Глава V: Прикосновение боли
С того дня, как серебряный ошейник сомкнулся на шее Таэхёна, всё изменилось. Время потеряло чёткие очертания — оно текло, как чёрная, вязкая жидкость, обволакивая всё вокруг. Ошейник не просто подавлял его силу. Он был живым существом — холодным, чувствительным к воле другого, подчинённым лишь одному — королю Чонгуку.
Вскоре Тэхён понял, что у ошейника есть нечто большее, чем просто гравировка подавления. На затылочной стороне, под металлической пластиной, таилась крохотная магическая руна — символ власти. Символ подчинения.
Чонгук же... он знал, как использовать это оружие.
⸻
Это случилось в один из тех серых, дождливых дней, когда запах мокрого камня и старого дерева смешивался с ароматом страха. Тэхёна снова привели в зал, где король проводил свои утренние часы. Его несли почти как куклу — тело ещё не оправилось от последних приступов боли. Но воля его всё ещё не была сломлена.
Он не поклонился.
Не склонил головы.
Не опустил взгляд.
— Ты снова вызываешь мой гнев, — спокойно произнёс Чонгук, глядя на него из-под тяжёлых век. Он держал в руке тонкую серебряную пластину с руническим узором — кристаллизованный ключ к ошейнику.
Тэхён ничего не ответил.
Тогда король медленно провёл пальцем по пластине.
И мгновенно мир Тэхёна обрушился.
⸻
Огонь.
Не пламя, а ощущение, будто внутри тела зажгли невидимый факел. Каждый нерв вспыхнул — жгучая боль прорезала шею, плечи, позвоночник. Он вскрикнул — нечеловеческий, сорвавшийся с души крик. Его колени подкосились, руки вцепились в грудь — будто он хотел вырвать из себя эту боль, остановить её, но она продолжалась.
Жгло. Рвало изнутри.
Как будто тысячи горячих игол прошивали каждую клетку.
Как будто сама магия в нём корчилась, умирая в муках.
Чонгук не двигался. Лишь наблюдал.
— Это наказание, — тихо сказал он. — За гордость. За сопротивление. Ты ещё не понял, Тэхён... ты не свободен. Ты не имеешь права смотреть на меня, как равный. Ты — моя собственность.
Он снова провёл пальцем по пластине.
И Таэхён рухнул на пол, тело его билось в судорогах, как у животного. Ошейник светился тусклым, ледяным светом, и с каждым пульсом магической энергии сердце Тэхёна будто пропускало удар. Он не мог дышать. Казалось, он умирает.
— Стой, — прохрипел он, почти не осознавая, что говорит.
Чонгук услышал.
Он подошёл, наклонился к магу, хватая его за подбородок, поднимая его голову. Его глаза были пустыми, холодными.
— Видишь? Стоило всего лишь одного слова.
Он отнял руку от пластины, и боль исчезла так же внезапно, как появилась. Ошейник затих, оставив после себя лишь пепел. Тэхён тяжело дышал, слёзы стекали по щекам — не от страха, не от слабости. От бессилия. От ярости.
Он не мог понять, что страшнее: сам ошейник или то, как Чонгук наслаждался этим контролем.
⸻
Этой ночью Тэхён лежал в своей новой комнате — роскошной, просторной, но такой же холодной, как подземелье. Он не спал. Его руки дрожали. Его сердце сжималось.
Он знал: теперь Чонгук может заставить его опуститься на колени без слова.
Без крика.
Без пощады.
И именно это — его новое рабство.