12 глава - Новый год
Настроение такое хорошее, в последнее время у Виолетты редко бывало подобное. А теперь даже желание было делать что-то. Помогать маме и отсчитывать часы до начала застолья. Общение у них складывалось за все года впервые настолько хорошо. Ви даже смогла рассказать о том, как время проводила в дали от матери.
Улыбка с лица не сходит, даже если разбудили её слишком уж рано. Даже не выспалась от части, однако все равно чувствует прилив энергии. Видимо и вправду поездка домой для Виолетты было самое лучшее решение. Вернулась в обстановку и в тот же момент почувствовала, как внутри все меняется.
На удивление смотрит только и самое хорошее вспоминает. Будто плохого никогда в жизни у неё и не было. Мишурой украшает гостиную и вместе с этим вспоминает, как раньше часто вместе с Севой за уроками здесь сидела. Могли даже уснуть в обнимку, после чего мать приходила поздно ночью домой и укрывала их тёплым пледом.
Ёлку красочную дополняет игрушками и тут же вспоминает, как ещё совсем маленькая любила помогать с подготовкой к Новому году, а мама ей только говорила, чтобы аккуратнее была и не сломала ничего. После всегда садились и фоткались на старый фотоаппарат, на котором качество было хуже некуда.
- Виолетта, помоги стол накрыть и напиши Севе, когда нам её ждать, - обращается к ней мама с кухни, последние тарелки едой заполняет, прежде чем все вместе собраться и открыть первые бутылки шампанского.
Ви только к столику журнальному подходит и начинает простынь накрывать, заодно телефон со стола подхватывает. А Сева словно чувствует, первая ей пишет в ту же секунду и просит выйти.
- Она скоро будет, я пока пойду её встречу.
- Хорошо, только не задерживайтесь, - Виолетта была уверена, что задерживаться они уж точно не станут.
Тем не менее было интересно узнать, по какой причине Севастиана попросила её выйти. Что же могло такое произойти, ведь обычно всегда убеждала, что встречать её вовсе не стоит. Просто просила дверь открытой оставить, дабы в квартиру сама зайти могла и прикрыть за собой. Тут же видимо произошло что-то серьезное, Виолетта даже скорость прибавила и на лету из квартиры выбежала вниз по лестнице, кое-как надевая при этом свою зимнюю куртку и шапку.
В окно мельком заглядывает подъездное, на улице уже как раз её Сева ждала и по сторонам изредка оглядывалась, словно опасалась чего-то. На лице улыбка мягкая появляется, когда к ней выходит. И так непривычно видеть, что нет никакой улыбки в ответ. Только взгляд такой, словно провинилась перед ней сильно. Сделала что-то плохое, от чего никогда в жизни не сможет отмыться.
Останавливается всего на долю секунды, чтобы взглянуть в янтарные глаза и найти ошибку в своих доводах. Не ошиблась, там все еще чувствуется горечь.
- Ви, прогуляемся немного? Нам поговорить надо, - толком и не приветствует.
Сразу же рубит свое, видимо позабыв совсем о каких-то формальностях. Виолетта в ответ только согласно кивает и вместе выдвигаются на главную дорогу. Молчат долго, каждый не решается начать говорить. Да и говорить особо нечего. Сева мялась только и часто куртку поправляла, чтобы хоть как-то скрасить тишину. А Ви даже не пыталась начать диалог первой. Все повесила на Белякову, раз уж ей есть, что сказать.
Только после того, как дошли до местного парка, Сева все же резко остановилась и повернулась к ней. Глаза в землю опустила, чувствует себя такой виноватой. Давно понимала, что стоило об этом начать говорить в открытую, ведь правда бы все равно раскрылась. Эта правда стала настолько тяжелым грузом, что после отъезда Виолетты ни дня не могла провести без мыслей об этом.
Все сидела и обдумывала, понимала для себя, что поступает самым ужасным образом. В ответ же начинала только ревновать, словно для себя доказать старалась, что не было в словах её лжи никогда.
- Вил, прости меня, пожалуйста, я так виновата перед тобой, - не может сдержать слезы.
В руки девушки своей падает, а Малышенко даже не против, начинает её только успокаивать, хоть и не может никак уловить в словах её сути.
- Ты что такое говоришь? Это из-за вчерашнего? - в голосе её взволнованные нотки проскакивают.
Стыдно так от своего поведения, однако Сева ничего не могла с собой поделать. Понимает, что на жалость давит, чтобы простила её поступок. Как и понимает, что если сама Ви не захочет прощать, то не станет. Бросит её и не подумает ни о чем. Не будет особой сложности перечеркнуть всё это время вместе.
От того и больно сильно, ведь изначально спасти хотела, а в конечном итоге только приблизила их прощание. Старалась для каждого создать выгодную позицию, но промахнулась и попала совсем не туда.
- Не только. Я хотела сказать. я не люблю тебя и никогда не любила, - тут же слезы начинают только сильнее литься, а она перестает чувствовать теплые руки на себе.
Виолетта медленно отходит, стоит напротив и в даль вглядывается. Только чувствует сильную боль, словно её только что со всей силы по грудной клетке ударили. С такой силой, что вскоре точно задохнется и упадет на белый снег. Будет валяться и так же просто думать. Гадать, каким образом могло все так получится.
Ей даже не особо хочется теперь Севу слушать и её дальнейшие оправдания. Просто взять и уйти, оставить её здесь с псевдо горем на глазах. Ведь плакать должна совсем не она, а Виолетта, которую оказывается обманули.
- Как это не любила? - смотрит теперь совсем другими глазами. Черствыми и не умеющими больше видеть в этом человеке хорошее.
Слишком быстро осознала весь смысл слов. Правда по голове так ударила, от чего перевернула весь её взгляд на этот мир. Ей так плохо не было, даже когда мама в детстве могла шнуром от зарядки по телу бить за плохие оценки. Физическая боль сейчас была бы просто мелочью, по сравнению с душевной.
- Прости, прости меня. Я хотела тебе сразу сказать, меня не интересуют девушки. Просто я так боялась потерять тебя. Мне так не хотелось оставлять тебя одну с твоей проблемой. Я же видела, что тебе нужен был человек рядом, поэтому думала, что единственным этим человеком могу быть только я, - уже начинает лишнее говорить.
Замечает это, когда наконец вытирает с лица слезы и чувствует, как фигура вновь начинает отдаляться на пару шагов. Рассматривает Виолетту, а она словно с фоном слилась. Руки по обе стороны в карманы спрятала и только в одну точку вглядывается. Сказать ничего на это не может.
Жалость.
Вот, что она прочла в этих строках. Жалость к её ситуации, очередное выделение того, что она больная. По жизни неадекватная, с которой общаться хотела одна Сева. Вот только не позволяет себе думать, что в словах этих чистая правда. Потому что помнит Киру, её друзей тоже помнит. Все её принимали, каждый показывал, насколько Виолетта на самом деле интересный человек.
- Интересно получается, значит ты встречалась со мной просто из чувства жалости? - и так понимает, что это наверняка так.
Хочет для себя только в лишний раз убедиться, разбить к чертям не до конца угасшие чувства.
Хочет добить себя, зато не оставить в груди абсолютно ничего.
Чтобы в будущем только видеть могла человека этого и испытывать одно омерзение. Потому что после слов этим Сева не заслуживает её внимания. Не заслуживает всего того, что Виолетта ей давала весь год.
- Из жалости, а еще потому что не хотела терять нашу дружбу. Мне хорошо с тобой общаться, но я не хочу близости, понимаешь? А вчера я просто поняла, что если буду постоянно так морозить тебя, то ты просто зря потратишь свои годы жизни, потому что ты заслуживаешь того, кто будет честно тебя любить.
- Меня спросить не хочешь, захочу ли я после такого вообще любить? Захочу вновь доверять кому-то, когда узнаю, что нас соединяла только твоя ненужная жалость? - за руки её хватается и от лица их убрать пытается.
Желает только вновь взглянуть в глаза эти, увидеть в них то, что она просто лжет ей. Что на деле нет ничего подобного, а Севастиана просто решила неудачно разыграть. Ни на секунду не будет верить её словам, пока не убедиться, что это правда. Встряхивает слегка, дабы та сама позволила взглянуть на её лицо, и она все же наконец перестает дергаться.
Раскрывает свое лицо, вместе с этим и душу, в которой видно, что не было ни одного лживого слова. Только четко в глаза смотрит и дорожки стирает перчатками своими. Теперь уже за реакцией Вилки смотрит, которая чувствует жар на своих глазах. Как щиплет все, колит сильно. Не позволяет себе в такой момент показать, насколько же ей плохо внутри. Старается держать спокойствие, хотя на самом деле ни черта ей не спокойно.
- Я знаю, что поступила очень плохо и ты навряд ли простишь меня. Да я бы и сама не стала бы такое прощать. Но я все же буду наглой и спрошу у тебя последнее. Могли бы мы попробовать остаться друзьями? - на что она вообще надеется?
Сама уже не знает, на лицо ведь видно, что чуда не случится, даже если последний день этого года. Ждет чего-то, какой-то пощады со стороны Виолетты, но ведь та не станет её просто так прощать. Потому что только что взяла и вычеркнула целый год. Разорвала весь исписанный лист с их историей.
Теперь же хочет начать все заново.
С белого листа, который заполнять желание есть только у одной Севы. Вот Виолетте больше ничего не хотелось. В ней не осталось ничего, только продолжительное пищание в голове, от которого даже подумать нет никакой возможности. Какой прок начинать все с самого начала, когда на деле начала то этого и не было никогда.
Придумала себе просто, что все хорошо и отношения у неё самые что ни на есть чистые, как вода в роднике. А на самом деле сточная канава.
- Нет, я не смогу больше с тобой общаться как прежде. если что-то понадобиться - можешь писать. Но на большее можешь не надеяться, - грубо.
Зато сказала то, что считала нужным, не стала прощать с легкостью, просто потому что важна ей Сева как глоток воздуха в душном помещении. Лучше без неё жить научится, чем будет каждый день видеть от неё сообщения и понимать, что предала её когда-то.
Даже если для её блага все было, Виолетте не нужно больше подобное. Жалость эта ни к чему не вписалась, желание Севастианы солгать, лишь бы продолжали общаться. Ведь можно было поступить легче, сразу же вычеркнуть какую либо возможность быть вместе, пока у Ви только зарождались чувства.
Тогда возможно она бы и смогла продолжить быть обычными подружками, теперь же нет на это никаких сил. Только домой вернуться и наедине остаться, забыть вообще про какие-либо праздники. Засесть в комнате и в тишине залатать образовавшуюся дыру. Лишь бы только без присутствия девушки, которая стоит и вновь слезы крокодильи пускает, когда Виолетте её уже совсем не жалко.
Она жалела, а вот Виолетта её жалеть не станет. У неё нет подобным чувств. И прошлые словно медленно начали растворяться, благодаря сильному ветру. Улетать из её груди куда-то прочь, подальше от неё самой.
- Хорошо, прости еще раз, Виол, мне правда очень стыдно за это, - тише теперь стала.
Куда-то в себя уже говорит, практически и не разобрать слов. Ведь и вправду же виновата. От такого просто так легко словами не убежать. Даже если на колени встанет, никогда в жизни прощения вымолить не сможет.
- Прекращай. Иди лучше домой, я не хочу тебя сегодня видеть рядом с моей семьей. Теперь ты для меня чужой человек.
- Ладно, тогда хороших праздников, - уходить не хочется совсем.
Однако себя пересиливает и все же медленно разворачивается, прочь уходит, как её и попросили. А Виолетта только стоит и смотрит за этим, пока на коже чувствует эту жгучую боль, слезу первую. Скатывается так же мучительно медленно, как и у неё в душе все было. Поверить не может, что сделала это.
Взяла и послала Севу, несмотря на то, что общались много лет. Не верит, что сейчас возможно в последний раз вообще видит её очертания. Больше не взглянет в медовые глаза, не проведет по каштановым волосам и не скажет, как же ей нравятся эти веснушки на миловидном лице.
Больше нет ничего, и ей придется с этим мириться как-то, хоть и сама уже не понимает как.
Привязалась так сильно, что не может отпустить до конца, даже если разрушила все свои чувства и оставила в руинах. Бежит домой так быстро, даже за дорогой не следит. За машинами проезжающими, которые в ответ ей сигналят. Куртку снимает прям на улице, слишком ей жарко и тесно. Слишком много слез на её глазах появляется.
А вскоре только белый свет из окна комнаты и пелена. Стуки в дверь, Елена узнать хочет, что же произойти успело. Не говорит ведь ничего, только за волосы свои хватается и терзать их начинает, чтобы хоть как-то заменить ту боль сильную. Хотя бы на физическую перенести. Однако это совсем не помогает, видимо ей вовсе уже не помочь.
Столько месяцев избавлялась от своей ненависти к болезни, а теперь понимает, что именно из-за нее вся жизнь катится к обрыву. Не зря себя во многом винила, будь она другим человеком, то и любить её могли бы по настоящему.
А теперь только жалость. Возможно каждый только поэтому тратит на неё время. На самом деле нет никому дела до самой Виолетты. До её настоящего характера, который все ещё имелся. Ведь болезнь может и отбирала у неё многое, однако было то, что всегда будет при ней.
- Виолетта, Новый год через несколько часов, выйди для приличия, - вновь в дверь ей стучится.
Не заметила, как быстро время пролетело. Словно в один миг в её мире все остановилось. Она только смотрела на свои руки и молчала. Казалось, словно кричала так сильно, от чего связки все просто перестали работать. Теперь вместо них ком в горле был. Ви не могла ничего сказать, даже просто подняться казалось чем-то слишком сложным.
Руки только разглядывала, хоть и интересного в них ничего не было. А все равно будто чувствовала, что только в них осталось живое. Плакать уже не могла просто, дышать было сложно, а они продолжали дрожать до сих пор. Сильно, но все-таки двигаться и показывать, что все ещё она здесь и сейчас.
- Виолетта, - стук становится громче.
Ответа не следует, однако это хоть в чувства приводить начинает. В голове все смешивается слегка, она уже и не особо помнит, по какой причине слез так много пролила. Каким образом вообще оказалась у себя в комнате.
Будто мозг специально пытался стереть из её памяти последние события. Дать ей шанс прийти наконец в себя. И она этот шанс решила не упускать, с кровати наконец поднялась, при этой открывая матери дверь на весь вид.
Та только вздыхает и оглядывает, а на лице ничего. Пустота полнейшая. Даже несмотря на опухшие глаза, потрепанный вид и торчащие во все стороны волосы. Просто смотрит, как не на дочь свою, словно ожидает хоть каких-то дальнейших действий от самой Виолетты.
Вот только делать ничего не хочет, у неё то и колени уже слегка дрожали, как осиновый лист вся содрогалась и сделать ничего не могла. Не чувствует ничего внутри больше, а все равно дрожит и задыхается слегка. Кажется, словно точно упадёт скоро, если сделает ещё несколько шагов.
- Пошли за стол, Сева мне уже все рассказала, - от этих слов по спине проходится холодок.
Глаза, красные и опухшие, поднимаются на мать. Старается прочесть по взгляду, то ли это, о чем она думает. Вывод только делает, что да.
Сева рассказала то, о чем Ви старалась умолчать до последнего. Видимо столько деталей поведала, что смотреть на неё женщине откровенно не хотелось. Но она все же старалась оставаться в полном спокойствии, что было совсем не свойственно для такого человека. Раньше бы за ремень взялась и сказала, какие же мысли у неё по этому поводу. А тут продолжает себя вести как обычно.
Только в глазах таких же зелёных увидеть может, что принять сам факт намного сложнее, чем кажется. Ведь подвела её сильно. Мало что шизофреник, ещё и лесбиянка, отличный комплект неудавшегося по жизни человека.
- Ладно, я только схожу умоюсь, - мать обходит со стороны и в ванную комнату сразу же направляется.
Водой себя холодной ополаскивает, чтобы наконец прийти в себя. По телу начинает проходиться боль, только сейчас ощущать начинает, как же сильно сказалась на ней эта истерика. Вид такой болезненный, можно уже спокойно приписывать к наркоманам.
Самой даже стыдно, перед собой стыдно сильно. Ведь как можно было так подпустить человека, чтобы после лица не оставить на себе совсем. Чтобы в зеркале за несколько часов появился кто-то другой.
Вот она смогла, теперь совсем не себя узнавала в отражении, только то, что от неё осталось. И даже после того, как еще несколько раз плеснула водой себе на лицо лучше не стало. Кажется в ближайшее время уж точно не станет, случившееся не заглушить обычной струёй из-под крана. Нужно что-то сильнее, чтобы прожить было намного легче.
Телефон в руки берет и уже знает, что сделает. Как бы с её стороны это не казалось ужасным, все же написала и вернула в карман, прежде чем выйти из ванной комнаты.
Мать ждала её уже, по телевизору крутили какие-то концерты, а та только слушала песни и попивала из бокала вино. Одна еда осталась нетронутой, хоть и готовила Елена несколько дней. Ведь думали, что вместе будут все, проведут Новый год как обычно. Только вот случилось все совсем иначе. Больше никогда не будет как раньше.
Сева не будет считаться членом их семьи, не будут все вместе вечером собираться на кухне и пить чай с печеньками. Белякова вернулась в свою семью, а она - в свою, отдельные личности, не связанные друг с другом.
Рядом с мамой место занимает, есть совсем не хотелось, не лезло в неё абсолютно ничего. Смотрела лишь в экран и удивлялась, как можно вообще каждый год крутить одно и то же.
- Ты не будешь меня ругать? - руки свои сжимает в кулак, опускает глаза на маму.
Та словно и не слышит её слов. Только отпивает из своего бокала и ставит пустым к самому краю стола. К ней поворачивается медленно, будто специально время тянет до последнего. Руки её в свои берет и наконец начинает говорить:
- После твоего поступления я много думала и поняла, что нам стоит попробовать наладить отношения. Поэтому нет, Виолетта, я не буду тебя ругать. Мне противно от того факта, что оказывается ты все это время встречалась с девочкой, которую я считала второй дочерью. Но это твоя жизнь и ты уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, чего тебе больше хочется, - не знает почему, но на лице появляется улыбка легкая.
Даже если неприятно слышать, что мать считает подобное мерзостью, все равно облегчение есть. Ведь приняла, чего она совсем не ожидала. Даже смогла спокойно смириться кажется, хоть и не сказать по её слегка холодному взгляду.
Однако в чем-то была права, в первую очередь это была только её жизнь и она имеет право проживать так, как захочет. Ведь жизнь коротка, о чем всегда твердит взрослое поколение. Только сейчас Виолетта начала об этом задумываться.
- Прости, что так вышло с Севой, она тебе вроде дорога была, - глаза опускает, словно виновата.
И вправду ведь вину чувствует. Поступила с ней плохо, однако куда теперь то она пошла? Наконец задалась этим вопросом, только когда отпускать начало немного. Потому что идти Севе было просто некуда. Каждый Новый год они праздновали вместе, потому что мама Севастианы всегда напивалась в дребезги и после могла начать делать что-то немыслимое.
Всего раз Ви видела наяву эту женщину и даже не могла представить, что именно с ней Севе приходилось жить всю свою жизнь. Мириться с алкоголизмом, который появился после ухода отца из их жизни вместе с младшим братом. Тем более стараться понять, насколько же женщине трудно, раз она который год только и могла, что хвататься за новую бутылку и искать в этом утешение. А сама Сева на это только глаза закрывала и старалась помочь, при этом заниматься любимым делом - музыкой.
Может Вилка все же поспешила со своими выводами и зря ее оставила в такой день одну.
Поступила ужасно, но ведь и так успела за это поплатиться.
- В первую очередь она была дорога тебе, я же просто помогала девочке. Жалко её, ей же даже идти некуда было, - вздыхает и вновь свое внимание возвращает к телевизору.
Показывает, что разговор может быть окончен. А Виолетта только за телефон хватается и видит, что Кира ей прислала свой адрес. На её просьбу встретиться решила сразу же перейти к действию.
- Мам, я съезжу к своей подруге, - на время поглядывает, а там осталось полтора часа. Скоро начнут уже бить куранты.
Понимает, что поступает просто ужасно, оставить маму в такой день совсем одну не самый лучший поступок с её стороны. Однако ей все равно уже не сильно хотелось праздновать что-то или же смотреть глупые концерты по телевизору. Только съездить и обо всем рассказать Кире, получить вновь тепло и уют в такой день.
Не стала ответ слушать, тут же с места подскочила, чтобы быстрее вызвать такси и поехать по назначенному адресу. Взглянула только на прощание, а мама у неё в таком состоянии, что уже и самой сложно видеть. В детстве только могла подобное наблюдать, как лицо совсем теряет и вместо этого появляется настоящая грусть.
И на прощание делает только одно, крепко обнимает, дабы показать, насколько же ей все-таки важно то самое решение мамы. Наконец стать ближе.
- Спасибо тебе за все, я скоро вернусь.
Слова по комнате пролетели, как и она в тот же момент, выбегая в спешке из квартиры на улицу. В такси садиться и быстро набирает Кире, что уже выехала. Путь оказался не таким уж и долгим, только в окно смотрела и думала, о чем предстоит ей сказать. Даже когда Киру увидела, не сразу поверила, что все это наяву.
Что впервые в самый час Нового года находится далеко от дома. Выбрала не родных, а кого-то другого. Понимает, что поступила плохо, прекрасно понимает и даже представляет, что может испытывать мама по этому поводу. Вот только вины нет, сострадания нет. В ней нет ничего того, что могло бы сподвигнуть вернуться, поэтому идёт по снегу навстречу блондинке. Смотрит на её спокойные черты лица и самой становится слегка лучше.
Медведева словно море, всегда находится или же в самом всплеске эмоций, или же в полном их отсутствии, середины практически не бывало. Это притягивает, заинтересовывает. Даже из любопытства предполагает, какая же у той может быть реакция на её дальнейшие слова.
Обнимаются крепко, Кира её прижимает крепче к себе, словно не верит, что именно она перед ней стоит. Скоро праздники закончатся, пробьют куранты ровный час и прозвучат цифры нового 2020-го года. А Виолетта перед ней стоит и вправду живая, не какая-нибудь голограмма, вид у неё подавленный, замечает это в тот же миг. Раз сбежала, значит были на то причины. Кира даже успела предположить, о чем скорее всего будет этот диалог.
- Давай до парка пройдёмся, там сейчас точно не будет людей, - подает ей свою руку, а Ви только сцепляет вместе и идёт вслед за ней.
Особо и не смотрит куда, только на снег и изредка на профиль подруги. Все кажется тусклым кроме самой Киры. Такая обычная, но при этом от неё всегда исходит приятная энергетика. Хмурая, но при этом Виолетта от неё всегда ощущает только приятное.
С ней спокойно, волнительно и необычно. Только с Кирой редко можно было понять, что именно будет дальше, редко использовала однотипные слова или же похожую реакцию. С ней словно на мине стоишь и не знаешь. Когда можно ожидать подвоха. При этом же знаешь только, что эта мина уж точно никогда не взорвётся.
Между деревьев пробиваются, а там маленькая, но достаточно уютная площадка. Построили словно для ребёнка интроверта, ведь места на большое количество ребят просто не хватило бы. Им же вполне хватило, прошли к качелям и Ви заняла единственное место, прежде чем вспоминать, для чего же все-таки приехала сюда.
- Мы с Севой расстались, - не медлит, отводит взгляд и начинает с основного.
Думала, что скажет просто и отпустит спокойно, выплакала свое, однако вновь начинает в глазах щипать, что-то в ней все-таки осталось. Старается скрыть это, от чего специально на звезды смотрит. Разглядывает их так сосредоточенно, словно увидела там что-то важное.
- Почему? - Киру это только удивляет.
И не сказать, что она не рада. Внутри уже чувствовала приближающийся триумф, вот только на Виолетту смотрит и понимает, что её триумф ничего не стоит. По сравнению с тем, что приходится проживать сейчас Виолетте внутри себя, победу праздновать было уж слишком рано.
Она не победила, только потеряла. Перед ней на корточки садится и держит сидушку по обе стороны. Чувство приходит, жаль ей все-таки. По-человечески обидно, ведь видно, насколько важна была. Тяжело ей сильно, а она как не подруга совсем, только радуется подобному событию.
- Ей было жалко меня, потому что я шизофреничка, - слеза на одежду падает, а она только посмеивается тихо, с ситуации этой всей хочется только истерически смеяться.
Такую глупость придумать ещё надо было, ни один великий писатель не додумался бы придумать настолько глупую драму. А она все это наяву проживала, в своей никчемной жизни чувствовала. Как взяли и опустили её на самое дно. Приписали к такому слою общества, в котором даже самым опущенным людям было бы мерзко находиться.
- Что за бред, - возражает на подобное.
Вот только Виолетта понимает, что и вправду кажется не смогла добиться ничего, думала стоит многого, а стоила только чьей-то жалости и страха потери. Ещё и своим существованием одним заставляла кого-то мучиться, хоть и по личному желанию.
- Это может и бред, но это так. Она оказалась гетеро, ей все это время, абсолютно все блять время было похуй на меня. Пока я думала, что у нас типа чувства, взаимность, она только ждала момента, когда сможет рассказать мне правду. Ахуенно, правда? - защитная реакция быстро работать начала.
И тут же разрушилась, когда Кира её руки взяла в свои и начала гладить. Утешать таким образом. Виолетта глаза опустила, а та на неё смотрит впритык и взгляд не отводит. Словно застыла в одном положении.
- Получается меня и вправду никто не любит? - переходит на шёпот, даже надеется для себя, что подруга не расслышала слов её, которые сказала в порыве внутреннего отчаяния.
- Нет, Вилка, это совсем не так. На одном человеке же ничего не заканчивается, - говорит мягко, а внутри кипит.
Ведь как это никто не любит? А как же она? Как же все то время, которое она так бережно ухаживала, помогала?
Её чувствами словно не нарочно пренебрегли и это так ощущалось ужасно, хотелось сконцентрироваться полностью на проблеме Виолетты, а сама эгоистично думала только о своих чувствах. Только свой огонек внутри воспринимала, потому что все ещё есть это детское желание ответного внимания.
- Она была единственная, кто в принципе мог меня любить, - глаза жмурит сильно и начинает растирать по всему лицу выступающие слезы. Хочет стереть эту надоедливую дыру, залатать её хотя бы скотчем.
Ничего не получается, только с каждым словом себе же хуже делает. Саму себя вновь добивает, хоть и есть в подсознании совсем другое. Что по правде самой себе лжет. Поменялась с Севой местами.
- Нет, Виолетта. Ты просто., - Кира делает короткую паузу, прежде чем собраться с духом и на одном дыхании продолжить, - ты просто потрясающий человек. Бля, да ты смогла всю мою жизнь вверх дном перевернуть, а теперь говоришь, что тебя никто не может любить кроме той девчонки? Я тебя люблю и ты чертовски мне важна. Я люблю тебя, Виолетта. Люблю, правда, очень люблю. Ты даже сама представить не можешь насколько.
Вдруг слова заканчиваются, а она только замирает с открытым ртом и не знает, что ей стоит ожидать. Поспешила сильно, тем более, когда увидела широкие глаза девушки напротив. Та даже сказать ничего в ответ не могла, только рассматривала лицо Киры и искала причину подобных слов. Думала тоже лжет, вот только Кира человек из другого теста. От неё ложь услышать можно только в самых редких случаях.
Единственное, о чем никогда не лгала, это о том, что у неё внутри. Могла внешне прятать, могла умалчивать, но если же открывалась, то с чистой душой. От того даже не знает, что ответить на такую речь. Ей в лоб признались и поставили в самое неудобное положение.
Радовало только одно, вместе с этим и внутри пропало горе. Оно словно уехало вместе с её представлением об их дружбе. Будто с Севой и вправду ролями поменялись и теперь ей стоило предпринимать что-то быстро.
- Знаешь, недавно я тоже задавалась этим вопросом, но вскоре пришла к выводу. Стоит открываться близким, если хочешь получать ту же любовь, - продолжает свой монолог, Ви за запястье берет и медленно прикладывает к своей грудной клетке, приоткрыв куртку. Чтобы она могла почувствовать, как бьётся её сердце, - я понимаю, что взаимности у меня нет. Но ты должна знать правду. Даже если ты будешь несчастлива со мной, хотя бы между нами не будет недосказанности. Иди вперёд, не зацикливаться на одной Севе. Если она так поступила, то она не достойна такого внимания.
И пока Малышенко все ещё приходит в себя, старается вникнуть в слова, сказанные ей лично. Кира же сцепляет вновь их руки и ведет уже в другую сторону.
- Куда мы идём? - решает только поинтересоваться.
Сама же совсем не сопротивляется, доверяет ей даже после всего сказанного. Потому что не испугалась и открылась, а вместе с этим доказала самой Виолетте, что та далеко заблуждается в своих глупых суждениях.
- Встречать Новый год.
***
Бутылку в сумку складывает, Николь только потягивает оставшееся шампанское из стакана и подпевает караоке, которые шли у них по телевизору. Вере нравится наблюдать за тем, что наконец Нике вновь весело. На лице у неё нет ни единого намека на грусть, только игривая улыбка, которая доказывала, что хоть с чем-то внутри смириться она смогла.
- Допевай песню и пойдём на улицу, скоро будут фейерверки, - аккуратно её за плечи передвигает ближе к выходу, чтобы та не свалилась случайно.
Вновь напиться успела, на ногах даже устоять не может. А Вера, как настоящая подруга, помогает только, заботится. Даже не выпила практически за весь вечер, чтобы после не сделать вновь каких-то глупостей.
Решила лучше оставаться в здравом уме, зато после не придётся вновь краснеть и думать о последствиях. Хоть и желание было, тело то ломило сильно. Чиста была долгое время, от того и скручивало слегка, из-за чего вечер весь была уж слишком тихой. Радовало только, что саму Николь это не сильно то и волновало. У неё все равно получалось вытянуть Грубцову потанцевать или сделать ещё какую-то глупость, чтобы разбавить вечер.
После только договорились, что за пять минут до следующего года на улицу выйдут, чтобы понаблюдать за красивыми вспышками в небе, которые будут украшать не только само небо, но и их самих. И от такой разбавки было даже лучше, могла хотя бы не думать и отдаваться моменту, без алкоголя проводить отлично этот день.
Могла вместе с Никой, бегать по гостиной и смеяться, а могла просто сидеть и наблюдать, как та вполне хорошо проводит время в одиночестве.
Такое даже прерывать не хотелось, однако они уже натягивали обувь, прежде чем выйти на улицу. Вместе с этим Николь вытащила из её сумки последнюю бутылку шампанского, чтобы красиво открыть её в ровное время.
- Держись за перила, а то полетишь вместе с бутылкой в сугроб, - подхватывает её вновь уже возле двери и помогает выйти на улицу, не упасть у самого крыльца.
Из-за постоянной влажности льда было столько, от чего трудно было даже просто стоять, не то что как-то двигаться. А в состоянии Николь вообще о какой либо стабильности можно было забыть. Она то и на обычной поверхности не особо держала координацию.
- Ничего не полечу, я могу сама, - хнычет показательно и начинает уже распаковать чудо-жидкость, которой видимо Вера накупила чересчур много на одного человека.
Думала в самый раз будет, останется ещё на потом, вот только не рассчитала все же. Теперь же поплачивалась, бегала за Фадеевой хвостиком и ловила на каждом повороте, пока та только смеялась и старалась подняться своими силами.
На часы наручные смотрит, совсем немного осталось, всего минута. Изначально ведь хотели вообще с Кирой созвониться, а та пропала в самый последний момент. Просто перестала отвечать на сообщения, словно исчезла. Даже в сети последний раз появлялась достаточно давно. Только написала, что к ней почему-то Виолетта едет, от чего уже не стала вовсе трогать Медведеву. Разберутся как-то.
- Сядь на лавочку лучше, - возле самого забора стоит и кажется это и вправду лучший вариант из всех.
Так хотя бы вероятность упасть снижалась. Ника даже спорить не стала, чудом быстро дошла и села, прежде чем продолжить вновь копошиться с обёрткой.
- Готова? - говорит ей с усмешкой, когда остаётся только пробку вверх поднять и выпустить пенку из бутылки наружу.
Вера смотрит в небо, показывает пальцем, чтобы подождал пару секунд. Когда же появляются первые огоньки, слышит радостный вопль и выстрел пробки, которая тут же затерялась где-то под лавочкой.
- С Новым годом! - кричит так громко, а на глазах такое счастье, Вера даже сама улыбаться начинает.
- С Новым годом, - отвечает более спокойно и подносит свой стакан с соком.
Николь только из бутылки отпивает большими глотками, вливает в себя спиртное, будто пила воду обычную. Пришлось тут же бутылку из её рук выхватить, а то совсем плохо скоро станет.
Глаза свои вновь поднимает и смотрит на фейерверки красивыми, которые растворялись на частички и создавали иллюзию, словно падают на землю. Этот год явно выдался не плохим, встречать его вместе с Николь - лучшее решение. Особенно вдвоём, когда смотришь на девушку и не боишься, что взгляда этого заметит кто-то со стороны.
Смотришь только и любуешься, так искусство не рассматривают, как она все время Николь.
Даже пьяная была просто потрясающая, со своей изюминкой, чудаковатой особенностью. Удивляло порой, как вообще все бывшие Фадеевой могли так поступать с ней, когда Вере хотелось с неё только пылинки сдувать и прикрывать от любых невзгод. Как вообще возможно не замечать, насколько же интересная она личность, которую потерять совсем не хочется.
- Ты хоть не замёрзла? - проявляет к ней такую заботу, которую сама никогда не получала.
Будто хотела хоть кому-то дать того, чего сама в детстве не получила. А вот Нике это кажется очень даже нравилось, даже на глазах светиться начинает. Она с места своего поднимается и становится напротив.
- Нет, мне очень тепло! Знаешь, это лучший Новый год в моей жизни.
- Ты так же говорила в прошлом, - усмехается с неё.
Николь губы надувает обиженно, а после на лице пропадает улыбка и она начинает как-то странно на неё смотреть. Словно даже совсем не на неё, а куда-то в глубину. В себе что-то ищет.
Не стала молчание их прерывать, мало что пьяному на ум прийти может. Только стояла и ждала чего-то, какого-то вердикта. Чего никак не следовало, даже особой перемены в настроении не могла понять. Не улавливала суть такого поведения.
Только Николь сама задумалась почему-то. Веселиться, а у самой в голове постоянно крутится незаконченный гештальт. Ей очень хотелось перестать думать, запивала до последнего, однако все равно приходила к одному.
Хотела проверить, было ли то чувство внутри обманом, есть ли у неё вообще шанс доказать самой себе, что тот поцелуй ночью и вправду был ошибкой, а не её личным желанием.
- Вер, поцелуй меня, - говорит в один миг.
Грубцовка только брови сводит и смотрит на неё в полном изумлении, понять уже не может, что за бред вообще происходит. Конечно же делать подобное не собиралась, потому что понимала, что видимо просто перебрала. Возможно просто алкоголь голову одурманил и ей захотелось близости хоть с кем-то, потому что не получает её ни от кого.
Понимает, что если бы и был какой-то шанс все же подойти и осуществить просьбу, она бы точно это сделала. Тем более, если бы выпила достаточное количество, чтобы не думать о своих действиях. Однако ничего подобного не было, хватало только руки в кулаки сжать и так же спокойно ответить:
- Нет, Николь, я не буду этого делать. Ты пожалеешь об этом на утро.
Хоть и не нравятся свои же слова, понимает только, что поступает правильно. Идёт против себя, зато делает так, как нужно, а не как самой вздумается.
Хочется надеяться, что зря накручивает себя и поверить в самую откровенную ложь, словно Нике самой хочется. Однако не воспользоваться моментом, это совсем не в её компетенции.
- Я помню наш тот поцелуй ночью. Хотела тебе сказать, но не было сил. А теперь новый год, совсем другое время. Самое то, чтобы начать жить с нового листа и стараться определиться в самой себе, - начинает уже видимо подхватывать лирическую нотку из-за алкоголя.
Ту самую, при которой хочется душу выливать, показывать и рассказывать то, чего не стала бы ни за что на свете. Такие откровения хотя бы радовать могут, при этом же все равно сдулась вся. Вера словно боялась этого момента. Разговора подобного, при котором Николь ей напрямую напомнит о её недавнем промахе.
- В каком плане? - пытается все же вывести её на чистый разговор, без единого утаивания правды. При котором могла бы хотя бы для себя закрыть вопрос и перестать винить за тот случай.
А Ника уверенно ей в глаза так смотрит, своими небесно голубыми омутами рассматривает её тёмную душу и вновь промелькнула слабая улыбка. Всего на секунду, но этого вполне хватило, чтобы немного расслабиться.
- Мне понравилось, если честно, - так спокойно и легко говорит, будто ничего в этом нет.
Будто не убеждала недавно, что девушки её совсем не интересуют. Просто понравилось, без единых «но» и увиливаний. И это голову Вере срывает сильно, она думать перестаёт совсем. Не пила ведь специально, а все равно снесло её неплохо так.
Шаг вперёд делает и оказывается рядом, чтобы в последний раз взглянуть подруге в глаза и задать немой вопрос, уверена ли она вообще в том, что говорит.
Конечно же не уверена, в ней сомнения такие сильные, но желание попробовать вновь не отпускает совсем. Она будто специально хотела в дребезги напиться и дождаться нужного часа, чтобы начать этот диалог. При котором после сможет если что придумать глупую отмазку.
Не думает даже, что больно сделать может, что у Веры к ней чувства какие-то затаиться могли. Воспринимает её действия как маленькую услугу, цель добиться для себя правды. Перестать постоянно метаться из крайности в крайность и прийти к одному выводу.
Не выдерживает уже эту долгую паузу, Николь сама за поцелуем тянется и только за плечи Веры хватается, чтобы равновесие хоть немного удержать. А та помогает ей и опускает ниже голову, прежде чем медленно закрыть глаза и понять, что сейчас они вновь уж слишком близко друг к другу.
Почувствовать этот пленящий жар и внутренний страх все испортить. А ещё сильное желание стоять так и не прерывать поцелуй, чтобы то не стоило. Потому что хорошо, потому что желанная и нужная девушка перед ней. Которая сама попросила и сделала небольшой шаг, даже если не сказать, что именно в её сторону.
Хотя бы была возможность того, что все ещё может повернуться в лучшее русло для неё. Потому не упустила момент, опускается пальцами на бедра Ники и ближе притягивает, хоть и так стояли достаточно близко.
Все равно желание полноценно слиться с человеком в этом танце откровений. При которых не жалко даже душу дьяволу продать, лишь бы время остановилось и они могли отдаваться полностью моменту.
Николь только ноги поднимает слегка, не держится совсем. Чувство приятное в районе грудной клетки вновь появляется, не знакомое совсем. По телу током проходится и до самых пяток уходит.
Узлом в животе становится, при котором хочется попробовать ещё, лишь бы было так хорошо. Поцелуй углубляет по своей инициативе, сжимает куртку Веры в мертвой хватке.
И все так тянет приятно, хочется рукой провести, чтобы вновь почувствовать ток по телу. А сама только резко прекращает поцелуй и осознание приходит, что же с ней творится. Почему же внутри все так сжало и так большего захотелось. Думала справиться с этим, а у самой только слезы к уголкам глаз подступают, пока Вера продолжает стоять и молчать, наблюдать за душевными терзаниями подруги.
Не говорит больше ничего, даже когда она запястьем стирает слезу и тут же убегает в сторону дома, чтобы хоть где-то закрыться и разобраться в новых ощущениях.
Тем более принять одну вещь, которую боялась больше всего: ей все же нравятся девушки.