4. глаза.
Пули в автомате, магазин заряжен полностью. Осталось только пересечь меридиан и воссоздать из душ человеческих рай настоящий. Самому себе вынести приговор и, купаясь в земных грехах, совершить суицид под действием своего Милого сумасшествия. На похоронах Сынмина, пока все знакомые и любимый парень плакали, Минхо только имитировал слёзы. Мол, ему больно, паршиво, но внутри ликование блуждает в крови и лёгкий тремор, что гнида Ким Сынмин — сдохла.
Дождь будоражил мысли и заставлял окунаться в пороки. Вот только не Дождя это была управа. Не он желал Великого Конца. Всему виной проклятие Милой Сколопендры. Болезнь, что носит имя самой смерти. Которую не вылечить никак. Сколопендра и есть тот самый конец. Если бы Минхо взялся лечиться в ещё юном возрасте, то, может быть, он бы смог стать вновь здоровым. Без голосов в голове, без лиц в зеркалах. И, главное, без мёртвой дамы за спиной. Сколопендра — рак его психики. Что, к сожалению, не вылечить, её не уничтожить. Ей нравится питаться здравием людским. Ей сотни тысяч лет. За это время душ она погубила достаточное количество. Девушка видит всё наперёд, её не остановить. Ещё до рождения Минхо она знала, что будет с ним до определённого возраста. Знала, что И не станет лечиться, а будет только закидываться наркотическими таблетками, лишь бы успокоить её. Вот только это не помогало. Сколопендра никуда и никогда не уходила. Всегда была рядом. На спине, на затылке, подкоркой мозга, но рядом. И как бы Минхо не старался увеличивать дозу, всё было без толку. Сколопендра — сумасшествие И Минхо. Его второй голос, второй персонаж в голове.
После похорон Сынмина Джисон побледнел, стал тощим и печальным. Минхо старался вернуть своего парня в строй, потому что не хотел, чтобы Хан страдал из-за человека, который посмел прикоснуться к нему.
Минхо рад, что смог полюбить такого чудесного парня, как Джисон. Их отношения наполнены любовью и абсолютной гармонией. На парах вместе, гуляют часто, а со стороны постели всё ещё куда лучше. Они подходили друг другу на все миллионные проценты, которые только могут и могли существовать. Джисон красив. Его тело — неизведанная Вселенная. Его разум — загадка, которую не разгадать. Его поведение — так и хочется присвоить себе. Джисон настолько правильный, что от девушки не отступает ни на мгновение, ни на шаг. Хан аккуратен в постели. Его пухлые пальцы порой доводят до таких звёзд в глазах, что Минхо забывает как дышать. Сначала им обоим показалось, что начинать отношения сразу с интима было неправильно, но, как оказалось, всё правильно. Они принадлежали друг другу и телами, и душами. Одна из которых начала гнить от странной болезни диких роз. Но это было правильно и нужно. Такова судьба тех, кто в неё верит.
Но в последнее время Минхо стал особо агрессивен. Больше ревности, больше скандалов. Свой пятый месяц отношений парни провели по разным комнатам общежития. И виной тому Минхо, который решил, что Джисон ему изменяет. Проблема только в том, что Хан был верен ему. И поводов, как казалось, не давал. Но И так не думал. Для него этих «поводов» было достаточно. Сначала Джисон допредельно мило общается со своими одногруппниками, потом строит глазки в кофейне официанту, а после продолжает звать Хёнджина — Хвани. Разве он не даёт поводов! Да они же на лицо! Минхо терпел. Долго терпел, вот только всё никак не мог сдержать себя. И три прекрасных месяца отношений завяли, будто розы без воды. Стебли, отрастили шипы, чтобы хоть как-нибудь защищаться, только было всё бесполезно. Минхо хватал и протыкал себе ладошки. Кровь текла по белеющей кожи. А Джисон уже устал.
Парни ругались из-за необоснованной ревности Минхо всё чаще, всё сильней. Когда И увидел, что Джисон что-то шепчет на ухо своему другу Феликсу, то подумал, что тот целует его. После этого на улице он закатил скандал, который со стороны казался простым спором. Но Минхо высказал всё, что думал насчёт общения с другими парнями. Даже поставил ультиматум, что если Хан не перестанет так себя вести, то им придётся разойтись. Джисон тоже не из робкого десятка, потому прямо там, за зданием второго корпуса, сказал, что бросает Минхо. И показательно ушёл.
Вот только вечером, когда Чонин сказал, что ночью не вернётся в общежитие, Джисон сам пришёл извиняться. И не просто пришёл. Предмет, что был вставлен в него, настолько возбудил Минхо, что утром болела спина и бёдра.
Они ругались из-за ревности Минхо, мирились по инициативе Джисона, но ничего не может длиться вечно. Потому и отношения, что продержались всего лишь странных пять месяцев, решили подвести итог и закончится, не успев начаться.
Минхо катал Джисона на эмоциональных качелях каждый день и бесплатно. А какие искусные манипуляции применял! Хан думал, всё, что говорит И было правдой. Что он уйдёт, что он бросит, что заблокирует и удалит. Только спустя время он понял, что Минхо ничего не сделает. Продолжил вести себя как обычно. А затем Джисон заметил, что был в сети в то время, когда на самом деле не был. Проверил пару раз и убедился, что кто-то правда заходит в его социальные сети. Кроме Минхо было некому. Пароли он мог взять из телефона Хана, потому что все они записаны в заметках. Чуть позже Минхо и вовсе стал запрещать общаться с людьми. И даже не то, чтобы со своим полом, но и в принципе с любым. Потому что Хан был БИ. А как известно из дешёвых источников в интернете, все люди, которые являются бисексуальными, склонны к изменам. Когда Минхо отходил от своей агрессии, Джисону снова всё было дозволено. И общаться, и писать. Но долго так не продолжалось. Однажды, когда Хан ослушался его, то получил по лицу. И часто стал получать. Минхо не избивал его, но силу, чтобы усмирить, применял.
Хан задыхался не от физической боли, а от внутренней. Это тот человек, который в начале отношений боялся даже что-то лишнее сказать, сейчас поднимает на него руку? Хан рыдал, но будучи один. Показывать это Минхо он не желал. Он ждал, что, может быть, его любимый человек исправится, всё снова будет как прежде. Вот только ничего не изменилось. Скандалы те же, крики и удары по лицу. К четвёртому месяцу Хан стал думать, что наступает конец. Он больше не желает того, чтобы такой подонок, как И Минхо, вытирал об него ноги, бил и занимался сексом тогда, когда сам желает. Не спрашивая, хочет ли сегодня близости Джисон.
И Хан терпел до мая, а после решил разойтись.
В этот день, когда парни только пришли оба с университета, Хан пригласил Минхо к себе, чтобы поговорить. Терпеть всё это дальше он уже не мог. Хо согласился, сказал, что придёт через полчаса. Ему нужен душ, другая одежда. Хан даже был рад, что они не сразу пойдут выяснять отношения, так как морально к разговору ему нужно подготовиться.
Вспоминая все самые счастливые моменты, Джисон думал только о том, как тягостно ему терять парнишку с волосами цвета ржи. Минхо в начале отношений был самым замечательным парнем на свете. Забота, ласка, внимание. Сейчас же всё это пропало под опекой Минхо. Пусть он и сразу был категорично настроен к друзьям Хана, но всё же как-то сдерживал себя. После смерти Сынмина и вовсе как с катушек слетел. Джисон помнит тёплые объятия на маленькой постели, помнит поцелуи, сладость которых заставляла поверить в чудо. Минхо красиво говорил, ухаживал. Сейчас же стал тираном, который запрещает общаться с друзьями. И ещё миллионы моментов того, что Хан не хотел бы вспоминать.
В комнате пахнет благовониями, по которым тащился Джисон. Открытые шторы, что пропускают солнечный свет, струились ласковым забвением начинающейся эпохи. Нового периода, от которого вздохнёт свободной грудью Джисон и тяжело разозлится Минхо. Но сил терпеть больше нет. Потому, наливая в кружку чай, Хан стал ждать своего ненаглядного.
Он правда влюбился в Минхо ещё в тот момент, когда только увидел его на физкультуры, а потом и на парах по истории ИЗО. Хо одевается красиво и выглядит всегда свежо. Он хорошо учится и почти не пропускает. Когда однажды преподаватель что-то спросил у него, а И стал отвечать, Джисон был в шоке от его поставленного голоса и чёткости дикции. Выглядело так, словно Минхо — актёр озвучивания. Кино или каких-нибудь подкастов. С того момента Джисон точно решил, что познакомится с ним. Минхо оказался стеснительным и ласковым, Хан буквально готов был визжать на весь Мир, потому что такие парни были его идеальным типажом.
Джисон старался наладить отношения между ними. Писал часто, звал гулять. И делал абсолютно всё, чтобы понравится Минхо. И даже новость о том, что Минхо гетеро, не расстроила его. Он был уверен в своих силах и знал, что всё получится. В тот день, когда пошёл первый снег, Джисон надеялся на взаимность. Минхо так часто стал проявлять к нему знаки внимания, что казалось всё это тем самым зелёным сигналом для действий. Хан поцеловал под хлопьями воздушного снега и мягкой яркости мгновений. Вкушал чужие губы, не чувствуя отдачи тепла. Но, наслаждаясь своими ночными мечтами, был рад, что даже сейчас, получив отказ, он смог прикоснуться к нежной бесконечности Минхо. Конечно, Джисона только оскорбили и унизили. Назвали мерзким. Так больно Хану не было давно. Потому что за этот короткий промежуток времени он правда полюбил. «Ты мне нравишься» — звучало недостаточно правдоподобно. Но если бы тогда он сказал, что любит, то вовсе бы отпугнул Минхо. Почему именно любовь, Джисон и сам не знает. Минхо красив, приятно пахнет, с ним весело, у него хорошее чувство юмора и сам он замечателен. Одинокая душа Хана, которая в двадцать лет желала быть любимой, нашла человека, который, как тогда ещё казалось, будет всем миром среди остальных людей. Но Джисон ошибся. Сильно ошибся.
Он убежал, бросив Минхо одного, потому что смотреть на него не мог. Не было и сомнений, что И откажет ему. Только вера в лучшее. И написав огромное сообщение и заблокировав везде, Хан надеялся на хороший конец. Только спустя час боль не утихла. Вновь написав и разобравшись в ситуации, парни решили остаться друзьями.
Удивлением стало появление Минхо в комнате Джисона. Особенно то, как И поцеловал, а после и подрочил Хану. Зачем Джисон отдался ему, он и сам не знает. После поцелуя всё закрутилось слишком быстро. И потому отношения их стали чем-то прекрасным на первый взгляд.
Только потом Джисон заметил ревность, крики, скандалы и ещё миллионы всего, что шло в комплекте вместе с И Минхо. И потому пришёл момент, когда Хан положит конец всему.
Джисон слышит, как дверь открывается, в неё входит Минхо. Он не знает, зачем Джисон позвал его, потому что буквально через час должен вернуться Хёнджин. Хо проходит к Хану, целует сладко в губы, чувствуя лёгкое сопротивление, а после смотрит точно в глаза, понимая, что что-то не так.
— О чём ты хотел поговорить, Хани? — Минхо садится на кровать к Джисону и руки кладёт на талию. А Джисон, вырываясь, сел чуть поодаль, продолжая смотреть куда угодно, но только не на Минхо. Хо видит своего парня, понимает его странные мотивы. Но игнорирует. Только садится рядом на стул. Напротив Джисона и взглядом пилит.
— Хо... — Словно боится он. В глаза не смотрит, взгляд отводит, — Я долго думал и решил, что больше не могу держать это всё в тебе. Я хочу расстаться... — Не успевает договорить Хан, как И перебивает его.
— В смысле? — Роняет слова Минхо. Но Джисон не отвечает. Перебирает в руках край футболки и в пол глядит, как кот нашкодивший. Минхо чувствует, как витаминки против Сколопендры внутри начинают шипеть в его желудке. Улыбка дёрнулась на лице. Кажется, ярость уже начинает закипать в нём. — Ты кого-то нашёл себе?
— Нет, не нашёл, — спокойно начинает Хан, — Наши отношения, Минхо, катятся в пустоту. Я страдаю от твоей странной ревности. Мне больно от твоих слов и эмоциональных качелей. Как бы я ни старался вести себя обычно и говорить, что мне не нравится, что ты знаешь все пароли от моих аккаунтов, ты всё равно продолжаешь настаивать на своём. Ты боишься, что я тебе изменю, хотя я верен тебе на все сто процентов. Ты ревнуешь меня к друзьям, хотя знаешь, что никто из них мне не нравится. И я не воспринимаю их как что-то большее. Я не могу больше этого терпеть. Извини. Давай расстанемся, — взглянул печальными глазами Хан.
Минхо начал злиться. Он чувствовал, как его вещь, его человека забирают. Так быть не должно. Джисон должен принадлежать только ему. Ярость запылала огнём уничтожения и скорой смерти. Минхо подорвался с места и замахнулся, чтобы ударить Хана. Его рука летела будто пёрышко. Мгновение застыло. Хо видел в глазах Джисона появляющиеся слёзы и страх, который отражался изнутри его сознания. Хан был таким правильным, что с ним случилось сейчас? Он не хотел отношений! Он желал только тело Минхо! Вот и всё объяснение!
Минхо смотрит на то, какой ужас отражается в глазах. Рука долетает до Джисона и сразу же ударяет по щеке. Звук звонкого хлопка разносится эхом по комнате. Кажется, теперь Хан точно потерял всю любовь и всякое доверие к Минхо. Картинки их счастливых отношений пролистываются, будто титры после фильма. Минхо смотрит на него и ничего не говорит. Глаза горят янтарно-красным. Хан, растерявшись, глядит на И. В нём точно пустота, а на щеке появляющееся красное пятно. Огромное такое. Кричащие о точной смерти.
— Сколько ты ещё будешь меня донимать своими тупыми приступами ревности, Минхо! Я так тебе доверяю! Делаю всё, чтобы и ты мне доверял. Но ты, сука, каждый раз, абсолютно каждый раз разводишь из простого взгляда настоящий скандал! Я устал от этого! И я хочу со всем покончить!
— Ты сам даёшь мне кучи поводов!
— Да где?! Где я тебе их даю, блять?! Если я улыбнулся официанту и сказал «спасибо» — это не значит, что я с ним спал, сплю или только планирую!
— А мне вот кажется совсем наоборот, милый. Ты не заговаривай мне зубы, пожалуйста, — сжимая челюсть до предела, напрягая все мышцы на лице, говорил Минхо.
Он, подходя к Джисону ближе, уронил того на кровать, а сам навис над ним. Руки крепко придавил к матрасу, не давая возможности пошевелиться. Хан сам практически не сопротивлялся, так как не видел в этом смысла. Мало ли, что может сделать этот И Минхо. Джисон понимал только одно: он ошибся. А Минхо, смотря красными от гнева и ненависти глазами, вдруг ощутил свое истинное превосходство. Под ним лежит парнишка, который посмел вести себя по-взрослому. Захотел скандала. Закатил его, к сожалению. Вот только Хо так не оставит. Он обязательно накажет Джисона. А пока, разглядывая малиновые щёчки под собой и в гневе надутые губы, Минхо представлял, как они будут смотреться на нём. На ресницах Джисона выступили первые слёзы печали. Его глаза — хрустальный бокал, что полетел с сервизной полки на пол. Разбился под действием силы тяжести. Без возможности больше собраться и склеиться.
— Минхо, — вдруг начинает шептать Джисон. Он чувствует боль в запястьях от рук И. Он сжал их настолько сильно, что Хан уже не может терпеть. Он разрывается внутри. Ему невыносимо больно от гадких ощущений. Перед ним человек, которого он так искренне полюбил, но Джисон не видит прежнего Минхо. Только незнакомец, который любит физически больной секс, теплые объятия и ревность. — Хоша, обрати на меня внимание, пожалуйста, — ещё немного и Хан начнёт задыхаться от нарастающей истерии, — Загляни в мои глаза. Прочти в них любовь к тебе.
— Что за бред ты несёшь!
— Я люблю тебя, но ты делаешь мне больно.
— Если бы ты любил меня, то не было бы всего того, что есть сейчас.
— Почему улыбка кажется для тебя изменой? — Продолжал ронять слёзы Джисон.
— Потому что ты не находишься со мной двадцать четыре часа в сутки. Если бы я видел тебя постоянно, я бы перестал тебя ревновать.
— Не перестал бы, Хоша.
— С чего ты взял?!
— Ты бы стал опекать меня ещё больше. Ты ведь и сейчас так делаешь. Я знаю, что ты читаешь мои переписки. Давно знаю, что ты нашёл пароль от моего какао и читаешь всё. Думал, я не замечу?
— И что с того? Что с того, блять?
— Ты нарушаешь моё личное пространство.
— Ебал я в рот твоё личное пространство. Понял меня? Я — твой парень, и я имею полное право на то, чтобы читать ту хуйню, которую ты пишешь своим ебаным друзьям.
— Это неправильно, солнце.
— Ох, не пизди мне тут. Ты и Бан Чана солнцем называл. Думаешь, это нормально?
— Хошенька, это уменьшительно-ласкательное. Это не имя.
— То есть, для тебя это в порядке вещей, да?
— Да, не злись, пожалуйста... — Джисон напряжён. Он ощущает каждой клеточкой тела, как боль на запястьях усиливается, как и хватка Минхо.
— Не злись, — быстро выдыхает И, — Не злись, значит, да? Хорошо. Я не буду. Конечно, не буду. Просто поотрезаю все твои ненаглядные крылышки, чтобы ты, блять, больше и не думал мне писать кому-либо, понял!
— Для чего ты это делаешь? — Окончательно разревелся Джисон. Он стал дрожать и задыхаться от слов. Его любимый человек, которого он так добивался, схватил его и ударил. Хан надеялся, что эти отношения будут самыми счастливыми, но, как оказалось, паинька и красивый мальчик с дизайнерского — сущий демон, собственник в обличье человека грешника.
— Ты, блять, принадлежишь мне, ты меня понял?
— Что за таблетки, про которые говорил Чонин?
— Тебя ебать не должно, что за таблетки я пью.
— Должно, если ты хочешь продолжить наши отношения.
— Ты, блять, ультиматумы ставить будешь или что, на хуй? Мне ещё раз тебе въебать, чтобы ты до конца понял или что?
— Минхо, — набирается смелости Джисон, — Я бросаю тебя. Выметайся из моей комнаты.
Парень, наконец, отпустив Хана, сел на кровать. Вдруг осознание стало закрадываться в его сознание странными мыслями-лозьями. Прорастать внутри гниющей листвой и термитами. Существовать в заплаканном лице Джисона. Механизм в голове у И переключается. Таблетки и вправду больше не помогут. Прекрасное безумие молчит, стоя за спиной у Минхо. Он чувствует её. Смысла прятаться отныне нет.
— Прости... — Шепчет Минхо, и звонкий звук удара отпечатывается на своей же щеке. Хан смотрит заворожённо, а по пылающим ланитам продолжают течь рубиновые ручейки отчаяния, — Я подонок. Давай расстанемся.
— Спасибо, — осторожно говорит Джисон, боясь разозлить его. Он садится на кровать, вытирая мокрые дороги со своего лица. Смотрит обеспокоенно, потому что не понимает, что только что произошло.
— Останемся друзьями или хотя бы хорошими знакомыми? — Хо плачет. Он поджимает губы и носом шмыгает, всё выглядит так, словно ему жаль.
— Можно... — Также осторожно продолжает говорить Джисон. Сомнения крутятся, как вороны на кладбище. А Минхо вообще здоров?
— Отлично. Тогда я выйду из всех твоих аккаунтов.
— Да, так будет лучше, спасибо.
— Я пойду. Встретимся в университете?
— Да, встретимся там.
— Спасибо за пять месяцев.
— И тебе, Минхо, — Хан смотрит вслед бывшему парню. Он окончательно запутался. Минхо словно подменили в моменте. Такое впечатление, что первый Минхо, который ударил и кричал на него, был вовсе не тот Минхо, которого знает Джисон. Ощущая боль на щеке, Хан выбрасывает мысли из головы. Но находясь всё в том же шоковом состоянии решает глянуть, что с его щекой. А потому, отправляясь в ванную комнату, ставит точку в отношениях с И Минхо.
Механизм внутри продолжает разрушаться. И, кажется, скоро ему настанет конец. Выходя из комнаты уже бывшего парня, Минхо шагает вдоль по коридору в свою сто одиннадцатую комнату. Ошибся с дверью, вошёл в сто десятую, извинился и вышел прочь. А после свет потух во всём пространстве, и только пара зияющих бессмертием глаза смотрели издалека на него. Стоя посередине коридора, ощущая глубинный страх, Минхо чётко понимал, что отродье адской пасти вновь пришло навестить его. Она снова здесь. Её слишком много. Она больше не членистоногое, которое пугает своими мерзкими ножками. Теперь это дама, что любит глядеть и любоваться на Хо из зеркал. Она будто Алиса из зазеркалья. Но она тварь, что брошена самим Господом Богом. Поправляя свои длинные волосы, Сколопендра делает небольшой шаг. И пусть вокруг сплошная тьма и видно только её глаза, Минхо знает, что её обтягивают грязные шмотки. Порванное платье, замаранное невинной кровью, которое уже не отстирать. Он знает, что на правой ноге её серебреный браслет, который Минхо потерял, будучи маленьким, а Милая забрала его себе, как знак того, что она привязана к нему. Он точно знает, что ступает она к нему босыми ногами. Пока разум Минхо более-менее в порядке, Сколопендра тоже в норме. Стоит чуть-чуть отклониться, уйти за рамки дозволенного, как её внешний вид меняется подобно чужому состоянию. Сначала она была красива, чиста. Сейчас платье практически в отвратительном виде. Как и Минхо, в целом.
Пугаясь хищника вдали, он быстро забегает в комнату. Чонина нет. Что за несчастье! На улице день, с чего бы ей прийти в столь ранний час. Или это конец? Минхо теперь сойдёт с ума, на этом его песня спета? Что же ему делать! Сбрасывая с себя тапочки, Хо ринулся к ванной, но тут же вспомнил про зеркало. Сейчас нельзя в него смотреть! Если он только глазом взглянет, она тут же появится. Нет! Этого делать ни в коем случае нельзя! Истерика набирает обороты, а нервы скоро будут на пределе. Руки дрожат от тремора, а мозг соображает плохо. Дыхание давно избито метанием по комнате. Что делать?! Что делать?! Что делать?! Минхо, замедлившись, слышит, как шаги за его комнатой становятся всё ближе. И тишину лишь разбавляет испуганный И, да Сколопендра за дверьми.
Минхо бежит к выключателям, включает везде свет. Плевать хотел он на то, что только четыре часа дня. Абсолютно всё равно, когда рядом с ним истинное Зло. Вспоминая про таблетки, Минхо, метнувшись к прикроватной тумбочке, достал две штучки. Смотря на колёса, заглотнул в этот же миг. Вдруг облегчение накрыло волной спокойствия, но тут же закашлявшись, Хо понял, что одна застряла в глотке. Он с той же скоростью взял с пола воду и глотнул, что было мощи. Стоило только закрыть бутылку крышкой, поставить на прежнее место, как тут ласковый стук в дверь разбил все надежды на спасение.
Мир рухнул, как и сознание Минхо. Отступая к стене, он вдруг ощутил, как в его мышцах больше нет сил. Ноги не держат несчастного. Он, заползая на кровать, закрыл голову руками и до бликов в глазах сжал веки. Это конец! Теперь она никуда не денется. Теперь она навсегда с Минхо. Чувствуя ползущую дрожь на своей шее, Минхо крайний раз вдохнул и рухнул замертво. Когда-то у него было время. Теперь же его нет. Так и наступило здравие И Минхо.
Сколопендра победила.
Минхо проспал до следующего утра. Чонин был в шоке со своего друга. Утром он ему рассказал, что придя с универа, постучал в дверь, потому что видел, как И забегал в комнату. Ключи доставать не хотел, потому и постучал. Только вот даже через две минуты Хо не открыл ему дверь. Чонин, матеря друга, полез в рюкзак, достал ключи, открыл дверь. А его друг спит младенческим сном. Будить его Ян не стал.
Хо, чувствуя в голове беспорядок и постоянный шёпот, пытался прийти в себя, только теперь это был не И Минхо. Теперь человеческое тело носило два имени — И Минхо и Милая Сколопендра. Они слились и стали чем-то единым. И, видимо, навсегда.