придержать свои недовольства при себе.

— Мисс Грейнджер!

Обернувшись на знакомый голос, она сразу же растаяла, увидев копну рыжих волос. Перси выглядел для этого праздника весьма просто, но при этом представительно — так, как умел, пожалуй, только он.

— Привет, — не удержала вздоха облегчения Гермиона, совсем забыв, что они старались сохранять деловые отношения на публике. — Я думала, ты не придёшь.

Уизли поджал губы, словно ему было действительно стыдно.

— Я заскочил на минуту, как раз чтобы это сказать.

Грейнджер даже не пыталась скрыть от него огорчение. Он бы всё равно её раскусил.

— Стив подготовил ежемесячный отчёт. Я должен его изучить, если мы не хотим проблем в дальнейшем.

— Я бы с удовольствием покопалась с тобой в бумажках вместо того, чтобы терпеть этот фарс.

Перси усмехнулся.

— Ты, кажется, местная звезда. — Он осмотрелся и поймал как минимум десяток любопытных взглядов, прикованных исключительно к ним.

— Это всё ненастоящее, я будто попала на бал к Золушке. Сплошная бутафория, — фыркнула Гермиона.

— А где твой прекрасный принц? — Перси поиграл бровями на последнем слове, и ей показалось, что он догадывается об их с Малфоем интимной связи в свадебном салоне.

Но он не мог.

Не мог же?

— Драко с матерью ещё не обошли всех своих старых друзей. Я не стала им мешать.

— Уже Драко.

Она до боли закусила губу.

— Он мой жених. Довольно странно, если я буду всегда обращаться к нему по фамилии.

Перси кивнул на этот аргумент и, видимо, решил больше её не мучить. Наклонившись к её правому уху, он прошептал слова, вогнавшие Грейнджер в самую густую за её политическую карьеру краску:

— Мне звонили из свадебного салона. Я рад, что тебе понравилось платье.

— Перси, я хотела тебе сказать, — поспешила оправдаться она.

— Будь осторожна, ладно? Я доверяю тебе и твоим инстинктам, но ты знаешь, что это может быть опасно.

Она кивнула, но ответ так и не озвучила. Поперёк горла будто встал ком.

Именно потому, что это опасно, я этого так хочу.

***

Луна заявилась спустя час в вызывающем белом платье, которое было больше похоже на топик и длинную юбку в пол, соединённые тонкими лямками по бокам. Под руку с ней шёл Блейз Забини, в равной степени растерянный и радостный. Когда его глаза нашли Малфоя, он едва заметно погрустнел, но Лавгуд быстро вернула парню праздничное настроение, поцеловав его в укромное место под скулой.

Гермионе стало не по себе оттого, как свободно могла себя вести её подруга и какой зажатой при этом была она сама. Они с Луной находились практически в одинаковом положении и были едва не дикарями для местной публики, но Лавгуд, кажется, ничего не смущало.

Грейнджер решила не мешать их идиллии и отправилась к бару, чтобы разбавить нервозность любимым мартини с тоником. Этот напиток никогда ее не подводил: ни на встречах со спонсорами, ни на других благотворительных мероприятиях, где был разрешён алкоголь. Похоже, истории о том, что заучек можно исправить только крепким спиртным, не такие уж и выдуманные.

Когда до мраморной стойки с напитками оставались считаные шаги, Гермиона услышала липкий смех справа и решила проследить, откуда он доносился. Она сразу же пожалела о своём поступке, потому что у стены собралась компания из пяти самых невыносимых слизеринцев, учившихся в Хогвартсе на пару курсов старше.

Флинт, Монтегю, брат Пьюси и ещё двое коренастых парней, которых она всегда видела рядом с этими ребятами. Для полной коллекции не хватало самого Адриана, но он, к счастью, не соизволил прийти.

— Сама Гермиона Грейнджер, — прыснул Маркус, толкая локтём Монтегю, будто требуя от него поддержку. — Не хватает внимания жениха, решила посмотреть на настоящих мужчин?

Её чуть не стошнило на начищенный до блеска паркет.

— Обойдусь, — процедила Грейнджер и уже хотела продолжить путь до живительного бара, как до её ушей долетела новая фраза.

— Пожирательская подстилка.

Она так давно не слышала ничего подобного, что на мгновение в голове поселился лишь пустой, оглушающий звон. Ей стало невероятно противно, но не оттого, что их слова имели что-то общее с правдой. Ей стало противно от осознания того, что они с Драко всегда будут в этом мире изгоями. Он давно не имел никакого отношения к Волдеморту, но для них это ничего не меняло, а она прожила в волшебном мире гораздо больше времени, чем в магловском, но и этот аргумент тоже был лишь пустым звуком.

— Завидуешь, Флинт? — с остервенением слетело с губ Гермионы.

Его дружки гадко усмехнулись, делясь между собой неразборчивыми комментариями.

— Завидовать Драко? — Его возмущение выдавала глубокая морщинка между бровей. — Если захочу пообниматься с бревном, выйду в парк.

Она невольно покраснела. Что-то в этой сцене напомнило ей о тех самых насмешках в стенах школы, о которых Гермиона так мечтала забыть. Что-то грязное, неприятное, что-то, что хотелось немедленно с себя смыть. Ей было не по статусу трусливо сбегать от них, хотя это и было её единственным желанием сейчас.

— Закрой пасть, Маркус.

Малфой появился как из ниоткуда, и его голос прозвучал не менее резко и грубо, чем в тот день, когда Грейнджер подслушала роковую ссору с Забини. Только теперь гнев был более несдержанным, и она очень чётко уловила разницу.

Она почувствовала лёгкую вибрацию в воздухе, когда Драко прошёл мимо неё, напирая на слизеринцев.

— Извинись немедленно, — приказал Малфой. Его фигура возвышалась над ними по-настоящему устрашающе.

Эмоции Флинта менялись, словно у маленького ребёнка. По щелчку пальца его испуг вытеснило смирением, а затем — совершенно неуместным упорством.

— Пускай она извинится. Я испачкался об неё, пока разговаривал.

Гермиона знала, что Малфой был способен продумать всё это заранее. Защищать её от своих дружков, казаться заботливым женихом, но она также хорошо понимала, что ни в какие планы не могла входить драка на кулаках.

Драко быстро отступил на пару шагов, замахнувшись своей бледной рукой, которая казалась почти невидимой на фоне мерцающих светильников, окруживших неприметный угол зала. Спрятав свою истинную жестокость за маской холодного презрения, он прицелился в Маркуса, однако тот был слишком самонадеян, чтобы видеть в Малфое реальную угрозу.

Сила удара была огромной, и даже сам Драко слегка пошатнулся от отдачи. Послышался характерный хруст, после которого Флинт неожиданно согнулся пополам, испустив оглушительный визг боли и прижав руку к кровоточащей переносице. Но Малфой не дал ему времени восстановиться — он занёс руку для нового манёвра, что пришёлся прямо под дых.

Трусливые дружки Маркуса расступились, даже не думая защищать своего предводителя.

— Сука! — прошипел Флинт и попытался выпрямиться, чтобы ответить, но Драко снова оказался быстрее и безжалостно пнул его по левой лодыжке.

Вой Флинта пронёсся по залу, и вокруг них начала собираться толпа. Именно этот звук окончательно вывел Гермиону из оцепенения, и она попыталась остановить потасовку и оттащить Малфоя подальше.

— Драко, хватит! Пожалуйста!

Грейнджер хваталась за его пиджак, пока он смотрел на скорчившегося на полу Маркуса, как на самый обыкновенный кусок дерьма.

— Извинись! — рявкнул Малфой.

— Прошу прощения, — просипел Флинт.

Когда Драко наконец-то отвернулся, к ним уже подбежала взволнованная Нарцисса. Гермиона старалась не анализировать толпу и их реакцию, но взгляд случайно зацепился за Луну, которая смотрела на них с неприкрытым сочувствием.

— Драко! Что здесь произошло?! — миссис Малфой размахивала руками, глядя на Маркуса, под носом которого уже собралась небольшая лужица крови. — Помогите ему, что вы стоите!

Монтегю и компания послушно подняли Флинта на ноги и оттащили его в сторону.

— Всё в порядке, мама. Воспитательные меры, — пояснил Драко, потирая покрасневшие костяшки.

Гермиона видела этот взгляд Нарциссы лишь единожды. Много лет назад в Косом переулке, когда маленький Малфой отказывался тратить время на поиск учебников.

Она была им разочарована.

— Поднимитесь с мисс Грейнджер на второй этаж, — мягко, но требовательно попросила Нарцисса. — Тебе нужно охладить пыл.

— Хорошо, мама, — с ехидной насмешкой согласился он.

***

Драко вёл её за руку по бесконечным коридорам поместья, и Грейнджер совершенно не сопротивлялась. На самом деле, у неё и в мыслях не было противиться ему. Точно не после всего произошедшего.

Гермиона не могла не думать о том, как Малфой, вероятно, подставил свою мать перед чопорным аристократическим обществом, не могла не вспоминать его глаза, полные ярости лишь из-за гнусных нападок Флинта, и, в конце концов, не могла не быть благодарной за всё, что он сделал для неё.

Так происходило постоянно. Злость на этого мужчину, которая была бы естественна с учётом его изначального обмана, постоянно куда-то улетучивалась, сменяясь непрошеными чувствами крайне неподобающего характера. Гермиона знала, что перебарщивает и наделяет Драко несуществующими качествами, но просто не хотела останавливаться, снова и снова закрывая его недостатки густой пеленой, не давая тьме прорваться наружу.

Её всегда винили в чрезмерной доверчивости к людям, во всеобъемлющем желании спасти каждую заблудшую душу. Но с Малфоем было нечто большее. Нечто ломающее до костей.

Когда страсть становится настолько сильной, что начинает сокрушать мыслимые и немыслимые преграды, словно кувалда, разбивающая камни на мелкие кусочки. После них остаётся лишь пыль, лишь обманчивая туманная дымка, и, если ты вовремя не начнёшь сопротивляться, эти неукротимые, опасные чувства приведут к полному разрушению, к зыбучему песку, утягивающему в пучину неизвестности.

Она всё это понимала, но её всё равно трясло от желания.

Понимать было недостаточно.

— Выпьешь? — первое, что спросил Драко, когда они зашли в скромный кабинет на втором этаже.

Скромным он показался исключительно из-за масштабов Мэнора, но Гермиона не могла не заметить, что обстановка здесь и правда была гораздо уютнее и камернее, чем в царских вестибюлях и парадных гостиных.

— Где мы?

— Кабинет отца, — безэмоционально ответил он и подошёл к стойке с алкоголем.

Гермиона видела похожую конструкцию в кабинете Драко, но у Люциуса хранились гораздо более крепкие напитки. Огден на их фоне казался тыквенным соком.

— Ну так что? — Малфой поднял синюю бутылку с водкой. — Тебе налить?

Если она чему-то и научилась за время общения с Драко, так это тому, что пить в его присутствии было равносильно опрокидыванию на себя котла с амортенцией. Она не будет повторять своих же ошибок, какими бы приятными они ни были.

— Я, пожалуй, откажусь.

Малфой хмыкнул, будто прочитал все её тайные мысли, и щедро налил себе водки.

— Мне не помешает, — прокомментировал мужчина и без промедления опустошил стакан. — Флинт козлина, ты же понимаешь?

Его голос слегка охрип от крепкого спиртного, которое, несомненно, обожгло горло. Гермионе пришлось сжать бёдра, чтобы заглушить непрошеные воспоминания о том, как и при каких обстоятельствах она слышала этот тембр в последний раз.

— Тебе не стоило вмешиваться. Они не первый раз говорили мне все эти вещи.

— В прошлые разы меня не было с тобой. — В ртутных радужках Малфоя показался просвет. — Пока я рядом, никто из них не посмеет открывать свой поганый рот.

— Драко...

— Помолчи.

Он вздохнул, перед тем как выпить ещё одну порцию водки. Она с трудом могла проанализировать его поведение. Если бы перед ней лежал чистый лист пергамента, Грейнджер уже давно исписала бы его с двух сторон предполагаемыми мотивами Малфоя, а затем безжалостно смяла, выбрасывая все гипотезы в мусорку.

Ни одна её логическая цепочка не была настолько непрочной, как та, что удерживала факты о нём.

Драко стрельнул взглядом в сторону и, заприметив кожаное кресло у стола, устремился к нему. Гермиона неподвижно наблюдала за тем, как он расстёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и широко расставляет колени.

Он всегда сидел так, будто ему прямо сейчас начнут целовать ноги. Вернее, глянцевые лоферы, которые даже под слабым светом настенных ламп ослепляли своей дороговизной.

Грейнджер тяжело сглотнула.

— Мы не вернёмся на праздник? — спросила она и сразу же пожалела, что вообще открыла рот, привлекая внимание Малфоя.

В мире вряд ли существовало что-то более гипнотизирующее, чем эти бездонно чёрные расширенные зрачки.

— Тебе не терпится поругаться с кем-то ещё? — ухмыльнулся Малфой, поправляя упавшую на лоб чёлку. — Зачем же куда-то ходить? Начинай.

— Начинать что?

— Я не поверю, что у тебя нет ко мне претензий.

О, они были, но Гермиона едва ли в здравом уме начала бы о них говорить. Точно не тогда, когда Драко выглядел достаточно пьяным, чтобы выпустить самые ядовитые клыки своей обольстительности.

— Я предпочитаю не вести серьёзные беседы с теми, кто изрядно выпил.

— А что ты предпочитаешь с ними делать?

Чёрт.

Ему нужно прекратить так улыбаться, иначе алкоголь для смелости ей даже не понадобится.

— Ничего, — сдавленно прошептала она.

— Какие у тебя кинки, Грейнджер? — Драко слегка наклонил голову влево, будто так он мог увидеть на румяных щеках всю карту её грязных предпочтений. — Кинк на похвалу, естественно. Что ещё?

Естественно?

— Я не буду отвечать.

Он недовольно цокнул.

— Очень зря. Мужу надо рассказывать обо всех своих фантазиях.

Стоять ровно на высоких каблуках становилось всё сложнее и сложнее, а в комнате, как назло, больше некуда было сесть.

— Если ты не хочешь, я поделюсь своими. — Малфой облизнул губу, и от движения его языка перед глазами ещё больше помутнело. — У меня кинк на чулки. Поэтому я так тяжело дышал на фотосессии. Но, я думаю, ты догадалась.

Она не просто догадалась — это была лучшая её находка в игре с ним. Тот момент, когда ей удалось подвести его руку к канту её чулка, надолго врезался в память, оставив там вмятину размером с небольшой кратер.

— Молчишь? Хорошо. — Он опустил взгляд на её декольте, которое, к счастью, было отлично прикрыто в этом обтягивающем платье. — Есть то, о чём я не догадывался до встречи с тобой. Кажется, у меня кинк на татуировки.

Змея, которую Грейнджер набила между двумя полушариями груди, была тонкой, изысканной и едва заметной. Она служила символом того, что Гермиона уже не боялась никаких испытаний и не ощущала страха перед теми людьми, кто когда-то заставлял её дрожать.

Высшая цена принятия заключалась в обесценивании своего самого страшного кошмара, и сделать его частью себя, всего лишь одним из отпечатков на своей истории и было её главной целью. Так она и поступила. Но Грейнджер никогда не думала, что кто-то из слизеринцев, кто-то из тех, для кого этот символ не пустой звук, заставит татуировку вспыхнуть отнюдь не от приступа гнева.

— О чём ты?

Драко обнажил белоснежные зубы — гораздо более острые, чем были у гадюки над её сердцем.

— Я умираю от желания поцеловать каждый её миллиметр.

Гермиона сжала кулаки, пытаясь удержать рассыпающиеся мысли в своих руках, и медленно закрыла глаза, будто это помогло бы изгнать его сладостный голос из глубин сознания.

— Мы сломали друг друга в том саду в Хогвартсе. Я думаю, именно тогда всё изменилось.

— Это был алкоголь, — защищалась она, хоть вряд ли получалось убедительно.

Малфой хмыкнул, вдумчиво огибая пальцем линию челюсти.

— Сейчас ты трезвая?

— Вполне.

— Сядь ко мне на колени.

Его слова даже не прозвучали как приказ, а тело всё равно дёрнулось к нему навстречу.

— З... зачем?

— Проверим твою теорию, — пояснил Драко. — Разве ты не этим занимаешься всю свою жизнь?

— Это плохая идея.

— Как и этот брак! — Он сжал руками кожаный подлокотник.

Грейнджер не удивил и не огорчил этот эмоциональный всплеск. На самом деле, чем менее идеальным выглядел Малфой, тем лучше было для неё самой. Может быть, что-то в его поведении наконец-то отпугнёт её глупое сердце и потушит разгорающееся внутри пламя. Потому что ни время, ни несколько бокалов шампанского не справились с этой непростой задачей.

— Хорошо, — согласилась она, и на лице Драко промелькнула тень азарта.

Почти так же одичавшие до острых ощущений люди смотрели на игровые автоматы в казино.

Её походка, вопреки абсурдности всего происходящего, была лёгкой и даже соблазнительной. Туфли с золотистыми завязками Гермиона надевала только по случаю торжеств, и, вероятно, впервые за множество подобных мероприятий кто-то оценил их по достоинству.

Будь то нравоучительный взгляд Нарциссы, охи правильных аристократок или голод в глубине серых глаз напротив. Смотреть на всё это было до дрожи приятно.

Малфой немного поменял позу, чтобы Грейнджер могла оседлать его, и выпрямил спину. Его губы оказались на уровне её подбородка, и горячий воздух сразу же опалил чувствительную шею.

Платье ожидаемо задралось, но Драко не спешил класть поверх её ягодиц свои широкие ладони. Она не видела, но догадывалась о страданиях несчастных кожаных подлокотников под его пальцами.

Песня: War Of Hearts — Ruelle

— Как ты себя чувствуешь? — голос Малфоя прозвучал хрипло и тихо. Грейнджер слегка вздрогнула от его вопроса и аромата фирменного парфюма, который сейчас вытеснил из её лёгких последние капли кислорода.

— Прекрасно.

Она машинально опустила руки на лацканы пиджака и прикрыла глаза, наслаждаясь текстурой ткани. Вот о каких кинках ему было не положено знать. Гермиона обожала формальную одежду. Все эти холодные сверкающие запонки, зажимы для галстуков, накрахмаленные рубашки. Драко не догадывался об этом, но всегда одевался так, словно давно имел доступ к самому опасному ящику с её секретами.

Ей пришлось первой двинуть бёдрами, потому что терпеть этот жар было невозможно. Она ощущала его горячую твёрдость и тонкие брюки совсем не создавали необходимого барьера.

По клитору прошла лёгкая волна вибрации, вместе с ничем не передаваемым импульсом наслаждения. Грейнджер сдержала стон за сомкнутой челюстью и посмотрела чуть ниже — туда, где были его туманные глаза.

— Я не буду трахать тебя, но ты можешь делать то, что хочешь.

Лучше бы он стянул с себя эти долбаные брюки и взял её так, как ему вздумается. Где его проклятый эгоизм, когда он так нужен? У Гермионы натурально зудело под кожей от мысли, что они ещё ни разу не занимались сексом по-настоящему. Каждый раз, когда она представляла, как Драко входит в неё, растягивает её, упирается до самого основания, у неё поджимались пальцы на ногах и учащалось сердцебиение.

Ещё никогда она не хотела секса так сильно, так отчаянно. Малфой дразнил её, искушал без всякого зазрения совести. Что ж, в чём-то они ещё подростками не ошиблись: Драко учился манерам у дьявола.

— Откуда такая нерешительность? — томно уточнил он и, прижав её к себе, сделал неровный толчок.

Мысли кинулись врассыпную, пока ягодицы под его руками всё больше сжимались, а бельё неумолимо становилось влажным.

— Проклятье, — шикнула она, подстраиваясь под его движения.

Малфой точно атаковал клитор, потираясь о него с особым удовольствием. Казалось, он хотел немедленно зажечь этот фитиль внизу живота, чтобы огонь охватил верёвку, удерживающую остатки её самообладания, а после наконец привёл к неминуемому взрыву прямо в его руках.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — шептал он на ухо, пока бёдра Грейнджер двигались навстречу, не слушая её запретов. — Я соврал тебе. Я знаю обо всех твоих кинках.

— Как... Каких? — Гермиона попыталась увернуться, но он зажал мочку в своих зубах.

Наклонившись немного назад, Драко утянул её вперёд — так, чтобы холодная бляшка ремня упёрлась в низ живота. Туда, где она уже чувствовала этот контраст много лет назад на одинокой скамейке во дворе Хогвартса.

— Разденься, и я покажу тебе.

— Я...

Она набрала побольше воздуха, но желание узнать от него нечто запретное никуда не делось.

Ноги слегка дрожали, когда Грейнджер встала и начала стягивать с себя облегающее платье. То, как медленно он облизывал губы, как благоговейно смотрел на её фигуру, делало обстановку ещё более страстной, а границы дозволенного — ещё более размытыми.

Оставшись перед ним в одном белье и на шпильках, Гермиона, к удивлению, не ощутила стеснения. Ни одна девушка на её месте не подумала бы укрыться, когда её так откровенно трахали глазами. Не просто смотрели, как на красивую игрушку, как на увлекательный опыт, а именно брали и топили в тёмном желании с головой.

Драко не скрывал своей растерянности или заинтересованности. Он блуждал по каждому кусочку её оголённой кожи, будто пытался запомнить всё, каждую маленькую деталь, чтобы потом воспроизводить её образ в своей голове в точности до миллиметра. Особое внимание получила та самая татуировка, которая почти ожила от его тяжёлого дыхания, извиваясь хвостом под полупрозрачным бесшовным лифчиком.

Грейнджер перешагнула трусики и скинула верх в ожидании его следующей реакции. Этот азарт, преследовавший её всю жизнь, с Малфоем возрастал до невиданных масштабов. Гермиона понимала, что невозможно видеть перед собой готовую ко всему обнажённую девушку и ничего не предпринимать. Она ждала команды.

— Садись обратно. — Малфой с трудом подавил стон, когда её груди едва не впечатлись в острый щетинистый подбородок.

Он почти её не трогал, если это вообще было возможно, учитывая их положение.

Драко помог Грейнджер сесть удобнее, положив руки ей на талию, и на мгновение отвлёкся на змею.

— Ты мне расскажешь? — на выдохе спросила Гермиона, потому что ещё минута — и бездействие бы потеряло всякий смысл.

— Тебе нравится мой костюм?

Словно услышав её вопрос, нервные окончания напряглись, анализируя ощущения. Драко остался полностью одетым, и она чувствовала мягкую подкладку его пиджака, сжимала в руках идеально гладкую чёрную рубашку, его брюки и этот ремень... Да, ей определённо всё это нравилось.

— Да, — ответила Грейнджер, будучи абсолютно неспособной врать в этот момент.

Как будто когда-то она была на это способна.

— Тебе нравится касаться моей твёрдой ширинки?

От первого соприкосновения с ним через несколько слоёв одежды её пробрало дрожью с макушки головы до кончиков пальцев.

— Прекрати, — зашипела она, кусая губу до крови.

— Я же только начал, — ухмыльнулся Малфой и опустил руки ниже, не давая ей сдвинуться. — Ты пачкаешь мои брюки, потому что вся промокла.

Грейнджер прижалась к нему грудью, сдерживая новую волну дрожи.

— Тебе понравится, если я трахну тебя через одежду?

Проклятье, она едва не выкрикнула ответ вместе с протяжным стоном. У неё никогда в жизни так сильно не кружилась голова.

— Ответь мне. — Он поднёс правую руку к её лицу, чтобы накрутить кудрявый локон на палец.

Драко не первый раз так делал, что заставляло её задумываться о его слабости к распущенным волосам. О слабости, которую она непременно ему припомнит.

— Чёрт возьми, да! Да! Я хочу!

— Нужно было всего лишь попросить, — произнёс он, прежде чем поцеловать её первый раз за вечер.

Опять эти губы со вкусом свободного падения. Она даже не успела провести по ним языком, когда Малфой ворвался внутрь, забирая весь возможный контроль.

Гермиона и так сидела на нём совершенно обнажённая, но он и не думал давать ей какие-то поблажки.

Первые толчки показались предвестниками неминуемой бури. Драко был одновременно так близко и так далеко, и после каждого движения, мимолётного скольжения, трепетания от его собственного возбуждения ей хотелось ещё и ещё, потому что он по-прежнему не мог её наполнить.

Без лишней материи, сковывающей движения, всё происходило плавнее, естественнее. Под кожей разливался жар, которым она отчаянно пыталась растопить его костюм, оставить на нём ожоги.

Это была не борьба, не попытка удержаться; всё смешалось в одно яркое желание почувствовать его внутри. Малфой низко простонал, после того как Гермиона двинулась прямо на его члене снизу вверх — и так несколько раз, пока он позволял давать ему хоть что-то взамен.

— Ведьма, — зарычал Драко и немного приподнял её, чтобы самому толкнуться прямо в пучок нервов.

Его движения не оставляли Грейнджер выбора. Напор, с которым Малфой трахал её, просто сносил на корню попытки как-либо удержаться. Будто она стояла на тонкой дощечке над пропастью и старалась сохранить равновесие, но каждый порыв ветра толкал её всё ближе и ближе к краю. Падение казалось настолько неизбежным, настолько правильным, что она начала предвкушать объятия с неизвестностью.

Если бы он не контролировал её, Гермиона бы давно рухнула на пол оттого, как сильно выгибался позвоночник, как неистово колотилось сердце, готовое выскочить из груди в любую секунду.

— Ты кончишь просто оттого, что трёшься о мои брюки, — его шёпот было слышно даже за рокотом в ушах.

Она застонала громче, надеясь, что это заставит его продолжать.

— Давай, Гермиона, ты же плохая девочка. Испачкай их.

Её затрясло от бесконечных судорог, и она снова и снова впивалась ногтями в его пиджак, кусала чёрный воротник и задыхалась от тяжёлого парфюма, укрывавшего теплом оголённые плечи.

— Драко! — Грейнджер бурно кончила с его именем на губах, надрывая голосовые связки, пока комната перед ней раскручивалась до невиданных скоростей.

Она чувствовала его тяжёлое дыхание и влагу на бёдрах, но просто не могла пошевелиться.

Когда-то ей придётся прекратить нарушать правила. Но точно не сейчас, когда это было так соблазнительно.

***

Только законченный психопат поставил бы заключительную репетицию танца на следующий день после торжества в Мэноре, и, к сожалению, у Грейнджер было сразу два человека на примете, которые вполне могли иметь отношение к этому чудовищному расписанию.

На вечере она почти не пила, зато Малфой разделался с несколькими порциями водки и ещё бесчисленным количеством алкоголя, когда она уже покинула Мэнор с Блейзом и Луной.

В чём-то Драко был прав. Эта парочка друг друга стоила. Чёрт, на фоне Лавгуд Забини выглядел даже более безобидным, учитывая, какими двусмысленными подмигиваниями осыпала её Луна, пока они подвозили её домой.

Лавгуд обо всём догадывалась или имела грёбаное рентгеновское зрение, но что-то с ней явно было не так. Подруга всегда отличалась проницательностью, однако некоторые её вопросы сейчас вводили Гермиону в мгновенный ступор.

— Я так рада, что тебе подошло платье. Подъюбник не очень тяжёлый?

— Драко так чудесно выглядел сегодня. Кажется, это лучший его костюм?

— У тебя появился очаровательный румянец, это новая пудра?

Грейнджер хотелось провалиться под землю от подобных расспросов и отсидеться там до того момента, как Забини высадит её у кованых ворот дома.

В голове творился невозможный бардак. И Гермиона совсем не понимала, с чего ей вообще следует начать капитальную уборку. Ей бы сейчас сидеть за документами в офисе, размышляя о произошедшем, а не ехать в квартиру к Малфою, потому что он вдруг перестал отвечать на звонки.

Естественно, в подобном деле Перси был бессилен. Он и так взял на себя девяносто процентов работы в штабе из-за подготовки к грядущей свадьбе года. Она вполне могла справиться с Драко и доехать до хореографа с ним на такси.

Жаль, что её запала хватило только на то, чтобы пересечь холл и нажать кнопку лифта. Улыбчивый портье любезно подсказал Грейнджер, где именно проживает Малфой. Как будто этот выскочка мог купить что-то помимо роскошного пентхауса.

— Гермиона, как ты до этого докатилась? — удручённо прошептала она, задирая голову к зеркальному потолку.

На самый верхний этаж лифт доставил её за считаные секунды. Она никогда бы не подумала, что за такое короткое время можно пересечь двадцать пять этажей.

Выйдя из лифта, Грейнджер неуверенно прошла по мягкому ковролину к чёрной высокой двери с номером двадцать два и зажала крошечную кнопку, которая, по её подозрениям, была дверным звонком.

После нескольких попыток ей так никто и не открыл. Гермиона уже хотела разворачиваться и подключать к поискам Луну, когда послышался долгожданный щелчок замка.

— Ну наконец-то, сколь... — она запнулась на полуслове, разглядывая перед собой полуголую Панси Паркинсон.

Её брови, вероятно, никогда не достигали такой высоты — вряд ли они вообще могли физически заползти на лоб дальше. Это был абсолютный рекорд.

От шока Гермиона даже приоткрыла рот. Сцена, развернувшаяся перед ней, при всём таланте Паркинсон к интригам выглядела слишком сюрреалистично, чтобы не вызвать такого яркого эмоционального потрясения.

Панси стояла босиком в чёрной рубашке Малфоя, только в ней, с невероятно сильно взъерошенными волосами. Можно было предположить, что брюнетку не так давно переехал состав Хогвартс-экспресса, но этот вульгарный образ, видимо, должен был наталкивать Грейнджер на мысли о бурной ночи.

— Паркинсон. — Гермиона медленно моргнула. — Я пройду?

— Не думаю, что это будет удобно, учитывая обстоятельства, — ехидничала Панси. — Ты же понимаешь?

— Не совсем, честно говоря.

Почему-то последнее, что сейчас приходило на ум Грейнджер, — это возможная измена. Драко ясно дал понять, что не собирается нарушать условия договора. А уж если брать во внимание его хитрый план по порабощению её чувств и всей магической Англии, то связь с Панси вообще была настоящим абсурдом.

— Драко много выпил вчера.

— Я в курсе.

Перед глазами крайне не вовремя всплыли картинки того, как она извивается на его коленях.

— Он не смог сесть за руль, и я помогла ему добраться до дома, — всё ещё надменно поясняла Паркинсон. — Я даже не знаю, как объяснить тебе. Мы с Драко много разговаривали о прошлом, а потом это произошло. Я понимаю, ты в ярости...

— Стоп, — перебила её Гермиона. — Давай я проясню тебе, что вижу я.

Глаза Паркинсон, которые всё это время были подло сужены, вдруг распахнулись от удивления.

— Мой жених перебрал вчера, после того как мы провели жаркий вечер в кабинете его отца.

Румянец на щеках Панси заставил Грейнджер замедлить речь и смаковать каждое сказанное слово.

— И, будучи не в состоянии водить машину, доверился подруге детства. — Гермиона снова окинула её взглядом с ног до головы. — Объясни мне лучше, при каких обстоятельствах на тебе оказалась его рубашка и что ты делаешь в его квартире до сих пор.

— Грейнджер. — Паркинсон нервно хихикнула. — Ты просто ещё не осознала.

— Я осознала, что ты подлая дрянь, которая пытается расстроить нашу свадьбу.

— Что?

— Мне повторить?!

— Ты больная!

Гермиона толкнула её за плечи, чтобы попасть внутрь квартиры.

— Убери от меня свои руки, грязнокровка!

— Как оригинально!

— Что здесь происходит?!

Девушки вздрогнули от мужского голоса и одновременно повернули головы в сторону коридора.

Драко стоял, слегка покачиваясь, и обречённо держался за голову. На нём были лишь вчерашние брюки, а причёска представляла собой клубок из сена и очарования. Грейнджер почувствовала себя абсолютно чокнутой, когда в порыве ненависти к Паркинсон нашла его похмельный образ поразительно милым.

— Дорогой, она ворвалась в квартиру, я пыталась...

— Замолчи, Панси, — тут же остановил её Малфой. — Я бы вспомнил, если бы трахал вчера кого-то помимо моей невесты. Когда ты сняла с меня рубашку?

Паркинсон ошеломлённо сглотнула.

— Драко, мы вчера... Ты разве не помнишь?

— Я помню, что едва мог ходить. Я, конечно, сейчас в полном расцвете сил, но до секса в бессознательном состоянии мне ещё далеко.

Грейнджер прыснула со смеху, прикрывая рот кулаком. Она даже не предполагала, что когда-нибудь получит такое наслаждение от ссоры двух слизеринцев.

— Я...

— Панси, уйди, прошу.

Паркинсон совсем недолго смотрела на него молящим взглядом, прежде чем огрызнуться и яростно снять свою мантию с крючка.

Гермиона старалась не наблюдать за тем, как Панси, запинаясь, пытается натянуть на ходу каблуки, но всё-таки не удержалась и проследила за её позорным шествием до лифта.

— А ты что здесь делаешь?

— Пришла ловить тебя на измене, — фыркнула Грейнджер. — Одевайся, у нас репетиция танца идёт уже как десять минут.

— Я тебе не изменял, — для верности уточнил Драко и развернулся в сторону спальни.

— Мне всё равно! — неубедительно крикнула она ему вслед.