3
— Сынок, я всё-таки думаю, тебе надо продать свой мопед. Ну небезопасно это. Я по работе столько видела этих несчастных дураков, которые пострадали в авариях. Ужасно просто. И каждый раз думаю: а вдруг ты будешь следующим? Ещё и на бензин тратишься. Он же дорогой.
— Я зара... — Нелу запнулся на середине слова и поспешил исправиться: — я получаю стипендию.
Чёрт, чуть не прокололся. Надолго ли его хватит?
Мама отмахнулась полотенцем, которым вытирала столешницу.
— Свою стипендию трать на горячие обеды в институте. Не хватало мне ещё твой гастрит лечить.
— Ну мам, у меня своя голова есть. Не унижай меня.
Нелу ковырнул сосиску на тарелке и подцепил вилкой несколько горошин. Мать нежно взлохматила его волосы на макушке и, отложив полотенце, упорхнула в ванную, на ходу бросив:
— Не унижаю, милый. Но кто о тебе ещё позаботится? Ты у меня такой...
Нелу старался не слушать, только хмуро жевал свою яичницу с сосисками и горошком. Мама говорила так беззаботно, но вместе с тем ласково, даже наивно. В её глазах он был точно каким-то слепым щенком, пушистым и неспособным даже дойти до туалета. Одна его часть очень хотела рассказать маме правду. А другая хотела, чтобы мама оставалась такой же наивной и думала, что Нелу поступил на ветврача, ничего не сжигает и даже не пытается лезть в дела прошлого.
Он отложил вилку со вздохом откинулся на спинку стула.
— Ма-ам.
— Да, сынок?
Крина высунулась из двери ванной, повязывая на голове платок.
— Те люди, которые убили папу и остальных. Они... — Нелу сглотнул, чувствуя, что говорить под удивлённым взглядом мамы становится сложнее. Но он должен. Должен хоть как-то начать обсуждать это. Время, отпущенное ему на переваривание новостей об отце, давно истекло. Пора становиться взрослым. — Они не придут за нами? Я имел в виду, вдруг это клановые разборки, и мы с тобой тоже в опасности.
Стать взрослым не получилось. Вопрос и последующие оправдание прозвучали как невнятный писк испуганного подростка. «Тебе почти девятнадцать, Нелу! — захотелось ударить себя по щеке. — Соберись, ты единственный мужчина в семье».
— Ох, ну что ты. — Мама вернулась в кухню и встала, опершись о холодильник с магнитами. — Мы переехали сразу, как это случилось. Потом ещё раз, когда тебе исполнилось три. Твоя бабушка ведь очень сопротивлялась, но я знала, что в Озёрье и образование, и работа куда лучше, чем в Кленовом Валу. В городе проще растить ребёнка, получать профессию и зарабатывать. Столько лет прошло, не переживай. Никто до тебя не доберётся. Я не позволю.
Нелу хмыкнул. Эта миниатюрная худенькая девушка (язык не поворачивался назвать маму «женщиной») обещала ему, что защитит его — взрослого парня. Это звучало так трогательно и вместе с тем нереалистично — будто мир Крины Лария был хрустальным шаром с переливающимися стенками.
— Мам, да я не о том вообще. Просто всё думаю, что там за конфликт мог случиться, раз убили целую общину. Ты наверняка что-то слышала, вы же рядом жили. Не бывает же такого без причины? Может, и отец был не святым, мам?
Он отложил вилку и посмотрел на мать открыто, не заискивая. Крина растерянно моргнула, видимо, ощутив что-то новое в его взгляде, и подсела на стул напротив Нелу. По выражению лица мамы и её побледневшим щекам Нелу понял: она готова что-то сказать. Он замер, боясь спугнуть её настрой.
Что-то похожее было в день его восемнадцатилетия. Да, банально было ждать именно дня рождения, чтобы сказать правду об отце. И не сказать, что такой «подарок» оказался приятным. Но Нелу никогда не винил Крину за это решение. Это было её решение. Её груз, который она несла столько лет.
Наверное, ей тоже было непросто молчать. Непросто придумывать отговорки для маленького сына, почему он растёт без отца.
Тишина затянулась, Крина будто хотела поймать слова в своей голове — поймать и выложить на стол, как домашнее блюдо, приготовленное с заботой. Но Нелу чувствовал, что слова не ловились.
— Мам? — тихо позвал он.
Она вздохнула и сложила руки на столе перед собой. Маленькие, с аккуратно подстриженными ногтями без лака. Платок на голове развязался и соскользнул на плечо. Мать поправила его, просто перекинув кончик через шею.
— Нелу, малыш. Нельзя так об умерших, они всё слышат. Не наговаривай на Мануша. Я понимаю, что ты хочешь найти виновных. Что тебе будет проще, когда появится кто-то, на кого можно будет направить свою злость. Тебе это необходимо, чтобы заполнить пустоту, я понимаю. Но... тут правда никто не виноват. И папа тем более не виноват. Просто так случилось. Это ужасно и страшно, но...
— Что, мам? — Нелу сглотнул ком, вставший в горле. По запястьям пробежали спазмы, похожие на слабый ток. — Не может быть, чтоб никто не виноват. Они ведь от чего-то погибли. Должна быть причина. И виноватые тоже. Или ты в тот раз тоже что-то недоговорила? Мам?
Крина с тяжёлым вздохом мотнула головой. Плюша сидела у стола, изо всех сил задрав голову, и выразительно таращила круглые глаза, изображая из себя очень-голодную-собаку. Пушистый хвост елозил по полу, как автоматический веник. Кухню заливал сочный свет, золотой и яркий, как сама кровь лета. И Нелу против воли заметил, что сейчас отчётливо видны следы от пальцев на кухонных шкафчиках. Надо вытереть, облегчить маме работу.
Нелу встал, осторожно переступил через Плюшу, которая начала радостно вертеться под ногами; намочил и отжал тряпку, сосредоточенно принялся вытирать кухню, не обращая внимания на волосы, лезущие в глаза. Почему-то его охватывало тёмное, тягучее волнение, тяжёлыми ударами отдающееся в венах. Если не отвлечься, можно и заискрить. Только бы не при маме.
— На них напали упыри, малыш.
Голос мамы прозвучал будто из-под воды. Тонкий, хрустальный, так контрастирующий с шумом пульса в ушах. Нелу стиснул зубы и застыл с тряпкой в руках.
— Девятнадцать лет назад? — глухо спросил он.
— Да. Про них недавно заговорили открыто. Но они ведь всегда были. Или почти всегда. В разных Уделах, появлялись там, где проще было напасть. Тогда они не пытались наладить свою жизнь среди людей. Ох, Нелу, ну не ковыряйся ты с этой пылью! Дай я. Задохнёшься ведь.
Но Нелу только крепче вцепился в тряпку. Плевать. От пыли ничего с ним не будет — у него над кроватью висел огромный ковёр. Который он пылесосил раз в несколько дней. Но мама всегда беспокоилась о его самочувствии. И Плюшу разрешила завести только после кучи тестов на аллергию — и после долгих месяцев нытья и упрашиваний Нелу-младшеклассника.
— Нет, мам, не надо. — Он облизнул сухие губы. — Ты точно знаешь? Про... этих.
Он не смог пересилить себя и произнести вслух слово «упыри». Будто у него ещё есть надежда. Будто сказанное вслух, оно изменит всё навсегда.
Кому тогда он должен мстить? Кто отнял у него второго из двух главных в жизни людей? Или Нелу должен отпустить? Он резко выдохнул, словно ему ударили под дых, и склонился над раковиной, сжимая в кулаке тряпку до белых костяшек.
Мамины маленькие руки крепко обхватили его со спины, заключая в цепкие объятия — будто это Крина нуждалась в поддержке, а не сам Нелу. Он хрипло всхлипнул, развернулся и прижал маму к себе, уткнувшись носом ей в висок, пахнущий сладко-пряными духами.
— Где это произошло? Назови место. Не скрывай от меня ничего больше, мам. Иначе я узнаю сам, но набивая шишки в поисках. Ты можешь облегчить мне задачу.
— Село Персиковое. Они там жили. Вернее, в окрестностях. Стояли фургоны. Там недалеко речка Утопница. Рядом ещё городок Сонные Топи.
— Тот, где детей из-под болот достали?
— Кажется, да. Точно не помню ту историю.
Нелу кивнул. Мама могла осознанно избегать историй про упырей, а вот сам Нелу хорошо запомнил тот случай. Весь Удел обсуждал, а Нелу тогда был юным и впечатлительным. Они с Фелдо раз двести говорили на эту тему — взахлёб, строя свои наивные мальчишеские догадки.
Плюша капризно тявкнула и закрутилась под ногами. Приревновала, что два её человека обнимаются, совершенно забыв о том, какая она умница и красавица.
Нелу боялся, что мать сейчас расскажет подробности. Он замер, слушая её прерывистое дыхание. Новая правда застряла у него в груди осколками, царапающими при каждом вдохе. Ему нужно принять это. Нужно пожить с новостями. С тем, что она снова от него что-то скрыла.
Жар в ладонях куда-то делся, словно заледенел.
— Я опаздываю, малыш. — Крина как-то неловко чмокнула его в щёку и отстранилась, пряча глаза. Нелу понял: она тоже не хотела, чтобы этот разговор состоялся, но ей нужно было в моменте отстоять честное имя Мануша Шторции. И слова об упырях вылетели без подготовки, не созрев.
На коричневых ресницах застыли росинки слёз. Нелу всегда понимал, что его мама — красивая молодая женщина. К тому же, невероятно трудолюбивая, всегда как танк идущая к своим целям. Наверное, ещё год назад он не стал бы задавать этот вопрос, но сейчас слова вырвались прежде, чем он подумал. Таким уж выдалось это утро: утром вырывающихся слов.
— Мам, почему ты снова не вышла замуж?
Может, тогда у Нелу был бы отец. Пусть не родной. Но надёжный. Учил бы его кататься на велосипеде. Возиться в гараже. Брал с собой на рыбалку...
Живой отец, не разорванный болотными тварями.
«Чёрт, идиот, тебе всё это давал дедушка в Кленовом Валу, хватит драматизировать!»
Захотелось дать себе пощёчину.
Нереальность происходящего сдавила горло. Слова мамы то всплывали в голове, то утихали, то ходили по кругу. Упыри. Упыри. Упыри-упыри-упыри. Вот кто виноват. Вот почему. Вот в чём дело.
Дурак.
— Не захотела, — сухо ответила Крина и наклонилась погладить Плюшу. Было заметно, что вопрос пришёлся ей не по душе. — Ты не опаздываешь?
Звучало ласково, но всё равно Нелу расшифровал осторожное предупреждение «пошёл-ты-на-хер-сынок». Сквозь скованность и недомолвки. Справедливо.
— Скоро пойду, — буркнул он уклончиво и тоже присел к Плюше как раз в тот момент, когда мама поправила платок и двинулась в коридор, дальше собираться на работу. Плюша с готовностью перевернулась на спину, подставляя для почёсываний мохнатый живот.
***
— Я на работе, — шикнул Нелу в телефон, зажатый между ухом и плечом. — Что-то срочное?
Он пытался убрать рассыпанный по полу корм, пока Плюша не наелась до заворота кишок. К несчастью, она увязалась за ним в магазин. Не в первый раз, и спорить с этой упрямой пушистой женщиной не было никакой возможности. Она просто выкатилась следом за Нелу из квартиры и демонстративно села, задрав голову и подметая пол хвостом. Пришлось посадить её, довольную, в рюкзак и ехать медленно-медленно.
— Тебе понравится, — гордо заявил Фелдо по телефону. Его голос заглушал какой-то гудящий шум, на фоне слышались голоса. — Тут чародеи кое-что подожгли, а мы тушим. Ты ж хотел про них поболтать. Если пошевелишь задницей, сможешь даже лично переброситься с ними парой фраз.
Нелу рывком высыпал из совка в мешок горсть корма и ногой затолкал порванный пакет подальше на нижнюю полку, между целыми пакетами. Плюша радостно захрустела, всё-таки урвав закатившийся сухарик.
— Ага... сейчас.
Нелу сунул телефон в карман, пихнул коленом последний мешок корма, засовывая его поглубже на полку, и встряхнул головой. До конца рабочего дня ещё часа три. Никто его не отпустит, а чародеи и прочие поджигатели не станут дожидаться. Непонятно, когда в следующий раз представится возможность, а ведь если Нелу что-то приспичило, то приспичило конкретно.
Кто знает об упырях больше, чем чародеи? И это сверху бонусом к его проблеме с искрой.
Он поднял взгляд. В углу под потолком на него таращился чёрный глаз камеры. Начальница увидит, если он сбежит, хотя служебный вход совсем рядом. Значит, у него должна быть уважительная причина...
Нелу свистнул Плюше и зажал в кулаке несколько сухариков корма, которые нашёл на полке. Кажется, это были последние из рассыпавшегося мешка, остальное он точно убрал. Плюша подняла щекастую голову и с интересом округлила глаза.
— Поможешь мне, девочка?
Нелу подобрался к двери и открыл её, предварительно убедившись, что вокруг нет ни покупателей, ни других сотрудников. Незаметно показал Плюше кусочек корма и кинул его за дверь — так, чтобы движение руки не было размашистым и на камере не заметили подвох.
Плюша радостно понеслась на улицу за угощением.
— О нет! — театрально вскрикнул Нелу и схватил свой рюкзак с пола. — Плюша, куда же ты?!
На свой вкус, он присвоил бы себе премию гильдии киноактёров за такую шикарную игру.
Плюша радостно поскакала по тротуару, размахивая хвостом-метёлкой, а Нелу рванул за ней, на ходу закрыв дверь магазина. Он подхватил Плюшу, которая радостно чавкала кусочком корма, и посадил её в рюкзак. Хорошо, что собачка была лёгкая: под мягкой шерстью — тонкие косточки, как у птички.
— Сиди тихо. — Нелу пригрозил ей пальцем. Плюша лязгнула зубами, попытавшись шутливо цапнуть. — Поедем осторожно.
Он застегнул молнию на рюкзаке так, чтобы от Плюши торчала одна голова; закинул лямки на плечи и завёл мопед.
Ему определённо точно влетит завтра. Но определённо точно стоило рискнуть.
***
Запах копоти и горелых покрышек бил в нос уже с соседней улицы. Нелу ехал медленно, переживал за Плюшу, но видел, как его обгоняют пожарные машины с сиренами. Дышать становилось непросто.
— Давай сворачивай! — кто-то в пожарной форме замахал ему руками, указывая на пенистую лужу посреди дороги.
Нелу завернул за угол и остановил мопед, опустил ногу на дорогу и снял рюкзак. Плюша завозилась, повернула голову, шевельнула ушами. Нелу наклонился к ней и получил языком в нос.
По асфальту растекались лужи, золотисто-оранжевые от света фонарей. Только начинало смеркаться, и на фоне пыльно-голубого неба городские огни казались медными монетами, рассыпанными вдоль улиц. Пожарные сворачивали рукав, тянущийся от небольшого здания, похожего на паркинг или какой-то склад. Над полуобавлившейся крышей поднимался едкий влажный дым. Пожарные сновали вокруг машины, а в стороне Нелу увидел группу людей на мотоциклах, которые спорили другой компанией. Он не сразу узнал Фелдо в экипировке: он казался выше и крупнее, чем был на самом деле, двигался уверенно и чётко, как настоящий профессионал. Нелу даже остановился, ощущая гордость за друга, который раньше бегал дурачком по двору.
— Посторонним нельзя, — рявкнул крупный мужчина с бородой и сурово сведёнными кустистыми бровями. Плюша тявкнула на него из рюкзака.
— Это мой друг! — просиял Фелдо, махнув рукой. — Он не полезет близко, парень с мозгами. Он вообще не к нам приехал.
Нелу польстило, что его назвали «парнем с мозгами». Он, чтобы не злить бородатого пожарного, обогнул улицу по противоположной стороне и осторожно приблизился к парням с мотоциклами. Что-то подсказывало, что это именно они стали причиной возгорания. И он убедился в правильности своих догадок, когда заметил белые маски в виде черепов животных. Правда, у другой группы парней, с кем спорили «мотоциклисты».
— Если вы не можете соблюдать заведённый порядок, то хотя бы сидите тихо. — Один из мужчин, с щетиной и перебитым носом, сплюнул на асфальт и растёр плевок тяжёлым ботинком.
— Порядок — это когда все бюджетные деньги идут вашим отрядам? — Юноша в маске жабы или лягушки скрестил руки на груди. Судя по голосу, он был совсем молодой, может, даже младше Нелу. Стало немного завидно.
— Это когда людей не сжигают на улицах просто потому, что кто-то не может приручить свою искру! — рявкнула невысокая девушка с тугими чёрными косами. На ней была короткая кожаная куртка, и в целом, на вкус Нелу, все эти люди с мотоциклами выглядели довольно стереотипно: куртки, ботинки, у многих татуировки и цепи, но, чёрт, какими же крутыми они казались. Нелу хотел бы себе такую куртку. И ботинки. А татуировка у него уже была целый год: рыбы на предплечье, и всё это время он успешно прятал её от мамы. Как настоящий плохой парень.
— Тише, Лакрица. — Высокий светловолосый мужчина вскинул руку, призывая всех замолчать, и кинул на Нелу настороженный взгляд исподлобья. — Ты что-то хотел, парень?
Мужчина развернулся всем корпусом в сторону Нелу, явно показывая, что он тут главный. Девушка с косами, которую назвали Лакрицей, присела одним бедром на байк и хмуро сдвинула брови, другие «мотоциклисты» тоже уставились на Нелу так, будто с радостью сломали бы ему челюсть. Плюша тявкнула, высовываясь из рюкзака.
— П-простите. — Нелу облизнул губы, на которых плёнкой ощущался привкус гари от потушенного пожара. — Я... Вы...
Чёрт, что сказать? Что от его задницы горят простыни? Вдруг он ошибся и они вообще никак не связаны с огненными чародеями? А если спросит, будет выглядеть идиотом. Хотя терять тут нечего.
— Извините... Я... Могу поджигать вещи. Случайно.
Нелу выпалил это быстро, почти неразборчиво. Малодушно надеялся, что его не расслышат и просто прогонят. Но светловолосый мужчина шагнул вперёд.
— Искришь?
— Д-да.
— Давно?
— Давно.
Тонкие губы презрительно изогнулись, и Нелу испугался, что сейчас в него полетит плевок. Но обошлось лишь выплюнутыми словами:
— Это опасно.
— Знаю.
— И ты не обращался к Матушке?
— Боюсь признаваться маме.
Раздался гогот — даже парни в масках не удержались и заржали. Мужчина ударил себя ладонью по лицу.
— Да не своей мамке, парень. Матушке. Чародейской главе. Надо было прийти и всему научиться, чего ты такой тугодум?
— А. — Нелу сглотнул и переступил с ноги на ногу. — Да. Тугодум.
К нему приблизился худой парень с маской кота, спущенной на шею. Он двигался плавно, выдвинув вперёд одно плечо, и огромный чародей, казалось, даже не заметил, что его отодвинули на второй план.
— Иди к их Матушке, только если хочешь стать послушным псом, — хмыкнул «кот». — А у нас все свободные. Мы дышим воздухом.
Чародеи скривились, Лакрица презрительно фыркнула.
«Дышим воздухом».
Что-то про воздух Нелу уже недавно слышал.
Он мог бы неуместно пошутить про свою астму — воздух мне необходим или что-то такое — но не успел. Чародей развернулся к парню из «Воздуха», и кулак прилетел бы тому в висок, если бы не Лакрица, ухватившая коллегу за локоть.
— Борщевик, успокойся! Эти пацаны не убивали Бессмертника, ну посмотри на них! Тощие и глупые, им не справиться с обученным чародеем.
Зато «воздушных» порыв Борщевика только взбесил.
Скинув маску совы, через мотоцикл перемахнул молодой мужчина и с размаху влепил Борщевику под дых. Чародей согнулся пополам, и тогда уже Лакрица, пару секунд назад выступающая миротворцем, повисла на «сове», метясь ногтями ему в глаза.
Плюша затявкала. Конечно, ей тоже хотелось в драку.
Нелу отступил, шлёпая кедами по лужам с пенными краями. Кто-то — из чародеев или из «Воздуха» — метнул огонь, крякнул сигнал пожарной машины.
— Давай-давай, разговор не задался, — скомандовал Фелдо, размахивая обеими руками. — У тебя собака сейчас выскочит, прыгай к нам! Подвезём до части.
— Стой! — окликнула его ещё одна чародейка, которая стояла чуть в стороне и мудро (а может, малодушно) не полезла выяснять отношения. — Парень, если искришь, будь с этим осторожен. Чёрт знает что творится, чародеев убивают. Ты можешь представлять опасность и сам оказаться в опасности. Так что...
Она сунула руку в карман косухи и протянула Нелу клочок бумаги.
— Загляни к нам, к Матушке. Сейчас охотнее принимают новобранцев. Хотя бы с той целью, чтобы вы не поджигали всё вокруг. На нас меньше шишек будет сыпаться. Долго не думай, просто приди поговорить. Тебя никто не укусит там. Давай.
Она быстро улыбнулась красными губами, фонари красиво обливали её волосы — тоже красные, аккуратное прямое каре. Нелу послушно убрал визитку в рюкзак, и Плюша чуть не тяпнула его за пальцы. Она всё ещё возмущалась, что её не выпускали на свободу.
— С-спасибо. — Нелу заикнулся от волнения. — Я приду.
***
Нелу вручил Плюшу маме в руки и молча закрылся в своей комнате. Под конец дня его начало потрясывать, но он не понимал, в чём причина. Может, простыл? Но когда он погасил ночник и уставился на потолок с приклеенными лет десять назад фосфорными звёздочками, осознание медленно накрыло с головой.
Только этим утром мама призналась, кто убил отца. Только один день Нелу жил с этим знанием, но отчаянно пытался забить голову работой, лишь бы не позволять мыслям разрастаться.
Упыри. Не люди. Он искал человека, искал злодея, чтобы узнать, наказала ли его жизнь. Не поквитаться самому, нет — у Нелу не хватило бы для этого духа. Хотя бы просто узнать, что убийца отца существует. Что жалеет о содеянном. Или что отбывает наказание. Или что кара уже настигла его. Хоть что-то.
Но кого тогда винить, если это сделали чудовища?
Теперь казалось, что год они с Фелдо гонялись за ветром, чтобы отомстить за погибших в буре.
И мама, мама тоже хороша. Нелу всю жизнь верил ей так, как не верил самому себе. Она была самым близким, самым главным человеком. Но теперь получалось, что она утаивала от него правду дважды. И выдавала дозированно. Как медикаменты пациенту. Один раз он её простил, но второй раз стало только больнее. Будто её забота выросла самостоятельным существом, готовым жалить и кусать — конечно, всё ради благополучия.
Сколько ещё ампул с ядом у неё заготовлено для единственного сына?
Нелу ударил подушку кулаком. Спать не хотелось, в комнате стояла душная жара. Кондиционера у них не было, а через открытое окно только лениво вползал пыльный воздух с запахами города и шумом проезжающих машин.
Собственная комната сдавливала со всех сторон, как гроб. Когда-то она казалась Нелу огромной, но сжималась по мере того, как рос он сам. Теперь-то было ясно, что это никакой не космический корабль, не пещера дракона и не пиратский корабль, а просто вытянутая крошечная спальня в кирпичной пятиэтажке. Уже слишком тесная и детская для взрослого парня.
Он взял в руки телефон и написал Фелдо:
«Ты дома??»
Ответ пришёл через пару минут.
«Ага»
Нелу больше не стал ничего писать. Натянул джинсы, влез в толстовку с «вопящими опоссумами» и покинул квартиру привычным способом: через окно и пожарную лестницу.
И если раньше этот путь побега вызывал угрызения совести: «А что же мама подумает, если узнает?», то сейчас Нелу испытал почти злорадство.
***
Палец Айны завис над экраном телефона. За день она так устала, что даже не стала включать свет в комнате и сидела в полумраке, закрывшись в своей крошечной комнате. Хоть десять минут побыть в тишине и покое. Без суеты, без недовольных взглядов.
Мысли о том, чтобы сменить работу, подкрадывались на мягких лапках, будто вместе с сумерками вползали в открытую форточку. Тёрлись о виски Айны меховыми розовыми боками и мурлыкали на ухо.
Написать Мавне или нет? Всё-таки бывшая начальница. Стрёмно навязываться. Айна – не самая ценная сотрудница, и в небольшой штат «Булки» уже наверняка набраны работники.
Но если она просто попробует, её ведь никто не укусит? Мавна даже замечания делала так, что после них было приятно. Как комплимент.
Она уже открыла диалог, пустующий три года. Нажала на окошко ввода сообщения. И тут...
Под дверь просочился ни с чем не сравнимый запах, доводящий Айну до паники. Газ.
— Чёрт!
Айна отбросила телефон на кровать и бросилась из комнаты.
— Дедушка!
Она пробежала через гостиную на кухню, прикрывая рукой нос. Закрутила вентили на плите и распахнула окно.
— Опять меня без ужина оставить хочешь?
Дедушка прошёл на кухню — наверное, сидел в гостиной, но Айна его не заметила — и встал у плиты, оперевшись на неё трясущейся рукой. Клетчатая мягкая пижама на нём тоже тряслась, подрагивал подбородок с редкими белыми волосками.
— Нет же. Ты газ включил, второй раз за неделю. Дед, ну нельзя так, задохнёмся же.
Она старалась говорить спокойно и мягко, но голос дрожал.
Дедушкины брови подозрительно сдвинулись.
— Ты голодом меня уморить хочешь, прошмандовка.
— Вот, сейчас разгорею тебе гречку с курицей, будешь?
Айна засуетилась, подскочила к холодильнику и достала оттуда контейнер.
Не успела она повернуться, как контейнер выбили из её рук резким ударом. Он упал на пол, но, к счастью, крышка осталась на месте, и не пришлось собирать крупу по плитке. Айна замерла.
— Голодом моришь, не даёшь ужин сготовить, ждёшь не дождёшься, когда квартира тебе отойдёт. Я всё про тебя знаю, такая же жадная, как твоя мамаша, такая же склочная.
Когда дедушка говорил, его губы кривились, и голова мелко моталась из стороны в сторону. Он выставил на Айну палец и шагнул ближе, заставляя её чуть ли не вжаться спиной в дверцу холодильника.
— Всё не так, сядь, пожалуйста. Тебе опять приснилось. Давай заварю тебе чаю с ромашкой, ты успокоишься.
— В задницу себе свой чай залей.
Айна пропустила очередное оскорбление мимо ушей, протиснулась между дедом и столом, достала тарелку и выложила порцию гречки. Первое время она огрызалась, пыталась оправдываться, злилась и плакала, но сейчас уже привыкла и выработала свою стратегию поведения. Меньше эмоций, больше фактов и разумных доводов. Конечно, и это не помогало. Тогда она просто представляла, что продолжает находиться на работе, где не имеет права спорить и хамить.
— Дедуль, ну Вальше ты же не хамил днём?
Она поставила гречку в микроволновку и сосредоточилась на крутящейся под лампочкой тарелкой — чтобы не сталкиваться с подозрительным дедушкиным взглядом.
— Вальше? — он пожамкал челюстью, будто жевал что-то невидимое. — Кто это? Ещё одна шелупонь?
— Это же твоя сиделка. Соцработница. Дедуль, забыл? Она только недавно ушла. Давай сейчас покушаем, если ты голоден, и я тебе таблетки дам. Тебе хуже стало к вечеру, наверное опять магнитные бури.
— Таблетки не буду. — Голова дедушки затряслась ещё мельче. — Нет, нет, нет!
Он смахнул рукой со столешницы лопатку, а второй рукой — аптечку. Лекарства рассыпались по полу, но Айна привыкла хранить их в надёжных контейнерах с крышками. Она наклонилась, чтобы собрать разбросанное, и в этот момент микроволновка издала сигнал готовности.
— Сам достану, не дождёшься тебя, копуша.
Дед потянулся к микроволновке, и Айна дёрнулась. Любое его действие могло привести к чему-то плохому, когда он в таком состоянии. Днём за ним присматривала соцработница, но вечером и ночью приходила очередь Айны заступать на «дежурство» — для этого её и отправили в Озёрье родители.
Мать не хотела оформлять дедушку в дом престарелых, и доводы Айны не убедили её. Но работать Айна тоже хотела — ради денег, ради того, чтобы не сойти с ума в четырёх стенах, став вдруг сиделкой для пожилого родственника с деменцией. После смерти бабушки деду стало хуже, и рядом был нужен кто-то ответственный.
Работа в супермаркете рядом с домом приносила деньги, большая часть которых уходила на сиделку — а сиделка была нужна для того, чтобы Айна могла работать. Порочный круг, но без этого круга её жизнь сжалась бы в одну крошечную точку с запахами лекарств и вечными оскорблениями.
Стиснув в руке лекарства, второй рукой она быстро достала из микроволновки тарелку и поставила перед дедушкой. Вместо вилки на стол отправилась алюминиевая ложка. Мало ли что.
— Приятного аппетита, дедуль.
Айна отвернулась к окну. Наверное, это было не самое предусмотрительное действие, но в глазах защипало, и ей очень, очень хотелось посмотреть на улицу. На деревья, на облака, похожие на клочки сахарной ваты. И на тонкий растущий месяц.
Покровители, пусть с ней больше не случаются эти жуткие внезапные превращения. Пусть с ней вообще такое больше никогда не случается — может же быть такое, что Айне просто привиделось из-за переутомления? Может же?..
Вспомнился телефон, который она оставила в спальне. Горло сжало тоской. Всё-таки жизнь замкнулась, и пока Айна не представляла, что со всем этим делать.