Побочный эффект

Что вообще можно сказать о людях, когда от большинства только одни проблемы и выходят? Что сделать можно, если всегда будет тот, кому сердце доброе об асфальт бьют, будто для них ничего в мире не имеет значения. Будто чувства чужды совсем, только о себе заботятся в первую очередь.

Именно по этой причине машину разгоняет до максимума, будто совсем ничего не может случиться. Если она в городе будет по переулкам гонять. О полиции и речи быть не могло, перед глазами Веры словно ничего и не было. Только одна дорога и проложенный путь до общежития Николь, которая позвонила ей совсем недавно и в трубке пыталась хоть несколько слов вымолвить.

В память врезается голос совсем растерянный, от которого всегда становится чертовски не по себе. От которого хочется человеку тому, который довел Нику до подобного состояния все кости разломать в щепки.

Показывается лицо подруги, когда та плачет. От такого зрелища Вере кажется, что она готова сама сломаться, лишь бы этого человека никто не смог сломать.

Одна доверяет, другая спасает, ходят только по тонкой веревке друг за другом и все понять не могут, от чего же ощущение, что скоро обе просто сломятся. Шаг не тот сделают и в пропасть самую упадут, темноту в руки загребут.

Думать об этом даже желания особого не было. Признавать тот факт, что она просто в очередной раз едет руку протягивать, когда на деле человек от неё делает после два шага назад. Николь любви хочет, с парнями быть хочет, найти в мире идиллию какую-то. А Вера просто желает одного момента — когда Ника глаза свои распахнёт и её увидит. Не парней и заоблачных ожиданий, а её.

Ту, которая всегда рядом, которая вытягивает её из обрыва, придерживая всего одной рукой и наровясь вот-вот самой свалиться. Хоть раз в жизни просто показать ей, что счастье намного ближе бывает, чем может показаться на первый взгляд.

Машину паркует у самого общежития и только на экран включенный взгляд опускает. Свет в глаза врезается как острие, первые секунды не давая возможности на время взглянуть. У неё был всего час до закрытия общаги Ники, от чего тут же ей смс-ку кидает, чтобы выходила поскорее. У неё то вахтерша не такая, как у Киры. Не пропустит, даже если друг умирать будет.

Сама же о стену здания опирается и пар выпускает, из-за заморозок только холод и стоит на улице. Напоминает о том, что до зимы осталось рукой подать. Тело все пронизывает до самых костей, по спине проходится ледяной глыбой. А она терпеливо стоит и ждет, когда же наконец рыжую макушку увидит и заговорить сможет. По улице вместе пройти и пообщаться, чтобы ту успокоить после последних новостей.

Видит вскоре, в глазах её небесно-изумрудных слезы застыли и пеленой покрыли зрачок. Не улыбается даже, так всегда было, видно только, что эмоции сдержать хоть немного старается перед Верой. Но ведь свои же люди, проходили и не такое.

Тут же к себе прижимает и как ребенка по голове гладит, когда слышит громкое завывание Николь от душевных терзаний. Как будто умирала мучительно в собственных мыслях. А Грубцова только к себе посильнее прижимает, чтобы тепло передать в душу светлую и любимую. Такую любимую, что готова хоть с ней вместе зарыдать на морозе.

— Ники, он же совсем был тебя не достоин, — возможно фраза банальная, однако вполне правдивая.

Месяца полтора назад начала с парнем встречаться, который по классике жанра изначально горы обещал, а после только бросил как последнюю шавку на улицу. Сказал слова жестокие, про вес заикнуться посмел. Николь то обидно, настолько сильно, что и деться уже не знает куда. Ей хочется сердце из грудной клетки вырвать, только чтобы не болело настолько сильно. Хочется из головы мысли все вытянуть, только чтобы не думала больше, что вся проблема всегда исключительно в ней.

Привязывается быстро и сильно, а после к Вере приходит, потому что знает — та её никогда не оттолкнет. Всегда примет и поможет, как бы самой паршиво не было на душе. Она человек такой, готова до конца идти и все силы в другого вкладывать, даже если понимает, что взаимности ей не ждать. Будет успеху любимой радоваться и желать всего самого лучшего, даже если после всего приедет домой и в наркоте одной спасение отыщет.

— Я уже так устала, — честно ей признается, и вправду наизнанку себя выворачивает и готова рассказать все до малешей детали.

Вера то не предаст, она человек совсем другого темперамента. Даже в гробу о секретах чужих не заикнется, будет на плечах своих носить и честно не перекладывать всё на другого человека, тем самым предавая своих друзей. Потому делится с ней всегда самым сокровенным, о чем не могла рассказать никому другому.

— Я так устала, что вся проблема всегда только во мне. Что я слишком жирная, слишком веселая, слишком активная. Вер, мне так это всё надоело, — из объятий отстраняется и уже с более агрессивным тоном говорить начинает, ведь ей хочется уже просто послать всю землю и улететь в другую галактику, лишь бы прекратилось всё раз и навсегда.

— Понимаю, Ник, проблема совсем не в тебе, — подходит ближе и позволяет себе нежность какую-то проявить.

Локон рыжий за ухо девушки прячет и всего на пару секунд пальцами по коже светлой проходится, пока Николь только за действиями её смотрит и не говорит совсем ничего. Пальцем большим с щеки слезу стирает, только сейчас заметить успела, что Фадеева без очков на улицу вышла, дабы те на морозе не запотели в ненужный момент.

Понять никак не может, от чего же с ней поступают всегда так противно, что хоть иди и вслед парню этому плюй. Нику ценить надо как вазу хрустальную, а её только разочаровывают постоянно.

— Ты не должна менять себя, чтобы тебя любили. Тебя можно любить и без этого, — хотела бы она так однажды сказать, только с другим контекстом.

Не скажет, уж лучше продолжит молчать, чем признается в том, что у неё сидит уже долгое время. Со стороны спокойна, как будто её вообще ничего не волнует, а в сердце, как и у Николь, все бушует сильно. Вот только ей некому об этом сказать, совсем не в её стиле рассказывать о своих бедах и чувствах.

— Найти бы еще такого человека.
Вера только глаза в пол опускает и сказать уже не знает что. Волосы свои теперь от лица убирает, которые непослушно падали и прикрывали ей обзор. На Нику даже смотреть от чего-то не может, только по этой причине под руку её берет аккуратно по дороге дальше ведёт, чтобы прогуляться немного и мысли проветрить.

Как бы холодно не было, ей наоборот на улице находиться больше нравилось. Особенно в полумраке, когда дорогу предсказывают встречные фонари и людей увидеть можно крайне редко. Только хозяев с собаками, которые сонно прикладывают руку ко рту, дабы зевнуть из-за усталости.

— Мир слишком большой, чтобы в нем искать единственного. Потому что ты можешь для них быть не такой, как они для тебя, — в слова эти особый смысл вложить хотела.

Чтобы Николь послушала и для себя что-то вынести смогла. Умная же, должна понять всю соль в искусстве философии.

Видимо только для Веры понятными слова оказались, ведь Ника напротив только на неё взглянула вопросительно и глаза в небо подняла, чтобы разобрать вновь то, что ей преподнести пытались. Часто так делала, после чего Николь приходилось ещё долго сидеть и пытаться понять, к чему разговор их подошёл. К концу или только к началу.

— Знаешь, возможно я просто хотела бы, чтобы хоть кто-то показал мне то, чего я не испытала в свое время, — о детстве вспоминает, которое было для нее особо тяжёлым.

Иногда при одном упоминании мурашки по телу бегали, паника накатывала. Знает, что моментами прошлым живёт, а все никак забыть не может. Картина перед глазами застыла только, от которой ей до сих пор страшно иногда по ночам одной оставаться. С парнями страшно близость любую иметь, только и может до последнего отнекиваться.

Хотела бы Вера спросить, что же происходило у Николь такое, от чего она до сих пор не могла начать жить спокойной жизнью. Вот только в прошлое чужое вторгаться не хотела. Знает, что это такое, когда не хочется говорить о ситуациях, которые ты и так с трудом пережил. Как это, когда в горле ком появляется и слова просто наружу не идут.

Решает первый шаг навстречу сделать, тяжелый и достаточно огромный. За ним может стоять многое, теперь только зависело то, как сама Николь отреагирует и поймёт ли, для чего слова Веры вообще предназначены.

— Когда я была маленькая, отец запрещал мне выходить из дома. При этом ставил везде камеры, потому что думал, что я уйду от него, как сделала это когда-то моя мама, — наконец подает голос, решая при этом рассказать то, с чем не могла по сей день поделиться. — Гараж был единственным местом, куда я могла выходить без надзора. В остальное время везде стояла прослушка или что-то подобное, поэтому у меня не было друзей.

Ногой камень пинает, они уже вышли ближе к дороге, прогуливаясь недалеко от многоэтажных квартир. Теперь шум от колёс как родной рядом был, вместе с ними по дороге ехал, а после обе только взглядами провожали незнакомых водителей. Как будто вместе старались пройти тот же путь, о котором рассказать решили.

Думает все и понять не может, почему же именно Николь решила всего часть истории рассказать. Почему именно она стала той, кому желание появилось рассказать хоть что-то о себе, о чем даже Кире никогда не говорила. Года шли, а они о прошлом никогда с Медведевой и не общались, для них в принципе тема прошлого была в каком-то плане под запретом. Знали только, что обе тяжёлые времена проживали когда-то и теперь имели из-за этого последствий много.

— Мама отчима привела в дом, когда мне было лет пять. Он бухал и бил, а она прощала его и только твердила, что любит. В какой-то момент все слишком далеко зашло, я вырасти успела, и… — чувствует, как руки трястись сильно начинают.

Это и Вера заметить успевает, только берет её аккуратно за ладонь и поглаживает, как бы одобряя то, что она рассказать решила ей. В глазах только видит прекрасных, сколько на самом деле боли копится в том человеке, в котором казалось счастья неизмеренное количество.

А оказывается болит всё, шрамами и рубцами покрывается. Большими гематомами, которые не заживают просто так. От которых нужно избавляться благодаря специалистам.

— Мама из дома уходила, а он мог начать приставать. Говорил всегда, что по сравнению с мамой я стройная и красивая, поэтому меня хочет, только меня блять хочет. Постоянно, сука, когда начинал трогать везде, он говорил это, — колени подкашиваются и она на корточки садится, Вера за ней тут же, чтобы с бедой наедине не оставить.

— Моя хорошая, сколько же тебе пережить пришлось, — слова эти нежные ей шепчет тихо и волосы вновь гладит аккуратно.

Теперь понять смогла, от чего же на самом деле на старых фотках Николь худая совсем, а после начала вес набирать стремительно. Её организм защиту создал, потому что на самом деле боится она мужчин. Боится так сильно, что не может пересилить себя, сколько бы не искала кандидата.

Поэтому говорит, что она во всем виновата. Видимо мысль не отпускает о том, что именно по причине того, что она пережила в настоящее время не могла никак жизнь наладить.

И Вере её так жаль, что у самой начинают слезы к глазам подступать, которым она выхода не даёт, ведь сейчас Нике намного важнее выплакаться. Сейчас лучше пусть она расскажет то, что не могла до этого никак вслух произнести, а вот Грубцова уверена, что ещё обязательно успеет когда-то свою историю жизни поведать.

Николь уже сама как щенок прижимается к ней вновь, ведь одна она может защитить всегда от всех бед. Только с Верой чувствует себя в своей тарелке. Самый важный и близкий человек, которого повстречать для неё было самой драгоценной находкой. Казалось, что исключительно с ней в голове появлялось то необходимое умиротворение, которое хотела бы обрести уже рядом с парнем каким-то. Который смог бы дать все то, что Вера ей давала.

Мысленно благодарит подругу за терпение, которое она проявляла из раза в раз, приезжая к ней в самую трудную минуту. Улыбкой легкой, через силу созданной, хочет всю свою благодарность выразить за то, что даже сейчас вместе с ней практически сидит на мокром асфальте и молча успокаивает, хоть и не должна совсем этого делать.

«А в городе осень, без сна, что ты меня бросишь я знал…» — строчки песни вспоминает группы «Нервы». Ту самую песню, которую еще недавно переслушивала.

От чего-то думает, что просто отлично подходит под ситуацию всю. Состояние её пересказывает, как стих передает строчками незамысловатыми ту горечь во рту. А после вспоминает, что дальше следует за этим, какая строчка продолжение рассказ всей истории: «Но все-таки будет веста, и ты мне уже не нужна. И я забываю, тебя забываю».

Правильно, забудет, все отпустит и забудет. Как парня того, так и прошлое в целом. Переживет просто, будто просто страшный сон приснился и вид вновь сделает, что на деле никогда не было того, что могло бы её за самое сердце взять.

— Ники, пошли в машине может посидим? Ты дрожишь вся, — прерывает её мыслительный процесс Вера словами своими.

Только сейчас понимает, что и вправду замерзла. На землю смотрит холодную и первые снежинки видит. Поднимается и голову вместе с этим к самому небу поднимает, пока в городе наступают первые признаки скорого наступления зимы. Смотрит за танцем пуха невесомого, который всегда еще с детства хотела ртом поймать и съесть.

А сама понимает, что уже давно не ребенок. Ей стоило бы перестать мыслить по поводу многих вещей настолько по-детски. Поэтому вновь глаза на Веру опускает, а там на самом деле продолжает таиться детская натура. Которая сейчас бы точно хотела увидеть побольше снега и упасть в сугроб, дабы сделать в нём ангела. Та натура, о которой в те времена ей пришлось позабыть.

— Пошли, — спокойна теперь, в какой-то момент боль отступать медленно начинает.

Несмотря на снег и холод, внутри стало тепло.

***

— Все как обычно, совушка. Ты же знаешь, у меня скоро сессии. Мне сейчас точно не до гулянок, — по телефону болтает с девушкой своей, пока Киру с университета ждет уже которое время.

У той последняя пара должна закончиться скоро, которая длилась практически два часа. И все это время она гуляла по парку и общалась с Севой, с которой кажется начали взаимоотношения налаживаться.

После того как перестала в диалогах упоминать о Кире, все их ссоры медленно, но верно начали сходить на «нет». Однако знает только, что если вновь упомянет хоть раз, то все это хорошее перемирие уйдет в тартарары и вместо этого придет вновь та сторона Севы, которая могла устроить скандал даже на ровном месте.

— У нас тоже в последнее время контрольных все больше. Учителя как с катушки съедали, экзамены же уже не за горами. Хотя, я бы сказала, что до них еще жить и жить. Сейчас только быстрее хочется дождаться новогодних каникул, — согласна с ней полностью была.

Сама уже хотела побыстрее сдать все и уйти на отдых, а то не могла больше сил найти на обучение. Умалчивает, что на самом деле иногда настолько сложно с кровати встать, что пары пропускает. Кира потом всё никак не может услышать ответа, что же с ней происходит то.

Ви понимает, что та скорее всего догадывается, тем не менее никому говорить не хочет. Поэтому и Сева не была осведомлена о многих деталях её жизни, хотя раньше они делились буквально всем, что происходило. Теперь же желания больше нет рассказывать что-то. Будто бы после тех ссор боялась создать новые, просто поделившись чем-то из своей жизни или внутренних бед.

Только таблетки от шизофрении пьет, а те словно с каждым днем все меньше помогают. Больше нет ничего того, что было у неё до переезда. Угнетает.

— Как раз хотела о зимних каникулах поговорить, — новость сообщить решает, изначально о которой думала вовсе утаить. Сюрпризом сделать. — Я приеду в Нижний на Новый год.

Слышит в трубке счастливый визг, от которого у самой появляется слегка довольная улыбка. Соскучилась уже по местности привычной, поэтому решила, что стоит встретиться как с мамой, так и с Севой, которые явно её ждали.

В последнее время все чаще поступали звонки от мамы, будто бы за года все вспомнила о ней и о том, что Виолетта живой человек, с которым общаться возможно не только на повышенных тонах. Спрашивает об обучении, а она отвечает, что все стабильно хорошо.

— Я так рада! Очень соскучилась по тебе. Приезжай обязательно, мы с твоей мамой стол накроем, может я поднакоплю деньги за это время и куплю фейерверки.

Голос полон энтузиазма, будто именно такой новости от Ви и ожидала. А может Сева и вправду ждала до последнего, когда Виолетта скажет, что приехать сможет и им не придется хоть какой-то период общаться исключительно по телефону.

Это даже душу греет, радует немного. Возможно жизнь все же потихоньку налаживается и все её проблемы временные обстоятельства. По возвращению в город легче станет, вернутся многие её эмоциональные стороны. Домой приедет и тут же в гору все пойдет.

Она так на это надеялась, словно последний её шанс на возможное счастье.

— Только не надо как обычно салатов делать столько, будто мы собираемся кормить человек десять. Я же вас знаю, — смеется себе тихо, пока Сева кажется и не сразу слова её услышать смогла.

— Хорошо, накроем на девять человек, — подхватывает её шутку и вновь после следует визг.

Виолетта в это время глаза на здание поднимает и видит, как Кира из него выходит медленно, уставшая совсем. Глаза уже на грани того, чтобы закрыться и отрубиться прямо по дороге до общаги.

— Ладно, мне идти уже пора. Хорошего тебе дня, совушка! — не дает попрощаться в ответ.

Трубку кидает и тут же с более хорошим настроем идет в сторону Медведевой, чтобы предложить вместе прогуляться. Устала сильно, холодно в последнее время так, что даже перчатки не сильно спасают. Конец ноября, а холодно так, словно уже середина зимы была.

Кира её не сразу замечает, только когда уже намного ближе подходит и с улыбкой посматривает в глаза её карие. Теперь они казались за счет белого снега вокруг намного темнее, чем раньше. Так сильно выделялись и так украшали саму Киру, что подметить Виолетта смогла уже давно.

Не знает почему, однако очень любит глаза людей. Говорят, что глаза — зеркало души. А для неё холст, на котором художник смог передать что-то такое, что пересказывает намного больше, чем душу. Всю историю от начала и до конца. Вот если судить по глазам Киры, то у неё жизнь явно насыщенной и сложной была, потому что веки большую часть времени прикрывают зрачок практически на половину.

— Ты чего стоишь как вкопанная? — от резкого голоса Киры она вздрогнула слегка и по лицу взглядом пробежалась, будто забыла уже, кто перед ней стоит.

— Тебя рассматриваю, не видно? — нагло и с таким довольным видом, что Кира просто не может сдержать ухмылку.

Вроде только недавно шла после пары и думала, как бы побыстрее до комнаты добраться и в кровать завалиться на пару часиков, а сейчас вновь чувствовать начинает прежние силы и желание что-то сделать. Откуда у неё столько энтузиазма появилось одному Богу известно.

В которого она и не верит то толком.

— И как, интересно? — продолжает её эту странную игру словесную, где нет места какому-либо стеснению.

Поражает всегда как в первый раз своей прямотой, обычно в этом плане ни у кого еще не удавалось Киру переплюнуть. А вот сейчас можно было спокойно сказать, что у Вилки это получилось сделать.

А еще каким-то образом у неё также получается вызвать у Медведевой чувство смятения, о котором она не вспоминала долгие годы. Видимо кандидат появился на роль того, кто может в каких-то качествах перерасти её и выше даже пойти.

— Могу только сказать, что тебе точно стоит прогуляться со мной прямо сейчас.

На это Кира тихо хнычет себе, всем видом выражая то, что у неё нет ни малейшего желания идти сейчас гулять, когда на улице снегом намело и температура уж точно спустилась до минус десяти градусов. Ей бы столько желания иметь на улице время проводить, больше домоседкой была.

Вилку уже приписала к таким же любителем природы, как и Николь. Не знает же, что на деле ещё до переезда Ви практически из дома то не выходила. А теперь казалось, что на улице намного лучше, чем в четырех стенах. Хотя бы не накрывает так сильно, как обычно это бывает. Может время с пользой провести для себя.

— Вил, я не хочу никуда, мне еще эту папку для листов с размером валыны тащить за собой тогда придется, — Виолетта на Это только взгляд опускает и мельком указывает на то, что у неё такое приспособление тоже с собой имеется.

У них то в университет прийти не удастся без всех работ размером с А3 лист. По утрам в автобусе им можно было спокойно путь себе прочищать, пока большинство людей едут с таким выражением лица, что готовы будут её вместе с этой папкой прибить.

— Ладно, тогда до остановки прогуляемся. У нас все равно автобус еще не скоро, я проверяла, — этот вариант Кире понравился больше.

Поэтому соглашается на авантюру прогуляться медленным шагом, раз уж Виолетте все равно пришлось ждать её долгое время. Надо же как-то труд уважать, хоть и не просила, чтобы та её после пар ждала.

На деле может и ошибалась, на улице погода такая красивая, если глаза чуть пошире распахнуть и оглядеться. Деревья голые белым снегом покрылись, ступеньками ввысь поднимаясь. Они как раз под одним высоким деревом проходили, у которого от старости ветки с каждым годом все ниже опускались. Со своим ростом спокойно смогла достать до одной и потянуть, после чего вся эта кучка из белых снежинок упала на голову Малышенко.

Та, в свою очередь, тут же завизжала, не ожидая такой подставы со стороны Киры. Она только смеется громко с Виолетты и к ней подбегает, чтобы снег весь с куртки стряхнуть помочь. Не подумала изначально, что выйдет именно таким образом. Казалось, что к моменту нужному Ви уже успеет в сторону отойти.

— Блять, у меня все за шиворот попало, — уже на всю улицу матерится, от чего перестать никак Кира не может смеяться с неё.

Такая необычная, когда становится более громкой и энергичной. Даже наблюдать становится так же интересно, как за каким-то чудесным явлением природы. Сразу кажется совсем не такой, какой показывает себя в будни. В последнее время вялой стала, ходила даже как-то медленнее, чем раньше. И ей хотелось хоть немного подарить Виолетте положительных эмоций, по улыбке её соскучилась почему-то. Настоящей улыбки, а не фальшивой, которую она выстраивала лишь для того, чтобы сделать вид, будто с ней все в порядке.

— Дай помогу, не крутись, — начинает одежду везде лучше оттряхивать, а то еще заболеет из-за минутного нахлынувшего веселья Медведевой.

Во времена сессий им не то, что не стоило болеть, им лучше было даже не думать о какой-либо возможности пропустить пары. Хоть Виолетта иногда пренебрегала и пропускала все же, что Киру слегка бесило, однако при этом не комментировала совсем. Понимала, с чем это связано могло быть.

— Я тебя тоже сейчас снегом обкидаю, чтобы знала, — думала за ветку ухватится и дернуть, как сделала это Кира, вот только вместо этого рука её пролетела мимо и она просто приземлилась обратно на землю.

— Мелкая еще, чтобы старшим угрожать, — специально её еще и подкалывать начинает, собой довольствуется.

Хотела бы Виолетта лицо это надменное удивить так, чтобы после не смела говорить ей что-то. Самой же на самом деле нравится почему-то. Привычными стали подколы всякие по поводу возраста и роста. У них такое было настолько обыденным, что даже за оскорбление не могла считать. Привычные слова.

Просто промолчать решает и дальше пойти, пока Кира её следом догоняет и руки в карманах прячет, замерзли и красными были. От столкновения с теплыми карманами вовсе пульсировать начали, особенно подушечки пальцев. Не самое приятное чувство.

— Что, перчатки забыла? А мне еще что-то лепетала постоянно, что у вас тут холодно, всегда нужно теплые вещи при себе держать, — теперь уже она начинает дразнить и злорадствовать.

Ведь знает как это, когда руки отморозил. Перчатку одну отдает Кире, которая вообще не понимает, что та сделать хочет. Отказывается сразу, ей здоровье Малышенко было важнее, чем свое. О себе никогда так не заботилась, как о людях, которые важны были. Интересно только, когда это для неё Виолетта важным человеком стала?

Саму себя уже поражает своими доводами. И ответ вполне знает на подсознательном уровне. Просто продолжает с собой же спорить и отрицать то, что и так уже на поверхности находилось. Буквально в ладонь можно положить и ясно увидеть то, что кроется за всеми этими странными ощущениями, интересом и другим.

— Нафиг мне одна перчатка то? — вновь рукой своей отодвигает от себя теплую вещь, тем самым препираясь с Виолеттой.

— Не возьмешь, я сама её тебе нацеплю, — после таких слов не стоило проверять.

На удивление девушка она была достаточно сильная, хоть и выглядела со стороны уж очень хрупкой. Вот только может и вправду так схватить, что аж заболит даже у Киры, которая спортом занималась хоть и редко, но все же занималась.

Только взяла к себе и надела на левую руку, пока правая перчатка осталась у Виолетты. Она же к ней ближе подходит и за руку берет. У неё рука такая теплая оказалась, будто внутри неё кровь бурлила и пылала, проходя до самых кончиков. Их сцепленные руки к себе в карман засовывает, чтобы не замерзнуть, пока до автобусной остановки идти будут.

— Ты меня никогда видимо удивлять не перестанешь, — свои мысли вслух озвучивает, ведь и вправду, месяца идут, а в человеке этом только больше и больше разных сторон находит.

Виолетта обычно не позволяет в лишний раз за руку притронуться, а тут сама же сцепила в замок, будто все слова ранее были пустыми. Пойми еще, что в голове у неё. До сих пор Кира так и не смогла разобраться, хоть отношения у них с момента какого-то очень даже улучшились.

Можно сказать, что теперь общались так, как делают это друзья. А ведь для Медведевой это слово имеет особое значение, не разбрасывается им попусту.

— Я просто головой думаю и понимаю, что заболеем тогда обе, — указывает пальцем на висок, при этом придерживая папку с работами, пока Кира в ответ глаза закатывает, при этом улыбается все еще.

Странно так, обычно редко улыбается, а тут все никак с лица своего стереть эту лыбу довольную не может. Как чеширский кот, хоть сфоткать и сравнить можно, точно будет одно и то же выражение лица.

— Хотела спросить у тебя о планах на каникулы, — начинает вдруг разговор о совсем другом. Кира даже сама не смогла сообразить, зачем вопрос этот задала.

Может просто надеялась, что планов у Малышенко особых не будет и они смогут если что отпраздновать вместе с её компанией.

Как-нибудь весело и без посторонних глаз.

— Я поеду домой к маме и Севе. Как раз сегодня рассказала ей об этом.

Вздыхает тихо, будто сама не хочет никуда ехать. Будто из долга только решилась, или же Кире так казалось самой. Думала ведь, что планов навряд ли будет, как же сразу не догадалась, что она к девушке своей поедет. Если бы могла, по лбу бы себя стукнула прямо сейчас за такую наивность. Верно, для Виолетты не может быть кто-то важнее, чем мама и девушка. Это ведь только Кира могла так пренебрегать своими родственниками и не возвращаться четвертый год подряд. Бабушка её зовет всегда, а она только придумывает любые отговорки, лишь бы не возвращаться туда. Боится лицом к лицу с прошлым столкнуться. Посмотреть на свой старый двор и словить ностальгию.

— Так говоришь, будто не хочешь совсем, — решает все же подметить момент этот. Вдруг права на деле и не придумывает для себя лишнего.

— Хочу, я соскучилась уже по ним. Да и в своем городе уже привычнее как-то.

Кире даже узнавать не хотелось, из какого же города Виолетта была. Так часто говорила о нем, однако ни разу название не упомянула. Все при себе эту информацию оставить хочет. Раз так, значит еще не время знать Кире о таких вещах. Поняла уже, что если Вилка сама захочет, то обязательно поделится чем-то. Время просто надо, как и самой Медведевой.

— А мы наверное как обычно у Веры дома праздновать будем, — намекает на то, что веселие намечается.

Зачем только?

Понимает ведь прекрасно, что это не будет особым поводом для Виолетты, чтобы остаться. И сама только внутри чувствует, насколько хотела бы, чтобы Ви день такой с ними провела. Уже привыкла, что она всегда рядом находится. Без неё будто совсем не то теперь. День не так пойдет, если он будет полностью без Виолетты.

Малышенко резко с места подрывается и руки их из кармана своего достает. Бежать начинает вместе с Кирой, а та и понять не может, зачем. Только потом замечает, что автобус их просто к остановке подъехать успел.

Окутает город снежный покров
Следы заметет серой вьюгой
Мы с тобой ходит словно кругом
Совсем не следим за дорогой.