Побочный эффект

Как же её уже достало все. Не сказать, что Кира особо проявляла или показывала, насколько ей надоело не высыпаться по ночам, однако спустя долгое время поняла, что Виолетте цены бы не было, если бы только не будила её так часто посреди ночи.

Противно от мыслей таких, ведь винить человека в том, в чем он никак не виноват — просто мерзко. И она скорее не винила, а просто хотела понадеяться, что от этого вообще возможно избавиться. Излечить у Виолетты хотя бы то, что она практически каждую ночь от галлюцинаций подскакивает, а вместе с ней и Кира.

Повторяется все по той же схеме, у них уже словно было согласовано, как именно Ви получает помощь и в какой момент Кира приходит к ней. Иногда обходились только шепотом, от которого Медведева может и просыпалась, однако уже начала привыкать и иногда не слышала ничего. А вот с криками совсем по иному обстояли дела.

В комнате всего пару секунд стоит оглушительный крик, из самых связок вырывается весь ужас и страх. Кира только глаза распахивает и лицо потирает рукой, из Виолетты вышел бы отличный будильник, если бы у неё начиналось все именно в тот момент, когда Кире вставать надо.

С постели своей поднимается, тело уже практически тащит за собой, ведь сил у неё ни на что нет просто. Мало что работает на ночной смене, так еще и тут отдельный вид работы. Знает только то, что разговаривать сейчас с Малышенко смысла абсолютно не было. Находится за тремя стенами внутренними, до неё не докричишься даже с особым желанием.

Только руками все её тело такое же вялое обнимает и начинает по спине водить то вверх, то вниз, таким образом стараясь успокоить. Вздыхает тихо, ей бы поспать лучше пойти, но ведь оставить в таком состоянии тоже не может. Что-то в ней говорило постоянно, что именно Виолетте ей стоит помогать. Что именно ей она готова потянуться на встречу.

— Вил, я рядом, — решает все же попытаться вывести её из транса теми словами, которые может изредка, но все же помогали наконец дать понять Виолетте, что обнимает её именно Кира.

И данный случай вошел как раз таки в самые редкие, когда слова могли остановить непонятные действия Виолетты и её монолог. Тем более говорит всегда одно и то же, будь подобное у Медведевой, она бы скорее всего вообще больше спать не стала. И ведь даже таким образом не спастись, полный абсурд.

Однако за все время проживания с шизофреником она узнала и поняла очень многое. Причем даже в какой-то момент начала активно читать любые сайты о том, что бывает у шизофреников и как возможно им помочь.

Виолетта как раз подошла практически под все пункты, и теперь Кира могла для себя обосновать низкую эмпатию и пониженную эмоциональность, замедленное поведение и образовавшийся бардак. Если уж делать на этом акцент, именно по причине более частых прогулов Ви, она и решила об этом почитать. Вот только легче себе не сделала, только тревожно стало. Казалось бы, чего уж там Кире вообще волноваться за соседку по комнате?

А вот она уже понимать начала, что попала. Попала так, что теперь еще попробуй выпутайся из того, что она испытывает и о чем думает. Виолетта девушка занятая, а она все никак не может вытащить её наконец из головы своей. Так хотела понять личность, что и сама не заметила, как вместе с ней попала в целый цикл проблем. И ведь главное, что все на поверхности было. Многие черты поведения, мыслей и речи напрямую были связаны с блядской шизофренией, о чем она до этого даже не додумалась, несмотря на то, что узнала обо всем уже достаточно давно.

— Тебе лучше? — стандартный вопрос задает, когда видит, что Виолетта расслабляется немного и молчит достаточно долгое время. Тут же мысли все откидывает и раздражение уходить начинает.

Чувствует только как под лопаткой вдоль грудной клетки чувство переливаться приятное начинает, когда Ви в ответ руками её обвивает и прижимается так крепко, что даже дышать слегка сложно. Ей отходить не хочется, такой хрупкой кажется в подобные моменты, что желание есть взять и как мать свое дитя от всех бед руками укрыть.

Кажется из-за недосыпа у неё настроение менялось быстрее, чем гардероб у Веры. Сама и не знает, когда успела появиться такая излишняя эмоциональность. Раньше её хоть матами покрой, она только взглядом холодным окинет и дальше пойдет, а теперь начало раздражать буквально все. Особенно бардак на стороне Ви, о котором она тактично иногда намекала, когда уже видела, что даже стол полностью захламлен какой-то мелочевкой.

— Извини, что разбудила, — в голосе её, как обычно, нет ни единой нотки того, что ей вообще жаль. А Кире все же приятно слышать то, что труд её хоть немного, но ценят.

Не зря по ночам подскакивает и отказывается от необходимого часа сна. Может и понимает, что на деле Вилке не сильно то и совестно, но все равно улыбается незаметно и руками вновь по спине водить начинает, будто гладит в знак утешения.

— Все хорошо, хочешь покурить? — уже привыкла, что после всего они на подоконнике сидят и курят молча.

После чего вместе вновь возвращаются по своим кроватям, чтобы уж совсем не быть сонными во время пар.

Виолетта головой поддакивает, после эмоционального диссонанса всегда хотелось только перекурить и о жизни подумать, всю свою плачевность ситуации душевно оплакать и выбросить из головы, как окурок в окно. Уже и не замечает, что курение для неё стало как часть жизни. Чуть что сразу за пачку хватается, а ведь до последнего старалась отгородиться от подобных зависимостей. Теперь даже не знает, когда многое пошло стремительно вниз, дни уже воедино слились. Радовало только, что еще несколько сессий сдать осталось и сможет с чистой душой отдохнуть.

Если бы знала, что ей придется настолько много рисовать, может быть еще до поступления решение свое сменила, а сейчас и смысла бросать нет учебу, не хочет вернуться жить в свой город. Как бы ей не надоело, привыкла уже ко всему, да и к самой Кире, честно говоря, она уже привязаться успела так, что не находила без неё ни одного вечера.

Вместе занимают свои места. Кира по правой части подоконника, а Виолетта — по левой. Так сказать, ближе к своим кроватям, чтобы уже после всего могли только спуститься и сразу спать завалиться.

— Что говорит психолог по поводу того, что у тебя ухудшаться начинает? — решается все же Медведева диалог завести. Почему-то не была настроена вновь просто сидеть и молчать, хотелось с девушкой напротив побеседовать и заодно вывести хоть на какой-то содержательный диалог.

— Пока что ничего, но может меня перенаправят к психиатру, чтобы назначить терапию и отыскать новый вид лечения, — так с ней случалось постоянно. Уже надоело из года в год возвращаться к прежнему. Только улучшается и вновь вдруг до самого дна состояние падает.

Может и привыкла жить с этим, однако все равно не могла понять только одного, как же она выдержит терпеть все это на протяжении всей жизни? Это же настолько долго, что просто вообразить страшно. Она уже путается постоянно, точно ли с ней что-то не так. С каждым днем вновь возвращается чувство, что на деле все её голоса в голове неспроста. Что может она просто видит больше других людей и слышит. Все они существуют же как-то рядом с ней, возможно это совсем не часть её болезни.

Только от этого ей легче становится. От мысли, что все те люди в голове на самом деле настоящие. Нет ничего того, что ей приписывают. Иногда даже думает, что может и таблетки ей и вправду пить не стоит, они же говорят ей, что лечение никакое избавиться не поможет. Всегда будут преследовать.

— Стоило бы, ты в последнее время слишком измученная, я даже переживать начинаю, — а ведь сама как штиль выглядит, в тревогу её еще поверить надо.

Старается просто при себе держать тот факт, насколько же на самом деле она сильно беспокоится о Виолетте. Скажи кто ей о таком еще год назад, точно бы подумала, что неадеквата встретила. После последних отношений четко решила, что не сдалась ей любовь ни в каком смысле. Сама прожить сможет как-то.

А теперь сидит и на Вилку смотрит, такую красивую, хоть и с кругами под глазами, растрепанными волосами и домашней футболке. Даже это не дает усомниться в том, что ей просто до жути нравится как внешность, так и многие замашки Виолетты.

— Не об этом, — ответ изначально понять не может.

После осознание приходит и вновь выдерживает паузу, которая настолько давит, что даже просто спокойно посидеть для неё как пытка. Неусидчивая стала совсем. Ей хочется хоть чего-то что смогло бы дать и ей разрядку, и самой Виолетте. Им обеим хоть как-то помочь в спокойствии оставаться.

Мысль сама по себе приходит. Только за телефоном спускается и вновь возвращается к Малышенко, которая наблюдает за ней и не может понять, что та делать собирается. А после начинает тихо играть музыка, причем английская. Виолетта думала, что Кира как многие русскую слушает, а оказывается нет.

— Не подумала бы, что тебе нравятся такие песни, — намекает на то, что по сравнению с натурой Киры, песня на фоне играла достаточно спокойная и даже на подобии лирики. С ноткой грусти и серости, прям как погода за окном.

— Ты еще многое обо мне не знаешь, — с усмешкой это говорит и вновь затяг делает, рассматривая то, как на улице уже сугробы по самые колени появились.

За ночь намело, причем похолодало за последнюю неделю тоже очень даже сильно, видимо даже погода подстраивалась под атмосферу предстоящих праздников. Вот только не чувствует ни малейшего настроя на Рождество или Новый год. У неё вообще нет ощущения и понимания того, что совсем скоро будет середина зимы, а там уже и выпуск из Вуза.

Только слушает перешёптывания одногруппников на две темы: Новый год и дипломная работа для выпуска. Хохочет с них, до всего этого еще время же есть, а они как обычно суматоху наводят раньше времени.

— Кстати, и вправду. Я о тебе так мало знаю. Мы же уже почти пол года знакомы, могла бы и рассказать что-то, — даже с каким-то упреком говорит, ведь все время Медведева только красиво увиливала от разговоров о себе.

Случалось такое крайне часто, сколько бы Ви не проявляла интереса к ней, та только умело придумывала любой повод, лишь бы не говорить о прошлом. А это ведь постоянно еще больше подпитывало интерес к тому, что же так хочет скрыть о себе Кира. Ведь не случайно делает вид, что нет ничего особенного в её жизни.

Знает только, что врет в глаза нагло. Потому что, будь у неё скучная жизнь, иным бы человеком была. И многие качества возможно не сформировались бы с годами, которые появились по мнению Виолетты у Киры уж точно не сразу. Подмечать начала, что всегда презрительна, осторожна и недоверчива. Может и не стала бы это учитывать раньше, теперь же просто хотелось уже наконец и о Кире хоть что-то узнать.

— Тебе так интересно послушать мои истории из жизни? — старается сделать вид, что для неё это не такая уж необычная ситуация, а сама в душе чувствует, что хотелось бы Ви рассказать хоть немного.

Так часто спрашивает, что уже готова поведать некоторые детали и заодно проверить, точно ли она такая, какой считает её блондинка. В ней только голос внутренний говорит тихо, что пожалеет, если скажет хоть что-то. Не стоит раскидываться словами о прошлом, было и было. Отпустить пора и вид сделать, что никогда у неё подобного не происходило.

Но тут же вспоминает слова Веры, которая говорила ей, что пора бы начать к людям проще относиться. И что стоит к Виолетте постараться не относиться слишком предвзято, дабы самой легче было. Казалось бы, когда это Кира вообще следовала советам по поводу себя и своего внутреннего мира, который гнил на деле достаточно стремительно.

— Да, почему бы и нет? — плечами пожала.

Кира только задуматься пытается, что бы ей стоило вообще рассказать. О чем может начать вообще говорить? Вся жизнь состояла только из пьянок и постоянных проблем в доме, ей больше просто не о чем рассказывать. Как бы гнусно не звучало, однако у неё и в правду ничего в жизни особенного не происходило. Просто жила как все остальные и года отсчитывала до восемнадцатилетия. А когда смогла съехать, то время с буднями слились воедино.

— Почему ты пошла на дизайнера? — решает Виолетта уже сама спросить, когда видит, что Медведевой особо трудно самой начать. Тут то и тема простая, и рассказать точно будет что.

— С дизайном история никакая, просто хотела съебаться, а тут возможность появилась, — вроде и всё, слова закончились. Но что-то в голову все же приходит, — я в классе девятом рисовать начала много. Изначально от скуки, отвлечься типа чтобы. Потом поняла, что нравится мне. Сидеть и просто на бумаге создавать карандашом что-то интересное. Хотела в художку пойти, попробовать получше изучить. Дядя против был, — останавливается и чувствует, как скулы напрягаться начинают.

У неё взгляд только сосредоточенно смотрит куда-то, будто в себя уходит и продолжает прокручивать все. Мерзко упоминать человека этого, который вроде отца заменил, а вроде стал одним из главных её врагов.

Руку на сердце положить могла и сказать, что ненавидит даже больше, чем мать свою, которая выбрала не дочь, а мужика. Мать то от неё отказалась, ноша такая не нужна была, мужчина тот согласился с ней быть только если ребенка не будет.

Вспоминает это и думает все, стоит ли вообще о таких подробностях упоминать. Не рановато ли Малышенко знать настолько много о ней?

— Рисунки сжигал, рвал при мне. Специально потешался только над тем, как я любила дело это. Хотел из меня футболистку сделать, а я до последнего отказывалась слушать его, потому что не тот человек, который указывать мне будет, — на её лице усмешка застыла. Взгляд такой спокойный и при этом выражающий абсолютно ничего.

Виолетта только смотрит внимательно и по эмоциям прочесть пытается, что же та чувствует. По ней непонятно совсем, с такой легкостью рассказывала, будто не значит для неё абсолютно ничего. Однако что-то ведь происходило. не могла ведь настолько просто говорить о каких-то сложных этапах жизни.

Или же просто для самой Киры спустя то, что она прожить смогла, именно этот момент был самым безобидным из всех.

— И как ты тогда поспутила? — решает вновь вопрос задать, чтобы та только говорить продолжала. На фоне музыка сменяется постоянно, украшает момент.

И тут контраст происходит, который она замечает. Из всех английских песен начинает играть какая-то знакомая даже, которую точно уже слышала и не раз. А после слова русские идут, которые тут же подтверждают то, что не ошиблась в догадках своих. Не слушала подобную музыку, но точно помнила, что однажды слышала этот мотив, вот только не помнит, где и при каких обстоятельствах.

— Устроилась работать в баре своего города, нелегально конечно же. Мне примерно шестнадцать тогда было. Решила деньги копить и в художку пошла. Тайно конечно, чтобы обыграть его. Пока дядя думал, что я занимаюсь только футболом и мирно сплю в комнате, я в это время сбегала через первый этаж на работу. Тогда как раз с Верой познакомилась, ей на тот момент только восемнадцать исполнилось, — об остальном утаить решает, наконец на Виолетту посмотреть решается.

Та только глаза прикрыла и на лице у неё полное умиротворение царит. Медленно в ответ поглядывать начинает и молчит, словно дар речи весь потеряла. После чего на фоне музыка становится немного громче и припев играть начинает.

«Ещё одной тёмной ночью каждый твой вдох».

Только тогда понимает, почему молчание такое наступило. Виолетта головой под такт песне покачивает и все никак не отводит от неё глаз. Слушает внимательно, не упуская ни одну строчку, пока вновь куплет не начинается.

— Знаешь, ты молодец, раз смогла собраться и к цели наперекор всему пойти. На такое еще силы нужны, — отпускает наконец свои комментарии, — я тоже пошла только чтобы от мамки съехать. Жаль её конечно, одинокая женщина, но с ней мне было невыносимо.

— Заботилась слишком много? — знает, что чаще всего многие именно по этой причине от родителей сбежать хотели. Стандартная ситуация, а если учесть еще и диагноз Вилки, то тут точно должно выйти бинго.

Малышенко только молчит привычно какое-то время, теперь уже ролями поменялись. Из её уст вырывается только одно слово:

— Почти.

Ведь рассказывать историю ей уж слишком сложно. Она то и психологам никогда не говорила о подобном. Предпочитала настолько личную деталь жизни оставить при себе. Держать в своих руках и не позволять другим притронуться. Это же её судьба, была рада только, что пережить смогла достаточно гордо, с поднятой головой.

Даже когда увечья тяжелые получала из-за оценок, или же после случаев, когда мать унижала за её болезнь, ставила слежку на телефон, чтобы знать буквально каждый её шаг. И это без упоминания о том, как мама часто ей смертью своей грозилась и покончить с собой пыталась, обвиняя во всем одну Виолетту. А она пережила как-то, продолжает только иногда страх вспоминать свой, когда смотрела на это все и дом для неё становился самым страшным местом.

Помнит до малейшей детали, как получала по лицу за крики по ночам из-за галлюцинаций, а после её насильно в школу выпирали, чтобы оценки только хорошие приносила. Ей то не верила мама до последнего, что на самом деле проблема имеется серьезная. Только справка о шизофрении спустя долгое время смогла убедить.

Вроде давно было, а все равно никак не отпускает ситуации из прошлого. При ней держаться уже как мешок хлама и той детской травмированной души.

Музыка разбавлять начинает, как поддержка в виде приятных битов с примесью лирики. Последние строчки слушает, как будто в последний раз слышит песню. Внимательно, запоминая при этом припев.

— Как песня называется? — спрашивает, уже когда к другой песне переходит плейлист. Ей бы хотелось скачать первую подобную песню себе.

Как напоминание о сегодняшнем дне. Почему-то желание появилось на повтор включить и при этом всегда помнить вид из окна, тлеющую сигару и Киру напротив. Такую уже привычную и спокойную. Такую, какой она хотела бы всегда её видеть и помнить.

— Скриптонит «Это любовь», — по памяти название вспоминает и даже исполнителя.

Кажется вечность помнить будет, как и сами слова, ведь раньше любила до самых костей слушать. До дыр повторять в наушниках, чтобы уже приелась наконец и перестала нравиться. Вот только не приелась, все вышло в точности наоборот.

Каждая строчка была теперь с ней всегда, когда хотелось о чем-то личном подумать. О том, о чем не говорила ни с кем. В последнее время так часто подобное происходило, что даже добавила в общий плейлист, где у неё исключительно английская музыка. Русскую не совсем то любила слушать, только самые основные треки знала, благодаря Николь.

— Можешь еще раз включить? — у неё в зрачках так красиво в тот момент пробежал огонек какой-то, который Медведевой скорее всего просто показался.

Однако именно по этой причине просьбу выполнила, после чего достала им еще по одной сигарете.

***

Гостей Вера не ждала, однако в дверь кто-то начинает резко трезвость, от чего даже на пару секунд у неё уши закладывает. В гараже находилась тем часом, очередной заказ выполняла. Ей то и осталось немного, думала уже через час закончит и завтра спокойно отдать заказчику сможет.

Перчатки изжитые свои снимает кое-как и специальные очки вместе с ними, пока человек за дверью все никак успокоиться не может. Что же там такое произойти могло, раз пару минут подождать не могут.

— Иду я, — кричит уже с гаража и дверь открывает, чтобы в квартиру зайти.

На пороге Кира только стоит, при чем какая-то потухшая совсем. В карманах руки держит и на неё с таким лицом смотрит, словно убить готова каждого, кого на пути своем встретит.

Знает она этот взгляд, Кире он присущий был только в тех случаях, когда что-то терпит так долго, что больше эмоции никак скрыть не может. В груди переизбыток происходит сильный, разряда нужна хоть какая-то.

— Ты чего тут? — задает вполне себе логичный вопрос, ведь обычно всегда перед тем, как приехать звонила ей.

А тут без единой весточки пришла, в таком случае уж точно произошло что-то плохое. Тем более если на пороге оказалась, обычно не любила просто так к Грубцовой приезжать, только по особым случаям.

— Выпить немного предложить хотела вместе, — показательно при этом бутылку с вином крепким поднимает, которое до этого Вера даже не заметила. — Вижу ты занята. Надеюсь не сильно помешала хоть.

— Нормально, проходи. Тачку ремонтировать заканчиваю, один мужик уже второй раз за месяц разбивает, — выглядит соответственно тому, что делала.

Волосы в хвостик маленький завязаны. На теле одежда специальная, чтобы ненароком не замазать, работа то совсем не чистая. Тем более бывало такое, что постоянно что-то проливала, к счастью, с прошлой её подработки форма осталась. Покупать не пришлось.

В дом свой пропускает, отойдя от двери, а сама в голове прикидывает, о чем же может речь пойти сегодня. Точно ведь не просто выпить позвала, в таком случае собрались бы по традиции в клубе вместе.

Снег стряхивает, уже который день снегопад сильный шёл и даже прекращаться не собирался, улицы так замело, что ни пройти, ни проехать. Хоть купайся в снегу и грязи.

На кухню обе просторную заходят, которая была сразу за следующей дверью. У Веры интерьер такой приятный, смесь современного максимализма, при этом не потеряна нотка какой-то старости и уюта. Особенно когда свет жёлтый включала, казаться начинало, что теплее в помещении становится, чем было до этого.

— Рассказывай, я не поверю, что ты ко мне просто выпить пришла, — занимает кресло ближе к окну, оставляя только одно ближе ко входу.

Туда как раз размещается напротив Кира, выставляя и чем запить, и чем закусить. Весь набор принести решила, видимо просто уже понимает, что у Веры скорее всего холодильник как обычно полупустой. Там продукты найти можно реже, чем мышь повешавшуюся, которая уже давно поселилась там и от отчаяния поняла, что в холодильник хозяйка заглянет ещё очень не скоро. Чаще всего доставкой одной питалась, потому что большую часть времени старалась работе отдаться, особенно когда тело все выкручивало и ломало.

Года шли, а она продолжала если не портить здоровье, так выплескивать все ремонтами машин. Для неё техника жизнью была, с самого детства только этим и занималась.

В свое время, когда отец ей не позволял выйти на улицу в лишний раз или даже из комнаты, единственное, что он одобрял — автомеханику. Учил её, ведь сам работал починкой машин. Передавал свои знания ей, дабы она по его стопам пошла. Так и получилось, что у неё было всего одно хобби, которое вполне нравилось, совсем не была против обучиться подобному.

— Я бы удивилась, если бы ты не поняла, — в защитной жесте ухмылку показывает и стакан принимает, прокручивая его несколькими пальцами, чтобы придумать, как бы ей сказать причину своего визита. — Если коротко, сложно в последнее время. Мой поставщик тоже заболел, не могу у него купить. Я думаю ты понимаешь, о чем я.

Прекрасно понимает, глаза от удивления округляются только. Уверена была, что, как и обещала, завязала уже. Они договаривались, что Вера не сообщает Николь о том, что та принимает, а взамен Медведева к четвёртому курсу бросает.

Разочарование только небольшое появляется, ведь уж точно не думала, что именно она свое обещание не сдержит. При этом, как бы она сдержала? Заметно было, что зависимость за год появилась, чего сама Кира понимать отказывалась на отрез.

— Я в завязке, — лгать то Вера и не стала.

В один момент просто поняла, что от наркотиков с каждым месяцем только хуже становится. Раньше помогали, а теперь побочек получала больше, чем вообще ожидала. Когда же чуть не получила передозировку и одна совсем не осталась, понять смогла, что дела так идти не должны.

После к психиатру пошла, дабы начать наконец с проблемой справляться, а тот ей депрессию глубокую и паранойю диагностировал. Сказал, что её постоянное стремление к работе и есть одно из способов продолжать как-то существовать и одной не оставаться.

И, в прочем, это не единственный побочный эффект. Их было уйма, даже сосчитать просто нереально теперь. На многое повлияло как прошлое, так и долгий стаж наркотических веществ. Теперь уже даже как человек адекватно не выглядела, бабки только белой смертью называть и могли.

— Интересно, с каких пор? — совсем не настаивает, но чувствует, как ломается уже все внутри.

Она больше не может выдерживать постоянные пробуждения ночью, много работы по университету и при этом ночную работу в клубе. На неё будто навалилось все разом и проверить решили, выдержит ли теперь. Если ещё на курсе третьем просто баловалась всеми этими веществами, сейчас же просто хотелось хоть немного продуктивнее жить начать. Знает уже, как работает и каким образом поможет. При чем убьёт сразу всех зайцев тем, что сможет спокойно хоть неделю не спать.

Для неё такое было отличным комбо, главное, чтобы не узнала Виолетта никаким образом, точно её не похвалит за подобное.

— Уже почти месяц, — заливает им в стаканы вино, а в другие газировку, дабы не напились сразу.

Теперь и суть алкоголя поняла, так ведь эффект намного быстрее наступает. Паршиво становится, вину чувствует сильную, ведь однажды сама на этот путь Кире помогла ступить. И если в тот момент она ещё справиться смогла, то теперь же явно зависимость сжирала её со всех сторон. Даже щеки стали более впалыми, начинала так же стремительно терять вес, как и Вера в свои времена.

— Почему я об этом только сейчас узнаю? — прилив гнева из неоткуда чувствует. Ей башню срывать уже начинает потихоньку видимо.

Ненавидит, когда скрывают что-то подобное, что должно быть уже как привычным действием: рассказать ей о происходящем в жизни. А тут как крыса смолчала и теперь сидела и как ни в чем не бывало пила вино вместе с ней за её же последние деньги.

— Потому что я не собиралась говорить. Тебе тоже пора с хуйней этой завязывать. Забыла, как тебя чуть не сняли с бюджета на прошлом курсе за твои прогулы? — вновь только на больное давит.

Знает ведь, что обучение Кире оплатить не по силам будет, если с бюджета выпрут, вернуться в Нижний придётся. Она этого как огня боялась, для неё место то самым гнилым и заброшенным было. Вроде сам город большой, а для неё только одно место в нем существует. И туда она не вернётся ни за что.

Ей бы хотелось сейчас так же Вере припомнить, как она её на фен подсадила в шестнадцать лет. Как потом перед экзаменами с ломками дома валялась или же с постоянными проблемами. Хотела бы заодно припомнить, что именно она на прошлом курсе позволила Кире всего один раз нюхнуть в надежде, что после ей не захочется ещё. Вот только промазала с доводами, ведь ей под эффектом этим жить легче, чем в жизни реальной. Только так боли не чувствует и запаха предательства со всех сторон.

— Не драматизируй, Вер. Если я захочу, то смогу остановиться в любой момент, ты сама знаешь об этом, — в который раз это говорит.

Всегда подобные разговоры именно этим заканчивались, теперь же Вера не хотела просто на этом останавливаться. До конца собиралась довести и постараться хотя бы отговорить сегодня делать это. Готова слушать все что угодно, каждое слово о том, насколько устала Медведева и по какой причине у неё мысли о таком. Пусть даже успокаивать придётся и помочь с трудным периодом жизни, лишь бы только отказалась от таких решений проблем.

По себе уже знает, насколько на самом деле херово решать что-то подобным способом. Сама согрешить все время хочет и взяться вновь за старое, но у неё выходит держаться. Даже с таким большим стажем удавалось, значит и у Киры выйдет.

— Тогда почему бы тебе не остановиться? Может потому что не можешь? Меня обсуждала с Николь, сама же врешь, что ни за что бы не стала.

— Я не виновата, что ты с наркотой спалилась перед ней, — по столу ладонью бьёт, даже сама не понимает от чего.

Хочется уже просто наконец закончить этот бесцельный диалог, в любом случае желаемое получит. Не у Веры, так у других людей найдёт. И Вера это просто прекрасно знает, проходили подобное. Поэтому только в глазах её сомнение заметить можно. Понимает, что уж легче отдать последнее, чем позволить остаться на улице и ещё, не дай Бог, от передозировки умереть.

— Ты же понимаешь, что ещё годик фена и у тебя тоже может быть как у меня депрессия или что похуже, — последнюю попытку делает.

Надеется, что хоть эти слова наконец образумят. Вот только Медведеву не остановит, даже если ей скажут, что уже через час она будет при смерти из-за этих порошков. Ей хочется сейчас и чтобы не сказали, получит дозировку.

Упертая как баран, в ворота рогами бьётся, даже если придержать её старается много людей. Будет до последнего свое гнуть, Грубцова уже прекрасно это поняла. Особенно по взгляду такому, будто ещё немного и точно в бешенстве будет. Знает это чувство. Это чувство ломки.

— Какая же ты упрямая, — со стула поднимается и решает открыть банку с солёными огурцами, чтобы закусить было чем.

Ей подготовиться надо, прежде чем оставшееся время будет придерживать Киру от того, чтобы та не сделала под наркотиками глупостей каких-то. Мало как по голове ударить может. Тем более с граммовкой той уж точно не стоило перебарщивать.

— Мы обе такие, просто давай закроем тему. Ты знаешь, что я все равно найду. Не поможешь ты — поможет другой.

Уже понимает, что в запасе по любому у Веры что-то да было. Так всегда, даже в моментах, когда бросить пыталась все равно в доме имела запас, просто чтобы не приходилось постоянно закупаться. Ей то бюджет позволял. Наворовала деньги на той же наркоте и свою авто мастерскую открыла, замечательная история конечно.

При таком то прошлом Веры ей вообще не стоило указывать, что Кире стоит делать, а что нет. Медведева вообще считала, что той легче просто помолчать. Не будет слушать, как не крути.

— У меня осталась только мука, — сдаётся. Проиграла в этой словесной перепалке. Тумбочку скрытую открывает одним нажатием и там видит пакетик оставшийся.

Тут же его на стол кидает прямо перед глазами у Киры, тем самым подтверждая, что это и в правду последнее. А та теперь улыбается нахально, добилась своего, выиграть смогла.

Для неё это триумф высшей степени, ведь вести подобные споры с Верой иногда было особенно сложно. Из-за схожести характеров часто выходило так, что ослушаться не получалось, а тут наконец убедила.

Дорожку себе насыпает и карточку из сумки достает, пока на себе взгляд тяжёлый чувствует. Но сегодня ей ничего не помешает. Поэтому уже вскоре затягивается с помощью имитированной трубочки.