Глава 4. Последний танец
— Сегодня мы попробуем разобраться, с чем связан неожиданный отрыв Гермионы Грейнджер в десять процентов! — разнёсся по залу голос ведущего, и следом послышались громкие аплодисменты публики.
Гермиона сжала края стойки, отмечая, что та, как обычно, была холодной и грубой. Хотелось сосредоточиться на этих ощущениях, на ответе Адриана или хотя бы попытаться вникнуть в тему дебатов, но воображение подстёгивало её снова и снова возвращаться к событиям вчерашнего дня. Драко настойчиво засел у неё в голове и, что вполне было в его характере, не хотел делиться ни с кем другим занятым пространством.
— Попробуй этот, Грейнджер. — Рука Малфоя держала кусочек торта в нескольких сантиметрах от её губ.
Кондитер смущённо отвернулась, а Грейнджер наклонилась, чтобы Драко смог накормить её.
— М-м, красный бархат.
Стон, который непроизвольно вырвался от потрясающе вкусного десерта, заставил Малфоя тяжело сглотнуть.
— Ты любишь красный бархат?
Драко машинально потянулся к её нижней губе и убрал лишние крошки.
— Обожаю, — призналась Гермиона, утопая в тёмных зрачках блондина, и, к удивлению, они её совсем не смущали. Едва ли её глаза выглядели сейчас менее безумными. — Мне нравится лёгкая кислинка смородины и терпкое послевкусие солёной карамели.
Малфой смотрел на неё так, будто «солёная карамель» было самым сексуальным словосочетанием, которое он когда-либо слышал.
Кондитер прокашлялась, привлекая внимание пары.
— Давайте попробуем образец с фисташкой.
Грейнджер при всём желании не могла скрыть застенчивость и глупую радость, что овладевали ею изнутри. Она словно снова превратилась в девочку-подростка, которая флиртовала с мальчиком на глазах у всей школы. Нервозность в позе их консультанта по десертам не избавила от приподнятого настроения, и Гермиона хихикнула, наслаждаясь такой же плутоватой улыбкой на лице Малфоя.
— Мы с удовольствием попробуем всё.
— Мисс Грейнджер есть что нам сказать?
Вопрос Адриана быстро вернул её в суровую реальность. Можно было только догадываться, каких трудов ему стоило сдерживать свою глубокую враждебность и сохранять такой спокойный тон при общении с ней. Он произносил её фамилию с неизменной почтительностью, но при этом его лицо исказилось так, будто каждый звук он выдавливал через физическую боль.
— Почему я должна объяснять вам это? Никто не обязан оправдываться за любовь.
Кто-то в зале одобрительно присвистнул.
— Не поймите меня неправильно, но это не может не удивлять. — Пьюси пафосно вышел из-за стойки и специально направил внимание в зал. — Вы с Драко Малфоем ненавидели друг друга в школе, я прав?
— Да. — Гермиона поджала губы, мечтая лишь о том, чтобы он случайно оступился и покатился кубарем со сцены.
— Сколько вы вместе? — Адриан опять посмотрел на собравшихся, хотя обращался персонально к ней.
Грейнджер успокаивала себя тем, что у неё уже был готовый ответ на этот вопрос, заранее обговорённый с её командой, Блейзом и Малфоем. По их легенде, Гермиона и Драко сблизились около года назад на дне рождения Забини, а затем встречались на расстоянии, пока он работал в Нью-Йорке. Они могли бы остановить свой выбор на более впечатляющем сроке, но им помешала это сделать последняя интрижка Малфоя с моделью из «Спеллы».
— Больше года. — Грейнджер надеялась, что прозвучало уверенно.
— Больше года, — вдумчиво повторил он. — Фантастика. — Пьюси наконец-то развернулся к ней лицом и хитро улыбнулся. Именно так улыбались хищники, когда чуяли свежую кровь. — Если бы не тот скандал в ресторане, как долго вы бы ещё скрывали отношения? — Он не дал ей объясниться и сразу же добавил: — Молчать целый год... Неужели вы стыдитесь своего жениха?
Выворачивать факты наизнанку было фирменным оружием Адриана. Любой бы на её месте впечатлился, но Гермиона уже успела привыкнуть к его ушлым приёмам.
— Мы с Драко не хотели, чтобы наши отношения повлияли на результаты предвыборной гонки. Я должна получить пост министра благодаря своему труду, а не трогательной истории двух не принятых обществом любовников.
Сразу после своей реплики Гермиона не постеснялась дойти до центра сцены и приблизиться к Пьюси. Теперь их разделял всего метр, и она находила поразительным тот факт, что деревянные доски не прогнулись под тяжестью всеобъемлющей ненависти, которую они испытывали друг к другу.
— Раз уж вы спросили меня о моей личной жизни, позвольте спросить, каково ваше отношение к нашему союзу?
Пьюси оскалился, и для того, чтобы полноценно вжиться в роль бешеной собаки, ему не хватало лишь капающих на пол слюней.
— Что вы имеете в виду, мисс Грейнджер?
— Вы чистокровный волшебник, как и мистер Малфой. Вы бы стали встречаться с маглорождённой?
— Конечно, — не думая прошипел он. — Я не вижу никакой разницы между чистокровными и маглорождёнными.
— Статистика с вами не согласна, — пародируя сожаление, продолжила Гермиона.
— Статистика? — Глубоко посаженные глаза Адриана забегали по её лицу пуще прежнего.
— У вас, по слухам, было всего три девушки, и все — благородных кровей.
Пьюси явно поверг в шок её неожиданный напор, потому что он даже не обратил внимания на то, что она апеллирует к каким-то неподтверждённым слухам.
— Совпадение.
Избиратели в первом ряду были явно другого мнения. Волшебники начали громко перешёптываться и переглядываться, обмениваясь многозначительными кивками.
— Наша жизнь состоит из сплошных совпадений, не так ли?
Не дожидаясь ответа, Грейнджер вернулась обратно за стойку, полностью удовлетворённая своими аргументами. Она начинала всё чаще чувствовать приближение скорой победы, как будто ветер наконец-то стал попутным и дул ей прямо в спину, подталкивая вперёд и наполняя необходимой смелостью.
В глубине души она надеялась, что этим ветром не был Драко.
— Может быть, розы? — предложил Малфой и любезно передал ей цветок.
— Не знаю. — Она скептически посмотрела на раскрытый бутон. — Слишком просто.
Он засунул руки в карманы брюк, и стекло его швейцарских часов поймало солнечный луч. В оранжерее, сплошь залитой полуденным светом, Драко выглядел как самый настоящий принц. Она могла без усилий представить его, в этом чёрном костюме, оседлавшим белого коня, среди цветочного поля, с такой же ослепительной улыбкой, что блистала на его лице.
— Пионы сейчас в моде, — вмешалась флористка и показала на великолепные ряды кустов пастельных оттенков, которые расположились по правую руку от них.
Розовые, голубые, даже сиреневые. Гермионе стало искренне жаль, что она абсолютно ничего не понимала в цветах. Могли ли их заранее перекрасить магией или пионы и правда имели такое богатое количество оттенков?
— Очень красивые.
— Тогда пионы?
Ни один мужчина на её памяти не стал бы реагировать так трепетно на выбор цветов для свадьбы, а уж для фиктивной свадьбы — тем более.
Грейнджер не хотелось признаваться в этом даже самой себе, но, проклятье, она начинала невольно таять от его манер и внимания. Плавно, незаметно, как кусочек льда в стакане с любимым кофе; как те долгие минуты перед сном, что она тратила на скрупулёзный анализ всех действий Малфоя.
— А ты что думаешь?
Драко должен был ответить, что ему всё равно, что последнее слово за ней, или вовсе промолчать, но вместо этого он снова удивил её:
— Пионы идеально тебе подходят.
Гермиона задержала дыхание и не заметила, как он потянулся к ней, чтобы забрать из рук изящную розу.
В этот самый момент инстинкты сыграли с ней злую шутку, и из-за того, что она дёрнулась, несколько шипов на стебле безжалостно впились ей прямо в кожу.
Грейнджер сразу же прикусила губу и зажмурилась, хватаясь за правую ладонь.
Ранение, естественно, не было смертельным, но кровь единым потоком вырвалась наружу, а покрасневшая кожа начала нарывать и болезненно пульсировать.
— Ты поранилась, — это был не вопрос, скорее утверждение.
Передав цветок растерявшейся флористке, Малфой молниеносно достал платок из нагрудного кармана своего пиджака. Тот был поразительно белоснежным, его окантовка наверняка вышивалась вручную, и даже такой непрофессионал, как она, мог понять, что подобные аксессуары стоили целое состояние. Она, конечно же, не захотела принимать от Драко милосердную, но крайне излишнюю помощь.
— Возьми, — настоял он.
— Это просто царапина, ничего страшного.
Малфой цокнул и шагнул вперёд, не оставляя ей выбора и свободного пространства. Его вечно холодные пальцы требовательно обхватили запястье, и он поднёс её повреждённую руку непозволительно близко к своим губам.
На ней была кровь. Её грязная магловская кровь, от вида которой Драко из прошлого как минимум обматерил бы весь бренный мир и саму Грейнджер в придачу, а после, несомненно, предпринял нечто ещё более ужасное.
Она не заметила, как приоткрыла рот от совершенно дикого сюрреализма, но, когда Малфой подул на рану и сам принялся останавливать кровь своим платком, стало уже слишком поздно. Её необычную реакцию заметил Драко.
— Ты смотришь на меня так, как будто я только что убил человека. — Малфой опять улыбнулся, и, пока он стоял чересчур близко к ней, Гермиона не могла не вообразить его притягательные губы на своей щеке, шее, ключице, татуировке, животе...
Это было фиаско.
Четыре — три.
— С-спасибо. — Язык её не слушался, как и сердце, что пыталось тараном пробить грудную клетку изнутри.
— Не за что.
Дебаты постепенно двигались к своему логическому завершению, позади остались налоговые вопросы, проблемы здравоохранения, реформы образования и многое другое. Половину из сказанного сегодня Грейнджер уже произносила на других подобных встречах и мероприятиях. Это являлось одним из ключевых правил всех политических стратегий — придерживаться одной линии и стараться не отходить от неё дальше, чем на шаг.
Она старалась себе не противоречить, ведь стоило ей хотя бы раз оговориться или неправильно истолковать уже известную всем мысль — и у людей бы зародилось зерно сомнения в её правоте. Со временем это зёрнышко превратилось бы в небольшой росток, а затем и вовсе в величественное дерево, которое непременно бы бросило тень на все её последующие обещания.
— Напоследок один традиционный вопрос из зала, — объявил ведущий и дал сигнал сотрудникам, которые находились в это время между рядов.
Гермиона не переживала, потому что после совместной пресс-конференции с Малфоем её в принципе сложно было чем-то удивить. Тогда журналисты всей толпой копались в её грязном белье, пока рядом находился жаждущий приключений Драко. Что по сравнению с этим мог сделать один любопытный избиратель?
— Здравствуйте, меня зовут Сэм... э-э-э, Сэм Браун.
Парень ощутимо нервничал, и Пьюси, почувствовав превосходство над несчастным, принял расслабленную позу.
— Здравствуйте, мистер Браун, — поприветствовал ведущий. — Задайте, пожалуйста, свой вопрос.
— Вопрос к обоим кандидатам, — предупредил Сэм и так отчаянно вцепился в микрофон, что стойка опасно накренилась. — Когда последний раз вам было за что-то стыдно?
Кажется, парень превзошёл ожидания: на протяжении нескольких секунд ему громко аплодировали зрители в зале.
Когда гул стих, ведущий повернулся к Адриану и дал разрешение говорить.
— Спасибо за вопрос, Сэм, — нарочно проигнорировал фамилию Пьюси, ведь таким образом он мог продемонстрировать, что был на короткой ноге со своими избирателями. — На днях я встречался с одной близкой подругой детства. — Гермионе показалось, что Адриан задержал взгляд на ней, бросая молчаливый вызов. — Мы ужинали в ужасном месте, где люди предпочитают совмещать обед с удовольствием. Так вот, мне было очень стыдно поглощать суши под вульгарные стоны.
Многие собравшиеся рассмеялись, и даже она ощутила лёгкое содрогание груди и совершенно неуместную улыбку. Адриан обладал харизмой, сопротивляться которой было сложнее всего.
Грейнджер бы не заинтересовалась этой пошловатой историей и точно не отметила в ней ничего примечательного, но Пьюси решил ещё какое-то время рассматривать Гермиону так, будто это она стонала в том странном кафе и мешала ему нормально поесть.
Грейнджер предпочла отмахнуться от него и задумалась, когда в последний раз испытывала стыд.
Мозг предсказуемо отправил её прямиком к высокому блондину-аристократу.
— Мы репетировали свадебный танец вчера, и я готова признаться на всю страну: из меня никудышная танцовщица.
***
Днём ранее
— И раз, два, три. И раз, два, три.
Хореограф показывала движения на Малфое, при этом поручив Гермионе пристально за ними наблюдать. Поначалу она слушалась и следила исключительно за их шагами и поворотами, но любопытная брюнетка в другом углу зала постепенно перетягивала внимание на себя.
Панси не пришла на дегустацию торта и в оранжерею к флористу, зато любезно заглянула на их занятия по танцам. Непонятно, что именно двигало ею, но задница Драко явно была не последней в списке её интересов. Паркинсон даже не стеснялась, любуясь широкими плечами бывшего, его лакированными ботинками с длинными носами и аппетитным видом сзади, который открывался благодаря сшитым на заказ брюкам. Другая бы сто раз подумала, стоит ли позволять себе подобное в присутствии невесты, но почему-то у Грейнджер давно создалось мнение, что Панси в целом думала мало.
— Теперь мы попробуем вас вместе. — Девушка отошла к стене, которую от пола до потолка занимало зеркало с перекладиной.
Их хореограф Анжелика была роскошной брюнеткой итальянских кровей, но при этом относилась к Драко так, как подобает профессионалу. Без заигрываний и флирта, который наверняка являлся её главным оружием в нерабочее время. Анализируя её манеры, жесты и уверенный голос, Гермиона машинально представляла перед собой настоящую похитительницу сердец, а местами вообще ловила себя на мысли, что Анжелика — женская копия Блейза Забини. Если приглядеться, они обладали поразительно схожими чертами лица, которые встречались обычно у братьев, сестёр или других ближайших родственников.
— Грейнджер, — позвал её Драко и в призывной манере вытянул вперёд правую руку.
— Да.
Для первой репетиции она выбрала лаконичное белое платье средней длины (Да, Перси, такие существовали в её гардеробе) и свободного кроя, но была готова позднее попробовать танцевать в своём свадебном наряде.
Его, конечно, нужно было ещё купить.
— Сначала я включу музыку, и мы проверим, насколько она вам подходит.
— Какая у нас музыка? — шёпотом спросила Гермиона, наклонившись к правому уху Драко.
— Выбирала мама, — так же тихо ответил он. — Сто процентов ужасная.
Грейнджер не удержалась и прыснула со смеху, но её рабочий настрой спасла Анжелика, вовремя нажавшая на кнопку проигрывателя.
Малфой не ошибся, и с первых нот стало кристально ясно, что Нарцисса либо не имела никакого музыкального вкуса, либо, что более вероятно, использовала любую потенциальную возможность расстроить их будущую свадьбу.
Гермионе пришлось посмотреть в глаза Драко, чтобы зарядиться хотя бы песчинкой его неиссякаемой энергии, иначе она не сумела бы сделать элементарный первый шаг под эти страдальческие звуки.
В последние несколько дней Грейнджер всё чаще впитывала адреналин из Малфоя, словно из персонального источника силы, и в какой-то мере стала зависимой от этой привычки. В отличие от того Драко, что она знала со школы, у нового был стержень, за который хотелось держаться, как за спасательный трос, и который, казалось, может вытащить её из любых трудностей.
Он не разочаровал и не растерялся — несмотря на рёв малоизвестной волшебной певицы, Малфой тут же обхватил Гермиону за талию. Они начали осторожные вращения, что уже были поставлены с хореографом, но Грейнджер явно выполняла свои задачи хуже Анжелики. С каждым новым поворотом она всё меньше чувствовала себя невестой, предвкушающей яркое торжество, и всё больше — неопытной школьницей, репетирующей танец для выпускного. Мягко говоря, она была чрезмерно зажата и испуганна, и это, конечно, не укрылось от профессионала.
— Гермиона, спину! — перекрикивала Анжелика безвкусную композицию. — Расслабь руки! Согни локти!
Грейнджер судорожно выполняла команды хореографа и уже готова была назвать себя слабым звеном в их паре, когда Драко вдруг споткнулся на пустом месте и наступил прямо ей на ногу.
— Малфой, — застонала она и отскочила в сторону.
— Стоп! — разочарованно вздохнула Анжелика и отправилась выключать магнитофон.
Драко рассерженно провёл по лицу рукой и дождался, когда Грейнджер выпрямится, чтобы спросить:
— Всё в порядке?
— За исключением моих пальцев, отлично!
— Прости, я растерял свои навыки. — Малфой в одно мгновение оказался перед ней и, словно пёрышко, подхватил её тело на руки.
Она испуганно взвизгнула и крепко обвила его бледную шею, дабы удержать равновесие.
В этом хаосе Гермиона на мгновение забыла о существовании Панси и Анжелики в зале: её волновало только тяжёлое дыхание жениха и адская боль в правой ноге.
— Мы оба никудышные танцоры, — заметил Драко и бережно опустил её на скамейку. — Нужно в Мунго?
— Нет, передай мне палочку.
Малфой пару секунд удивлённо на неё таращился, но всё-таки подал древко, что валялось на подоконнике.
— У меня большой опыт в лечебных заклинаниях, — пояснила она и направила палочку на ногу.
Послышался лёгкий хруст, прежде чем Грейнджер могла снова шевелить стопой не морщась.
— Вау, — искренне восхитился Драко. — Когда я в Нью-Йорке прищемил палец в такси, Забини чуть не лишил меня костей.
Гермиона снова засмеялась.
— Прямо как Локонс на втором курсе.
— Ученик не превзошёл учителя.
Они оба улыбнулись, и она не могла не отметить, что подобные искренние эмоции проскакивали между ними с изрядным постоянством. Февральское солнце щедро грело их лица, проникая сквозь окна танцевального зала, и в этот момент Гермиона не чувствовала себя грязной лгуньей, намеревавшейся выскочить замуж за школьного неприятеля.
— Кхм, — прокашлялась Паркинсон, мгновенно разрушив хрупкую идиллию.
— Это всё отлично, но у нас ещё полчаса, а танец ещё не начат.
Малфой поджал губы, но вместо того, чтобы что-то ответить недовольной Панси, просто взял Грейнджер за руку и потащил её на паркет.
— Я думаю, отчасти виновата музыка. — Анжелика задумчиво постукивала пальцами по деревяной перекладине. — Вам бы отлично подошла другая композиция. Вы же знакомы со школы?
Оба заторможенно кивнули.
— Супер. — Хореограф хлопнула в ладоши, напоминая персонажа мультфильма, которому пришла блистательная идея. Для полного образа не хватало лишь сияющей лампочки над головой.
Они без споров подчинились и встали на исходную позицию. Предложение Анжелики не могло быть хуже музыки Нарциссы, даже если бы она включила им завывания взрывопотамаВзрывопотам — крупный серый африканский зверь, похожий на большого носорога, с необыкновенным голосом, напоминающим вой кита. в брачный период.
Рука Гермионы снова была в его руке: холодные перстни коснулись её тонкой кожи, которая, кажется, готова была воспламеняться от этого невинного жеста снова и снова.
Вероятно, она никогда не привыкнет к этому.
Первые аккорды, и у Грейнджер натурально перехватило дыхание.
Песня: Young and Beautiful — Lana Del Rey
Я повидала мир,
Добилась всего, заполучила свой кусочек счастья...
Драко сделал шаг в такт музыке — голова предательски закружилась, но ноги по инерции повели её за ним. В венах будто по команде стремительно разогналась кровь. Насколько Гермиона могла судить, заданная организмом скорость казалась запредельной, ведь ей тут же стало жарко и тесно в огромном, хорошо проветриваемом помещении. Малфоя, к счастью, не смущала частота её сердцебиения, и он уверенно вёл её вперёд.
Они закончили часть с вальсом, и он развернулся, не убирая руку с её бёдер. Гермиона сделала глубокий вздох, а Драко продолжал медленно раскачивать их под чувственные аккорды. Его насыщенный парфюм обволакивал её, и она могла услышать в нём нотки перца и кожи, до мурашек терпкое и чересчур узнаваемое сочетание. Белая хлопковая рубашка пропускала его тепло, а её платье на тонких бретельках даже не думало вставать на пути у этого уверенного потока сексуальности.
Жаркие летние ночи в середине июля,
Когда мы оба бесконечно теряли над собой контроль,
Сумасшедшие дни, городские огни,
Ты играл со мной, как с ребёнком.
Лана пела раскованно и всё более эмоционально, словно пытаясь сжечь весь оставшийся в её лёгких кислород. Каждое слово точно попадало в самое сердце её души в попытке зацепиться за нужные ниточки. Текст тем временем сжимал Гермиону между строк, напоминая грубые тиски, не отпуская её ни на мгновение.
Лицо Драко было подобно каменной стене, но этот камень был искусно инкрустирован серыми самоцветами, которые едва не ослепляли девушку своей красотой.
Она попала в самую настоящую ловушку, и, когда первый куплет закончился, её положение только усугубилось. Малфой без труда наклонил её над полом, словно она совсем ничего не весила, и Грейнджер осознала, что никогда прежде не чувствовала себя такой парящей, стоя на твёрдой земле.
Будешь ли ты всё так же любить меня,
Когда я перестану быть юной и прекрасной?
Будешь ли ты любить меня,
Когда у меня не останется ничего, кроме истерзанной души?
Драко сглотнул, его острый кадык перекатился под бледной кожей, и Гермиону насквозь пронзило желанием провести по нему языком. Перед глазами вспыхнула молния, а затем она как наяву увидела бесконечное небо и звёзды, вдохнула запах листвы во дворике Хогвартса и ощутила текстуру грубого дерева скамьи под своими ладонями.
Гермиона словно просматривала чёрно-белые снимки из прошлого, которые наполнялись цветами сегодняшнего дня. Она в белом, Драко в чёрном, и никто в настоящем. Пальцы раз за разом цеплялись за невидимый переключатель, чтобы как можно больше воспоминаний обрели новую жизнь.
Полы пиджака нежно струились по её бёдрам, пока Малфой снова прижимался к ней сзади, а затем они резко столкнулись лицами, но песня при этом и не думала завершаться.
И я до конца познала
Твоё красивое лицо и наэлектризованную душу.
Заученных движений оставалось катастрофически мало, но они чудом продолжали лепить друг из друга плавные линии, переплетаться, подобно змеям под чутким надзором укротителя. Солнечный свет перетекал между руками, лился по телу и падал, падал, падал, вторя бесконечным шагам. Паркет стал пружинить под ногами, заставляя двигаться активнее, смелее, заставляя раствориться в этом моменте до конца.
Будешь ли ты любить меня как прежде,
Когда от моей красоты не останется и следа?
Будешь ли ты любить меня,
Если я не буду юной и прекрасной?
Их сердца истошно бились, подчиняясь мелодии, которая незаметно стихла. На последней ноте они сжали друг друга в объятия и теперь стояли так близко, что напоминали две струны, надёжно удерживаемые в руках скрипача.
Тишина не мешала, в голове до сих пор играла музыка, и их танец, казалось, стал самой бесконечностью. Гермиона могла простоять так не один час, если бы на её телефон не пришло сообщение.
Она знала, что Малфой тоже почувствовал это. Чем бы это ни было. Его вечное самолюбование и контроль снесло волной очаровательной растерянности. И тот факт, что она находила его эмоции очаровательными, лишь подтвердил её самые страшные опасения.
Отпрянув от него, Грейнджер с трудом удержалась на каблуках. Драко настолько потерялся, что ему понадобилось несколько секунд на осознание неестественности своей позы. Мужчина слегка склонился над паркетом, а его правая рука, что только что сжимала её талию, при этом болталась в воздухе.
Гермиона заставила себя добежать до сумочки и не оглядываться на ошарашенных Паркинсон и Анжелику. Девушки, как назло, не проронили ни слова, будто сами оказались в лёгком ступоре от происходящего.
Пальцы отчаянно стиснули мобильный, и Грейнджер тыкнула на новое сообщение.
Я не смогла до тебя дозвониться. Жду тебя на Гринч.
Автозамена на телефоне Поттер всегда работала великолепно. Гермиона вздохнула, но больше от облегчения, чем от разочарования. Выбраться отсюда до выяснения отношений казалось отличной идеей.
— Мне пора бежать! — куда-то в пустоту бросила Грейнджер и, наспех схватив вещи, выбежала в коридор.
***
Драко наблюдал за тем, как кудрявая шевелюра исчезает за дверью, и чувствовал, что прямо сейчас отпускает не только свою партнёршу по танцам, но и нечто куда более важное.
Он бросил взгляд на Анжелику, которая казалась растерянной, но была, очевидно, довольна собой, а на реакцию Паркинсон Малфой даже смотреть не стал.
Его несмелые шаги к выходу тут же превратились в бег, и он покинул помещение, несмотря на неясные крики Панси остановиться.
В кои-то веки ему повезло. Гермиона ещё была в коридоре и что-то быстро печатала на телефоне.
Внутри кто-то резко дёрнул за стоп-кран, и Драко замер, осознавая, что банально боится её спугнуть. Она и правда могла почувствовать себя загнанной в угол. Здесь было узко и душно, не спасали даже высоченные потолки. Свет лился из форточек в самом верху, и до них доходил лишь каскад из пыли, теней и солнечных зайчиков. Нигде в мире Драко не ощущал такой насыщенный запах деревянного бруса.
Малфой задержал дыхание и ступил на первую шаткую половицу перед собой. Та немного скрипнула под его весом, но это не привлекло лишнего внимания.
Грейнджер заметила его только тогда, когда с облегчением отстранила от себя телефон. Видимо, договорилась о встрече.
Её карие глаза поднялись и тут же шокированно округлились. Драко уже начал думать, что она действительно от него сбежит.
— Ты меня напугал! — моментально обвинила его Гермиона, но при этом злобы в её голосе слышалось куда меньше, чем стеснения.
— Прости, — сглотнул он. — Я думаю, нам надо поговорить.
— Нам не о чем разговаривать.
Малфой знал, что так выглядела её тщетная попытка защититься. Она едва успела услышать его вопрос, прежде чем выпалила резкое несогласие.
— Я так не думаю, — хрипло произнёс он и, неожиданно осмелев, взял её за руку.
— Тебе... — она посмотрела на свою кисть, что была в заложниках у его ловких пальцев, и отрывисто выдохнула, — тебе не нужно меня касаться.
— Я так не думаю, — слово в слово повторил Драко.
Грейнджер прикрыла глаза, будто пыталась избавиться от него, как от глупого видения. Только он не был призраком и не собирался исчезать.
Её грудь активно вздымалась, когда Малфой практически коснулся её губ своими. Он так стремительно приблизился к её лицу, что Гермионе попросту не удалось отступить. В коридоре было тихо, и он поспешил заполнить тишину осторожным шёпотом:
— Я чувствую твой пульс, — намекнул он, надавливая на пульсирующую в панике венку. — Так не выглядит безразличие.
Драко лишь немного приподнял голову, но по-прежнему стоял вплотную к Грейнджер. Прямой нос с небольшой горбинкой периодически утыкался в ложбинку между её бровей. Его отрывистое дыхание поглощало своей глубиной и щекотало нервы, а притягательные губы маячили прямо перед глазами.
— Нас связывают обязательства. — Ей приходилось говорить максимально тихо, чтобы держать себя в руках.
— Меня нельзя связать. — Несмотря на интимность их позы и всего разговора, Грейнджер услышала в его голосе приглушённое эхо пережитой боли. — Позволь этому случиться.
Он опять немного склонил голову, но не собирался сразу же её целовать.
Это не было его целью. Любой дурак способен заманить девушку в ловушку чувств, вовремя надавить на нужные точки и сказать правильные слова. Он же всегда хотел большего.
Драко почти забыл о своей задумке и грандиозном плане, когда Гермиона томительно прикусила губу, сдерживая панику — или же усиливая предвкушение. Её глаза снова закрылись, но тело слегка подалось вперёд.
Ему не хотелось мучить её искушением, но Малфой мог признать, что в этот момент скорее спасал от мучений себя. Он сдался и требовательно накрыл её тёплые губы, пробуя манящую светло-розовую помаду и вспоминая её собственный неподдельный вкус. Когда-то подростком он более жадно ласкал каждый миллиметр её плоти, даже кусал податливые губы Грейнджер в надежде услышать звуки несдерживаемого наслаждения. Но это было в другой жизни; в жизни, где он не видел для себя подходящего места и пользовался любой возможностью насытить удушающую серость красками. Сейчас всё работало иначе.
Сейчас в поцелуй вкладывался смысл, обещания и гарантии: нужно было любой ценой показать ей, что всё происходящее между ними — реальность, как бы много в ней ни существовало обмана. Драко должен был понравиться Гермионе: это была его изначальная задача, когда он подписывал договор. Первостепенная цель, перед тем как всё пошло наперекосяк.
Он едва успевал уворачиваться от непрошеных эмоций, что она вызывала в нём, а теперь защищался от похоти, которая пыталась прорваться через стену его здравомыслия. Всё это время он не дышал, контролируя себя настолько, насколько это вообще было возможно.
Так медленно и чувственно Малфой не целовал никого. В нём горело только одно желание — остановить часы, подчинить время, заставить секунды разрываться от волнения, сделать всё что угодно, чтобы поработить момент. Он провёл по нижней губе кончиком языка, затем жадно всосал её, вырывая из Грейнджер тихий, но по-настоящему восхитительный стон. Что-то среднее между мольбой и хныканьем, между искушением и вожделением.
Она схватилась за его пиджак, доказывая, что способна сама перехватывать инициативу. Драко лишь улыбнулся, лаская её болтливый ротик невесомыми прикосновениями — нарочно не распаляя страсть.
Воспользовавшись моментом, его правая рука ухватилась за бархатную коробочку в кармане брюк. Сейчас она казалась ему в сотню раз тяжелее той версии из ювелирного, которую он не раз рассматривал дома, на работе и у себя в кабинете. Повезло, что им управлял бешеный адреналин, иначе Малфой просто не нашёл бы сил, чтобы аккуратно разорвать их близкий контакт.
Гермиона распахнула глаза, и целое цунами разных оттенков чувств обрушилось на широкие плечи Драко. Он почувствовал себя беспомощным, глядя на такую болезненную искренность. То же самое Малфой ощущал во время танца, но теперь он не отвлекался на движения.
— Я хочу... — голос слегка подвёл его, и Драко пришлось неловко прокашляться, — я хочу сделать тебе предложение.
Карие глаза устремились вниз и, заметив бархатную красную коробочку, комично выпучились.
— Малфой! Тебе не стоило...
— Стоило, — перебил он, демонстрируя ей кольцо. — Ты до сих пор ходишь без кольца, это вызывает вопросы.
В нормальном мире он бы встал на одно колено, дождался, когда из уголков её глаз прольются кристально чистые слёзы, и произнёс заготовленную трогательную речь. Но этот мир был бы не про них, слишком простой и предсказуемый.
Они и так в последнее время много забывались, и даже для такого лжеца, как он, подобные интимные моменты оставались нерушимы.
Он встанет на одно колено только тогда, когда полюбит до беспамятства.
— Ты выйдешь за меня?
— Да, — без драматических пауз ответила она.
После всего случившегося её улыбка могла быть вызвана внутренней истерикой, но Малфой всё равно испытал облегчение.
— Отлично. — Он аккуратно вынул кольцо из упаковки.
Идеальный рубин умудрялся сверкать даже при неровном освещении коридора, и Драко неожиданно задумался, что делать предложение вот так — в старом викторианском здании, под пятиметровыми потолками и шаткими деревянными перекрытиями, — было в каком-то смысле романтично.
Её пальчики оказались до невозможности миниатюрными. Он знал её размер, поэтому не переживал, что кольцо не подойдёт, но всё равно задержал дыхание от необъяснимого трепета.
Драко первый раз делал предложение, хоть и фальшивое; неудивительно, что он нервничал.
— Оно очень красивое. — Гермиона прикоснулась к кольцу другой рукой и немного покрутила его, привыкая к украшению. — Я верну его тебе, когда мы закончим.
— Я не принимаю назад подарки.
— Это очень дорого, Малфой, — настаивала она.
— Приходи ко мне в офис завтра, — предложил он. — Сходим поужинать за твой счёт.
Грейнджер прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Не думаю, что это равноценно.
— Правильно, не думай, — улыбнулся Драко и деловито убрал руки в карманы брюк.
Их неловкое молчание вскоре прервал звонок Джинни, и Гермиона убежала от него — на этот раз с кольцом на пальце.
***
— Он тебе нравится! — выкрикнула Джинни вместо того, чтобы нормально поздороваться, когда открыла входную дверь.
Её подруга с недавних пор стала чрезмерно экспрессивной. Видимо, так на неё подействовала новая должность спортивного корреспондента, на которой нужно было уметь делать интриги из воздуха и лавировать между десятками фанатских групп.
И без того энергичная Поттер превратилась в эмоционального спринтера — от улыбки до смеха за десять секунд.
— И тебе привет, — ошарашенно отреагировала Гермиона и прошла внутрь.
Парочка портретов в прихожей была нарочно завешена, и Грейнджер пришлось с особой осторожностью снимать с себя пальто, чтобы не задеть плотные ткани. Слышать вопли Вальбурги Блэк совсем не входило в её обеденные планы.
— Ты сияешь! — восторженно настаивала подруга. — Давай рассказывай.
По правде говоря, Гермионе не хотелось выкладывать Джинни всё, что лежало на душе. По крайней мере, не сегодня, когда всё и без того усложнилось их недопустимо откровенным танцем и странной выходкой.
Всю дорогу до Гриммо она с таким энтузиазмом облизывала губы, словно пыталась почувствовать вкус Драко ещё раз. Эта больная реакция её организма на невинный поцелуй не просто раздражала, она фактически забивала гвозди в гроб их фиктивной затеи.
Грейнджер гордилась тем, что в такой суматохе хотя бы догадалась спрятать от Джинни кольцо.
— Ничего я не сияю, — отмахнулась Гермиона и чуть не застонала, когда опустила ноги в мягкие тапочки.
После активных занятий на каблуках ей нужен был как минимум абонемент на массаж ног. Иначе она просто не выживет.
Джинни сложила руки на груди и посмотрела на неё с неприкрытым скепсисом.
— Может быть, расскажешь тогда, кто так неумело съел твою помаду?
Покраснев от замечания подруги, Грейнджер с сожалением вздохнула.
— Ладно, мы целовались. Довольна?
— Очень, — улыбнулась Поттер и с чистой совестью отправилась на кухню.
С такими способностями к вытягиванию информации Джинни могла бы спокойно работать в отделе Аврората с Гарри и Роном. Из неё бы вышел неплохой следователь, пусть и играющий роль исключительно плохого полицейского.
— Итак, Драко Малфой, — пафосно начала Поттер, намазывая на сэндвич джем. — Какой он?
Гермионе не хотелось выглядеть перед подругой влюблённой дурочкой в розовых очках, но она совершенно не могла вспомнить о нём ничего отрицательного. Даже трудности с его матерью не могли затмить остальные подвиги, на которые он пошёл, чтобы идеально выполнить свою часть сделки.
— Ответственный... — это было самое нейтральное, что она могла сказать; остальные прилагательные лишь с большой натяжкой звучали безразлично, — внимательный, интеллигентный, красивый...
— Эгоистичный хорёк, — закончила за неё Поттер, но вместо кивка Грейнджер поджала губы. — Годрик! Тебе он и правда нравится!
— Не кричи ты так! — попросила Гермиона, как будто опасалась, что Джинни может достучаться до Вселенной — и тогда ей точно настанет крышка.
— Прошло столько лет, ничего удивительного.
Для Поттер, может, это и не было удивительным, но Грейнджер-то знала, что уже стонала у него на коленях, будучи студенткой. Едва ли возраст что-то менял.
— Он просто отличается от остальных. — Она задумалась, прежде чем продолжить: — Ему интересна я, понимаешь? Не моя работа, мои хобби, а просто я. Как будто я без этого всего стою внимания.
— Конечно, стоишь! Мы всегда говорили тебе...
— Это не то же самое, — поправила её Гермиона. — Я чувствую связь между его жизнью и моей. С трудом её вижу, но чувствую. Мне хочется с ним разговаривать, и мне не надо ни о чём его просить, он сам делает то, что нужно.
— Например, целуется с языком? — пошутила Джинни, за что тут же получила презрительный взгляд.
— Вообще-то, это был не французский поцелуй.
Поттер даже отложила столовый нож в сторону.
— Что?
— Ну... это было мило. — В момент неожиданного признания под кожей зашипели пузыри от несуществующего шампанского.
Почему-то она была уверена, что эйфории в эту секунду хватило бы на целую бутылку игристого.
***
Малфой мерил шагами кабинет, нервно озираясь по сторонам. Его плечи неестественно ссутулились, руки то и дело сжимались в кулаки, а на скулах выступили желваки от напряжения. Забини давно не видел друга таким взвинченным.
Их бизнес был достаточно успешным, чтобы не обращать внимания на незначительные трудности, а крупных провалов удавалось изящно избегать благодаря многочисленным инвесторам и талантливым кадрам. Пожалуй, сделка в Нью-Йорке оказалась первой за многие годы палкой, что осмелилась воткнуться в их неуязвимое колесо фортуны.
— Я не давлю, но ты молчишь уже пятнадцать минут. — Блейз не собирался задевать его чувства, но понимал, что ещё пять минут таких походов от шкафа до рабочего стола — и у него разовьётся мигрень.
— Я в курсе.
Поправив свой пиджак цвета фуксии, мулат снова обратился к нему:
— Как прошёл ваш вчерашний день с Грейнджер?
— Чудесно! — воскликнул Драко, и Блейз подскочил от громкости его голоса. — По мне разве не видно?
Забини не был уверен, что это сарказм, поэтому предпочёл продолжить молчать.
— Утром мы дегустировали торты, но мой организм решил, что пробовать мы будем только Грейнджер. Я даже вкуса этих пирожных не помню, зато прекрасно помню цвет крошек на её губах. Превосходно, верно?
Блейз рассеянно сглотнул.
— Затем мы отправились смотреть цветы. Она поранилась о розу, стеснялась своей крови. — Малфой так усердно провёл по лицу рукой, что Забини испугался увидеть на нём синяки. — Я успокоил её, но глаза... эти глаза... Она смотрела на меня, как те зверушки с «Дискавери», когда чуют опасность. Как я могу обмануть её доверие?!
Блейз уже хотел ответить, что-то, но Драко тут же закричал вновь:
— А танец?! Мы танцевали, Блейз. Она прекрасна! Ты в курсе? Прек-рас-на, — по слогам разложил он. — Я схожу с ума.
— Всё не так плохо, разве нет? Ты ей, очевидно, начинаешь нравиться, — осторожно уточнил мулат. — Это же и был твой план.
— В мои планы не входило растекаться лужицей во время поцелуя! Я не хочу ни к кому привязываться! Я никому не принадлежу! Больше нет!
— Я знаю, но, может быть, это к лучшему?
— Ты меня вообще слушаешь?
***
Гермиона винила себя за то, что испытывает. Когда-то давно её романтичная натура собрала вещи в большой широкий чемодан, купила билеты в один конец и покинула её навсегда. Она и не думала встретить её вновь во время предвыборной гонки за главный пост в своей жизни, ещё и с распростёртыми объятиями.
Выбирая платье на ужин, который совершенно точно не был свиданием, Грейнджер потратила целый час. Красное показалось ей слишком кричащим несмотря на то, что Драко в их злосчастную первую встречу и оценил фасон по достоинству. Чёрное было отличным строгим вариантом, не убавляющим при этом шика, но Гермионе хотелось избавить себя от траура по своей сексуальной жизни хотя бы внешне. В итоге оставалось белое, все вариации которого она испытала на себе за последнюю неделю, и сиреневое с изящным кружевом на плечиках и в зоне декольте. Так как свадебная тема только добавляла нервозности, Грейнджер остановилась на последнем варианте.
Каблуки с глухим звуком бились о ковролин по пути к кабинету Малфоя. Она пришла немного раньше назначенного времени, но в прошлый раз секретарь любезно предлагала им кофе, от которого сейчас Гермиона бы не отказалась.
Дебаты с Адрианом всегда оставляли её без сил, и не важно, за кем оставалась победа. Шум голосов шести сотен людей, настойчивые вопросы ведущего и хитросплетения Пьюси утомляли каждую клеточку её души. Обычно Гермиона мчалась домой сразу же после совещания с командой и заваливалась в кровать так, как будто больше никогда не планировала с неё вставать, но их с Драко договорённость и своеобразная интрига наполняли её дополнительной энергией.
Не кофеин, но тоже ничего.
Секретаря на месте не оказалось. Та впечатлительная блондинка, что встречала их с Перси, исчезла со своего рабочего места. Идеальный порядок на столе и убранные в сторону документы прозрачно намекали на то, что сегодня она больше не появится.
Грейнджер с досадой вздохнула и уже хотела разместиться в зоне ожидания, когда из кабинета Малфоя послышался крик.
Судя по всему, Драко разговаривал с кем-то на повышенных тонах. Прошла максимум минута подобных распрей, прежде чем любопытство подтолкнуло Гермиону в сторону двери.
Ненавидя себя за такую детскую страсть к подслушиванию, она с замиранием сердца прислонилась к гладкому дереву.
— Ты не видишь картину целиком.
Второй голос явно принадлежал Блейзу, который в принципе говорил более уравновешенно.
— Ты забыл, через что я прошёл?!— надрывая связки, спросил Малфой.
— Не забыл. Именно из-за этого я считаю, что это только тебе на пользу.
— Ты теперь психиатр, Забини? Может, похвастаешься дипломом?
Её уколола злоба Драко. Она отвыкла слышать его таким ущемлённым и агрессивным. Её наивная сторона предпочитала думать, что Малфой избавился от подобной экспрессии и теперь умел реагировать на проблемы не так остро.
— Очевидно, что нужно искать решение.
— Здравая мысль! — с наигранной похвалой откликнулся Драко. — Единственное возможное решение — придерживаться плана.
— Что, если...
— Никаких если! Грейнджер влюбится в меня, наш брак не будет расторгнут, и я обрету власть, о которой даже не мечтал. Мои гнусные предки гордились бы той чистотой, с которой я добиваюсь желаемого. Я не буду ни от кого зависеть ни чувствами, ни разумом.
Она отпрянула от двери, как от огня, и сразу же согнулась пополам, словно её только что с размаху ударили в живот. Перед глазами огромным бордовым пятном расплывался ковролин. Гермиона жадно заглотила воздух и обняла себя руками, пока слова Малфоя рябью продолжали распространяться и множиться у неё в голове.
План.
Власть.
Желаемое.
Виски нещадно сдавило, как будто она сию секунду оказалась на глубине несколько сотен метров, и единственное, что заставило её вынырнуть из этого шокового состояния, подняться на ноги и побежать к лифтам, был страх попасться ему на глаза.
Она никогда не станет жертвой его интриг. Скорее Пьюси займёт пост министра, чем она позволит Драко Малфою уничтожить её жизнь.
Жажда справедливости смешалась с кислым привкусом потери, как обычно случалось, когда мечты разбивались на части. Гермиона и правда позволила себе поверить, что симпатия между бывшими врагами возможна и что во взрослой жизни, полной проблем и обязанностей, ей удастся построить счастливые отношения.
Такой наивной она не чувствовала себя никогда.
Их счётчик обнулился.