Глава VII: Награда за молчание
Он впервые почувствовал тепло.
Это случилось утром. Солнце — настоящее, не иллюзорное — пробивалось сквозь высокие окна, покрывало каменные стены золотыми полосами. И на секунду всё казалось почти... нормальным.
На столике у кровати стояла еда. Тёплая. Ароматная. Приготовленная явно не для унижения, а по вкусу, с уважением. Рядом — мягкий плед, сменная одежда из лёгких тканей, расшитая символами, которые он узнал бы даже с закрытыми глазами: древние знаки защиты, принадлежности... и подчинения.
Это был подарок.
Нет — награда.
Слуга молча поклонился и ушёл. Никто не кричал. Никто не приказывал. Не было боли. Не было Чонгука.
Тэхён долго смотрел на еду, как на яд. Потом всё-таки подошёл. Осторожно. Руки дрожали. Он не помнил, когда в последний раз ел что-то, не пролитое слезами. И всё же — он ел. Медленно. Жадно. Как будто пытался не потерять контроль, но голод оказался сильнее.
А потом его затошнило. Не от пищи — от самого себя.
Ты принял подачку, — звучало в голове.
Но с телом было иначе. Тело благодарило. Оно впитывало каждую крупицу заботы, как земля после засухи. Оно запоминало.
⸻
Позже Чонгук вошёл без предупреждения. Без гнева. Без угроз.
Он просто сел в кресло напротив, скрестив руки. Молча наблюдал. Таких моментов Тэхён боялся больше всего — молчаливых, спокойных. Потому что именно в них пряталась опасность.
— Ты ел, — сказал он, не задавая вопросов. — Хорошо.
Тэхён снова ничего не ответил. Это молчание стало для него щитом, последней границей, которую он ещё мог держать.
Но Чонгук знал, как её обойти.
— Видишь, я могу быть щедрым. Когда ты молчишь — я не включаю ошейник. Когда ты опускаешь глаза — ты получаешь еду. Спокойствие. Защиту. Всё, что нужно. — Он встал и подошёл ближе. — И это твой выбор, Таэхён. Ты сам решаешь, кем быть. Гордой тенью, умирающей от боли... или послушной душой, которой я позволю жить в покое.
Пальцы Чонгука прошлись по ошейнику. Тот едва заметно дрогнул, как будто отвечал хозяину. Тэхён вздрогнул.
— У тебя уже трещины, — шепнул он. — Я жду, когда ты начнёшь к ним привыкать.
Он ушёл, оставив после себя запах сандала и что-то более тяжёлое — чувство вины. Тэхён сидел долго. Его руки сжимали плед. Он чувствовал, как внутри что-то рушится.
Он не причинил мне боль. Он дал мне еду. Он... был добр.
Это было ложью. Он знал. Но тело не знало. Сердце — тем более.
И в тот вечер, прежде чем лечь спать, Тэхён впервые не подумал о побеге.
Он думал — что нужно сделать, чтобы завтра было... не больно.