ГЛАВА 18
Алессандро
Остаюсь стоять посреди танцпола, тяжело дыша.
Жду минуту. Две. Потом иду за ней.
Коридор к гостевому туалету пуст. Стучу в дверь.
— Занято, — слышу ее голос.
— Principessa, это я.
Пауза. Потом щелчок замка.
Захожу и закрываю дверь за собой. Она стоит у зеркала, поправляет помаду дрожащими руками.
— Что ты делаешь? — спрашивает она, не поворачиваясь.
— То, что должен был сделать давно.
Подхожу сзади, кладу руки ей на талию. В зеркале вижу ее лицо — глаза широко открыты, губы приоткрыты.
— Алессандро... здесь нельзя...
— Знаю. Но и терпеть больше не могу.
Целую ее шею, чувствую, как она вздрагивает.
— Месяц, — шепчу ей на ухо. — Месяц ты мучаешь меня этой игрой в друга.
— Мы договорились...
— Договорились много чего. Но твое тело говорит другое.
Провожу руками по ее бедрам, чувствую, как она прогибается навстречу.
— Скажи мне остановиться, — говорю я. — Скажи, и я уйду.
Она молчит. В зеркале вижу, как закрываются ее глаза.
— Я не займусь с тобой любовью здесь, — продолжаю я. — Ты заслуживаешь большего. Но я покажу тебе, что значит быть желанной.
Мои руки скользят выше. Она откидывает голову мне на плечо.
— Principessa, — шепчу я. — Моя прекрасная, упрямая principessa.
Я начинаю целовать её, потом перехожу к шее, чтобы, когда она или кто-то другой увидит засосы, все знали, кому она принадлежит. Тихий стон вырвался из её прекрасных губ.
Я ставлю её на столешницу и возвращаюсь к её губам, углубляя поцелуй. В этой комнате стало так жарко. Тихие стоны Виктории будоражат такие чувства, что я готов на всё, лишь бы слышать это каждый день. Я опускаюсь на колени перед ней.
— Что ты делаешь? — спрашивает Виктория, выглядя потерянной.
— Я же говорил, что покажу тебе, насколько хочу быть с тобой, principessa, — раздвигая её ноги и опуская голову между них.
— Я вижу, кто-то без трусиков... плохая девочка, — ухмыляясь говорю. — А если бы кто-то увидел то, что могу видеть только я?
— Они были бы видны из-за ткани платья, — ответила она.
— Тебя надо наказать, principessa, — говорю и зарываюсь языком внутрь моей сладкой Виктории.
Я чувствую, как её бёдра дрожат, и крепче обхватываю их руками, удерживая, чтобы она не могла отстраниться даже на миллиметр. Мой взгляд скользит вверх — прямо в её затуманенные от удовольствия глаза. И в этот миг я понимаю: ни один человек в этом мире не имеет права видеть её такой. Только я. И я сделаю так, чтобы каждый, кто посмотрит на неё завтра, увидел следы моих губ на её коже и понял — она моя.
На вкус она такая же сладкая, как в моих снах. Что? Кто говорил, что я не фантазирую о ней с нашей первой встречи? Точнее, прошло уже 907 дней с той ночи в ресторане «Красная Лилия»...
Я помню, как она вошла — с высоко поднятой головой, будто весь мир принадлежал ей. Помню, как её смех прорезал гул голосов и заставил меня повернуть голову. Я тогда даже бокал с вином забыл отпустить, пока смотрел, как её губы касаются края бокала. И уже в тот момент я знал: хочу эти губы — в своих. Хочу этот взгляд — только для себя.
Я вылизываю её, затем обхватываю губами её клитор и сильно посасываю, погрузив два пальца в её киску и вгоняя их в неё быстрыми, жёсткими движениями, пока она цепляется за меня, когда волны удовольствия накрывают её. Она начинает хныкать:
— О чёрт, о Боже мой...
— Не Бог, милая. А я, — говорю перед тем, как опустить рот на её клитор ещё раз.
Её дыхание рваное, пальцы всё ещё вцеплены в мои волосы, как будто она боится, что я исчезну, если отпущу. Я медленно поднимаюсь, проводя губами по её коже — от внутренней стороны бедра к животу, выше, к её груди, к шее. Останавливаюсь там, где уже оставил свой след, и кладу ладонь на её щёку, заставляя посмотреть мне в глаза.
— Теперь ты понимаешь, — шепчу, — почему я никогда тебя никому не отдам?
Она всё ещё не может говорить, только тихо кивает, прикусывая губу. Но я вижу — она поняла.
Я ловлю её подбородок пальцами, чуть приподнимая голову.
— Запомни, principessa... — мой голос становится ниже, опаснее. — Ты не просто моя. Ты — моя навсегда. И если кто-то подойдёт слишком близко, я сотру его с лица земли.
Я целую её — не мягко, а так, что она снова теряет дыхание. Я чувствую вкус её и себя на её губах, и этот вкус сводит меня с ума.
— 907 дней, — шепчу ей в губы. — И ни один из них я не прожил без мысли о тебе.
Она тихо выдыхает моё имя, а я прижимаю её к себе так крепко, будто боюсь, что кто-то заберёт.
Когда все заканчивается, она стоит, тяжело дыша, опершись на раковину. Ее ноги все еще трясутся и лицо красное.Довольный тем что она в таком состояние из-за меня, любуюсь насколько она красива.
— Это ничего не меняет, — говорит она, не глядя на меня. Моя улыбка тут же спадает с лица.
— Конечно, меняет.
— Мы все еще друзья.
— Нет, — беру ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня. — Друзья так себя не ведут.
— Тогда что мы?
— Не знаю. Но не друзья.
Привожу ее в порядок — поправляю платье, волосы. Как будто ничего не происходило.
— Выйди первой, — говорю я. — Я подожду.
Она кивает и идет к двери. У порога останавливается.
— Алессандро?
— Да?
— Это было... интенсивно.
— Это было только начало.
Она уходит. Остаюсь в туалете еще пять минут, приводя себя в порядок.
Когда возвращаюсь в гостиную, она стоит у окна с бокалом вина. Выглядит спокойной, но я вижу легкую дрожь в руках.
Кирилл подходит ко мне.
— Все хорошо? — спрашивает он. — Ты выглядишь... взволнованным.
— Все отлично.
— И Виктория тоже выглядит... по-особенному.
Умный он. Слишком умный.
— Не знаю, о чем ты говоришь.
— Конечно, не знаешь, — усмехается он. — Только скажи мне одно — ты серьезно настроен? Или опять играешь?
— Серьезнее некуда.
— Хорошо. Потому что если ты снова разобьешь ей сердце, тебе придется иметь дело не только с ней.
Понимаю угрозу. И принимаю ее.
Виктория
Еду домой в такси, все еще чувствуя последствия того, что произошло в туалете. Руки дрожат, сердце колотится.
Что я наделала?
Месяцы контроля, осторожных границ, попыток защитить себя — и все рухнуло за десять минут в туалете у Кирилла.
Но хуже всего то, что я не жалею. Впервые за год я чувствовала себя живой. Настоящей. Желанной.
Дома Дмитрий встречает меня у двери.
— Как прошла вечеринка? — спрашивает он.
— Нормально.
— Ты выглядишь... по-другому.
— Устала просто.
Он смотрит на меня внимательно, но не настаивает.
В спальне снимаю красное платье и вешаю в шкаф. Больше не буду его носить. Слишком много воспоминаний. Иду в ванную чтобы освежиться, а то мое лицо такое красное.
Что за черт? Откуда все эти засосы? ... Мудак. Мне теперь придется носить водолазки, пока они не исчезнут.
Ложусь в кровать, но сон не идет. Все время думаю о его руках, о его голосе, шепчущем "principessa".
Телефон вибрирует.
"Спокойной ночи, principessa. Мечтай обо мне, милая "
Самовлюбленней придурок
Не отвечаю. Но засыпаю с телефоном в руке.
Алессандро
На следующий день звонить не стал. Слишком многое произошло вчера — ей нужно время все осмыслить.
Но на второй день не выдерживаю.
— Поговорим? — пишу ей сообщение.
Ответ приходит через час: "О чем говорить?"
"О том, что между нами происходит."
"Ничего не происходит."
"Ложь."
Долгая пауза. Потом: "Встретимся в кафе на Патриарших. Час дня."
Прихожу на полчаса раньше. Заказываю эспрессо и жду.
Виктория
Я появляюсь ровно в час. В черной водолазки и пальто, волосы собраны в пучок. Деловая, неприступная. Это должно мне помочь делать вид будто ничего не случилось
— Привет, — говорю, садясь напротив.
— Привет.
Заказывает чай. Молчим, пока официантка не приносит заказ.
— Желаете чего-нибудь ещё, сэр? — тянет она голос, словно растягивает каждую букву, и смотрит на него так, будто я — просто пустое место за столом.
Я замечаю, как она слегка наклоняется, ставя чашку перед ним, и вываливающаяся из её расстегнутой рубашки грудь почти касается стола. Не случайно. Она ведь специально так наклонилась.
Мое лицо остается безучастным, но внутри меня закипает. Слишком уж она долго задерживает взгляд на его губах. Слишком близко стоит. И как будто не видит, что я тут, рядом.
Я чувствую, как ногти вонзаются в ладонь. Секунда — и я могу сорваться. Но я лишь откидываюсь на спинку стула и говорю с ледяной вежливостью:
— Ему больше ничего не нужно.
Официантка бросает на меня быстрый взгляд, но всё же отходит.
Я улыбаюсь — едва заметно, почти про себя.
Хочешь играть в "привлеки внимание мужчины"? Хорошо. Посмотрим, кто останется в выигрыше.
— Вкусно? — спрашиваю я Алессандро, когда он делает первый глоток.
— Да, чай отличный, — отвечает он.
— Отлично, — киваю я, перехватывая взгляд официантки у стойки. Она наблюдает. Конечно.
Содясь рядом с ним, я аккуратно подаюсь вперёд, кладя руку на его колено. Мягко, невинно, но ровно настолько, чтобы его внимание переключилось полностью на меня. Да, дорогая, ты правильно поняла — он занят. И, в отличие от тебя, я не обслуживаю клиентов за чаевые.
Когда она подходит забрать пустой чайник, я благодарю её таким тоном, в котором вежливость звучит как тонкая насмешка. И всё это время мой взгляд — холодный, ровный, почти хищный.
Мы выходим из кафе. Вечерний воздух прохладный, но внутри меня всё ещё пылает злое тепло. Я иду чуть впереди, и он догоняет меня, обхватив за талию.
— Виктория... — его голос низкий, почти хриплый. — Не трогай меня так.
Я останавливаюсь, разворачиваюсь к нему.
— Так? — делаю вид, что не понимаю, но пальцы всё-таки скользят по его запястью, задерживаясь чуть дольше, чем нужно.
Он сжимает челюсти, и в его взгляде нет ни капли спокойствия.
— Ты даже не понимаешь, как тяжело мне сейчас держать руки при себе, — он говорит это так тихо, будто боится, что сам себя выдаст. — Эта твоя ревность... чёрт... я едва сдержался там, в кафе. Ты такая милая когда ревнуешь и думаешь что для меня есть кто важнее чем ты.
Я чувствую, как его пальцы сильнее вжимаится в мою талию. Он смотрит на меня так, что по спине пробегает дрожь.
— Если бы мы были не на улице... — он не договаривает, но мне и не нужно слышать конец.
— Идем пройдемся, нам еще есть о чем поговорить— меняю тему разговора.
— То, что произошло...
— Было ошибкой.
— Не было.
— Было. Я потеряла контроль.
— И это плохо?
— Для меня — да.
Наклоняюсь ближе.
— Виктория, ты не можешь все время контролировать. Не можешь планировать чувства, как деловую встречу.
— Могу. И буду.
— Тогда объясни мне одно — почему ты не остановила меня?
— Я была...
— Что? Принуждена? Напугана?
— Слабой, — говорит она тихо. — В тот момент я была слабой.
— Ты была честной. Впервые за месяцы.
иду не глядя на него. Потому что если взгляну, я доверюсь ему но я так не могу. Что он опять решит уйти при первых сложностях.
— Алессандро, мы не можем. Я не готова довериться тебе снова.
— Когда будешь готова?
— Не знаю. Может быть, никогда.
— Тогда что мы делаем?
— Продолжаем быть друзьями.
— После того, что было? Невозможно.
— Тогда ничего не делаем. Просто... заканчиваем это.
— Виктория, подожди.
— До свидания, Алессандро.
Алессандро
Уходит, оставляя меня сидеть с холодным кофе и разбитым сердцем.
Но я не сдамся. Не сейчас, когда знаю, что она все еще меня чувствует.
Игра продолжается. И на этот раз я не позволю ей убежать.