Нет места фальши

Драко выключил воду и ступил на холодный мрамор, прикрывая за собой стеклянную дверцу душевой. Волна горячего пара вырвалась наружу и в считаные секунды заполнила всё окружающее его пространство. Большое зеркало, в полтора метра шириной, запотело, скрывая обнажённую фигуру блондина, а воздух стал ощутимо более влажным.

Он смахнул мокрую чёлку и потянулся за ближайшим махровым полотенцем. Обернув его вокруг бёдер, мужчина отправился в спальню, где его ждал подготовленный домработницей костюм.

Малфой уже как год переехал из магического района в магловский элитный жилой комплекс, и не было ни дня, когда он жалел о своём выборе. Волшебники, безусловно, умели тратить деньги на люксовые товары и всевозможные развлечения, но они ничего не смыслили в современном комфорте.

Возможно, именно благодаря этим элементарным удобствам Драко поразительно быстро втянулся в богатую магловскую жизнь. В ней он зачастую натыкался на необъяснимые, но оттого не менее интригующие вещи. На них не просто хотелось тратить деньги — ими хотелось пользоваться. И в какой-то момент Малфой с изумлением стал ловить себя на мысли, что ещё недолго — и он может превратиться в самого настоящего шопоголика.

К слову, не всё было так драматично. Помимо роскоши, Драко до сих пор умел наслаждаться простыми мелочами вроде лёгкого напряжения мышц внизу живота, которое появлялось всякий раз, когда он поднимался на скоростном лифте. Одинокими вечерами в его квартире горел телевизор, где музыканты, словно вживую, исполняли его любимые композиции. Он с придыханием пользовался собственным мобильным телефоном и ноутбуком и порой не мог поверить, что всего несколько лет назад яро сопротивлялся приобретению магловской техники.

Первым искушению поддался Забини, но довольно скоро Малфою и самому стало понятно, что в его бизнесе без общения с неволшебным миром было не обойтись. Любая магическая улица прилегала к магловской, а секретные ходы так или иначе прятались в популярных у жителей Лондона местах: оживлённом районе с барами, в самом центре города возле достопримечательностей или даже в закутках излюбленных многими торговых центров. По-настоящему успешный предприниматель в сфере недвижимости должен был балансировать между двумя мирами, пользуясь знаниями и благами обоих.

В конце концов его юношеский максимализм растворился сам собой, и на смену ему пришёл дотошный взгляд циника. Так, Драко видел, что алкогольная карта у маглов была гораздо шире, а работники в этом жилом комплексе понимали его потребности куда лучше уставших эльфов из Мэнора. И, возможно, Грейнджер была в чём-то права, когда боролась за права магических существ, потому что платить за услуги оказалось не менее приятно, чем их получать. Пусть у местных горничных и не было таких же молящих глаз.

Застегнув последнюю пуговицу, Малфой выбрал свой любимый тёмно-бордовый галстук — отличное дополнение к идентичной по цвету подкладке пиджака и помолвочному кольцу с рубином, которое он собирался купить для Гермионы.

Их сделка была, безо всяких преувеличений, опасной игрой, но именно она помогла Драко вернуться к жизни. Ему давно не хватало приключений и адреналина, а груз ответственности, что возлагали на него инвесторы и родная мать, только утяжелял серые будни. Всеобъемлющий контроль и непрерывное давление не понравились бы никому, даже такому состоявшемуся во многих смыслах человеку. Он словно до сих пор ощущал на ногах кандалы, хотя уже много лет был абсолютно свободен.

Драко хотел разорвать цепи, освежить скучную рутину, привнести в неё кусочек безрассудства и вседозволенности, наконец-то сбрызнуть тоску чем-то острым и небанальным. Но он не забывал о главной истине: чем фееричнее рецепт, тем сложнее готовить блюдо. А в его случае оно должно было получиться безупречным. Достаточно гениальным, чтобы впечатлить саму Гермиону Грейнджер.

Если у него получится влюбить в себя гриффиндорскую принцессу до того, как она превратится в королеву, он не только станет вторым человеком в магической Британии, но и поднимется туда, где недоброжелатели уже никогда его не достанут.

На олимп, куда он прокладывал дорогу, вела сложная, извилистая тропа, но риск упасть с обрыва того стоил.

***

Облик грациозной Паркинсон, представшей перед ней сегодня, никак не соотносился с той невзрачной девушкой, которую она смутно помнила со школьных лет. Гермиона мало слышала о нынешней жизни Панси и по-прежнему представляла её той нагловатой ученицей Слизерина с каре, которая старалась не отходить далеко от своих змеиных дружков и плевалась ядом в их трио каждый раз, когда они натыкались друг на друга в коридорах.

Временами Грейнджер считала Панси узколобой, временами — злобной, но она всегда была на тысячу процентов уверена, что брюнетка мечтает стереть её с лица земли вместе с Гарри, Роном и всеми «предателями крови». После того, как в порыве ярости Гермиона наколдовала близкой подруге Паркинсон волдыри, хотя бы малейший шанс наладить отношения или заключить шаткое перемирие испарился навсегда.

В тот роковой день Паркинсон оказалась одной из первых, кто пожелал сдать Гарри Волдеморту, и Гермиона была уверена, что одной из последних, кто желал победы светлой стороне. Одним словом, они не выносили друг друга на всех существующих уровнях, и сложно было представить человека более не подходящего на роль советника по её свадьбе с Малфоем.

Нарцисса явно постаралась, тщательно отбирая кандидатов.

— Как дела, Грейнджер? — задала вопрос Паркинсон, когда завершила короткую трапезу.

Они сидели в довольно милом кафе, который специализировался на поздних завтраках, но даже любимый французский тост Гермиона проглотила с большим трудом. Она никак не могла отделаться от мысли, что Панси пытается её отравить и ждёт первую попавшуюся возможность подсыпать ей яд прямо в кофе.

— Неплохо, — пробормотала она, уткнувшись в чашку.

Грейнджер так внимательно рассматривала осадок, словно пыталась вспомнить азы с уроков Прорицания.

Кажется, она должна радоваться, что не видит в этих крупицах чёрного пса.

— Драко всегда опаздывает?

Грейнджер чуть не выпалила, что понятия не имеет, но, к счастью, быстро опомнилась. Было бы странно заявлять Панси, что она ничего не знает о собственном женихе.

— Да, он очень занят в будни.

Наверное.

Проклятье, она понятия не имела, чем Драко занимается. В будни, в выходные, в праздники — не имело значения. Она запомнила лишь то, что на досуге он ходит в спортзал, и то зафиксировала эту информацию не по своей воле. Её жадный мозг автоматически впитывал любые занимательные факты, а тело Малфоя с недавнего времени почему-то относилось к этой категории.

— Когда же вы видитесь? Он пропадает на работе, а ты — в предвыборном штабе.

Паркинсон необычайно страстно поглаживала ободок своей кружки.

— По ночам, — нехотя ответила Гермиона и, по-видимому, сказала что-то лишнее, потому что зелёные глаза девушки подозрительно сверкнули.

— Дамы!

Она стукнулась коленями о край круглого столика, пока судорожно оборачивалась на голос Драко. Сказал бы ей кто-то месяц назад, что она будет так счастлива приходу Малфоя, она бы рассмеялась этому человеку в лицо.

— Дорогой. — Грейнджер радостно подскочила с места и бросилась в объятия жениху.

Драко инстинктивно отступил назад, но всё-таки заставил себя сориентироваться. Он уже хотел начать волноваться за состояние Гермионы, когда услышал гневный шёпот, который сразу же расставил всё по своим местам:

— Где ты был? Признавайся, ты знал, что твоя мать подсунула нам Паркинсон?

Драко улыбался школьной подруге, поглаживая при этом Грейнджер по спине. Наверное, со стороны они выглядели счастливыми.

— Я так скучал! — громко заявил Малфой и чуть тише добавил: — Она сказала, что это моя старая знакомая, но я понятия не имел, что речь шла о Панси.

Гермиона абсолютно точно ему не поверила, но всё же отстранилась и снова заняла своё место за столом.

Драко попросил третий стул у соседей и осторожно разместился между девушками.

— Чем тут кормят? — незатейливо уточнил мужчина и потянулся к оставленному на краю столика меню.

— Потом поешь. — Грейнджер хлопнула его по руке, но, заметив удивление на лице Паркинсон, смягчилась: — Дорогой.

— Конечно, дорогая, — с самой наигранной любезностью подчинился Драко.

— Итак, все в сборе, — с выдохом прервала их беседу Панси и зачем-то одарила белоснежной улыбкой каждого по отдельности. — Когда Нарцисса предложила мне курировать вашу свадьбу, я решила, что это розыгрыш. Но она говорила совершенно серьёзно!

Малфой посмеялся над острым замечанием, и появилось ощущение, что они не первый раз обмениваются подобными шутками. Учитывая фирменную чопорность Нарциссы, так оно и могло быть, но Грейнджер всё равно не разделяла энтузиазма своих давних знакомых. Ей давно было не до смеха.

— В любом случае я большой профессионал и отлично разбираюсь в наших главных традициях. Я думаю, мы всё успеем.

— Рад это слышать! — Драко положил руку на спинку стула Грейнджер, но не посмел коснуться её плеч. — С чего начнём?

— Завтра у нас урок танцев, дегустация и встреча с декораторами. Ну а сегодня фотосессия.

Если нелепые уроки танца, дегустацию сухих тортов и нудную встречу с декораторами она готова была вытерпеть, то последний пункт заставил её нервничать.

Гермиона искренне ненавидела позировать на камеру, как бы это ни было необходимо. В самом начале предвыборной гонки Перси несколько раз обманом заманивал её в фотостудии, чтобы сделать хотя бы парочку колдо для официальных листовок и плакатов, и каждый раз такие вылазки заканчивались небольшим, но запоминающимся скандалом.

— Обойдёмся без неё, — постаралась безэмоционально отвергнуть эту идею Грейнджер.

— Не получится.

Она точно расслышала в словах Панси нотки злорадства.

— Уизли сам устроил её для вас. О, я лучше покажу тебе его письмо. — Паркинсон открыла свою маленькую кожаную сумку и достала оттуда невзрачный конверт.

Это был чистой воды заговор, и, вчитываясь в наставления помощника, Грейнджер только убедилась в этом.

Уважаемому организатору свадьбы.

Надеюсь, мы скоро познакомимся с вами лично. Сова прилетела ко мне от миссис Малфой, и я решил незамедлительно прислать ей свой ответ. График мисс Грейнджер вы найдёте в приложении к письму.

P. S. Сегодня в два часа дня у жениха и невесты запланирована важная фотосессия. Прошу, проследите, чтобы они пришли на неё вовремя. Мисс Грейнджер не любит съёмки, но передайте, что это необходимо, если она ещё хочет проводить пиар-кампанию и участвовать в выборах.

С почтением,

Помощник главы отдела регулирования магических популяций и контроля над ними

Перси Игнатиус Уизли

— У него красивый почерк, — разбавила тишину Панси.

— Как мило, — с сарказмом выдавила Гермиона и вежливо передала письмо обратно, несмотря на порыв швырнуть его брюнетке в лицо.

***

У Грейнджер не осталось никаких сил на сопротивление. Уже послезавтра её ждали изнурительные дебаты с Адрианом, и, если разобраться, десятиминутное позирование перед фотографами на их фоне казалось не таким уж серьёзным испытанием.

Драко предложил доехать до студии на его машине, и весь путь до Темзы они наслаждались ненавязчивым музыкальным плейлистом. Всё изменилось, когда «мерседес» въехал на Тауэрский мост и встроился в плотный поток машин.

— В чём проблема? — спросил Малфой, регулируя громкость аудиосистемы на руле.

— Какая проблема?

— Ты не хотела фотографироваться, — вспомнил он и сразу же одарил её я-вижу-тебя-насквозь взглядом.

— Мне не нравятся журналисты, в особенности их внимание. А колдо для них главный инструмент влияния.

— Я поражён, — с усмешкой признался Драко. — Ты делаешь хоть что-то, что нравится тебе, а не остальным?

Она машинально нахмурилась, когда услышала плохо прикрытое осуждение в его словах.

— О чём ты говоришь?

— Прости, но за желанием быть для всех удобной ты теряешь свою индивидуальность.

Малфой смотрел только вперёд и внимательно следил за дорогой, хотя машины вокруг давно не двигались.

— Ты меня не знаешь, Малфой, — огрызнулась она, чувствуя предательскую щемящую боль в груди.

Пару минут Драко просто молчал, но затем, не дождавшись проблеска в пробке, поставил машину на ручник. Он развернулся к Грейнджер всем корпусом, и она опять машинально устремила глаза на его рубашку, перламутровые пуговицы и рубиновую подкладку серого пиджака, которая так и манила к ней прикоснуться.

— Я хочу узнать тебя, но должность министра — это не ты.

У него явно были какие-то способности к легилименции, потому что Гермиона опять не смогла ухватиться за собственные мысли и попросту забыла, что хотела ответить. Вместо этого она продолжала смотреть на него, как на заманчивую обложку в книжном.

— Три вопроса, — внезапно предложил Малфой. — Мы зададим друг другу любые три вопроса, врать запрещено.

— Любые? — Её привычка докапываться до мелочей просто не позволила упустить эту важную деталь.

— Хорошо. — Драко уловил скепсис девушки и постучал по рулю двумя пальцами, обдумывая решение. — За отказ отвечать — одно желание.

— Ещё хуже. — Она скрестила руки на груди, как будто это помогло бы ей защититься.

— Мы связаны соглашением, помнишь? Я не могу разболтать твои секреты.

Несмотря на то, что она с лёгкостью разболтала их главную тайну своим друзьям, в Малфое она до сих пор не сомневалась. Он был из тех людей, которые скрупулёзно просчитывали риски и не делали ничего наобум. Скорее Драко вписал бы в договор что-то невидимыми чернилами или подсунул ей зачарованное перо, чем усомнился в нерушимости своих же правил.

— Я спрашиваю первая.

— Наконец-то хвалёная гриффиндорская храбрость. Я заждался!

— Не паясничай.

Сзади раздался протяжный гудок автомобилей, и Драко был вынужден отвлечься на дорогу. У Гермионы появилось немного времени, чтобы взвесить все за и против, и, когда они очередной раз застряли перед светофором, она всё-таки решилась задать свой вопрос:

— Ты встречался с Паркинсон?

Это была очень важная деталь, потому что Панси получила роль помощницы явно не случайно.

— Да, — сухо ответил он.

На протяжении всего их короткого сотрудничества Малфой умело демонстрировал ей только то, что она должна была видеть. Он отворачивался всякий раз, когда его эмоции могли выдать хоть какой-то подтекст, и сейчас, не изменяя себе, провернул этот приём снова.

Её начинала не на шутку раздражать его холодная предусмотрительность, ведь она знала, что люди становились уязвимы лишь тогда, когда не контролировали свои эмоции. Грейнджер желала увидеть его настоящим, раскусить конфету в блестящей обёртке, понять её начинку. И ради этого она готова была сама сделать первый шаг.

Зажав губу и набравшись необходимой смелости, она с выдохом дотронулась до острых скул Драко. Контакт с его кожей напомнил прикосновение к оголённым проводам. Невидимые импульсы тока немедленно прорвались прямо сквозь подушечки пальцев и начали как по волшебству растворяться в её крови. Это лёгкое волнующее покалывание стремилось отвлечь Гермиону от задуманного, но она всё равно постаралась повернуть его голову на себя раньше, чем он сделает это сам.

Грейнджер было важно заявить ему о себе во что бы то ни стало.

Отнимая руку от его лица и смотря исключительно в удивлённые глаза, она уточнила:

— Вы спали?

Малфой был потрясён действиями Гермионы и в кои-то веки передал ей бразды правления. Он машинально опустил взгляд на губы девушки, а затем снова погрузился в плавленый шоколад внутри тонких карих радужек.

— Да.

На этот раз голос Драко прозвучал немного хрипло, и её тело против воли вздрогнуло.

— Уже два вопроса, — вкрадчиво заметил он. — Моя очередь.

Ей совершенно не хотелось делиться с ним чем-то интимным и трепетным, поэтому она испытала колоссальное облегчение, когда Малфой спросил:

— Что у тебя с Кормаком?

— Опять Кормак? — Гермиона вздохнула, притворяясь разочарованной, и заправила волосы за ухо. — Мы пару раз переспали, ничего серьёзного.

Малфой покачал головой, и на секунду ей почудилось, что она заметила на его лице странное недовольство. Словно подогреваемый ненавистью к Кормаку, он произнёс:

— Ты жалеешь о нашей ночи?

Гермиона уже знала ответ на этот вопрос, потому что задавала его себе не один раз.

Та ночь во внутреннем дворе Хогвартса, когда яркие звёзды и глухая тишина подарили им нечто волшебное и интимное, запомнилась ей надолго. И она точно не была ошибкой.

Грейнджер могла бы оказаться там с другим, но в этом случае она бы никогда не узнала Малфоя поближе. Ей в какой-то степени повезло, ведь она наконец-то убедилась, что он не был настолько отвратительным, как старался выглядеть, а разбираться в его личности самой оказалось куда интереснее, чем соглашаться с однобокими мнениями её окружения.

Конечно, в ней взыграл исследовательский интерес, излишняя доза алкоголя и характерный для неё в тот год физический голод, но всё-таки именно она приняла финальное решение.

— Нет.

Кончики губ Драко устремились вверх.

— А ты?

— Я бы кое-что изменил, но нет.

Гермиона поёрзала на кожаном сиденье от смеси стыда и возбуждения. Она догадывалась, о каких нюансах шла речь.

— Ты доверяешь мне?

Драко потратил свой последний вопрос на гораздо более глубокую тему, и Грейнджер невольно удивилась его серьёзности.

— Пока нет.

***

Адриан распахнул пиджак и положил ногу на ногу, не обращая внимания на тесноту в помещении. Заведение, которое выбрала Панси для их секретного обеда, было, безусловно, идеальным прикрытием, но всё же не удовлетворило Пьюси по некоторым параметрам.

— В тебе всегда было слишком много пафоса, — отчитала его Паркинсон и легонько толкнула под столом, чтобы он сел как нормальный человек.

— Это бордель с ланчами. Какой, мать его, пафос?

— Это не бордель...

Панси, как назло, перебил громкий стон из соседней кабинки, и она лишь надула губы.

— Брось. — Пьюси взмахнул рукой, указывая в направлении звука. — Здесь я буду сидеть как захочу.

Мужчина снова развалился в широком кресле, не забыв брезгливо оценить бордовую обивку.

— Что сказала Нарцисса?

— Она в ужасе, но я её успокоил. — Пьюси отвлёкся, чтобы провести руками по подлокотникам. — Если я выиграю, Драко получит руководящую должность в министерстве, она — полную реабилитацию, и так далее по списку.

— Малфою не нужна эта должность.

— Малфою и маглы не были нужны, но посмотри на него теперь, — скривился Адриан. — Нарцисса не верит в этот фарс.

— Никто, кто находится в здравом уме и трезвой памяти, в него не верит, — ухмыльнулась Панси. — Тебе нужно было их видеть. Грейнджер еле сдерживалась, чтобы не наорать на него, а Драко вёл себя как блаженный.

— Тем не менее последний опрос избирателей сегодня утром отправил меня обратно на второе место.

— Люди очень доверчивы, и мы этим воспользуемся, — напомнила ему Паркинсон.

— Ты должна быть рядом, когда они оступятся.

— О, поверь, я буду.

Адриан набрал побольше воздуха в лёгких, невольно предвкушая свой триумф. Он давно понял, что, выбрав Панси к себе в помощницы, ничуть не прогадал. Она была идеальным симбиозом зла и хитрости, красивой фигуры и стервозности. В другое время и при других обстоятельствах они бы могли стать отличной парой.

— Ваши суши. — Из-за шторы показалась девушка азиатской внешности, вытягивая доску перед собой.

— Наконец-то, — счастливо выдохнул Пьюси и указал официантке на их стол.

***

Фотостудия в центре Лондона обладала обманчиво привлекательным интерьером. Как только они вошли внутрь, Гермиона ощутила этот ни с чем не сравнимый шлейф притворства и роскоши. Лишь по количеству всевозможной атрибутики и профессионального оборудования можно было примерно рассчитать цену их будущих фотографий, и, о Годрик, она точно была заоблачной.

— Прошу вас. — Коренастый мужчина с короткой бородкой вокруг рта указал им на подготовленную площадку для съёмки.

Поверх огромного белого полотна разместился маленький кожаный диванчик, стеклянный столик и два бокала с шампанским. Всё выглядело замечательно, если не задумываться о том, с кем именно она должна была сниматься в этих декорациях.

С момента прихода сюда они обменялись с фотографом Майклом всего лишь парой слов, но Гермиона уже относилась к нему скептически, как и ко всему остальному. Она даже не отрицала, что несправедлива в своей оценке. Затерявшись в неприятных воспоминаниях о многочисленных папарацци и наглых журналистах, Гермиона оказалась недоступна для реальности, и в итоге её отталкивало абсолютно всё. И неважно, сколько чая и печенья им сегодня предложат, она будет чувствовать себя не лучше уставшего животного на арене цирка.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли прислал нам ваше платье сегодня утром. Не могли бы вы переодеться?

Майкл неуклюже переминался с ноги на ногу, и она могла только догадываться, как Перси успел охарактеризовать её. Бедняга выглядел так, словно не делал в жизни ничего более неловкого, хотя просто попросил её сменить наряд.

Она быстро окинула взглядом любимый брючный костюм и с досадой кивнула. Малфой же отправился занимать почётное место на диване.

Когда она вернулась, проклиная Уизли за самое короткое белое платье, которое только можно было найти у неё дома, Драко о чём-то увлечённо беседовал с фотографом.

— Начнём? — спросила она и постаралась при этом не выглядеть как заключённый перед казнью.

— Конечно.

Мужчина засеменил к камере, закреплённой на штативе, а она опустилась рядом с Малфоем, инстинктивно придерживая кружевные края.

Едва ли это могло помочь, ведь ткань в лучшем случае лишь слегка прикрывала бёдра.

— Отлично выглядишь, — отметил Драко и подвинулся ещё ближе к ней.

Теперь они соприкасались коленями, и из-за тонких чулок и яркого света от прожекторов она ощущала себя слишком незащищённой и более обнажённой, чем когда-либо прежде.

— Спасибо, — поблагодарила Гермиона, не глядя ему в глаза.

— Нам нужно показать вашу страсть, поэтому, пожалуйста, не сдерживайтесь.

«Было бы что сдерживать», — подумала она, но не стала комментировать вслух.

Малфой, как всегда, воспринял просьбу фотографа серьёзнее и смело положил руку ей на ногу. Он уже клал её сюда раньше, но тогда, на пресс-конференции, жест был более коротким.

— Посмотри на меня, — попросил он. — Тебе нужно расслабиться.

Грейнджер погрузилась в адское напряжение, когда посмотрела в огромную линзу объектива, и присутствие Драко оказалось, к удивлению, наименьшей из её проблем. От первого щелчка фотоаппарата она моментально ощутила себя скованной и деревянной, припоминая, как страдала от подобных занятий уже несколько раз.

— Смотри на меня, — настойчивее произнёс Малфой, и она всё же подчинилась, решив, что серые глаза блондина будут всяко лучше стеклянного ока фотографа.

Она ошиблась, стало только хуже.

Потому что на неё никто никогда так не смотрел.

Она попыталась вспомнить хотя бы что-то приближенное к этому по-настоящему дикому взгляду, но ничего просто не приходило в голову. Чёрные зрачки Драко были похожи на две бесконечные галактики, в которых отражалась тысяча маленьких звёзд. Тёплый свет от ламп и рассеивателей утопал в них, как в бездонном океане.

Боковым зрением Гермиона замечала, как всё вокруг рассыпалось на фрагменты, разрушалось и теряло былую форму, словно она была персонажем компьютерной игры и мир вокруг не успевал загружаться. Внезапно все движения стали сбитыми и заторможенными, и даже вспышки от камеры долетали до них в искажённом свете.

Гермиона смотрела на его глаза, как на маятник гипнотизёра, пока Малфой закручивал её в этот чёрно-белый водоворот из противоречивых чувств. Всё тёмное, негативное, что она испытывала к нему, сменялось ослепительно-ярким притяжением, а затем обратно, и так снова и снова, пока в лёгких окончательно не иссяк весь кислород.

— Превосходно! — крикнул фотограф, но его голос быстро померк, как и всё прочее.

— Ты не моргаешь, — тихо заметил Драко, и она даже не могла сказать, что он ошибается.

Три — два.

Сглотнув твёрдый ком в горле, Гермиона опустила взгляд на его нос, а затем на тонкие губы. Мысль о поцелуе с Малфоем больше не казалась ей такой безумной, как раньше.

Малфой, безусловно, был ужасен, но, Мерлин, как давно она не чувствовала себя настолько желанной и сексуальной. Ей постоянно приходилось прилагать усилия, чтобы на неё начали смотреть так, как сейчас без спроса смотрел Драко.

Ей один за одним попадались безынициативные болваны, и в какой-то момент, сдавшись, она приняла приглашение Кормака. Какая жалость, что его взгляд никогда не был таким завораживающим и глубоким, а лишь липким и поверхностным.

— Снова красивые вещи, Грейнджер?

Нет. Она смотрела только на его лицо.

— Ты симпатичный. — Гермиона решила, что правда поможет ей, как помогала всегда, но было по-прежнему душно.

Драко очень медленно двинул рукой в сторону кромки платья, а затем, улыбаясь, вернул её обратно.

— Фотографироваться уже не так ужасно?

Её раздражало собственное онемение, но в ту секунду, когда она наконец-то собиралась отстраниться, послышался голос Майкла:

— Мистер Малфой, положите руку выше. Пожалуйста.

Только не снова. Только не опять.

— Вот так?

Фотографу, похоже, стало неловко от пристального взгляда блондина, направленного в сторону невесты. Драко наблюдал за ней так, словно намеревался оставить на ней след от своей ладони.

— Да, — поспешил согласиться Майкл.

— Или вот так?

Гермиона прикусила губу, чтобы инстинктивно не оттолкнуть мужчину на глазах у свидетелей.

«Куда ещё выше?»

— Великолепно, — пробормотал фотограф и тут же спрятался за камерой.

Граница чулок была максимум в пяти сантиметрах, и та часть её души, что была истерзана одиночеством, мечтала, чтобы Малфой почувствовал этот элегантный шов.

В последние годы она крайне мало позволяла себе чего-то экстраординарного, хотя в школьные годы не могла представить свою жизнь без смелых авантюр. Её гардероб был тем немногим, в чём она выражала истинное «я», но этого было крайне недостаточно.

Дразнить Драко оказалось гораздо веселее, чем спорить с ним, хотя в обоих видах общения присутствовали свои прелести. Он вошёл в её жизнь внезапно и так же внезапно напомнил ей, что она гораздо эффектнее и интереснее, чем кажется на первый взгляд.

Аккуратно положив свою руку поверх пальцев Малфоя, она столкнулась с металлическим холодом его перстней и сразу же увидела едва уловимое разочарование в глазах. Он наверняка подумал, что Гермиона хочет убрать его ладонь, но вместо этого она собиралась помочь ему или, может быть, себе.

Его длинные пальцы под её строгим надзором пробрались под кружевной подол платья и продолжили медленно двигаться дальше. Грейнджер с интенсивным нажимом вела его туда, где сейчас сильнее всего хотела почувствовать прикосновения.

Расстояние в несколько сантиметров ощущалось как множественные выстрелы в грудь. Она видела, как дыхание Драко то и дело сбивается; как храбрая маска, что он с гордостью носил, падает и разбивается вдребезги; как красный язык инстинктивно облизывает сухие горячие губы.

Она остановила его ровно на границе чулок и немного вскинула подбородок.

Малфой же, наоборот, опустил голову, как будто не мог поверить в происходящее. Она видела, что он прикусил щёку и ненадолго прикрыл глаза.

— Смотри на меня, — смакуя каждый звук, произнесла она, и на этот раз её не смущали яркие вспышки камеры.

Три — три.

***

Блейз заметил её сразу же. Луна сидела возле крайнего столика у окна в огромном бесформенном свитере и смотрела на огни торгового центра напротив. В этом лёгком образе она напомнила зефир, такая же сладкая и воздушная, а розовый цвет кофты особенно прекрасно сочетался с её светлыми длинными волосами.

Забини очень редко выбирался на свидания после того, как с головой погрузился в рабочую рутину «Малфой Индастрис». В Нью-Йорке он лишь изредка покидал офис, чтобы насладиться небоскрёбами и фастфудом, потому что остальной досуг был им попросту недоступен. Они с Малфоем вовсю готовились к главной сделке в их жизни и не позволяли себе отвлекаться. Времени на новые знакомства катастрофически не хватало, а возобновлять старые отношения было не в его правилах.

Именно из-за того, что он растерял свои навыки флирта, сейчас ему неожиданно стало неловко. Блейз не знал, куда деть небольшой букет белых лилий, а коричневый пиджак теперь казался слишком вычурным для этой уютной кофейни.

Переборов собственные сомнения, Забини вздохнул и направился к столику.

Лавгуд повернула голову гораздо раньше, чем он её позвал, словно ощутила его присутствие.

— Здравствуй! — Девушка встала, и её стул с характерным шорохом отодвинулся назад.

— Привет. — Блейз чувствовал, что смущается, как придурок, то ли потому, что совершенно не хотел ей врать, то ли потому, что она правда его очаровывала.

— Спасибо за цветы! Они чудесные, — загадочно улыбнулась Луна и, приняв букет, вдохнула запах полной грудью. — Я очень люблю лилии. Ты знал, что их дарят, когда хотят намекнуть на искренность своих чувств?

Мулат опешил и растёр заднюю часть шеи до неприятного покалывания.

— Э-э, что-то слышал, да.

Они заняли свои места, после чего Лавгуд передала официанту букет, чтобы «спасти цветы от жажды».

Салазар, он тысячу лет не встречал настолько добродушного человека. В детстве Луна, как и всем, казалась ему чудачкой, без умолку болтающей о каких-то выдуманных растениях и существах, но сейчас эта черта стала чуть менее явной, а вместо неё на волю выбрались женственность, теплота и сексуальность.

Ему нравились голубоглазые блондинки.

— Я рада, что ты пригласил меня. Мне кажется, у нас много общего.

Её голос был чуть выше среднестатистического, и внимание Забини постоянно рассеивалось от этих протяжных ноток. Обычно он уверенно вёл разговоры и на профессиональные, и на личные темы, но, когда говорил с ней, он словно вынужден был прорываться через густые облака, стараясь не выпускать из виду горизонт.

— Да, я тоже так считаю.

— Ты сегодня молчаливый.

Он убьёт Драко. Это даже не обсуждается. Одно дело — просить угодить инвесторам или выдворить из квартиры бывшую, но врать этому чудесному созданию — совсем другое. Блейз чувствовал, что уже согрешил, хотя не успел толком ничего сказать или о чём-то попросить.

— Я просто утомился на работе.

Работа, работа, работа. Это слово он произносил чаще любого приветствия.

— Я понимаю, Драко очень опустошён. Наверное, сложно наполнять его энергетически. — Лавгуд прислонила к губам чай и сделала несколько осторожных глотков.

— Драко опустошён?

Забини правда удивился. Его друг умел производить на людей лучшее впечатление. Обольстительный образ и безупречные манеры никогда не подводили Малфоя, как бы плохо изначально ни был настроен к нему собеседник.

— Он очень одинок, — объяснила Луна. — Я давно не видела такой духовной неудовлетворённости. Хотя нет, у одного человека всё-таки видела.

— Как ты... — нахмурился мулат. — Почему ты так решила?

— Не увидела в нём настоящих эмоций. — Девушка пожала плечами и потянулась к имбирному печенью. — Дело не в фиктивном браке, он просто закрыт для всех.

Блейз совсем не задумывался о моральном состоянии друга, потому что уже несколько лет Малфой на него не жаловался. Сразу после войны он прошёл интенсивный курс психотерапии, а затем прожил целый месяц в Париже, посещая различные анонимные общества. Драко сделал всё, чтобы заново научиться твёрдо стоять на ногах.

— Я думаю, ты ошибаешься, — Забини не хотел её обидеть, но она правда заблуждалась.

— Я могу ошибаться, — согласилась она, отламывая кусочек сладости. — Если ты не пришёл ко мне по его просьбе, если ему не нужно что-то, чтобы обмануть Гермиону, то я действительно не права.

Поперхнувшись воздухом, мулат с трудом прокашлялся.

— Всё не так, — сипло отнекивался Блейз. — Он просто желает произвести впечатление.

Лавгуд накрутила локон на указательный палец и слегка склонилась над столиком, смакуя печенье на языке.

— Тебе повезло, что сегодня у меня тоже есть скрытые мотивы.

Забини сглотнул и вытер вспотевшие ладони о брюки. Он был готов признать, что она умела напугать, несмотря на свой миловидный образ.

— Какие?

— Я думаю, Драко и Гермиона могут помочь друг другу больше, чем думают. Порой мы находим то, что нам необходимо, в совершенно неожиданных местах.

— К чему ты ведёшь?

Впервые Луна Лавгуд посмотрела на него сосредоточенно:

— Не так быстро. Сначала нам нужен хореограф.

***

Драко так и не смог подарить ей кольцо, потому что банально растерялся. Он выходил из фотостудии с болезненным стояком и сломанными лёгкими. Незримая связь между ними ещё на выпускном показалась ему пугающе сильной, но спустя годы она настоялась, подобно хорошему виски, и стала только крепче.

Гермиона осталась переодеваться и попросила её не ждать. У неё впереди была половина рабочего дня и целая масса отвлекающих факторов, а вот Малфой не строил никаких важных планов на ближайшую неделю и был вынужден заниматься бесконечным пересмотром всплывающих в голове картинок.

Загадочное тату, которое он увидел в районе груди в первый день, бесконечно длинные ноги, которые, как он теперь узнал, она скрывала под тонкими чулками, и этот взгляд. Взгляд, которым можно было сносить города и уничтожать целые страны.

Гермиона была чёртовой бестией.

Драко придумал так много уловок, что помогут заполучить её себе: рассчитывал на сопротивление, на отказы и стеснение, но он не смог предугадать отпор. Она вряд ли догадывалась, для чего он проявляет к ней столько физического внимания, но решила сама использовать прикосновения как оружие. Теперь они с Грейнджер сражались не на жизнь, а на смерть, при этом земля всё чаще уходила из-под ног, угрожая жаром преисподней.

Ему просто нужно остудиться. Ему нужна одна ночь, ничего не значащий секс, чтобы прийти в себя. За нескончаемыми командировками и глобальными проектами он совсем забыл о своих естественных потребностях. Он взрослый мужчина, а она взрослая женщина; ничего удивительного в том, что между ними появилась симпатия. Вопрос лишь в том, как облегчить её симптомы.

Брелок пикнул, оповещая хозяина о включённой сигнализации, и Драко направился прямиком в холл своего дома.

Ещё через стекло автоматических дверей он заметил знакомую брюнетку с каре, которая со скучающим видом изучала рекламные буклеты жилого комплекса.

— Паркинсон! — воскликнул Малфой и театрально развёл руки в стороны. — Чем обязан ночным визитом?

Панси оттолкнулась от стойки ресепшена и модельной походкой направилась к своему бывшему.

— Хотела проведать тебя после сегодняшнего и занести снимки. — Девушка помахала перед ним плотным белым конвертом, и Драко с улыбкой вырвал его у неё из рук.

— Уже готовы?

— Перси — настоящий изверг. Эксплуатирует всех, кого видит.

— Кажется, Грейнджер повезло с правой рукой, — задумчиво заключил Малфой и, заглянув краем глаза внутрь конверта, убрал его в карман пиджака. — А теперь скажи, какая настоящая причина?

Паркинсон закатила глаза, но всё же признала поражение:

— Ты такой же проницательный, как и раньше?

Драко лишь скрестил руки на груди, рассматривая её исподлобья.

— Ты прав, есть ещё кое-что. — Панси бегло осмотрела пустынный холл, в котором дежурил один сонный охранник. — Скажи мне правду, Драко, зачем этот брак? Что происходит?

Мужчина с важным видом поправил длинную чёлку и наклонился ближе. Теперь лицо Панси было всего в нескольких сантиметров от его собственного, и он даже заметил внушительный слой косметики, который она ещё со школьной скамьи привыкла наносить по утрам.

— Всё по-настоящему, — прошептал он, как будто делился сокровенной тайной.

Паркинсон недовольно прикусила губу. Серые глаза Малфоя, как обычно, похотливо сверкали, словно начищенное до блеска серебро. Она могла признать, что с небольшой щетиной и более грубыми чертами лица он был куда симпатичнее, чем раньше.

— Я буду рядом, — томно произнесла она и дотронулась до лацкана его пиджака. — Я в любом случае буду рядом.

Малфой почувствовал запах её сладкого парфюма и нестерпимое желание притянуть Панси к себе. Ему хотелось, как много лет назад, схватить её за упругие ягодицы, приподнять над землёй, отнести в квартиру и оттрахать до беспамятства. Он всегда умел себя сдерживать, но провокации Гермионы не могли сравниться ни с одной жёсткой диетой, которую он когда-либо держал.

— Я знаю.

Она увидела голод в его глазах, он был в этом абсолютно уверен. Паркинсон знала о нём чуть больше необходимого, и это в конечном счёте могло серьёзно навредить его планам.

Пока Драко смотрел в сторону уходящей Панси, которая не забывала пошло вилять бёдрами, он мысленно обматерил свою непоколебимую уверенность.

Такими темпами их брак с Грейнджер может в принципе не состояться.