4
Нелу протянул руку и толкнул ладонью створку окна. Она поддалась, тихо скрипнула и открылась внутрь комнаты. Тогда Нелу поднялся на пару ступеней выше по пожарной лестнице и вытянул ногу, чтобы ступить на наружный подоконник. С каждым разом проделывать это было всё привычнее, ушёл тот адреналин, который в юности добавлял остринку побегам. Ноги и руки с тех пор стали длиннее, мышцы крепче, и забраться по лестнице в окно не составляло особой сложности.
Стоило бы, конечно, отдельно спросить проектировщиков, кому пришло в голову установить лестницу настолько близко к окнам. Но для Нелу это оказалось прямо-таки подарком.
Уже светало, они с Фелдо просидели всю ночь. Нелу скребнуло раскаянием: оставлять окно открытым, когда оно так близко от лестницы, было слишком легкомысленно. Получается, он подвергал опасности маму и Плюшу. Хорош мужчина.
Нелу хотел сразу же завалиться спать, но едва он тронул подоконник мыском, как пожарную лестницу рвануло, будто кто-то пытался содрать её со стены. Нога соскользнула, Нелу ухватился обеими руками за перекладину и посмотрел вниз.
На земле, прямо под лестницей, стояло странное существо. Его можно было бы принять за крупную собаку или волка, поднявшегося на задние лапы. Если бы не лапы передние, больше напоминающие мускулистые руки с длинными когтистыми пальцами. Это совершенно точно не был упырь — Нелу видел упыря совсем недавно, и тот тоже напоминал собаку, но лысую, сгорбившуюся и с укороченной мордой, а это...
«Я в грёбаном хорроре», — подумал Нелу, и тогда тварь, рявкнув слюнявой пастью, ещё раз тряхнула лестницу. А потом и сама начала подниматься.
Нелу полез выше. Лестница ходила ходуном под весом чудовища — знал бы Фелдо, как халатно в соседнем доме обслуживают пожарную инфраструктуру, его бы удар хватил. Конечно, расстояние от земли до второго этажа казалось смешным — учитывая ловкость, с какой монстр перебирал конечностями и подтягивал могучее тело вверх, напрягая мышцы под чёрной шкурой.
Нелу на секунду подумал, что мог бы влезть в своё же окно, но тут же забраковал эту идею. Псина заберётся за ним следом и распотрошит его в замкнутом пространстве. А потом найдёт маму. Нужно увести тварь от дома, но как это сделать, если она буквально в паре метров от окна спальни?
Лестницу мотнуло в сторону, в ладони впились хлопья ржавчины с перекладины. Нелу с силой пнул чудовище пяткой по морде, метясь в нос. Тварь рявкнула, клыки мелькнули прямо под ступнёй. Нелу мельком посмотрел вверх. Если он доберётся до конца лестницы, к пятому этажу, и дальше на крышу, то тварь последует за ним с минимальным отрывом. Вероятнее, сожрёт уже этаже на третьем.
Что, и это — всё?! Вот так он и погибнет, болтаясь на лестнице? И мама узнает, что он сбегал по ночам. А ещё наверняка найдёт плакат с полуголой актрисой, который Нелу тщательно прятал за настенным ковром.
Ну уж нет.
Когтистая лапа ударила по лестнице совсем рядом с локтем Нелу. Промахнулась и царапнула по кирпичу, выскребая цементную крошку. Нелу снова пнул ногой, между небольших треугольных ушей, тварь рявкнула и провалилась на пару ступенек ниже.
«Я хотел поступать на ветеринара, а теперь бью животное», — бестолково подумал Нелу.
Так выглядели оборотни в стереотипных фильмах двадцатилетней давности. Нечто среднее между волком и мускулистым человеком: сильные руки и густая шерсть, зубастая пасть и резкие, размашистые движения. Роста в этой твари было метра два — если стоит на задних лапах — и это намного выше Нелу. И уж точно зверь был раза в два тяжелее его. Силы явно неравны.
— Отвали от меня! — рыкнул Нелу. Железная ступенька под его ладонью вдруг раскалилась докрасна.
Искра. Почему она прожигает простыни, но молчит сейчас, когда так нужна?
Нелу подумал, что мог бы спрыгнуть вниз. Вряд ли сильно расшибётся, всего второй этаж. Хотя кто его знает... Нужно сразиться с псиной-качком. Иначе она сожрёт половину двора и запьёт протеиновым коктейлем из Плюши. Но как убить этого монстра голыми руками?
Нелу не успел совершить свой героический прыжок. Челюсти сомкнулись на его икре и рывками потянули вниз. Клыки прорвали джинсы, впились в кожу. Нелу вскрикнул, его ударило о лестницу. Смрад звериной пасти окатил гнилостью, пара секунд падения — леденяще страшного, бесконечного — и Нелу оказался на земле, сперва перекатившись через хребет чудовища. Наверное, это и спасло его от сломанной шеи.
Тварь вспорола лапой землю совсем ряду от лица Нелу, он еле успел перекатиться на бок. От руки отлетел слабый огонёк и ударил волку в морду. Тварь завизжала, затрясла головой, будто искры сделали ей гораздо больнее, чем должны были. Нелу сумел отползти на четвереньках к стене дома и вжаться в неё спиной. Чёрт, плохое решение. Один удар зверино-человечьим кулаком — и его мозги украсят кирпичную кладку. Хотя получилось бы сомнительное украшение.
Нелу попытался вызвать ещё хотя бы вспышку пламени. Выбросил вперёд руку, раскрыв ладонь — бесполезно. Чёрт, почему он умеет прожигать простыни, но не может вызвать огонь сейчас, когда он так необходим?
— Давай!! — крикнул Нелу сам на себя.
Волчара перестал тереть лапами морду, рявкнул и сделал выпад в сторону Нелу. Лязг челюстей, брызги слюны, запах сальной свалявшейся шерсти.
Нелу ударил ногой. Полыхнул алый свет, голень словно обдало кипятком и одновременно ударило током. Раздался грохот, из окна первого этажа вылетел какой-то предмет и попал прямо в голову волка.
— Чтоб ты под окнами не орала, пьянь!
Тварь заскулила, затрясла ушами. С чёрной шерсти потекла какая-то жидкость с комьями. Волк пошатнулся, мотнул головой, ослеплённый огнём и оглушённый внезапной атакой. Что-то в его облике стало меняться. Он уже не казался такой несокрушимой грудой мышц, будто сдулся и похудел, шкура облезла. Хромая, он поковылял по двору, за припаркованные машины, а Нелу снова кинулся к пожарной лестнице.
Только сейчас, случайно заметив на земле кастрюлю, он понял, что соседка снизу, престарелая Стефа, «угостила» чудовище наваристым борщом.
Нелу достал ингалятор из кармана и несколько раз глубоко вдохнул. Сердце готово было выскочить из груди, лёгкие горели. Он быстро посмотрел на ногу, в которую вцепилась тварь. Нелу боялся увидеть, что икра разорвана до мяса, но всё оказалось лучше: дыры в джинсах и царапины на коже. Ерунда, пройдут. Главное, что он жив. И по воле случая его спас какой-то борщ. Что ж, надо будет поставить за него в церкви свечку.
Стефа была слеповата, так что трудно сказать, что ей показалось: наверное, драка бездомных. Это Нелу устраивало.
Он посидел ещё немного, приводя дыхание в порядок. Прислушался, но двор оставался сонно-тихим. Тогда Нелу осторожно поставил пустую кастрюлю на подоконник первого этажа и поторопился подняться по шатающейся пожарной лестнице, пока снова никто не захотел откусить от него кусок.
И только завалившись на кровать поверх покрывала, он понял, что его колотит. Протянув к лицу трясущиеся руки, Нелу стиснул губы.
Беспомощный. Вот он какой. Его руки могут только трястись, а грудь — сжиматься в спазмах. В нём есть какой-то огонь, но он сам ему не хозяин.
С этим срочно нужно что-то делать. А завтра как раз выходной.
***
— Здесь у нас учебные корпуса, — со скучающим видом рассказывал Архо, высокий кудрявый парень, которого Нелу «выдали» в качестве экскурсовода.
— Угу.
Нелу и сам мог понять, что крыло, очень похожее на школу с дверями кабинетов — и есть учебное.
Архо держал спину очень прямо, шёл с какой-то раздражающей гордостью, и интонации у него были высокомерные, Нелу рядом с ним ощущал себя сиротой, которого подобрали с улицы, голодного и грязного, и привели в барские хоромы. Нелу поглядывал на форму Архо: белая рубашка, бежевый жилет и брюки, пиджак с двумя красными полосками на манжете и шеврон с огоньком на плече. Именно так выглядели студенты в фильмах: холёные, высокомерные, связанные тайным знанием, которое, конечно, было обычным выпендрёжем.
— По этим проводам идёт искра, — Архо махнул рукой на наружную проводку, которая довольно странно смотрелась в современном интерьере училища. — Внизу установлены генераторы, которые пополняют взрослые чародеи, принятые в отряды. И старшие студенты, ждущие своей очереди на поступление. На искре у нас работают все системы, и от городского энергообеспечения мы не зависим.
— Ага.
Нелу не очень понимал, зачем ему эта информация. Найти чародейское училище оказалось несложно: Фелдо поделился контактами, узнал у кого-то в пожарной части. На входе Нелу поговорил с охранником, который записал его паспортные данные. А дальше передал в руки Архо. Которого тут, вероятно, звали, когда возникала необходимость в услугах экскурсовода.
К кабинетам стягивались студенты. Кто-то уткнулся носом в конспекты, кто-то разговаривал, кто-то старался дожевать сэндвич. Нелу уставился в пол, чтобы его не захлёстывала поднимающаяся зависть. Он ведь правда хотел поступить. Правда настраивался на это. Но... Оказался недостаточно хорош.
Вчера вечером он тоже был недостаточно хорош: не смог отбиться от монстра, даже кастрюля борща справилась с этим лучше.
— Опять какого-то лошка привели, — хихикнула студентка в идеально отглаженной рубашке, склонившись к уху подруги. Они обе бросили на Нелу сочувствующие взгляды и пошли дальше по коридору.
Нелу возмущённо обернулся им вслед, но передумал огрызаться. Слишком много чужаков вокруг. И надо помнить, что они могут запустить ему файербол прямо в лицо. А он может только поджечь свои штаны.
— И... Часто приходят такие, как я?
— Искрящие с улицы? — Архо обернулся, сощурил светло-карие глаза и тут же снова отвернулся, будто Нелу был увязавшимся за ним клопом. — Бывает. Кого-то мама приводит за ручку. Кто-то как ты, сам приходит. Многих Матушка приглашает лично, и они проходят через другой вход.
Он подчеркнул голосом важность другого входа, будто хотел ещё больше унизить Нелу.
— Ну, в следующий раз войду оттуда.
Архо свернул в ответвление коридора, Нелу чуть не прошёл мимо, но вовремя перестроился, протиснувшись через группу студентов у кабинета с табличкой «экология».
— Вы изучаете обычные предметы?
— Если кто-то недоучился в школе — да.
— И... нельзя совмещать учёбу в школе и здесь?
Архо снова мельком обернулся. Нелу злил этот его взгляд «ну-и-фигню-ты-сморозил», но просто молча тащиться за ним было бы ещё хуже.
— Искра должна быть под присмотром. Все ученики живут здесь же, в жилых корпусах. Многие из них — сироты. Так что совмещать две жизни не получится.
Они двинулись по коридору, соединяющему два корпуса. Через высокие окна было видно что-то вроде спортивной площадки. Архо замедлил шаг, и Нелу остановился у окна, наблюдая за тренировкой во дворе.
Чародеев было около двадцати — наверное, учебная группа. Насколько он мог судить, разглядывая их со спины, они были примерно одного возраста, лет по четырнадцать-пятнадцать. Парней чуть больше, чем девушек. На всех надета форма, но не как у Архо, а что-то вроде комбинезонов из грубой хрустящей ткани, но шевроны на плечах оставались такими же, с огоньком.
Нелу чуть не прижался носом к стеклу. Огнеупорные костюмы!
Студенты выстроились в линию. Девушка в похожей форме, но не бежевой, а синей, потянула за рычаг, и перед студентами появились фанерные силуэты упырей. Кажется, девушка была преподавательницей, но выглядела она как одна из старшекурсниц.
Нелу затаил дыхание. Студены выбросили вперёд одну ногу, приняв что-то вроде боевой стойки. Зажглись огоньки на ладонях: быстрее всех это получилось у низенькой студентки со светлым хвостом на затылке. Вскоре и остальные смогли зажечь огни. У крайнего слева парня огонёк был совсем маленький и горел неровно, плюясь искрами. У девушки справа от него пламя получилось похожим на алые ленты.
Преподавательница махнула рукой, и сгустки пламени полетели в фанерных упырей. Кто-то метал их как дротики, кто-то делал эффектный выпад и посылал по воздуху волну — конечно, не стену огня, скорее небольшой поток. Девушка с «лентами» стегнула ими на манер хлыстов. Фанерные упыри вспыхнули, быстро превращаясь в обугленные силуэты.
Нелу стиснул челюсти.
Упыри. Настоящие. Не картонные фигурки. Не лощёные тусовщики из соцсетей, пьющие кровь на камеру — вот кто убил его отца. Вот что скрывала от него мать. Всю жизнь делала из него беспомощного дурака и смотрела, как он мучается в бесплодных поисках.
В животе стянулся узелок, зубы скрежетнули.
Но Нелу не знал, что делать с этими чувствами. Он вообще уже ничего не знал. С каждым днём лишь хуже запутывался.
— Потом посмотришь на занятия, тебя Матушка ждёт, — напомнил Архо.
— Выходит, вы учитесь только убивать? И после обучения вы можете найти работу? — спросил Нелу, с трудом оторвавшись от окна. — Вы постоянно охотитесь на упырей, и вам за это платят? Точнее, им. Тем, кто уже выучился.
Захотелось уколоть Архо в ответ — он-то ещё не стал «настоящим» чародеем. Не носил классную куртку и не ездил на байке, только носил ботанскую форму с шевроном.
— Матушка расскажет. Может, даже выдаст информационный буклет, — процедил он сквозь зубы.
Скоро коридор вывел к кабинету в торце здания. Тут было просторно, перед дверью полукругом расположились кожаные диваны — тоже бежевые, как стены и форма студентов. Рядом с диванами стояли цветы в горшках, и на каждом керамическом горшке блестела бирка в виде латунного огонька. Паркет тут был налакирован и натёрт до блеска, Нелу даже сперва показалось, что полы мокрые.
— Матушка сейчас охотнее принимает новичков с улицы, — бубнил Архо, пока набирал код на дверной панели, напоминающей домофон. — С тех пор, как появился «Воздух». Так что тебе повезло, Нету.
— Нелу, — поправил он.
Архо поднёс палец к кнопке вызова, но тут дверь кабинета распахнулась, и оттуда быстрым шагом вышли двое: красивая стройная женщина с гладкими чёрными волосами, одетая в тёмно-фиолетовое платье с высоким поясом-корсетом и рослый, коротко стриженный светловолосый мужчина в кожаной куртке — Нелу вспомнил его, они виделись после пожара. Борщевик.
— Матушка Шелковица, к вам искрящий, он хочет...
— Пусть идёт с нами, — распорядилась Матушка, едва взглянув на Архо и Нелу. — Архо, сходи в учительскую и передай по громкой связи, чтобы младшекурсники не покидали кабинеты.
— Во времена моего ученичества это наоборот звучало бы как приглашение немедленно свалить с уроков, — хмыкнул Борщевик.
Но Архо с готовностью побежал куда-то по опустевшему коридору исполнять поручение, будто даже забыв о Нелу — конечно, приказ Матушки был важнее, чем сопровождение какого-то бестолкового новобранца.
Нелу поплёлся позади Матушки и Борщевика, совершенно сбитый с толку. От Шелковицы исходил сладковато-пряный аромат духов, напоминающий палочки райхианских благовоний, которые мама любила зажигать дома. А высокий и широкоплечий Борщевик загораживал своей спиной почти весь обзор.
Когда-то (ещё года три назад) Нелу наивно надеялся, что ещё успеет стать выше и шире. Но со временем пришлось смириться с тем, что оставаться ему щуплым и невысоким всю жизнь. Утешало, что и Фелдо не превратился в великана.
— Сколько ты искришь? — спросила Шелковица, обернувшись на Нелу.
— Н-несколько лет. Четыре-пять.
— И чего раньше не приходил? — буркнул Борщевик. — Смотри вон, что творится. Надо быть осторожнее.
— Мальчик хотя бы обратился к нам, а не к другим.
Голос Шелковицы дрогнул, будто она закусила губу на последних словах. До конца пути Матушка больше ничего не сказала, и Нелу подумал, что она очень волнуется или даже боится. Только неизвестно, чего...
В холле первого этажа стоял гул тихих голосов, среди которых отчётливо слышались всхлипы. Матушка пустилась бегом, под перестук каблуков, Борщевик тоже прибавил шаг. Нелу наоборот замедлился.
Толпа старшекурсников обступала двух девушек. Одна из них — совсем юная, маленькая и худенькая, как птенец — сидела на полу и громко всхлипывала, трясущимися руками зажимая грудь второй девушки, которая лежала на спине. Нелу не видел крови, но крошечные алые искорки, сыплющиеся из-под ладоней младшей, не заметить было невозможно.
— Черёмуха! Что случилось? — голос Матушки словно грозовое облако проплыл над холлом, и все остальные звуки смолкли. Кроме всхлипов.
— Мы... — Черёмуха утёрла опухший нос запястьем и подняла на Матушку огромные мокрые глаза, тёмно-серые, со слипшимися ресницами. — Мы с Жимолостью объезжали восьмидесятый квартал...
Она заправила за уши прямые пряди и сжалась, ниже склонившись над раненой подругой или сестрой. Девушки были очень похожи: бледные лица «сердечком», острые носы и тёмные волосы, только лежащая Жимолость выглядела значительно старше.
— Что ты делала на объезде?! Почему привела раненую в училище?! Тут же младшие, что вы творите?! — Борщевик вскипел, но Шелковица вскинула руку, и он сразу замолчал, будто холодной водой окатили.
— Не время. Пусть рассказывает дальше.
— Они были в масках, — выкрикнула Черёмуха, вытирая глаза рукавом толстовки — ученица была одета не по форме. Нелу рассмотрел, что на одежде у неё всюду засохла кровь. — Напали на нас без предупреждения. И оружие... Оно было странным. Белым и светящимся. И пёс! С ними был пёс.
Искры из груди Жимолости всё продолжали сыпаться, как из оборванного кабеля. Черёмуха лихорадочно сдавливала прорези на её одежде, а Матушка только мрачно наблюдала.
— Позовите врача! — выкрикнул Нелу, не выдержав. Хотел добавить: «Я ветеринар!», но ветеринаром он был только в своих мечтах, которые имели тающие шансы сбыться.
— Отведи девочку в мой кабинет, — велела Матушка. Борщевик потянул Черёмуху за плечи, та взвизгнула, попыталась оттолкнуть его, но тогда он поволок её уже совсем бесцеремонно, не обращая внимания на крики. Искры из груди раненой посыпались неудержимым потоком.
— Жими!! — вопль Черёмухи затих в коридоре.
— Разойдитесь, — спокойно попросила Матушка.
Притихшие студенты отступили, похожие на призраков в своей бежевой форме. Тёмных пятен тут осталось только три: Матушка Шелковица, Жимолость в чародейской кожаной куртке и сам Нелу — в толстовке с «вопящими опоссумами». Нелу сглотнул и переступил с ноги на ногу. Кеды у него тоже были чёрные, но с белыми подошвами и шнурками. И почему-то он почувствовал себя грязным и лишним.
Матушка не стала садиться на пол, как до этого сидела Черёмуха. Она медленно, даже будто лениво повела ладонями над Жимолостью и полом вокруг неё. Искры вспыхнули ещё ярче, испещрили воздух мельчайшей светящейся пыльцой. Движение пальцев — и искры собрались в огненный шар. Нелу показалось, что Жимолость задышала ровнее. И тогда из её груди потянулись новые потоки, состоящие из отдельных искорок — будто угасающий костёр кто-то разворошил палкой. Они с Фелдо так делали, когда вытаскивали запечённую картошку, разводя огонь за гаражами. Ох и влетало же им.
— Она умерла? — тихо спросила какая-то девушка из студентов, первая решившись подать голос. Нелу удивляло, как беспрекословно они послушались Матушку: ни звука ни произносили, будто растворились среди таких же бежевых, как их форма, стен.
Шелковица молча сжала огненный шар до размеров теннисного мяча и бережно, даже торжественно поднесла его к стене, на которой висел генератор. Архо рассказывал, что он питает и училище.
«Жертвуя часть искры ты получаешь больше, чем тратишь» — гласила надпись на стене, выведенная витиеватыми буквами.
Шар, сотканный из искр Жимолости, подлетел к генератору, ведомый руками Матушки, и мягко впитался в металлический корпус, как капля воды в салфетку. Генератор на несколько секунд раскалился добела, мерно загудел, посылая гулкую вибрацию по трубам, но быстро успокоился.
Матушка обтёрла ладони друг о друга и повернулась к собравшимся:
— Не умерла. Но её искра теперь служит нам всем. Жимолость больше не чародейка. Её... выпили.
Ропот прокатился по холлу, смешанный с испуганным шёпотом. На лестнице застучали шаги, к ним спешно спускались люди, среди которых Нелу заметил худощавую женщину в медицинском халате с чемоданчиком в руке.
— Орешница, дорогая, займись девочкой. Ей не повезло. Я пойду расспрашивать её сестрицу. Черёмуха видела каких-то типов в масках, и если это «Воздух», то я задушу всех из них собственными руками.
Орешница кивнула, тронула туго затянутый русый пучок, надела очки, висящие на шее, и коснулась Жимолости руками в перчатках.
— А я? — напомнил о себе Нелу, когда понял, что Матушка всерьёз собралась уходить. Шелковица окинула его слегка удивлённым взглядом.
— Ох, извини, дорогой. Ты торопишься?
— Я хотел бы просто узнать... — Он протянул руку, будто собирался ухватить чародейку за рукав, но передумал. «Идиот». — Что мне делать? Я... кажется, во мне есть искра. Я бы хотел...
— Сдать её на благо чародеев? — Шелковица красноречиво указала на генератор, совсем недавно любезно сожравший всё то, что отличало несчастную Жимолость от простых людей.
Нелу сглотнул.
— Н-нет?
— Не спрашивай, будто я твоя мама, а ты ждёшь моего позволения. — Голос Шелковицы теперь звучал твёрже, и Нелу под её тёмным взглядом захотелось сжаться в комок. — Решай сам. Я могу избавить тебя от этой ноши прямо сейчас. И ты не будешь бояться, что подожжёшь школьный учебник. Но можешь поступить иначе. Как тебя зовут, напомни?
— Нелу. Нелу Шторция.
Тонкие брови Шелковицы на мгновение приподнялись.
— Вот как. Тогда у тебя лишь один путь. Ступай за мной.
***
— Вы что, ненормальная?! — рявкнул над ухом покупатель, мужчина средних лет с округлым животом, обтянутым красной футболкой.
Айна вздрогнула. Она плохо спала, дедушка стонал и что-то причитал, звал на помощь — ему казалось, что в квартире горят стены. Айна вколола ему успокоительное, но полегчало лишь ненадолго. И до утра она, оставив открытой дверь в свою комнату, лежала и слушала, слушала, слушала...
А сейчас зависла, забрав у мужчины карточку постоянного покупателя и уставившись на неё пустым взглядом.
— Извините. Ваша скидка семь процентов, — пробормотала она, пряча глаза.
Но слова мужчины ввинтились в мозг ржавым саморезом.
«Ненормальная».
А вдруг это наследственность? Бывает настолько ранняя деменция? Ей всего двадцать три. Или другая болезнь? Вдруг не было никаких превращений в собаку, этот мужик прав, и она просто сходит с ума? Это даже звучало гораздо рациональнее, чем верить, что она вдруг стала оборотнем.
От своих мыслей Айна нервно хихикнула.
— Карту отдай, — резко потребовал мужчина.
Айна протянула ему карту вместе с пакетом, он быстро сложил покупки и вышел, по пути ещё раз неодобрительно оглянувшись.
Да, наверное, считать себя ненормальной — это то, что Айне очень подходит. Превращаться в собаку ненормально. Или считать, что превращаешься.
Жаль, что никто не видел её обращения. Или всё-таки видел?
Она постучала пальцем по губам. Собачий мозг работал не так, как человеческий, но когда она превратилась в подсобке и выбежала из магазина, кажется, у кассы кто-то стоял. Найти бы этого человека и спросить, видел он собаку или истерично вопящую кассиршу? Надо запросить у администратора записи с камер. Вдруг там был кто-то знакомый.
Айна посмотрела на входную дверь. За стеклом розовело закатное небо, выше деревьев носились стрижи с пронзительными криками. Они всегда напоминали ей крики о помощи — будто птицы молят, молят кого-то, но помощь всё не идёт...
Вздохнув, Айна взялась за телефон. От этой работы её уже просто тошнило. Да, рядом с домом, но... Она ощущала себя, как гниющий капустный лист, валяющийся на проходе в овощном отделе. Все по нему ходят, никто не может убрать, а он гниёт и воняет. Отличное состояние для молодой девушки: гниёшь днём, а вечером, дома, даже не принадлежишь себе.
— Со мной говорили призраки! — в магазин как ветер ворвалась Брета в своей длинной развевающейся чёрной юбке, и Айна чуть не выронила телефон. — Знаешь, что они мне сказали?
Брета наклонилась над кассой, колыхнулись её многочисленные цепочки и подвески на шее. Сердце Айны тяжело бухало в груди от испуга, и она ворчливо буркнула:
— Посоветовали обратиться к психиатру?
Брета закатила глаза за переливающимися стёклами очков.
— Покровители, не смейся! Это было жутко. Я училась колдовать, мне правда очень хотелось, чтобы у меня наконец-то что-то по-настоящему получилось. Свечи, птичьи кости, пучки дымящих трав. И мне показалось, я услышала чей-то шёпот. И поняла.
Брета склонилась ниже, заглядывая Айне в лицо. От подруги пахло дымом и какими-то травами, будто она действительно совсем недавно проводила свои райхианские ритуалы и только-только вырвалась из дома.
— Что же? — спросила Айна.
— Ты от меня что-то скрываешь.
Брета произнесла это торжественным шёпотом, и у Айны холодок пробежал по спине. Она даже обернулась на кондиционер под потолком.
— Чего? — переспросила она как можно неприветливее.
Не хотелось бы иметь такую подругу, как она сама. Вечно хмурую, задумчивую и занятую. Но почему-то Брета не отлипала уже несколько лет. И Айна несколько лет была ей благодарна.
Чёрт, не могли же эти призраки наболтать ей про превращения?
— Что-то тебя тяготит. И я даже подозреваю, что. Ты слишком зашиваешься.
В магазин вошёл какой-то парень и, взяв из холодильника бутылку пива, подошёл к кассе. Брете пришлось быстро схватить кислый жевательный мармелад в виде плоской ленты и сунуть Айне — сделать из себя покупательницу.
— Пятнадцать удельцев, — Айна машинально пробила покупку.
— Давай сбежим, — зашептала Брета, медленно отсчитывая мелочь из кошелька на бронзовом замочке. Монетки поблёскивали в длинных чёрных ногтях и перемещались в узкую ладонь. — Поговорим. Ты стала слишком депрессивная, мне это не нравится.
Айна повела плечами.
— Я всегда такая. Тойли в отпуске, он не может меня подменить. Просто устала.
— На десять минут выйдем, воздухом подышишь.
Парень с бутылкой пива кашлянул в кулак, поглядывая на горстку мелочи в ладони Бреты.
— Минуту! — огрызнулась она.
Нужно было увести разговор в сторону и не напоминать ту фразу. «Ты что-то скрываешь». Хорошо бы, если бы Брета правда подумала, что Айна просто устаёт — а она ведь и правда уставала. Сначала нужно самой определиться, что с ней происходит — и только потом рассказывать другим. Может, даже просить о помощи.
— Ладно, выйдем. Ненадолго.
— А ещё у меня за холодильником скребётся домовой!
На этой интригующей ноте Брета взяла свой мармелад и вышла из магазина.
— Ну что там твой домовой? — Айна присела на лавочку к Брете, как только разобралась с покупателем. Наверное, она и правда была чересчур ответственна: покупатели не могут войти в магазин, не пройдя мимо лавочки, и она может в любой момент вернуться за кассу. Зато воздух снаружи и правда был замечательный, только летом может пахнуть всем сразу: и уличной пылью, и цветами, и свежестью, и чем-то сладким, будто земляничное варенье.
— А, пыхтит, как старый дед. Я ему молочка с печеньками оставляю, хотя бы не душит нас с Царжей.
— Ну да. Не душит — это хорошо.
Айна поскребла мыском по пыли под лавочкой. Посмотрела на свои руки: обычные, вроде бы. С кроткими ногтями, без маникюра. Не собачьи лапы. Беспомощно подняла взгляд на Брету. Та беззаботно жевала мармелад, облизывая пальцы в кислой посыпке. Может, правда рассказать ей сейчас? Но как сказать? Прямо в лоб? Или намёками? Попросить погадать? Айна тяжело вздохнула. Нет в ней никакой загадки — ну, кроме большой собачьей тайны. И ходить вокруг да около она совершенно не умеет.
Признаться или нет? Хотелось бы. Хотя бы Брете. Она не назовёт подругу сумасшедшей, у неё самой хватает заскоков. Или промолчать? Да или нет? Да или...
— Брета, я...
Она задержала воздух в груди перед тем, как признаться. Но не успела.
Перед магазином затормозила машина с тонированными стёклами. Из машины вышел крупный мужчина с аккуратной чёрной бородой и, на ходу раскрывая удостоверение, произнёс:
— Вечер добрый, дамы. Озёрский отдел по контролю за сверхъестественными силами и колдовскими умениями. Проедем со мной. Обе.