2. несчастные.
Джисон каждый день появляется в сообщениях Минхо. Пишет, интересуется, а И наконец-то начал думать, что смог найти того, кому он и вправду сможет довериться. Зарастёт ли его рана, он не знает. Но она больше не ноет, что приятно. Друзья — странное понятие. С одной стороны — это люди, которые должны быть ближе всех. Помогать, выслушивать. Проживать моменты жизни — простые и сложные; трагичные и счастливые. Для этого и нужны друзья. Но есть и другая сторона, которая порой такая неизвестная, что кажется больной. Боятся рассказать — потому что проблем своих у всех хватает. У Минхо давно не было друзей. Знакомые — да, но настоящие друзья — нет.
Потому компания Джисона с каждым днём становилась всё роднее для него. Они болтали в коридорах, ходили вместе кушать. Если пары кончались в одно время, то и до общежития вместе шли. Прошло две недели с их знакомства, а Минхо и вправду стал считать это судьбой.
○ ○ ○
Сегодня, в холодном конце ноября, где почему-то снега нет до сих пор, Минхо шагает в университет. На голове его чёрная шапка и уже зимняя, но лёгкая куртка, потому что мерзлякой И был ещё тем. Перчатки тёплые и термобельё под синими джинсами. Утро началось с пожелания хорошего дня и сердечком в конце предложения. Минхо было улыбнулся, а потом подумал, что друзья не отправляют друг другу стикеры с розовыми сердцами. Не странно ли это? Видимо, нет, потому что в действиях Джисона он не видел ничего сложного. Хан обычный. Прощаясь — обнимает, желает доброго утра и ночи. Но и Минхо так делает. Тоже обнимает, тоже желает, если просыпается или ложится раньше. Всё совершенно обычно.
И первой парой в четверг становится любимая история ИЗО. Теперь любимая из-за Хан Джисона.
Аудиторию украшает прохладный солнечный свет, что растёкся по пространству подобно замёрзшим ручейкам на улице. На последней парте одиноко без друга. Минхо разглядывает студентов, которые, подобны тараканам — ползут на свои места. В восемь утра здесь собираются люди, которые хотят автомат по дисциплине. И те, кто действительно пришли учиться. Это ведь история изобразительного искусства, кому она нужна? Было бы проще, если бы этот преподаватель закрывал пропуски, но нет. Закрыть прогул тут можно только справкой от куратора с подписями, либо же медицинской. Минхо хочет автомат, потому просиживает время за телефоном, а теперь же ждёт Джисона, чтобы поболтать с ним.
Среди толпы Хо не замечает пушистого друга, который затерялся в кучке других студентов.
— Привет! — Улыбается Джисон, смотря на Минхо. Хо поднимает свой взгляд на Хана, разглядывая красные от бега щёки и влажные губы. Джисон красивый.
— Привет! — Тут же встаёт Минхо, чтобы пропустить Хана.
— Как день? — Усаживаясь на своё место, Хан задаёт вопросы, попутно доставая из сумки ручку и помятую тетрадку.
— Только начался?
— Остроумно! — Смеётся Джисон.
— Я уже хочу домой. А это только первая пара из четырёх, — откинувшись на стену, пожаловался Минхо, смотря на то, как преподаватель включает презентацию.
— У нас тоже четыре пары и все скучные.
— Сочувствую, — выдыхает Минхо.
А в голове Джисона пролетает мысль со скоростью света и нежных облаков, что гонит ветер за окном.
— Минхо! — Резво зовёт Хан, — А может, погуляем?
— После пар? Я думаю, что устану сильно. Завтра две, может, завтра?
— Нет, ты не понял. Давай прогуляем и погуляем.
— Зовёшь совершить преступление и получить три пропуска?
— Если хочешь, можем четыре!
— Заманчивое предложение, — задумывается Минхо, — Тогда, может, отсидим историю и пойдём?
— Да! Давай!
Хан, улыбнувшись до безумия красиво, бесшумно похлопал в ладоши, а после, заметив на доске слайд, принялся записывать новый материал. Минхо немного обомлел, глядя и замечая столь прекрасную внешность в простом парнишке. Джисон всегда таким был? Или сегодня он немного особенен, чем всегда? Минхо теряется в догадках, ища разгадку в пустоте. Отворачиваясь от Хана И тоже принялся записывать название темы, вот только ни капли не погружаясь в неё. Прогулять три пары для того, чтобы побыть вдвоём — такие мысли почему-то будоражат его. Что-что, а прогульщиком Минхо не был, как и человеком, который искренне желал учиться. Ходил, как по скрипту — довольно.
— А куда мы пойдём? — Спустя минуты три спрашивает Минхо, вырываясь из собственных заблуждений.
— Не знаю, но на улице холодно. Боюсь, что если ты замёрзнешь, то заболеешь. Может, сходим в кафе? У тебя есть деньги?
— Ты волнуешься? — Игнорируя остальные вопросы, он взглянул в глаза напротив, что горели рассветом счастливой ночи.
— Конечно. Не хочу, — вдруг отворачивается Хан от настойчивого взгляда друга, — Не хочу, чтобы ты болел и тратил миллионы на лекарства. — Он крутит в руках ручку, словно нервничает, а Минхо лишь веселит напыщенность Джисона. Он словно пончик или бублик. Такой же мягкий и нежный.
— Это приятно, знаешь. Ну, твоя забота...
— Я редко забочусь, но о тебе мне почему-то хочется, — резко говорит Джисон, словно боясь, что Минхо что-то может о нём узнать. — Так, что насчёт кафе?
— У меня осталось немного на личные расчёты. Думаю, можно.
— Отлично, тогда замётано! Я знаю одно очень хорошее местечко, в пятнадцати минутах езды на автобусе отсюда. Как тебе идея? — Меняется Джисон и вновь одаривает Хо своей улыбкой. Красивой, искренней такой. Всё в этот же миг забывается.
— Можно, — качает головой Минхо, — Определённо можно, знаешь.
— Тогда как только пара закончится, то сразу куртки на плечи и вперёд за горячим шоколадом с панкейками! Они там продаются просто божественные...
— Верю, — смеётся Минхо.
И пара пролетает, будто стая птиц за окном. Парни молчали, лишь только изредка болтая о странном. Время тянулось как сироп. Когда звонок оповестил об окончании, Джисон вскочил с горящими глазами, а Минхо подумал, что если смотреть в них чуть дольше обычного, то можно будет обжечься. Потому, порхая бабочкой к выходу, Хан торопил И. А Минхо, чувствуя его тёплые руки на своей спине, ощущал каждой клеточкой тела странность. Но игнорировал, ведь знал, что это не больше, чем простые мурашки от горячих рук на холодной коже.
Люди в коридорах стали массовкой, а ситуация, возникшая между Джисоном и Минхо — собственная постановка И. На улице прохлада тут же ущипнула за нос, намереваясь похитить всё тепло, но Джисон рядом будто спасал. И потому, шагая по промёрзшей дороге, по замороженным следам дождя на асфальте, Минхо сжимал руки в кулаки в своих карманах, дабы согреться. А Хан, болтая рядом, превращал мысли в волшебство, что путалось в волосах и оставалось созвездиями на душе. Казалось, что Минхо нашёл то, что искал — друга. Джисон удивителен и Минхо рад, что теперь у него есть тот, кто сможет разделить с ним моменты.
Автобус полупустой. Здесь едут только пожилые люди и школьники, что опаздывают уже как минимум на три урока. Минхо, расположившись у окна, смотрел на то, как за стеклом мелькают человеческие силуэты, как проносятся машины. Жизнь плывёт. Она никогда не останавливается. Но в это странно верить, ведь если ты не видишь, не контролируешь, то значит, происходит что-то явно другое. Минхо порой задумывался, что всё вокруг него — всего лишь симуляция, не больше. Как он может верить в то, что рядом жизнь, когда он этой жизни не видит? Никак. Потому теория, что всё вокруг всего лишь ложь, ему безумно нравилась.
И вновь теряясь в размышлениях, как обручальное кольцо неверного человека, Минхо и не заметил, как всю поездку, Джисон не отводил от него взгляда своего. Рассматривал профиль и пару локонов, что выбились из основной причёски.
Выйдя на остановке, Минхо также не замечал внимательного взгляда Джисона.
— Куда теперь? — Спрашивает И, привлекая внимание потерявшегося в чужой красоте Хана.
— Прямо. Идём за мной.
И разговоры о банальном путаются в болезни красных роз. Могло ли что-то повлиять на будущий исход событий? Почему сердце заболело так рано? Это из-за одиночества? Оно виновато в том, что будет происходить, ведь так? Оттого странно весьма, но превратить слезу в хрусталь нельзя. А потому, шагая к тёплому кафе, история молчит о скорой смерти.
Тихая дверь открывается в пространство вкусной выпечки и сладкого кофе. Минхо вдыхает аромат и чувствует наслаждение и возбуждённое желание попробовать хоть что-то. Оставив вещи на месте, что приготовлено для них, Джисон, хватая И за руку, проходит к столику, слыша приветствие работников данной кофейни. Рука Хана горячая. Она будто бы дрожит, а для Минхо вполне обычно. За две недели, что они общаются близко, и за неделю, когда они только узнавали друг друга, Минхо уже привык к тактильности своего друга. Да, порой неожиданно, но узнаваемо. Хо думает, что если бы ему завязали глаза и дали ладошки разных людей, то среди множества вранья он бы нашёл те самые, что согревают его дружеской искренностью.
Приятный свет от светильников на столе раскрашивал пространство карамельного столика в красивый тёплый свет. Чистота сверкала волшебностью сегодняшнего утра, а людей в кофейне было достаточно мало. Тут только пару трудяг, которым надоел фриланс и домашние стены, а также студенты, которым нужна другая атмосфера для работы. Пастельные тона в изумрудно-зелёном и ласковом бежевом добавляли гармонии пространству, от которого на сердце становилось легче. Если бы сюда не нужно было ездить пятнадцать минут, то Минхо стал бы частым гостем этом кофейни только из-за её атмосферности.
— Что будешь заказывать? — Спрашивает Джисон, разглядывая фотографию меню в телефоне.
— То же, что и ты.
— Я буду горячий шоколад и панкейки с карамелью.
— А мне тогда с вишней.
— Хорошо, я заказать схожу, а ты сторожи вещи.
Джисон уходит, оставляя Минхо одного. До чего же приятно вот так находиться в компании человека, который искренне интересуется И. Даже необычно.
Они сидят в кофейне час, панкейки съедены, а шоколад давно выпит. Разговоры не заканчиваются, как и количество взглядов Джисона на губах Минхо. Но Хо не замечает этого и просто продолжает болтать о вечном.
Когда время близится к обеду, парни решают, что пора ехать в общежитие. Минхо чуток устал, захотел отдохнуть, а Джисон всё понял и не стал возражать.
Спонтанная прогулка стала определённо лучшим решением. В автобусе Джисон, положив голову на плечо И, задремал, а Минхо, не зная, как себя вести, лишь разрешил другу немного поспать. В обед людей стало больше, что за окном, что в автобусе. И чувствовать спокойствие в обществе уже было трудно, но всё же было можно.
Добрались парни до общаги довольно быстро. Хотя, может, это время так незаметно пролетело? Джисон держится рядом, словно вновь хочет за руку взять, а Минхо уже начинает думать, что это странно. Хан пусть и тактильный, но желание быть рядом с другом настолько близко уже даже для И перебор. Вдруг Джисон навыдумывает себе всякого? Чонин ведь говорил, что Хан и по парням, и по девушкам. Не хотелось бы стать тем, кого поцелует Джисон. Для Минхо это лишнее. Он даже поцелуй с парнем представить не сможет. С девушкой без проблем, что уж тут с девушкой он и секс представить сможет. Да и спал с ними. У Минхо было две партнёрши. С одной он в школе встречался и по подростковой неопытности решил попробовать. Они не встречались, пару раз переспали, на этом их отношения закончились. И уже будучи на первом курсе, Минхо переспал с ещё одной девушкой. Он воспользовался моментом, когда ни он, ни она не были трезвы. На утро обо всём забыли и больше не встречались. Но он не испытывал абсолютно никакого сексуального интереса. Не имело значения. Минхо спал, потому что пытался понять, что там так все нахваливают. Но даже если с девушками нового желания сближаться не возникало, то как это же будет с парнем? В голове, пока они шли до общежития, мелькали картинки того, как в левой руке будет красоваться бутылка вина, а в правой ладонь Джисона. Света в комнате нет, тут только гирлянды, что до сих пор не сняты с рождества. Выпив с горла, парни, одаривая друг друга своими блестящими глазами, перенесут взгляды на губы. Сомкнутся в нежном и немного кислом от вина поцелуе. Джисон наверняка бы сразу принялся блуждать руками по телу Минхо. Касаться там, где только быстрые выдохи и дрожь в теле. Хан бы положил его на кровать, целовал, а после стянул одежду с себя и с Минхо. Хо стал бы смущаться, потому что это первая близость с парнем, а Джисон уверял, что всё точно будет нормально. И, касаясь пальцами то, что раньше видели только дамы, возбуждал бы Минхо ещё больше. Чтобы колени дрожали и дышать было бы невозможно. Хан с похотью в глазах вырисовывал бы акварельные цветы на груди. А после растягивая...
Минхо, встряхнув головой, вспоминает, что рядом с ним всё это время шёл Джисон. Нет, секса с парнем он бы точно не хотел бы. Не его это. Зачем смотреть на чужое обнажённое тело, если там всё абсолютно то же самое, что и у Минхо? Смысла никакого. Если бы Джисон был девушкой, то, может, у них ещё что-нибудь бы и получилось. Но Хан парень — итог один.
Уже будучи на пустом этаже, в комнатах остались только те, кто прогуливают, и те, у кого в это время пар нет, Минхо с Джисоном попрощаться собрались.
— До встречи, Хан! — Улыбается И, видя в глазах напротив сомнения.
— Да... До завтра? Или когда встретимся?
— Не знаю, но пара в следующий понедельник.
— Может, сходим как-нибудь прогуляться?
— Давай, когда снег пойдёт?
— Надеюсь, что случится скоро... — Хан опускает взгляд, будто чего-то боится.
— Зиму ждёшь?
— С тобой хочу побыть, — слова искренностью бьются о щёки Минхо.
— Мы всё утро провели вместе. Тебе бы поспать. Ты носом клюёшь, — смотрит на уставшие глаза Хо.
— Может быть, ты прав, — пожимает плечами Хан.
Джисон, как обычно, тянется к Минхо с объятиями, но происходит что-то странное. Пусть и тёплые руки на спине горят огнём синего пламени, а чувства Джисона можно ощутить в собственных глазницах, почему лёгкое дыхание на губах Хо ощущается сильнее, чем те же самые объятия. Ещё мгновение и Хан поцелует Минхо! Но тот лишь отстраняется, точно опыляя всё тем же горячим дыханием щёки, говорит быстрое: «Пока!», а после убегает в свою комнату.
Минхо в шоковом состоянии разворачивается и шагает к ста одиннадцатой комнате, точно зная, что Чонина не будет там. И стоит только дверному замку щёлкнуть и тут же защёлкнуться, как Минхо падает на кровать, прикасаясь к своим губам. Джисон только что хотел его поцеловать? Или ему показалось? Просто так сыграла фантазия. Конечно, она. Минхо вот только думал о близости с Ханом, а тут момент неудачный просто. Да, теперь ему всё понятно. Джисон не может его любить или хотя бы нравится. Они знакомы месяц. Это будет неправильно. Минхо не гей, чтобы целовать Хана. А парнишка просто оступился может быть. Нет. В действиях Джисона не было ничего странного. Парни близки, потому всё нормально.
День пролетает за домашкой и просмотром сериалов. И вот, примерно в десять вечера, когда солнце окончательно скрылось за горизонт, где звёзды, разукрасив небосвод, играли в прятки со вселенной бесконечной тьмы, Минхо получил сообщение от Джисона.
джисон, реклама.
Минхо! Пойдём гулять! Там снег идёт!
серьёзно, снег?
Да!
Пойдём пройдёмся до магазина. Купим по булке и газировке?
ну, пойдём
Отлично! Жду тебя около лестницы.
Минхо выглядывает в окно, а там и вправду снег, огромными хлопьями разбивая пространство, летит в пустоте красоты ночного света, луны и пустых улиц. Забыв про случай днём, Хо собирается на прогулку. Смотря на шапку, думает, что она лишняя. Накидывая только куртку на плечи и тапочки на ноги, беря с собой пропуск и кошелёк, выходит на этаж к лестнице, где видит такого же Джисона. Лохматого и почему-то красного. Прошло только десять минут с их последней строчки в сообщениях, а Хан будто уже был на улице.
Обменявшись парочкой фраз, парни выходят на улицу. Здесь честный вкус запаха выкуренных старшекурсниками сигарет будоражат красоту, возникшую как первое земное чудо. Иссиня-чёрное небо роняет легкие пушинки бесконечности, что, падая на волосы, остаются новым хлопковым украшением в локонах. А на ладошках тают. Минхо любит зиму. Это его любимое время года. Он смотрит на то, как хитрый полумесяц улыбается и будто рукой машет, а свет, отражая кристаллики снежинок, привлекает ещё большее внимание к истинному волшебству. Минхо, любуясь совершенством, абсолютно забыл, что он не один. Что рядом с ним ещё и Джисон, который всё это время смотрел не только на снег, искрившийся яркостью магии с ночного неба. Минхо, повернув голову к Хану, встретился в потерянным или, может быть, волнующимся взглядом. Минхо улыбнулся, видя смущённую улыбку на чужом лице.
— Пойдём?
Спрашивает Минхо, замечая только частое кивание в виде согласия. Хан расслабляется, ловя руками радости момент. Лёгкостью покрывается тротуар и дорога до магазина. Парни не говорят. Лишь слушая снежинки и город, шагают по улице. Одиночество скрашивает их молчаливые разговоры и странные, не озвученные мысли Джисона.
На кассе, выбирая радужные мармеладки с кислой посыпкой и банку пепси, Минхо оплачивает свои покупки, замечая, как Джисон, в свою очередь, берёт банановое молоко и малиновые мармеладки. Минхо лишь искренне улыбается, смотря на выбор друга. Одобряет, а после, взглянув на время, понимает, что прогулка закончится через двадцать минут. Когда будет без десяти минут одиннадцать, парням следует вернуться в общежитие. Иначе ночевать они будут на улице.
Часики спешат, а парни нет. Сидя недалеко от магазина на скамейке, где люди, проходя, как ночные призраки, настолько же редко. Минхо жуёт постепенно застывающий мармелад, а Джисон почему-то продолжает молчать. Словно и вправду что-то случилось. Напряжение стало расти.
— Джисон, — зовёт Минхо, закидывая в рот мармеладку, — Что-то случилось?
Хан смотрит на него потерянными глазами, словно боится. Видимо, и вправду что-то произошло. Минхо лишь надеется, что это не из-за того странного инцидента между ними сегодня в обед. Потому что иначе Хо и вправду начнём думать, что что-то явно произошло. Может, Джисон влюбился? Нет. Определённо нет. Быть такого не может. Глупости и враки. Не более. Минхо не давал повода для отношений или чувств. Инициатива всегда была со стороны Хана. Но узнать, почему под лёгким снегом и странным притяжением Джисон молчит и только смотрит на Минхо, очень желалось. Потому, видя тысячи и одно сомнение на лице друга, Хо ждёт, пока тот скажет ему, что всё же стряслось.
— Да тут... ситуация одна неприятная произошла. Вот я и молчу.
— Хочешь, обсудим?
— А ты не испугаешься? — Глаза Джисона горят нежностью, Минхо видит в них необычные чувства. Будто спрятанные за тучками угрюмости.
— Нет, рассказывай. Что произошло?
Это стало ошибкой.
Хан выдыхает, Минхо расслабляется, продолжая жевать мармелад. Джисон ставит банку с молоком на скамейку, не зная, что через пару мгновений она улетит прочь с этой же скамейки. Хо ждёт рассказ друга, а Джисон тянется к красным от холода щекам Минхо. Кладёт свои ледяные руки на них. Минхо теряется. Что Хан хочет сделать? Но подумать или, быть может, спросить, Хо не успевает. Потому что горячие губы Джисона, как острые шипы диких красных роз, целуют нежным одиночеством губы Минхо. Он не понимает, что происходит и как ему себя вести, даже думать не может. Только чувствует лёгкое покалывание и движение. Джисон и вправду целует его. Сминает губы, не получая ответа на своё признание под лепестками снега.
Спустя мгновение, когда Минхо вдруг всё осознаёт, он толкает Джисона в плечи, опасно разрывая поцелуй. Баночка с молоком летит на холодный и мокрый асфальт. Звёзды тухнут, как и некое недавнее счастье на лице у Хана. Теперь там только одинокое разочарование и грусть печальной тоски — украшают нежные черты несчастного лица.
Минхо не смог прочувствовать всю красоту поцелуя, потому что ему это было ненужно.
— Джисон, ты чего? — Дивится Минхо, прикасаясь к своим губам.
На лице у Хана потерянная улыбка и полное осознание того, что он ошибся. Он прячется в куртке от стыда, чувствуя, как глаза человека, в которого он влюблён, прожигают его.
— Прости. Я почему-то подумал, что у нас взаимно. Ты всегда так смотрел на меня... Вот я и... Ещё и снег. Говорят, что тот, кто поцелуется с человеком, который ему нравился под первым снегом, то обретёт настоящую любовь.
— Зачем ты меня поцеловал?! — Начинает злиться Минхо, видя, как в глазах Джисона увеличивается растерянность. Он поджимает губы, ёжится от холодного снега и промёрзших слов Минхо.
— Ты мне нравишься. Я давно наблюдал за тобой всё хотел познакомиться и вот когда...
— Ты мерзок, Джисон.
Грубо отвечает Минхо и не задумывается над своими словами. Плевать, что Хану больно. Это не его проблема. Это он влюбился, а не Минхо. Вот пусть и не показывает свои блеклые и отвратительные эмоции. На глазах Джисона расцветают рубиновые слёзы отчаяния, а Минхо хочет помыть губы с мылом. Они были хорошими друзьями. Для чего Хан влюбился в него? Они ведь обсуждали, что Минхо не гей, он встречался только с девушками. Теперь Джисон ему противен.
— Прости... — Шепчет печальный Джисон. — Я пойду.
Он, поднимаясь с места, подбирает баночку полностью вытекшего молока, выкидывает в урну и плетётся мелкими шагами в сторону общаги. Минхо, смотря ему в след, понимал только то, что теперь у него и друга-то нет. Он был, но быстро потерялся. Из-за любви и странных чувств. Как можно любить Минхо? Он же парень. Девушки намного симпатичнее, чем парни. Что такого могло зацепить Хана? Минхо не знает ни один ответ на его вопрос. Он ещё десять минут глядит в пустотное небо, ловя красными от поцелуя губами лёгкие манеры снежинок. Стоит пойти в общагу, иначе двери закроются и до утра Хо не войдёт.
Собираясь вставать, Минхо чувствует, как в кармане вибрирует телефон. Он достаёт бесконечность времени, читая на панели уведомлений сообщение от Джисона. А после, открывая полностью, погружается в чужие чувства, будто в ил.
джисон, реклама.
Знаешь, Минхо, твои слова пиздец обидны мне.
Мог бы и по-другому сказать. Я помню,
что мы с тобой всё это обсуждали,
я помню, что ты только по девушкам,
но, блять, ты же знал, что мне и парни нравятся. Чонин тебя не просто так
предупредил. Он знал, что ты мне
нравишься.
Ты реально думаешь,
что я познакомился с тобой
просто так? Да я давно за тобой наблюдал!
Только ты весь такой недотрога, ни с кем не общался.
Ты правда красивый и я подумал,
что смог бы повлиять на твою ориентацию своими ухаживаниями,
но видимо не смог. Знаешь, как я, блять, себя пересилил,
чтобы просто «привет» тебе сказать.
Я думал умру, когда произнесу.
У меня руки дрожали, когда я номер твой просил,
а когда мы гуляли и вовсе думал, что вот и есть мой конец.
Я заметил тебя ещё на первом курсе,
когда у нас была потоковая физра.
Думал, что подойду к тебе, а ты так быстро ушёл.
А потом и я боялся. Я знаю, что пытаюсь оправдаться.
Но ебал я всё это. Меня рвало на куски, когда ты
продолжал меня держать за руки. Я, блять, думал, что
сдохну от этого, а для тебя это было нормой...
Ты сам мерзок, Минхо. Мог нормально ответить.
Сказать, что мы просто друзья.
И я бы забыл про всю эту ебаную влюблённость в тебя.
Но нет же. «Ты мерзок, Джисон». Иди на хуй, И Минхо.
Раз так, то предлагаю перестать общаться.
Сам купайся в мире ебать каких гетеросексуальных людей. Петух.
*пользователь «джисон, реклама» заблокировал Вас*
Минхо смеётся, смотря на сообщение, а после, чувствуя внутри непреодолимое желание поговорить с Джисоном, отправляется в общежитие. Но, ощущая отвращение, бросает идею. Топча под ногами уже не таявшие хлопья снега, Хо шагает, понимая, что вот он снова остался один. И никакой Хан Джисон — не судьба. Всего лишь маленький мальчик, который решил, что все вокруг геи. На языке мерзко. Минхо плюёт, продолжая идти по улице в полной темноте. Не замечает хитрый хвостик позади себя. А девушка совсем скоро напомнит о себе.
Поднимаясь на свой этаж Минхо, смотрит в сторону комнаты Джисона, но всё же идёт к себе. Придёт он сейчас к нему и что скажет? «Хан, я говорил тебе, что я не гей»? У самого тошно на душе. Во-первых, его поцеловал парень, нарушая его принципы и личные границы. А во-вторых, этот парень был другом, который верил, что чувства взаимны. Может и взаимны, но признаться себе? Нет! Бред! Никакой взаимности.
В комнате мрак, Чонин уже спит. Минхо тоже отправляется на боковую. Только чувствуя внутри сомнения и необходимое тепло. Он отрицает все возможности и желает заснуть детским сном. Вот только телефон вновь начинает вибрировать.
джисон, реклама.
*пользователь «джисон, реклама» заблокировал Вас*
Ты, блять, даже ничего не ответишь?
как я могу ответить, если ты тут же заблокировал меня?
Не знаю. Мог придумать.
что ты хочешь от меня услышать, джисон?
Любой ответ.
я не гей. ты знал это.
Я вообще тебя ни капельки не привлекаю?
только как друг.
Круто, конечно. Ха-ха. Ладно. Будем друзьями?
ты хочешь?
Мы общались месяц, не хочется всё вот так бросать.
мне тоже. ты друг, но не парень. потому давай останемся друзьями
Хорошо. Доброй ночи.
без смайлика?
Больше нельзя.
понятно, доброй ночи
Механизм внутри Минхо ломается. И странное безумие окутывает волшебным забвением хитрости. Он выдыхает, кладя телефон на прикроватную тумбочку, а после всё же засыпает, зная, что завтра в университет ко второй.
○ ○ ○
Сидя на истории изобразительного искусства, Минхо лишь наблюдал за тем, как Джисон болтал со своим одногруппником. Людей в аудитории ещё мало, а Хан уже почему-то сидит с другим. Хотя недавно только обсудили, что будут друзьями. Но, видимо, там что-то важное, раз Джисон позволяет себе так мило общаться с парнем. Сидит, улыбается, даже смеётся. Минхо это бесит. Спустил всех собак на него со своей влюблённостью, а теперь болтает с другим? Весьма странно. Или Джисон сейчас будет искать замену И? Тогда это низко. Минхо чувствует, как ярость начинает гореть в его пальцах. Он держит карандаш в руках ещё секунду, а после он бесшумно ломается в его руках. Он смотрит на то, как пальцы покраснели, как кожа приняла багровый оттенок от перенапряжения и чрезмерного давления. Стержень вторым безумием торчит из деревяшки карандаша. Минхо выдыхает, складывая сломанную жизнь в пенал, и достаёт новую. Вот только стоило поднять глаза и устремить свой взгляд на Хана, как второй карандаш с такой же лёгкостью ломается в руках. На столе мелкие щепки и пыль от графита. Минхо смотрит на всё это, и что ему делать с двумя сломанными карандашами? Только выбросить. Потому, вновь убирая всё в пенал, он больше не достаёт карандашей. Они кончились.
А тем временем аудитория стала всё больше заполняться студентами, и Джисон, отсалютовав своему товарищу, направился к Минхо. Парни поздоровались. Хан спросил, как дела и как спалось, а после их разговор закончился.
Половину пары Минхо не мог сосредоточиться, чтобы поиграть в игры или поболтать с Ханом. Они не разговаривали. Молчали, да и только. Джисон рисовал на полях и даже не смотрел на Хо. И почему-то это раздражало. Всегда всё внимание на парах было устремлено только на И, что случилось сейчас? Из-за того признания? Всё обсудили, остались друзьями, а теперь что? Видимо, Джисон решил начать игнорировать его. Славный мальчик, но так дело не пойдёт. Никто и никогда не заменит ему Минхо.
Ярость кипит, сердце внутри сходит с ума, а Хан продолжает молчать. Минхо, сжимая руки настолько сильно, что полумесяцы ногтей отпечатались на его ладошках, повернул голову к Джисону, и абсолютно каждый шейный позвонок будто бы хрустнул от тяжести действия. Минхо смотрит с минуту, но Хан всё тот же. Те же глаза и графитовые волосы. Те же пухлые и вечно намазанные вазелином губы. Опять та же кофта, в которой Джисон ходит постоянно. И буквально не снимает. В их обществе если человек носит вещи больше одного дня, то это означает, что он не ночевал дома. А Джисон ночует, но продолжает таскать эту же кофту. Пусть он и рассказал Минхо, что это его любимая вещь, и он её стирает, всё равно это было странным. Джисон прячет взгляд и словно свою энергетику. Стараясь стать тише, чтобы полностью исчезнуть из поля зрения Минхо. Вот только не удаётся у него, И всё равно чувствует его.
— Что за парень был, с которым ты болтал? Вы так мило беседовали. Ты мне про него не рассказывал, — сдерживая свой пыл, улыбался сквозь зубы Минхо. На лице его можно пересчитать все маленькие морщинки, а в глазах разглядеть точно что-то больное и страшное. Но И не хочет выдавать секретов рано, потому усмиряет пыл, словно друг спрашивает, а не червяк агрессии внутри него.
— Чан? Мы с ним не общаемся близко, потому и не рассказывал. Он один раз подвёз меня и Чанбина до дома это был максимум нашего общения.
— О чём болтали? — «Уже и до дома подвозил? Интересно» — думает Минхо.
— Да так, ни о чём. Чан редко ходит на пары, потому что работает. А тут увиделись и решили поздороваться да спросить, как дела.
— Ясно, — Минхо кусает щёки и не понимает своей реакции.
— А чего спрашиваешь?
— Интересно стало. Ты сегодня не общительный, вот решил хоть как-нибудь разговор завязать, — жмёт плечами, отводя взгляд от своей злости.
— А, ну, понятно.
— Переживаешь из-за вчерашнего?
— Немного. Знаешь, не каждый день тебя называют мерзостью.
— Извини, мне жаль, что я так отреагировал. Не хочу терять с тобой дружбу, давай постараемся забыть, хорошо, Хани? — Минхо переключается, и ярость с ненавистью к другу тоже. Со спокойной душой Хо улыбается, будто недавнего приступа неописуемой и необъяснимой ревности и не было вовсе. Момент стирается, будто от новой клячки. Не оставляя даже шероховатой бумаги. Всё гладко и чисто. Как и в сознании Минхо. Всё просто и банально. Чуть разозлился, а почему и сам не понял. Но Джисон ведь сам дал повод. Признаётся в любви, а потом болтает с каким-то огромным блондином с кудрявыми и весьма красивой улыбкой. Это явно неправильно.
Джисон краснеет, слыша своё имя в ласковой форме, взгляд отворачивает, не смотрит. Минхо дивится с яркости оттенка на щеках, но ответ дóбро ждёт.
— Да, и ты меня прости. Я так резко всё вылил на тебя. Извини, пожалуйста, хорошо? На тебя я уже не сержусь. Рад, что мы поняли друг друга.
Минхо улыбается ярко, чувствуя внутри сладость от наслаждения примирения. Всё хорошо, что хорошо кончается. Потому он рукой гладит Хана по бедру, тут же ловя непонимающий взгляд. Джисон рассматривает его чуть испуганными глазами, а Минхо чувствует, как разряды нежного электричества в пальцах сжигают остатки обид. Сейчас бы сжать бедро покрепче, ведь, как оказалось, оно настолько мягкое... Точно зефир, который и покусать нестрашно. Минхо не замечает своих истинных мыслей. Только смотрит звёздным блеском в сияние напротив. Хан словно неземной. Он светится на солнце. Что вышло к людям, даже несмотря на то, что серое небо давило своим безразличием к людскому настроению.
В момент, когда солнце вновь исчезает, а на лице Джисона появляются тени страха и секундное непонимание, что ему делать, Минхо убирает руку. Подпирает кистью подбородок, смотрит на слайд. Вновь возвращается к глазам Джисона, а после говорит:
— Как тебе погода на улице?
○ ○ ○
Проходит чуть больше месяца. За окном уже кончается декабрь, а Джисон так и не проявляет инициативы к Минхо. Они почти не разговаривают на паре истории ИЗО. Обмениваясь разве что только парой нелепых фраз. Их сообщения молчат. А у Минхо дыра в груди от странного взаимоотношения. Он желает продолжить то общение, которое было до поцелуя, но ощущает, что Хан больше не сможет. Минхо уже извинился, что остро среагировал и повёл себя как ублюдок. Джисон тоже принял свою вину и попросил прощения за спонтанный поцелуй. Вот только отношения остались всё теми же натянутыми. Минхо пару раз звал гулять, один раз только сходили. Съездили в то же кафе, вот только Джисон уже не заказывал горячий шоколад. Он был искренен, как и в прошлый раз, но что-то точно изменилось. Не было прежней атмосферы и золотых слёз радости. Хан отстранился. Минхо понимает, что парню он до сих пор нравится. Оттого-то и чувствует больную ноющую проблему в глубине своего сердца. За прошедший месяц Минхо осознал, что Джисон стал странно привлекать его. Он будто стал красивее, улыбка совершенно не та. Странно в мечтах.
Минхо плетётся по холодному асфальту, что укрыт грязным снегом кончающегося декабря. Нос мёрзнет от низкой температуры, а фонари, что не могут заменить солнце, также не могут заменить его тепло. Руки в карманах замёрзли. А спина устала от неудобных парт в универе. Джисон сегодня не писал, а сам Минхо тоже не желал лезть в этот омут. Особенно, когда что-то странное происходит внутри.
Минхо тихо проходит в комнату, практически бесшумно. В этом его особенность. Чонин всегда пугался И, когда тот приходил с университета. Потому что Хо, подобно мышке полёвке проскочил — и его нет. Он снимает куртку, вешает её на крючок, а после слышит томные вздохи в комнате. У них с Чонином была договорённость, что если кто-то хочет кого-нибудь привести в комнату, то сначала стоит предупредить соседа, а только потом вести кого угодно. Минхо почувствовал, как яркая ненависть потекла в его крови, смешиваясь с яростью. Плевать, что именно сейчас Чонин может трахать девушку на кровати, важнее то, что И, придя с учёбы, не может отдохнуть.
Хо выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Ему и самому не помешало бы расслабиться, только в последнее время все мысли заняты парнем с именем Хан Джисон и его глупым игнорированием. Вот сейчас и поговорят. Выхода у Минхо нет. Потому, написав сообщение Хану, что он идёт к нему, Хо пошёл быстрым шагом в конец коридора к Джисону.
Вежливо постучав в дверь, ему открыли, и Хан явно был удивлён гостем.
— Можно я у тебя посижу, пока Чонин дотрахает свою очередную интрижку?
— Можно, проходи, — Джисон, стоя в домашних шортах, с мокрым полотенцем на голове, пропустил И в комнату. И, как оказалось, тут он был тоже один.
— А где Хёнджин? — Садится на его кровать Минхо, чувствуя долгожданное наслаждение от мягкости. Сейчас бы упасть и уснуть здесь, а не идти в комнату, где будет пахнуть чужой похотью и спермой.
— Они с Ликсом уехали куда-то к морю. Хвани сказал, что приедет только ближе к выходным. Хотя, скорее всего, к понедельнику.
— Хвани? — Резко спросил Минхо. Почему Хёнджина, своего соседа, Джисон зовёт так ласково, а Минхо всего лишь пару раз. Хотя это именно Минхо нравится Хану, а не Хёнджин.
— Да, — растерялся Джисон, — Я всегда его так зову.
— Спите, что ли?
— Чего? Минхо, что с тобой? Какой спите? Мы живём вместе уже два года.
— Да так. Просто обычно так нежно называют только тех, кого любят.
— Что с тобой? — Искренне не понимает Джисон. Он садится рядом с Минхо, оставляя мокрое полотенце на спинке стула. С волос редкими каплями падает вода, а Хан глядит своими большими глазами, полных сомнений и некой горечи. Минхо и сам не понимает, почему завёлся. Узнав, что Хан ласково зовёт ещё кого-то помимо него.
— Извини, — отводит Хо взгляд от Хана, — У нас с Чонином договорённость была, и он её посмел нарушить. Обидно, знаешь. Я пришёл с четырёх пар, устал, как последняя скотина. На часах уже седьмой час. Я замёрз, я голодный. А заходя в комнату, я слышу стоны.
Минхо ложится на кровать. Сейчас бы покушать да уснуть, а не жаловаться Джисону на соседа. Но ничего не поделать.
— У меня рамён есть, хочешь покушать? — Спрашивает Джисон, чуть наклоняясь к Минхо. А бесшабашный И только подскакивает с желанием ответить положительно, но вместо этого он лбом впечатывается в лоб Джисона. И звонкий звук их ударяющихся черепов становится здравием в болезненном пространстве. Хан, громко пискнув, схватился обеими руками за свой лоб, Минхо же сделал то же самое.
— Блять, Минхо! — Чуть ли не завыл Джисон.
— Я не специально, ты сам наклонился ко мне!
Смех стал отражаться звонкими нотами о стены комнаты, в которой сейчас были Джисон с Минхо. Вот и прошло напряжение, что длилось месяц. Парни хохотали, смотря на то, как краснели их лбы. Легкость окутала их тела, а влечение друг к другу стало сильнее, чем раньше. В голове туман, словно дым сигарет. Минхо смотрит на Джисона и вновь замечает его прекрасную улыбку. Приятно, красиво. Хочется взять и... Нет, нет, нет. Минхо не такой! Он кидает мысли в эхо, что гуляет по комнате, а после, встаёт, выдыхая и открыв окно и, взяв горсть снега с оконного отлива, Минхо сделал имитированный холодный компресс. Дабы у обоих не вылезло синяков.
Спустя пятнадцать минут, когда голова уже замёрзла и перестала болеть, Хан ушёл на кухню за водой, а И остался на кровати считать звёздочки в глазах.
Ночь украшала небо за окном. Луна смеялась с Ветром. Звёзды секретничают с пролетающими мимо кометами, а Минхо с Джисоном, кажется, впервые за месяц так хорошо болтают. Они свободно обсуждают прошедшие дни и насколько рамён, купленный Ханом, не острый. Джисон так искренне улыбается и смеётся, что Хо думает, что он что-то точно упускает.
А вообще, Минхо давно было пора подумать над тем, для чего он тогда оскорбил Хана, а после ночью строил солёные цитадели на подушке. Как ронял слёзы от больной обиды на самого себя, потому что смог влюбиться в парня. В парня! Минхо всю жизнь и подумать не мог о том, что он гей. Даже и не думал. Кроме того раза. Но это был максимум. Минхо всегда был одиночкой, придерживающимся, что девушки и есть его идеал. Не более, ни менее. А тут в его грешную жизнь врывается двадцатилетний парень и целует его спустя три недели общения. Разве это нормально? И почему Минхо почувствовал тепло и ласку в поцелуе, что длился не больше десяти секунд? Хо сложно. Но желание ответить на поцелуй в тот вечер, словно проклятие несчастной души, пробралось в мысли осколком счастья. Минхо весь месяц жил и говорил себе, что это Хан Джисон на него так влияет. Что нет ничего в этом трагичного и странного. Обычное влияние. Но когда И стал принимать и слышать свои мысли, то точно осознал, что врал себе весь месяц. Его тянуло к Хану. С такой силой, что было страшно оставаться с ним наедине. И потому Минхо не проявлял никакой инициативы. Трусливо отсиживался в кустах и ждал, когда всё это пройдет. Вот только не проходит всё никак. А наоборот, только растёт и расширяется, как дикие побеги роз, что скоро станут шиповником.
— Джисон, — зовёт Минхо, — Тебе приятно со мной общаться?
— Что-то точно случилось, да?
— Просто ответь на вопрос, пожалуйста.
Еда давно убрана, посуда вымыта, а парни, сидя на кровати, молчали. И эта неловкость чувствовалась, как запах ядерного гриба на небе. Минхо и сам не понимает, что делает. Прошло чуть больше часа. Наверняка, спутница Чонина уже ушла. Но что-то требует остаться. Судьба. Наверное.
— В целом, — отвечает Джисон, — Ничего почти не изменилось. Просто мы стали реже видеться, а так как по мне, всё то же самое.
— Тебе тяжело из-за чувств?
— Немного, но я активно над этим работаю. Не хочу доставлять тебе дискомфорт из-за этого.
— А себе?
— Что себе?
— Себе доставляешь дискомфорт?
— Ну... Да? Всё же немного ноет под сердцем, но терпимо. Ты всегда ночью такой разговорчивый?
— Ещё только вечер.
— Не отменяет факта.
— Иногда я бываю болтлив, да. Ты заметил, Хани.
— Приятно.
— Что приятно?
— Когда ты так меня зовёшь, хочется верить во что-то большее, чем просто странность обстоятельств, но я не могу давить на тебя из-за этого. Извини.
— Всё в порядке, ты не давишь, — толкает вбок локтем Минхо.
— Почему тебе не понравилось, что я зову Хёнджина «Хвани»?
— Я почувствовал ту же самую ноющую боль внутри. Мне стало обидно, что ты зовёшь его так. А меня всегда только «Минхо».
— Обидно? Почему? — Дивился Хан, смотря на Минхо, как на старинный экспонат в музее, где золушка натёрла ступню от хрустальной туфельки.
Веснушки Хана, которых невидно, что выдумал Минхо, соединяются в созвездия. Джисон домашний. В странной футболке, смотрит на него, точно прыгая мотыльком по тем самым созвездиям. Ища кометы среди тысячи глупых камней. От Хана веет теплом и горячим шоколадом из той кофейни. Минхо теряется. Он не был жутким гомофобом, просто думал, что парни — это не его. Но появление такого солнечного мальчика в его жизни точно меняет его мнение. Лёгкий ветерок сквозь открытое на проветривание окно забегает в комнату мечтой любви. Пылающие щёки охлаждает, желает, чтобы ему парни в этом помогли.
Минхо, ни слова не сказав, лишь только пододвинулся чуть ближе к Джисону, кладя свою руку ему на щеку. Моргнул пару раз, а Хан, кажется, перестал дышать. Хо улыбнулся ласково и прикоснулся к губам, о которых грезил месяц. Губы Джисона мягкие и сладкие. Приятные и будто родные. Внутри у Хо взрыв собственной материи произошёл, и странность времени превысила возможность. Снег за окном вновь повалил хлопьями, как в тот день. Минхо чувствовал, как ему больно от мыслей, что он поступает неправильно, и как приятно на сердце от осознания, что наконец-то он смог его поцеловать.
Губы нежно чмокают, а внутренности, точно от урагана сносит. Минхо ощущает, как Джисон ослабевает под ним. На языке вкус чая с бергамотом и любви Хана. Минхо продолжает сладко целовать, не торопится, вкушает каждый миллиметр губ Джисона. Руки скользят от щёк к шее, а там по телу к пояснице. Минхо аккуратно надавливает на неё, чувствуя, как Хан отстраняется и томно выдыхает. Он стал отвечать на поцелуй спустя секунду времени, будто ему это тоже было нужно. Тоже было необходимо. Помутневшие от радости глаза глядели на Минхо. Но И по какой-то причине не хотел останавливаться. Хотел только большего. Желал прекрасного. Руки Хана легли ему на плечи, а Хо почувствовал, как они обожгли его кожу. Он, посадив Джисона на себя, руками стал ласкать всё тело Хана. У парня от такого внимания голос дрожал. Джисон, запрокинув голову, старался держаться, но выходило плохо. Особенно когда Минхо коснулся его ягодиц, направляясь к внутренней стороне бедра. Сам И ловил безумный кайф, наблюдая за тем, как Хан плавился на нём, будто шоколадка с лиловой коровкой на солнце. Дрожать стал не только голос, но и сам Джисон, когда руки Минхо коснулись непозволительно интимных мест. Хан, ухватившись за спину И, впивался короткими ногтями в кожу, пока Минхо ласкал его внизу и целовал в ключицы. Что он творит, Хо сам не понимает, но желание прикоснуться не покидало его.
Домашние шорты, оказывается, так легко снимаются, стоит лишь чуть приподняться — и вот они уже спущены. Джисону стыдно, он не смотрит на Минхо. Взгляд устремлён только на стену. А Чонин говорил, что этот парень любитель — передружб. И что видит Минхо? Прекрасного цвета вишни Хана, что прячет свой блестящий взгляд в смущении. Минхо, касаясь Хана, сам чувствовал, как внутри возбуждение потекло по крови.
— Мин-н-хо, — заикается Джисон, когда И уже начинает дрочить ему, — Что мы делаем?
— То, что желаем, — выдыхает в волосы Хана Минхо.
— Почему... Ты пользуешься мной? — Закусывает он губы, чтобы не издавать лишних звуков.
— Нет, я хочу, чтобы мой парень почувствовал всё то моё тепло, которого я боялся сам.
Джисон глухо скулит, а Минхо нравится видеть его таким.
— Приятно?
Хан часто кивает, сильнее хватаясь за спину Минхо.
— А теперь расслабься, я сделаю тебе ещё приятнее.
Минхо всё делает руками. Довести Джисона до оргазма оказалось простой задачей. Пару движений пальцев рук и скольжений, как тут спустя пять минут приходит конец их маленькой игре в неизвестность. Футболка Хана грязная, да и на Минхо попало достаточно. Джисон становится в его руках мягкостью персикового сока. Хо предлагает сходить в душ, отправляет Хана, а сам убирает остатки спонтанного возбуждения.
Что интересно больше Минхо, так это то, что сам он не возбудился. Верней, он чувствовал азарт в крови, но не более. Хотелось укусить. Пустить Джисону кровь. Тогда Минхо бы смог поиграть, но при обстоятельствах, что были сейчас, почему-то не получилось.
Когда звук воды в ванной комнате исчезает, Минхо понимает, что Джисон готов.
Парень выходит с душа, боясь смотреть Минхо в глаза. Переминается с ноги на ногу, но всё же идёт к кровати, где сейчас сидел И. Конечно, делать всё это на постели Хёнджина было явно плохой идеей, но если ему не рассказать, то он и не узнает, ведь так? Джисон садится на Минхо и тихо смотрит на него.
— Поговорим? — Шепчет Хан.
— Давай, — шёпотом отвечает Минхо.
— Что сейчас было?
— Будешь моим парнем, Джисон?
— Ты серьёзно?
— Да.
— Но ты же не гей?
— Я не гей, но видимо с тобой всё по-другому. Ты мне нравишься.
— Вау... Я, я не знаю, что сказать, — красиво улыбается Хан, — Ты уверен?
— Да. Я не врал, когда назвал тебя своим парнем.
— Уже так быстро? — Смеётся Джисон, — Я же даже ещё не дал ответ.
— Он мне не нужен. Я и так знаю, что теперь ты мой.
Минхо целует сладко в губы, руками держась за волосы. Всё стало на свои места. Да, сначала Хо всё отрицал, но Джисон действительно является тем, кто смог повлиять на него. И повлиять... довольно необычно. Минхо уверен, что впереди у них счастливые моменты жизни и яркость пройденный дней.
Вот
только
Милая
Сколопендра
очнулась
ото
сна.
И
стоит
расцвести
весне,
как
расцветёт
безумием
она!