Побочный эффект

Учебный год настал так быстро, даже особо выходные Кира и не почувствовала. Только помнила какие-то детали и желала хоть на миг вернуться. Для чего и сама не знает, может чтобы исправить что-то, а может наоборот просто вновь прожить и почувствовать те мгновения.

В настоящем только живёт, цветок скудный в руках держит запакованный. Причём в самую дешёвую упаковку, на такое кажется никто и не клюнет. Все равно ведь уже купила, даже при сильном холоде стояла возле университета и топталась с ноги на ногу, дабы хоть немного согреться. Виолетте заодно кинула сообщение, чтобы та быстрее на улицу шла, не заставляла её превращаться в лёд из-за сильных заморозок.

Та выбежала достаточно быстро, буквально сразу после последней пары. С привычной улыбкой на губах, которую она видимо уже по инерции показывала во время их встреч. Кира за спиной розу одинокую прячет, не уверена, что такое проявление её чувств вообще понравится Малышенко. Ей бы стоило при себе держать это, закрыть на цепи как раньше. Вот только после того, как сообщила, не было больше желания вновь смотреть со стороны и понимать, что не её эта девушка.

Возможно и не была больше занята кем-то, однако все равно не для Медведевой предназначена. А ей хочется добиться своего, попробовать хотя бы, даже если не получится ничего. Ей словно терять было нечего, раз уж не оттолкнула Вилка после признания, значит и после навряд ли это сделает.

— Ты что там прячешь? — хочет взглянуть ей за спину и увидеть, что же так старательно Кира хотела скрыть от неё.

Ловкая только, тут же в бок разворачивается, чтобы не заметила. Сюрприз не испортила ей. Дала возможность подарок вручить тогда, когда соберётся с духом и перестанет медлить.

— Документы об отчислении, — сарказм, как обычно, подключает просто по привычке, чтобы хоть немного ситуацию спасти. А вот у Виолетты глаза тут же становятся по пять копеек, видимо посчитала правдой. — Шучу.

Добавляет, дабы не надумывала себе лишнего. Радовало только одно, раз реакция такая, значит не хочет терять её. Может и не взаимно, зато ценит.

Таких суждений вполне хватило, чтобы после показать Виолетте то, что её интересовало. Красная роза контрастировала с белым фоном и отлично сочеталась. Как кровь на снегу, такая же бордовая. Ви глаза свои яркие на неё поднимает, словно и не верит, что ей подарок сделали.

Что кто-то вообще за ней ухаживает. Не сталкивалась ещё с подобным. Не знает даже, как себя вести стоит при таком.

— Романтиком заделалась? — хоть и не сказала ничего лестного, однако тут же взяла розу и прокрутила, дабы со всех сторон разглядеть.

В душе тепло, а на яву лишь равнодушие. Хочет высказать больше, слов только никак подобрать не может. Закончились совсем, даже сил на элементарные эмоции нет. Удивительно однако, вроде недавно только учиться начали, а ей уже хочется под одеяло лечь и не высовываться.

Не воспринимать ничего совсем, в себя не уходить, на людей счастливых не смотреть. Только в кругу себя самой остаться, одна Кира лишь меняла все её планы. Не сказать, что плохо, скорее наоборот присутствием выводила из этого состояния. Проявляла знаки внимания, и даже если Ви понимала, с чем это могло быть связано, ей все равно не было плохо от подобного.

Ей нравилось внимание Киры, тем более продолжать проводить с ней время и общаться даже на личные темы. Словно признания того и не было, хоть могла по ночам прокручивать тот разговор и думать, что же ответила бы.

Что вообще стоило ей ответить?

Что она чувствует по этому поводу?

Не мерзко, тем не менее разве может вообще ответить взаимностью, когда только недавно успела переболеть прошлыми отношениями. Она же любила Севу, правда любила и лелеяла. Вот только Кира ей тоже не менее важна теперь, без сомнений даже признать бы могла для самой себя, что примерно на том же уровне оказалась.

Не хотела её терять, только рядом быть постоянно, в самые сложные периоды и различные невзгоды. Плечом к плечу, однако не называла это даже обычной симпатией. Скорее старалась вовсе не придумывать статусов для своих ощущений в сторону Медведевой. Дабы глупостей не наделать в лишний раз.

— Считай, что это мой тебе подарок в честь следующего этапа обучения, — отмазалась как-то. Прикрыла все под видом чего-то обычного, вновь скрыв истину в своих действиях.

Обещала ведь себе, что перестанет скрывать такие ценные вещи, но все равно делает это из раза в раз, будто боится чего-то. А может ей и впрямь стоит бояться, не спешить так сильно, не давить на человека своей никчемностью.

Именно так она прозвала все то, что было связано с её чувствами — никчемность. Как и она сама уже состояла из всего этого. Элементарно не добилась ничего за все свои двадцать четыре года. Даже когда старалась подумать об успехах, приходила только к выводу, что нет их. У неё в жизни никогда не было успеха, только работа и стремление достичь этого успеха.

И даже сейчас, Кира вновь старается достичь и доказать, а в конечном итоге то что?

— Договорились, спасибо тогда. А я тебе совсем ничего не подготовила, — видимо совсем поздно задумалась об этом.

Отпраздновала вместе с ней, а подарить ничего не подарила. Кроме как свои слезы и плачевные речи. Кире даже мир подарить будет мало, слишком многое сделала для неё за полгода. Столько всего, сколько не сделал никто из её окружения.

Вместе прогулку себе решили сделать, Виолетта просто за Кирой пошла следом, ей было то и не особо важно, где вообще гулять. Главное просто вместе. Оставаться с кем-то, а не наедине с собой. Как бы не хотела, а мысли её уже становились главным врагом. Тем более вместе с её галлюцинациями это все скорее походило на фильм ужасов, чем на реальную жизнь.

— Можешь подарить мне рассказ о своём детстве, у меня настроение послушать истории, — отвлечься старается заодно.

Вместе с этим узнать что-то новое, чтобы каждую деталь жизни Ви наизусть могла знать. Как открытую книгу при себе держать и помнить, на каком моменте и что с ней происходило. Хотелось заботиться и запоминать все и сразу.

В принципе, уж слишком многое ей хотелось рядом с Малышенко. Словно слиться с ней воедино и иметь одну историю на двоих. Забрать у неё все горе и оставить только счастье. Потому что Кире и так свойственно всегда оставаться в проигрыше. А так сможет хоть кого-то осчастливить, раз себя не получается.

— Тогда спрашивай, что хочешь. Я ж не могу тебе тут из воздуха все сразу вспомнить.

Задумывается сразу, чтобы вопрос в голове какой-то структурированный сделать. Задать достаточно важный вопрос, что её по истине интересовать может и заодно сложить в голове пазл.

— Когда у тебя появилась шизофрения и как она развивалась? — может вопрос был неуместный и даже не самый лучший при всех обстоятельствах, вот только узнать ответ ей хотелось уже давно.

Не из воздуха же взялось, как-то зародилась в ней эта проблема, которая теперь не давала жить спокойно. Возможно и самой Виолетте лучше будет, если наконец хоть с кем-то поделится прошлым своим. Болезненным, страшным, но имеющим смысл.

Виолетта даже не сразу слова подобрать может, ей и вправду говорить об этом совсем не хотелось. Всегда старалась убежать от этого как можно дальше, не хотела принимать полноценно сам факт. Ей и так хватало того, что приходилось изо дня в день жить с тем, что у неё внутри творилось.

Смогла все же с духом собраться, потому что или сейчас наконец задуматься и отпустит хотя бы часть наболевшего, или продолжит и дальше терпеть это.

— В лет девять наверное проявляться начало. Начались слуховые галлюцинации, изменения во мне. Ну типа, знаешь, непонятное совсем. Разговаривает кто-то постоянно, по ночам уснуть не могу. Мама не верила, все дела. Она вообще думала, что я просто внимание привлечь хочу. Потом только додумалась меня к психиатру сводить, — цветок начинает крутить постоянно в руке, занять себя старается хоть чем-то.

А Кира то и вправду внимательно слушает, заметно, что хочет узнать абсолютно все.

— Когда уже совсем связь с реальностью пропадать начала. Перестала мыться, учиться, ей это так не нравилось. И методы её ебучего воспитания не помогали. Потом уже диагноз поставили и дошло до неё, что не выбьет из меня так просто болезнь. Оказывается лечиться мне надо. С башкой беды полнейшие, — смеётся.

Виолетта тихо смеётся, хоть и на деле не хочет этого. Скрывает то, насколько же ей не хочется вспоминать те времена. Когда не понимала абсолютно ничего из того, что с ней происходило. Разговаривала то ли с матерью, то ли сама с собой. Плакала и боялась, не могла подняться с постели. Даже принятие пищи было великим делом, когда мама все это называла просто ленью самой Виолетты.

А она прятала это и продолжала с каждым днем терять себя как личность. На фоне этого заодно и увечья приносить самой себе, кофты с длинным рукавом только носить.

Глаза закрывает, а после отпускает все и продолжает говорить:

— Когда совсем плохо стало в психушку положили острого отделения. Представляешь, впервые почувствовала себя адекватнее, чем думала, — хотела на этом закончить, ведь в общих чертах на вопросы ответила.

Вот только Кира так не считала, с этого момента она брови подняла и, чтобы не показывать все свое удивление, тут же прокашлялась. Подозревала, что сложно Виолетте жилось с этим, однако ни разу из уст самой Виолетты не слышала даже намека на то, что подобное ей проходить приходилось.

Перед ней словно совсем другой человек появился, которому пришлось не то что проходить путь. Скорее продолжать бороться даже сквозь самые большие трудности, которые, скорее всего, даже сама Кира повидать не повидала.

— Адекватнее? — удивляется такому заявлению, словно Ви не считала себя адекватной вовсе.

Не считает Кира, что подобное может сделать человека хуже. Он остаётся таким же, только со своими особенностями. Может и меняется, однако не должен винить самого себя в первую очередь, ведь дело совсем в ином.

Старалась и до Виолетты самой всегда донести это, вбивать в голову самыми различными способами. Дабы просто перестала все скидывать на её «ненормальность». Тоже ведь человек, по ней и не сказать, что вообще подобное быть может.

— Там люди иногда такое творили, надо ещё видеть. Был парень, который пронес с собой нож и угрожал после зарезать, если ему не помогут сбежать, — подносит свои ладони ко рту и медленно выпускает тёплый пар на замерзшие пальцы.

Казалось иногда, будто в стране у них все замерзает. Погружается в вечную зиму. Теплее совсем не становиться, скорее наоборот. Даже хорошие вещи с термозащитой не сильно помогали, хоть и облегчали участь.

А она только вместе с этим сама замерзала, сердце её тоже замёрзло бы вскоре, вот только было одно исключение. Смотрит тайком на Киру и задумывается, откуда же вообще взялось это исключение у неё.

Дело в приятном общении или таком необычном проявлении личности Киры, которая казалась такой интересной и одновременно своеобразной. Холодной, но при этом с большим и тёплым сердцем. Как и самим телом, о которое можно спокойно согреться даже в такой холод.

Кира отстраненная к другим, однако к ней совсем не была таковой. И только сейчас начала понимать, от чего это могло быть. Ведь даже с друзьями вела себя не так, как с ней наедине. С ней Медведева была совсем другим человеком.

— Замёрзла? Может на автобус тогда пойдём? Или в метро, как раз рядом, — наблюдает за её действиями и хочется самой подойти и согреть.

Вот только не дозволено ей подобное, стоит все же держать дистанцию, иначе сделает своими действиями только хуже. На данный момент выбрала тактику незаметного сближения, причём которую сама же придумала. Быть рядом, проявлять свою любовь, однако не навязываться.

Тем более желания особого не было в лишний раз приставать к ней с тем, что девушку касаться уже совсем не должно. Виолетте и так хватает самого факта, который Кира озвучила ей на Новый год. А раз так, значит и большего не стоит делать. Только мало по малу ждать того, что может быть дальше.

— Пошли, а то холодно пиздец, — Виолетта кивает на подобное предложение и тут же прячет одну руку в карман.

Перчатки то забыла совсем взять, голову уже кажется растеряла связи с учёбой. Рассеянной стала в последнее время, забывчивой сильно. Понимает только, что к добру такое не приведёт.

Тем более её, знает уже к чему такая дорожка привести может, и не такое проходить удавалось.

Она сигарету молча достает и передаёт одну Кире, которая так же молча забирает себе, при этом завернув в сторону метро.

Им вдвоём хорошо, вот только до сих пор они слишком далеко друг от друга. Даже когда рядом идут и делятся всем, чем можно.

Даже когда сигарета делится на двоих, чтобы сэкономить.

Они делят каждую мелочь, вот только разделить одно не могут — чувств.

***

Виолетта и вправду старается справляться с этим молча. Без лишней тревоги для окружающих, тем более для Киры, которая вполне заслуживала спокойный и здоровый сон. Она старалась прислонить как можно сильнее руку ко рту, дабы её новой истерики и слез не было слышно.

Не хочет создавать проблем. Готова уже хоть самой пасть в самые дебри, дабы только с собой не потянуть ближнего. Не может больше позволить кому-то испытывать к себе такого рода жалость, которую испытывала к ней Сева долгое время.

Хоть и сложно молчать и не стараться хоть как-то угомонить чертей в своей голове.

Голосов так много, они расплываются и растворяются где-то в пространстве. Бегают то по всей комнате, то кричат в самое ухо. Кричат самое плохое и непристойное. От правды такой Ви уже давно начало просто выкручивать. В теле словно все колит, а сама может выпустить из себя это лишь тишиной и гребаными слезами, которые в последнее время были её уж слишком частыми гостями.

Раньше не шибко то любила позволять себе подобное, тем более с её эмоциональным диапазоном она вполне обходилась и без сильных всплесков эмоций. Вот только жила она то в одной, то в другой крайности. Не было чего-то стабильного. Или же безэмоциональна вовсе, или же не может угомонить в себе весь тот ужас, который происходил с ней. И кажется все вновь возвращалось, по кругу ходило и не давало ей отдышаться для начала.

Ударяло так сильно, что ей уже и не был понятен весь смысл её существования. Она словно была прицепом всей этой планеты и просто тянулась следом как отходы в море. Находилась среди всех, однако была лишь сильным грузом для каждого, кто старался с ней сблизиться.

Как на зло голоса как раз об этом ей припомнить и хотели, видимо чтобы не расслаблялась, не старалась от них так легко избавиться и принять саму себя. Ей вовсе запрещено было прийти к какому-либо принятию, ведь каждый раз после каких-то адекватных суждений повторялась подобная процедура, где её опускали так низко, словно прижатое лицо ботинком не так уж унизительно как-то, что ей светит.

— Виолетта, что они говорят? — слышит среди всех голос Киры.

Его она отличать научилась просто прекрасно. Всегда был самым ярким и ведущим к светлому концу всего происходящего. Только сообразить не может, когда та успела возле неё оказаться, если она молчала и старалась сохранить её драгоценный сон.

Старалась, да не вышло, вновь помогала ей с этой нелёгкой задачей. Благодарна ей так сильно, никогда не сможет выразить словами то, насколько же Кира ей помогла за всё это время. А она лишь от неё бегает, пока та даже сейчас не спит и говорит с ней. Не забивает, а старается для Виолетты.

— Они говорят, что я не справлюсь. Я не справлюсь, я ужасна. Они мне говорят, что я — дно, — начинает вслух озвучивать, как её и попросили.

Потому что соображать особо перестала уже в самом начале. Сейчас ей совсем не было стыдно, наоборот казалось правильным. Даже если после пожалеет, главное чтобы сейчас смогла справиться с такой ношей.

— Говорят, что я придумала себе все, потому что жалкая, смеются. Смеются. Смеются постоянно. С меня смеются, — и начинает сама попытаться повторить этот смех, пока Кира только с ужасом слушает, как настоящий бред сумасшедшего.

Слова были несвязными, однако приходили к одному единому. Внутри Виолетты кажется был такой бардак, что даже во время наступления ночи мучается с этим. Вот только голоса эти не могли ведь из пустого места что-то придумывать. Возможно их слова были как раз тем, о чем думала сама Виолетта.

— Скажи, что это не правда, — слегка трясет её, придерживает за плечи.

А она только молчит и тихо нашептывает одно и то же.

— Говорят и смеются, я ужасна говорят, — повторяет и повторяет.

Как пластинку просто заело, когда хоть кто-то позволил ей сказать о подобном вслух. Даже когда слышит просьбу Киры, не хочет где-то внутри так отвечать. Что-то держит её своими лапами и гладит по спине колючими иголками.

Больно так сильно становится, она только вновь прижимает руку к лицу и кричит, хоть и боль эта на деле фантомная. Из неё словно вырывается что-то, а вот что уже никому не понять, даже самой Виолетте. Возможно это просто сердце разрывалось от такой боли, которая была не физическая, а душевная.

— Вилка, это все не правда, помнишь, что я тебе говорила? — старается хоть немного ситуацию исправить.

Виолетта только совсем не понимает, что ей стоит делать, когда в её руках тело чужое скручивает так сильно. Столько пережила галлюцинаций Виолетты, однако подобного еще не случалось. И она вновь чувствует эту беспомощность. Ведь сделать что-то совсем не в её силах. Малышенко её даже слушать не может, в это время, помимо самой Киры говорит порядка пяти голосов, которые не хотят хотя бы на секунду прекратить свой гонор.

Лишь бы только принизить саму Виолетту, которая на кровать заваливается и начинает с силой прикрывать свои уши, дабы больше не слышать ничего. Укрыться хоть немного от такого беспорядка, а её даже спасти ничто не может. Её прикрытие в виде рук просто бесполезная обманка мозга, которая никак не действует на подобное.

— Кир, — вымолвить получается уже с особой сложностью, по телу словно вновь проходится волна пота и страха.

Она же старается преодолеть это, готова хоть еще раз таблетку выпить, лишь бы наконец успокоиться. Даже если нельзя так делать, готова себе в глотку впихнуть хоть все таблетки из банки, просто пусть наконец замолкнут эти голоса в её голове раз и навсегда.

— Что? — медленно поглаживает руку Виолетты, которой та прикрывалась.

Больше уже и не знала, что ей делать. Чувствовала себя такой беспомощной, потому что вновь любимый человек страдает, а она даже сделать ничего не может. Только смотреть и понимать, насколько же ситуация успела ухудшиться после поездки.

— Обними меня, Кир, — её последняя просьба.

После чего боль начинает отступать, руки Медведевой словно исцелением были. Та только рядом с ней легла и обвила тонкую талию, прижимая к себе посильнее. Волосы ей поглаживать стала, по лицу водить. Стараться стереть с неё соль эту и всю боль одновременно.

На удивление и вправду помогать начало. Целитель самый настоящий, в её руках словно было то зелье, которое могло излечить любую болезнь. Голоса хором начинают кричать, от чего Ви прижимается только сильнее к груди девушки, а после медленно отдаляться.

Как будто что-то все же заставляет их покинуть её голову и перестать издеваться и так над ослабшим телом.

Только когда в себя наконец приходит в ответ руки свои опускает на тело подруги, ощущая при этом, какое же тепло исходило от Киры. Такое яркое и жгучее, при этом приятное и отрезвляющее. Готова поставить все на кон, лишь бы та не отпускала её из объятий и полежала так подольше. Потому что хотя бы с Кирой ей спокойно.

Хотя бы с ней чувствует себя за такой стеной, которую разрушить не по силам даже величайшим богам. Удивительно от части, когда же та успела стать для неё настолько важным человеком, как и вправду все её дыхание. Каждый удар пульса словно был только благодаря Кире. Ничего без неё уже сделать не может.

Какая-то нездоровая дружба у них была, созависимая.

— Тебе уже лучше? — осмеливается спросить только тогда, когда чувствует ровное дыхание.

Может понять, что закончилось все, просьба Виолетты и вправду смогла ей помочь выйти из того, что было.

Вот только Кира теперь сама успокоиться не могла. Она словно после увиденного впала в ступор, в ней крутилось столько мыслей и доводов, одновременно с этим было даже пусто. Не может понять, как это, однако описать может только как переполненная пустота. В ней этого столько, хоть ведрами черпай, все равно не закончится. Целое море накопила, которое так просто не высушить обычным выводом.

Помогает Виолетте, а самой ведь совсем не лучше, только хуже становиться. Словно сама уже окуналась в дебри полного беспредела, из которых, раз уж Ви до сих по не выбралась, она так точно не выберется. По одной только причине — у них разные мысли, вот только сводятся видимо к одному.

— Да, спасибо тебе. В который раз помогаешь, — по правде благодарна ей сильно. Виолетта просто не знает, как бы выразить всю её благодарность по отношению к Медведевой.

Кажется, что сделать даже ничего не может, дабы показать это, только сказать в очередной раз «спасибо», а в голове прокрутить более великую речь, которая могла бы передать Кире уж явно побольше мыслей по этому поводу. Однако решает воздержаться, не было нужным в лишний раз раскидываться теперь словами, от части потому что становилось неспокойно от всего того, что произошло за последнее время.

Ей то и стыдно кажется не было, не чувствовала она что-то подобное из-за сказанных собою слов, тем не менее все равно не может просто вот так лежать и обнимать ту, которая видела её в настолько плачевно состоянии. Как она сама называла, в состоянии полного овоща. В такие моменты с ней делай что хочешь, она все равно не сможет сконцентрироваться на чем-то одном. Будет только смешиваться вместе с голосами и действиями.

— Ладно тебе. Ты хоть говорила своему психологу? Мне кажется у тебя ухудшилось состояние, — помнит уже, как задавала этот вопрос недавно.

Они вновь пришли к началу словно, вот только при этом были на середине всего пути. Метались вместе с одного состояния в другое, каждая не могла прийти к чему-то здоровому. Это как и объединяло, так и удручало сильно. Обе уже просто устали от всего происходящего в их жизнях.

— Если честно, нет. Он скорее всего отправит меня на обследование и придётся вновь ходить на различные другие обследования для улучшения моего состояния. А если примут невменяемой, то вновь обшарпанная комната и такие же неадекватные соседи по палате, — признается уже самой себе, что боится этого.

Даже скрывать не хочет, ведь в психиатрической больнице так или иначе жить совсем не хотелось. Тем более когда она сама решилась ступить на новый уровень и постараться окончить университет, даже если проблемы у неё. Радовало то, что хотя бы с памятью и умом у неё было все в порядке, у большинства людей с шизофренией были и с этим проблемы, от чего у них не выходило закончить даже девять классов.

А вот у неё вышло даже поступить, может и не на бюджет, зато постараться обрести профессию и хоть как-то наладить свое будущее. Жить то хочется, так или иначе придётся хоть немного двигаться.

— Это конечно и вправду страшно, но если ты будешь медлить, то эта палата все больше будет к тебе приближаться, тебе так не кажется? — умные вещи говорит.

Не задумывалась до этого, что своим молчанием может саму же себя довести до такого будущего. Думала, само как-то пройдёт со временем, просто стресса много было. Вот только происходило у неё слишком много всего, из-за этого и не могла никак облегчить себе участь.

С её то диагнозом вообще смысла от психолога не было, понимать начинает, что деньги уже на ветер просто пускает. Ведь, как только заканчивается её курс у психотерапевта, вскоре начинается все по новой. Возможно дело в том, что она сама позволяет все идти на самотёк.

— Умеешь же ты заставить меня задуматься, — отшучивается, хоть и приняла для себя чёткое решение.

Взять себя в руки и рассказать все психологу, а там может самой попросить написать направление на обследование у психотерапевта. Если продолжит жалеть себя, то и остальные начнут делать подобное. Возможно как раз по этой же причине так же жалела её Сева.

Прогнала Севастиану, а ведь сама не меньше жалость к себе будто испытывает, может подсознательно, но если не двигается вперёд, значит и вправду что-то в душе есть.

— Рада слышать, — усмехается про себя, смогла ведь вызвать в Виолетте что-то, уже какой-то успех имеется. — Перекур?

— Если честно, мне так тепло с тобой лежать, давай не будем вставать, — и показательно ещё ногу закидывает на Киру.

А у той только бушевать в сердце начинает новой волной. Доходить начало, что они все это время были буквально прижаты друг к другу. Казалось все это чем-то уж слишком интимным, хоть и считались подругами.

Удивляло все же то, что Виолетта вполне знала о её чувствах, однако совсем не боялась быть с ней настолько близко и вести себя так, как друзья обычно вести себя не должны. Или же просто у самой Киры стандарты по поводу друзей иные.

Может она уже чего-то не понимает и просто слишком развратной стала, раз приходят мысли на подобии таких. Если и так, то ей уж точно стоит выбить всю эту дурь как можно быстрее, иначе точно точки возврата не будет.

— Я тебе батарея что-ли? — делает небольшой намек, а ведь это совсем не было в её характере.

Всегда всем напрямую говорила, если хотела что-то прекратить. Возможно просто не могла сказать, потому что, по правде говоря, прекращать их такую тактильную связь не хотелось вовсе.

Лежать так хоть сутками напролет, словно впервые поняла, что, оказывается, к Виолетте у неё уже какой-то тактильный голод. Раньше ведь никогда не позволяли себе такого, только обняться и после посидеть на подоконнике.

А тут изменения пошли, теперь уже не было каких-то запретов или лимитов в их взаимоотношениях.

Увидели бы такое Вера с Николь, точно бы окинули их многозначительными взглядами, на которые Кира ответила бы фырканьем и закатыванием глаз.

— Да, а то наша практически не греет, — не поняла кажется, что было вполне вероятно.

Ведь Ви не она, не видит ничего пошлого в таких действия. Видимо Кира просто и вправду обязана наконец выкинуть все из головы и просто насладиться гребаным моментом, пока вообще есть такая возможность.

— Мы так-то друзья, вот в отношениях греться так можно сколько угод., — не заканчивает свою фразу.

Только потом понимает, что сморозила полную чушь. Такое сказать просто полнейшая глупость. Слишком уж сильно прониклась, раз не проследила за своими словами.

Надеялась только, что Виолетта не станет акцентировать на этом внимание. Вот только акцент Малышенко всё же сделала, почувствовала какое-то оцепенение.

Уткнулась глазами в простынь, а самой как-то необычно спокойно даже после подобных слов. Предположить только может, или же оправдать слова Киры и придумать для себя то, что нет ничего такого в её высказываниях.

Не убежать ведь от себя и мыслей, которые тоже не стали оставаться в стороне. Заполонили вновь голову о том, что может Кира все же не на ветер это сказала.

Даже когда поняла, что ей должно быть противно от такого, раз не взаимно у них, сама же ловит себя на том, что ей вполне себе нормально. Возможно из-за недавнего, а возможно из-за низкой эмоциональности.

Другие варианты даже рассматривать не собиралась, не в её это духе. Гоняться за одной девушкой долгое время, а потом быстро переметнуться на другую.

Любви хочет, но явно не такой ценой. Кира не заслуживает иметь отношения с таким человеком, как она. Только лучшего заслуживает, явно не шизофреничку.

— Какая глупость, — решает закончить на этом.

Сделать вид, что совсем не восприняла всерьёз. Не задумалась о словах так глубоко, что теперь явно будет блуждать в мыслях ещё несколько дней и пытаться прийти к ответу, почему все именно так.

Ей бы и самой хотелось спросить у Киры, почему та вообще решила, что любит её? Как она пришла к подобному выводу?

Верит ей, а все равно кажется, что любить её просто не за что.

Не может даже подозревать, что Кира тем временем прикрыла глаза, дабы заглушить в себе ускоренное сердцебиение и чувство полной беспомощности.

Добиться хотела, а на деле поступила как полная идиотка. Уже как привычка, сказать не подумав, а после сто раз пожалеть и понять, что после её слов может поменяться многое.

И самое страшное было то, что теперь могло измениться отношение Виолетты раз и навсегда. Возможно это вовсе их последняя такая откровенная ночь.