7. Приоткрытая дверь.
— Тим на тебя смотрел ещё с той секунды, как мы показались с тропы. У вас хорошие отношения?
Неожиданный вопрос от спонтанно разговорчивого Айзека в шок не поверг, но заставил внимательно посмотреть на него ещё раз. Расслабленное лицо не выражало никаких эмоций.
— Мы одноклассники, иногда обмениваемся парой фраз. Он не особенно свободен вне школы, так что нет, не сказала бы, что есть какие-то «отношения». Просто приятный парень.
Показалось мне или нет, но ветер притих, когда мы поднялись настолько, что дом уже не было видно за поворотом. Вверх по улице лесочек и небольшая недостроенная площадка: подрядчик забросил идею о районном супермаркете, поэтому на оставшихся бетонных плитах, уже бесхозных, часто отдыхали школьники и даже дети помладше.
Опасность — это круто. Но только не в те моменты, когда Айзек, перемахнув через заграждение одним ловким движением, вопросительно на меня смотрит.
Ну, хотя бы про Тима забыл. Неизвестно, чем парень ему насолил за неделю, но в любом случае — это уже не моё дело. Я до сих пор была в смятении из-за того, что иду куда-то с Бруксом.
Он, сонный и немного бледный, ждал, пока я перепрыгну через заграждение — треть моего роста, состоящая из старой древесины и протянутых проволочек. Детям это не мешало, а вот мне...
— Я не хочу. — цокнула я, представляя, как спотыкаюсь, рву джинсы и матерюсь, отряхиваясь от липкой листвы и грязи.
— Серьёзно?
— Можно посидеть и на пороге. Или в гостиной.
Я не планировала звать его в дом, но говорила об этом чисто для того, чтобы избежать путешествия через заграждение. Это рослый и крепкий Айзек мог перепрыгнуть на другую сторону, даже не поморщившись, но уж точно не я.
— Ладно. — кивнув, Айзек пожал плечами, а я обернулась на звук проезжающей машины.
В принципе, я готова была впустить его в гостиную. Она рядом с дверью. Можно было бы сесть подальше, включить новости и просто сидеть. А если уснёт — разбужу. Только бы папа не вернулся из мастерской в самый неудобный момент.
Я не успела сделать и шага, как меня дёрнуло с поверхности; крупные ладони подхватили за туловище, затем перебежали к бёдрам. От неожиданно горячего прикосновения я сдавленно вскрикнула. Айзек взял меня на руки и перетащил через преграду.
— Вот, и всё. — безразлично произнёс он, когда отпустил на землю и дал несколько секунд на осознание произошедшего.
Сказать так ничего и не вышло.
Я пошла следом за Айзеком, сложив руки на груди. Хорошо, что ветер закончился. После сна я даже не уложила волосы, чёлка растрепалась и была, наверное, похожа на строительную кисть, видавшую не одну стену.
Айзек вновь ловко перебрался через пару разломанных балок и уселся на самом верху, подложив собственную куртку.
Я же залезла без ожидаемых проблем, и, когда садилась, была остановлена в очередной раз. Айзек молча двинулся, давая понять, что на голом бетоне я сидеть не буду. Неловко поджав губы, я присела на уготовленное место.
Галантно! Наверное, зря я так жестоко отнеслась к его холодности. Может, он просто припугнул меня, а я привыкла к радушию и спокойным, одинаковым будням.
— И как обстоят дела в школе? — спросил Брукс, глядя перед собой.
Напротив нас раскинулась небольшая лесная рощица с протоптанными дорожками.
Пахло свежестью, немного тянуло разлитым по дороге бензином, но в целом мне было спокойно. Я давно не выбиралась никуда, кроме папиной работы и школы. Вчера только было бы гораздо приятнее, не угрожай мне Айзек оружием.
А сейчас он совершенно адекватный. Чуть прикрытые веки, голова склонена вправо, руки лежат на коленках. Я уже не удивлялась его закалённости: с непритязательным видом сидеть в одной футболке — нужно любить холод!
Ни намёка на то, что он замёрз, а вот я поёжилась. Его чёрная куртка была гладкой, и я оставила ладонь на ней, поглаживая молнию на кармане рукава. Рассказать ему о школе?
— Нормально. Учёба и учёба. Иногда дни сливаются в один, хочется перезагрузиться, а нечем.
— Да, понимаю. А если серьёзно, то у тебя нет друзей? Вообще никого?
— Эмили не подруга, но мы хорошо общаемся. Иногда выбираемся в город за шмотками, потому что у неё машина получше нашей, а покупать новую папа пока не спешит. Выбирает.
Айзек немного помолчал, но потом внимательно всмотрелся, медленно проскальзывая взглядом по моему лицу.
Часть закрывали волосы, которые он также неспешно убрал за уши. Я ожидала чего угодно, но не этого; от волнения пришлось резко выдохнуть, давно ко мне так не прикасались — вроде бы ничего интимного, однако учитывая, что рядом всё ещё именно Айзек...
Я сжала его куртку в кулаке. Так было проще.
— А это что? — он прижал большой палец к виску, и я поморщилась, тихо шипя от проснувшейся боли.
Потасовка с Люси стала быстрой, пусть и неожиданной: всему виной её неказистый парнишка, с которым мы просто поговорили на перемене. Диалог был о математике и приближающемся тесте, только вот воспитания Люси не хватило, чтобы отпустить эту ситуацию.
После физкультуры, покинув душевую, я не заметила замахивающуюся руку, которая унесла меня в сторону. Я здорово приложилась о полку с полотенцами и с тех пор скрывала синяк от отца всеми силами.
Айзек же его увидел, правда непонятно, как. Я за эти пару дней редко оказывалась к нему настолько близко. А так, как сейчас — впервые.
— Тебе наврать или сказать правду? — я натянуто улыбнулась, поворачиваясь полубоком, только вот Брукс уже отвернулся и теперь смотрел куда-то в сторону.
— Сама выбирай. Я не тяну из тебя информацию, просто интересуюсь, изменилось ли что-нибудь в этой дыре.
— Так зачем же ты вернулся, если город для тебя — дыра? Оставался бы в Мэриленде.
— Эта дыра — моё прошлое, и я имею полное право здесь находиться. — он опустил голову и выдохнул.
Я заметила, что почти повысила голос. Дурная привычка. После прикосновения Айзека к синяку снова начало покалывать в виске. Я прикрыла его волосами и неоднозначно дёрнула рукой.
— Плохое воспитание одной из одноклассниц. Она яростно ревнует своего парня к каждому столбу и решает проблемы с помощью кулаков. У неё ещё и ногти длинные, так что волосы вырвет — только попадись.
— А ты не ответила?
— Ответила. Заехала локтем. Знаю, что нельзя отвечать так же, но отец учил, что позволь хоть раз плохо к себе отнестись, так людям это понравится, а дальше по наклонной...
— Ричард прав. Ты молодец, Альма. Похвально. — придай он голосу чуть больше энтузиазма, я бы раскраснелась.
Но он звучал монотонно, возможно из-за недостатка отдыха и сна. Только сейчас я заметила, что он весь покрылся мурашками и напрягся настолько сильно, что мышцы под тонкой футболкой заметно перекатывались, и всё это несмотря на плотную кожу.
Я вновь восторгаюсь им. К сожалению, ещё одна моя дурная привычка — пялиться на людей.
Особенно на таких, как Айзек, ведь он правда привлекателен, как парень — не «сухой», не перекаченный, на лицо суровый, но я всё ещё сижу рядом с ним, почти касаясь его плеча своим.
От него несёт теплом, хотя вокруг не самая летняя погода. Улыбаясь, я хмыкаю и поднимаю голову, разглядывая хмурое небо. Сегодня такой необычный день, отличающийся ото всех предыдущих...
— Спрашивай. — вдруг говорит Айзек, глядя прямо на меня, и выглядит так, будто прямо сейчас уснёт. Белки чуть покрасневшие, веки тёмные, но болезненным его вид не назовёшь.
Я непонимающе качаю головой, но когда он поднимает брови, надменно и со скепсисом, приходится раскалываться.
— Почему ты такой... переменчивый? Сначала пофигист, а потом тебя вдруг интересует мой синяк.
— Так и знал. — на удивление он улыбается, чуть ли не высмеиваясь, — Я правда произвожу впечатление унылого придурка?
— Не придурка. Просто я привыкла, что здесь все свои, нет незнакомцев, которые бы... так напоказ отторгали.
— И даже та девчонка, оставившая тебе синяк — «своя»?
— Давай не о Люси.
— Люси?
— Да, так её зовут. Просто о тебе много говорят. Много плохого, мало хорошего. Ты же знаешь, как работает сарафанное радио. Один чихнёт, другие скажут — умер от рака на прошлой неделе.
Немного отмолчавшись, Айзек поворачивается всем корпусом и, переведя дыхание, отвечает:
— Почти всё, что говорят — правда. Я был непростым подростком и много натворил, только вот хреновой репутации не заслужил. Я так думаю. Я уже за всё поплатился, поверь мне.
— И... что теперь будешь делать? — я не нашла другого вопроса. Такое резкое признание и без того оставило ещё больше недосказанностей.
— Попробую жить заново. Правда, не думаю, что получится. Здесь всё ещё есть люди, которые не хотят для меня спокойной жизни.
— Так значит, ты здесь не из-за родителей?
— Нет. Но тебе пока лучше не знать, из-за чего. Хорошо, Альма?
— Хорошо.
Он кивнул, и остальное время, около пятнадцати минут, мы просидели молча. Я не хотела выведывать, а он — рассказывать о себе дальше.
Мне хватило и этого.
Не самое плохое начало.