Глава 24
После того, как папа излил нам душу, мы не решились сидеть дольше, и отправились по комнатам. Папа больше не произнес ни слова, кроме благодарности, когда я вернула ему символ его рода. Я не отношусь к этому роду и будет неправильно, если он останется у меня.
Поднявшись в свою комнату, я быстро приняла душ и села на кровать, по-турецки. В одной моей ладони был семейный бестиарий папиного рода, а в другой – медальон, который я так и не смогла выпустить из ладони. Меня не покидала мысль о том, что он напрямую относится к нашей истории.
– Почему он кажется мне таким знакомым? – спрашиваю Вирт, разглядывая медальон с синим камнем, размером с обычную крышку от бутылки, в своих руках.
«Мне он также кажется знакомым. Будто я уже видела его в прошлом», – с сомнением в голосе говорит Вирт.
– Но при чем тут я? Откуда я могла его где-то видеть? Бабушка умерла еще до моего рождения, и папа не вытаскивал этот медальон после ее смерти, аж до сегодняшнего дня.
«Меня тоже это беспокоит. И я не...»
– Вирт? Что случилось?
«Переверни медальон», – в ее голосе вновь появляются знакомые повелительные нотки, которые я слышала только тогда, когда она разговаривала с Арнольдом прошлой ночью.
– Хорошо, – с подозрением переворачиваю медальон обратной стороной. Я ожидала увидеть там пустое место, какую-нибудь фразу. Типа «На память обо мне» или «С любовью». Но к обратной стороне был прикреплен небольшой листок бумаги, со всего одним словом на нем «Вирт». – Это письмо для тебя.
Произношу в шоке, понимая, что бабушка знала, что это за медальон и знала Вирт.
«Похоже. Читай скорее».
– Ладно, – аккуратно отклеиваю листок от оборотной стороны медальона и откладываю его в сторону. – «Здравствуй, дух хаоса и тьмы. Я уверена, что ты добилась своего и избавила наш мир от этого ублюдка. Я, как и обещала, сохранила твой медальон. Как ты мне и говорила, он все делает исправно и только благодаря ему наш клан не погиб, а достиг еще большего могущества среди остальных оборотней. Спасибо тебе за это. Теперь, я возвращаю его тебе. С уважением и благодарностью, Кларисса Гейл».
Вирт молчала несколько минут, наверно, так же как и я, обдумывая слова написанные бабушкой. Когда-то давно Вирт передала этот медальон бабушке и исчезла. И она собиралась избавить мир от какого-то существа.
Но это письмо никак не приблизило меня к ответу на вопросы. Наоборот, это добавило их еще больше. Что все-таки это за медальон? Что он делает? Кто этот ублюдок, от которого она хотела избавить этот мир? И не из-за этого ли она умерла?
– Это твой медальон, – шепчу, разглядывая бабушкино письмо.
«Но я не помню его. Черт...» – шипит сквозь зубы Вирт, как будто ей больно или неприятно.
– Что случилось? – возможно, это и глупо, но за такое короткое время я привязалась к Вирт. Стала считать ее своим настоящим другом. И я привыкла жить с другим существом в своей голове. Я привыкла, что она часто комментирует мои разговоры с другими, как она это делает во время моих перепалок с Сиреной. Как она поддерживает меня, когда я расстраиваюсь. Как вчера, когда я узнала о том, что мои родители мне не родные. Или когда она пыталась меня уговорить не сдаваться после того, как мне удалось избавиться от вмешательства древнего вампира в свою голову.
«Какого черта я не помню своей прошлой жизни? Почему я не помню ни как умерла, ни то, из-за чего я умерла. Я не помню свою семью, своих друзей, своих врагов и недругов. Я никого не помню», – а затем послышался всхлип. Черт, Вирт плачет. Впервые на моей памяти саркастичная и всегда храбрая Вирт, плачет.
– Вирт, прошу, успокойся, – пытаюсь подбодрить девушку. – Все будет хорошо. Мы ведь собрались завтра к Заку. Он прошел через Перерождение, он помнит, как это все было. Может быть, то, что ты не помнишь свою прошлую жизнь, нормально для тех, кто переродился?
«А вдруг я никогда не вспомню своих друзей? Вдруг я не вспомню своих родителей?» – подрагивающим голосом спросила Вирт, едва ли не падая в истерику.
– Ты обязательно все вспомнишь. Я не верю, что природа может подарить жизнь, друзей, семью, а затем так беспощадно забрать это все, без права возврата.
«Ладно, будем надеяться, что ты права. И это все всего лишь временно. И скоро все снова будет по-прежнему».
– Конечно, будет, – соглашаюсь, кивая.
После этого я ложусь спать, по совету Вирт, надев себе на шею медальон и спрятав его под пижаму. Если бабушка умерла, так и не выпустив его из рук, значит, этот медальон имеет какую-то ценность в сверхъестественном мире. Возможно, что это даже какой-то могущественный артефакт. И не стоит оставлять его без присмотра.
Проснувшись на следующее утро, меня неожиданно посетила мысль о том, что я никогда не задумывалась об одной вещи. А есть ли шанс вытащить Вирт из моего тела, что бы я вновь могла жить нормальной человеческой жизнью? Есть такая возможность?
А то я очень просто приняла Вирт, даже не задумываясь о таком варианте происхождения событий. Меня сразу увлекли все эти интересные события после появления в моей жизни Вирт. Этот новый сверхъестественный мир полностью поглотил меня и все мое внимание.
– Доброе утро, – шепчу хриплым голосом, приоткрывая глаза.
«Доброе», – отвечает Вирт вновь энергичным голосом.
– Ты вообще когда-нибудь спишь? – спрашиваю, морщась от солнечного луча, проскользнувшего в мою комнату сквозь расщелину между шторами.
«Астральное тело не спит. У меня на данный момент нет такой потребности в еде или сне, как у тебя. Мне вообще все это не нужно».
– А чем же ты тогда питаешься?
«Эмм, думаю, тебе не понравится мой ответ на вопрос, чем питаются духи в человеческом теле».
Но меня уже было не остановить. Меня заинтересовала эта тема и ответ на данный вопрос.
– А ты все равно расскажи, – настаиваю, приняв сидячее положение и подложив подушку по спину. – Чем ты питаешься?
«Твоей внутренней энергией», – отвечает Вирт, тем самым поставив меня в тупик.
– Моей внутренней энергией? Это как?
«Ладно, объясню с утра пораньше. Дело в том, что в каждом человеке есть внутренняя энергия. Сила духа. Стержень. Характер. Внешность не влияет на силу духа. Ты можешь быть сильным, выносливым и красивым внешне, но можешь убежать в минуту опасности, оставив своего товарища на растерзание сопернику. А можешь быть худым, нездоровым, слабым, и остаться рядом со своим другом и пожертвовать собой ради спасения другой жизни. Это, мы – духи, называем внутренней энергией. То насколько человек силен духовно. Это стремление к жизни. Способность справляться с трудностями на своем пути. Слабые отступают, а сильные – продираются и побеждают».
– То есть, ты мне солгала? – спрашиваю, выгнув бровь. Она это видит, даже если я ее не вижу. Но она может сидеть рядом со мной, кружить над моей головой или рассматривать что-то на балконе.
«В смысле?»
– Ты не дух, ты энергетический вампир, – заключаю, усмехнувшись. А также вспомнив, что когда-то мне говорили, что энергетический вампир – это черта характера, а не сверхъестественная способность. Выкусите все те, кто доказывал мне обратное. Энергетические вампиры существуют и это сверхъестественные существа.
«Но-но-но, давай без оскорблений. Энергетические вампиры совершенно другие существа. Во-первых, они реальны и им не нужен носитель. Они просто находятся рядом. Во-вторых, они питаются чувствами людей. Специально пытаются вывести его из равновесия. И питаются тем, что выплескивает человек – гневом, ненавистью, злобой, радостью, счастьем. Всеми чувствами. Тогда как духи, такие как я, питаемся внутренней энергией. А это совершенно другое».
– Тогда объясни мне, – шиплю, ударив руками по одеялу и получив в ответ глухой хлопок.
«Я же тебе объяснила. Внутренняя энергия – это твое стремление к жизни, способность противостоять тому, что тебе предстоит. И, кстати, жертвы энергетических вампиров, медленно угасают. По ним видно, как что-то высасывает из них эмоции. Они становятся тенями самих себя. А носитель духа просто постепенно умирает».
Умирает? Что значит, постепенно умирает? Как это, умирает?
– Я умру? – спрашиваю дрожащим голосом, чувствуя, как слезы медленно скапливаются в глазах.
«Нет!», – восклицает Вирт испуганно. Как будто она сама боится того, что я умру.
– Но ты сказала, что носитель духа постепенно умирает.
«Да, я помню, что я говорила. И не отказываюсь от своих слов. Но у нас с тобой необычная ситуация. Вот ответь мне на вопрос: за свои семнадцать лет жизни ты заметила, что слабеешь? Или что у тебя исчезла тяга к жизни?»
– Нет, – отвечаю, с сомнением. Я никогда за собой ничего такого не замечала. Жила обычной жизнью, радовалась, грустила.
«Вот видишь. Именно поэтому я не рассказывала тебе. А все потому, что сама не знаю, почему так происходит. Я столько лет питаюсь твоей энергией, и ничего с тобой не происходит. Сколько я пыталась понять, почему твоя энергия не кончается, ответа так и не находила».
– То есть, я не умру? – слезы в мгновение ока исчезают, как будто их и не было.
«Я не могу ответить ни на один вопрос, пока не пойму, что с нами не так. Так что, нам стоит поторопиться к Заку, что бы успеть поговорить с ним и узнать все ответы на наши вопросы».
– Ладно, – отвечаю, поднимаясь с кровати и следуя в душ.
Одевшись в черную рубашку с закатанными до локтей рукавами и расстегнутыми верхними и светлые джинсы с дырками на коленях. На ноги обуваю высокие черные кеды Convers. Расчесав волосы и завязав их в хвост на затылке, смотрю в зеркало. Несколько минут посмотрев в зеркало, замечаю, что Вирт немного нервничает. Мои глаза иногда, всего на секунду, вспыхивают бордовым цветом. Когда смотришь на это со стороны, это выглядит немного жутко.
– Успокойся, – шепчу, смотря в свои изменяющие глаза.
«Я спокойна», – отвечает дух, а голос ее дрожит.
– Ты думаешь, я не вижу? У меня глаза меняются, – отвечаю, изогнув одну бровь.
«Ладно, я немного нервничаю. Но это нормально. Я семнадцать лет ждала того момента, что бы узнать, что происходит. Так что, не трогай меня, дай мне понервничать».
– А как ты представляешь себе то, как я буду идти в таком виде по городу? – спрашиваю, смотря прямо в свои, на данный момент, кроваво-красные глаза.
«Прости, я поняла свою ошибку. Сейчас успокоюсь».
– Ты тоже меня прости. Я понимаю, что ты нервничаешь. Я бы тоже переживала, если бы ждала семнадцать лет, что бы, наконец, узнать правду и понять, что будет дальше.
«Все, я спокойна», – спокойным голосом отвечает Вирт.
– Отлично, – заключаю, приподняв уголки губ.
«Тогда давай, наконец, узнаем правду», – решимость так и прет с девушки. Она решительно настроена узнать правду о нашей жизни и нашем будущем.
Выйдя из комнаты, я так и не нашла дома родителей. Судя по остывшему чайнику и записке мамы с уже засохшими чернилами, с момента их ухода прошло более часа. Скорее всего, они на работе. Позавтракав хлопьями с молоком и запив их остывшим чаем, запихиваю телефон в карман джинсов и, закрыв за собой входную дверь, иду по улице.
– Кстати, – шепчу, оглядываясь по сторонам. – Я не знаю, где находится этот дом.
«Тебе повезло, что у тебя есть я. Я знаю где он. Не смотря на то, что многие говорят, что этот дом находится на другом краю города, на самом деле это не так. От твоего дома до него около получаса пути пешком».
– А я не заблужусь благодаря тебе?
«Хватит сомневаться в моих способностях! Просто поверь мне. Я знаю правильную дорогу».
– Ладно, так и быть, я тебе поверю.
Оказалось, что за эти мои годы Вирт довольно хорошо изучила город, в отличие от меня. Я и так до сих пор был способна заблудиться в трех соснах. Для меня любая незнакомая часть города похожа на нескончаемый лабиринт с сотнями углов и тупиков. А для Питера, который живет в этом городе всего три года, известен каждый закоулок и каждый угол. Он без проблем, за описанием только одно здания, способен точно сказать где ты находишься и сказать, через какое именно время он может тебя забрать.
«Ну что, вот и тот самый дом», – торжественно объявляет Вирт, когда я останавливаюсь перед достаточно мрачным домом.
Только от одного взгляда на этот дом по телу пробегают мурашки. Мурашки ужаса и страха. А также неверия в то, что в этом доме может кто-то жить. Один его вид говорит, что здесь никто не может жить.