РАЗРЯД

Весь день пролетел словно один миг, за это мгновение он пережил его, находясь там, в той, казавшейся реальностью, жизни, где умер Илья.

Он все еще был один в своем кабинете, ждал парней, ждал, когда начнется совещание. Он не замечал, как по щекам текут горячие горькие слезы, как он кусает себе губы до крови.

Такого яркого и сильного видения Тимофей не видел ни разу, такого Марк никогда не передавал, даже когда они ради эксперимента пытались смотреть в будущее. Удивительно, но Плеханов, как в прошлый раз, сознание не потерял и в кому, кажется, впадать тоже не собирался.

Аскомин чувствовал, что видение никак не отразилось на его состоянии. Сам же он ощущал себя не лучшим образом, его кидало то в жар, то в холод. Глаза жгли горькие слезы, он сначала и не понял, что это было всего лишь видение, стоял и мелко дрожал, думая, как же он теперь будет жить без Ильи.

Спустя какое-то время возникло стойкое чувство дежавю, в приемной громкие голоса парней, Дима спрашивает Илью про баню. Симонов отвечает.

Стоп! Что происходит?

Тимофей вздрогнул. Стоять в кабинете одному очень страшно, но как снять напряжение? Слезы чертят дорожки по щекам, ноги словно к полу приросли. Ничего подходящего в голову не приходило, разум парализовало переполнявшим его страхом. С трудом оторвав ноги от пола, он подошел к двери, взялся за ручку, пальцы покалывало от напряжения. Стук бешено колотящегося сердца гулом отдавался в ушах, а перед глазами горькая пелена и все еще реальная картина лежащего на полу Ильи, бьющегося в затихающей агонии, а вокруг врачи, которые ничего не могут сделать.

«Не смогу, не смогу, не смогу без тебя!»

***

POV Тим

Невыносимо! Даже думать об этом невыносимо. А пережить это подобно маленькому безумию. Да, я обезумел сейчас, потому что даже думать не могу о том, что ты можешь умереть, что оставишь меня одного в этом мире.

Губы дрожат, с трудом сдерживаю рыдания, иначе Миша услышит, все услышат, ворвутся сюда.

А Марк, скажет ли он о том, что видел, поймет ли, каково мне сейчас? Лучше бы не понял, мне надо прийти в себя, надо унять сердце, надо вести себя... Нет, черт возьми, надо поскорее очутиться в объятиях Ильи, чтобы понять, что ничего еще не случилось, чтобы слушать, слушать его сердце. Чтобы...

Меня душат рыдания, кусаю губы, стою замерев. Вдруг резко открывается дверь, я отлетаю вглубь кабинета, падаю задницей на паркет и реву в голос.

В дверях взволнованный Марк, Миша и мой самый дорогой человек.

- Иль... - кричу ему сквозь рыдания. Через мгновение он рядом со мной на коленях. Бросаюсь к нему, прижимаюсь что есть силы, рыдаю навзрыд.

- Не оставляй, не оставляй меня... - шепчу ему, лихорадочно дрожащими руками глажу по плечам, по волосам, спине.

- Тимош, что случилось? - твой голос прорывается ко мне словно с того света.

Прижимаюсь что есть силы, чтобы ощутить реальность происходящего.

***

Плеханов, неожиданно впав в ступор минуты на две, заставил поволноваться всех. Он внезапно побледнел, стоял застыв, плотно сжав губы и не моргая, по щекам текли слезы. Очнувшись, Марк резко метнулся к дверям, врываясь в кабинет Аскомина.

Картина была та еще – молодой мэр сидел на полу, ревел, глядя словно невидящими глазами и, казалось, сошел с ума, пока Илья, отстранив всех, не прошел в кабинет и не обнял своего любимого. Лишь тогда Аскомин показал присутствие разума, хотя говорил что-то непонятное.

- Это было видение, – заявил Дмитрий. – Марк что-то увидел и показал Тимофею. Наверное, что-то про Илью.

- Что ты видел? – задал Степан весьма уместный вопрос. Тимофей ответить не мог, слишком уж близко к сердцу все принял, что могло быть чревато. Ответил Плеханов:

- Илью сегодня убьют.

В тишине щелкнул чайник, возвещая о том, что вода закипела, Оля вздрогнула, роняя поднос с чашками, на звон разбившейся посуды никто из них не обратил внимания.

- Илье сегодня пришлют письмо с токсином, – сказал Марк, постепенно приходя в себя.

- Мы же всю почту проверяем... - возмутилась Лера. Кроме возмущения появился страх за свою жизнь.

- Домой пришлют, – внес ясность Плеханов.

В продолжающей угнетать тишине Тимофей рыдал в объятиях Симонова, Илья старался не нервничать, понимая, что сейчас должен быть сильным, а его убийство перейдет в разряд неудавшихся попыток. Но все равно было жутковато, и страх заставлял волосы на затылке шевелиться.

Испугались все. Смерть Симонова грозила крахом всего эксперимента. Не будет Ильи, умрёт Тимофей.

Михаил обдумывал план действий и истерика Аскомина ему мешала. Тот, все ещё сидя на полу, ревел в голос, прижимаясь к Илье, не давая ему возможности пошевелиться, сжимая в объятиях, вцепившись пальцами в пиджак.

- Тимош, родной мой, все хорошо, - пытался успокоить его Симонов, хотя после всего услышанного истерика готова была начаться и у него.

- Девочки, закройте приёмную, - приказал Анохин, услышав, как открылась дверь и кто-то вошёл. Лера тут же вышла исполнять поручение.

- Я со срочными документами, - послышался возмущенный женский голос.

- Потом, все потом. Отдайте папку, потом заберете.

Секретарша выпроводила женщину и, закрыв приемную, вернулась в кабинет со стаканом воды и лёгким успокоительным.

- Тимош... Я же с тобой, ничего не случилось и теперь не случится, - шептал Симонов, поглаживая любимого по плечу.

Он почти не поверил в услышанное, но верил в вероятности. Почту обычно разносили по домам до обеда, а это значит, нужно кого-то отправить для проверки, возможно, придётся ждать весь день. Михаил, вездесущий и мыслящий наперед, уже связался с местным отделением ФСБ.

Сердце Тимофея все ещё щемило от пережитой боли, хотя о Марке тоже надо было позаботиться, поплохело от пережитого и ему.

- Вы все с сегодняшнего дня будете работать вместе! - строго сказал Михаил.

- А как же мой медицинский центр? - взвился Панамарев, говоря сейчас за себя и коллегу Славика. - Я собираюсь работать в больнице, думаю, кстати, не я один. А кое-кому надо научиться себя в руках держать.

- Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе такое привиделось. - прохрипел Аскомин.

Его шипение сняло немного нервозность. Но тут Марку опять стало плохо, он упал на стул, бледнея. Внимание переключилось на него, боялись, как бы он снова не впал в кому.

Влад и Дмитрий разрывались между двумя друзьями, у одного на фоне пережитого могла не на шутку голова разболеться, а у второго мог мозг отключиться, и непонятно, что хуже.

- Тимофей Станиславович, а вы ничего не забыли? - вдруг спросил Степан, решив перейти к более действенным мерам. - Кое-кто должен официально остановить завод, и кое-кто еще собирался начать снос здания.

- Да, да! - понятливо подхватила Лера. - Очень много людей в приемную звонят, в основном работники ЧГК, боятся за свою работу, и журналисты звонят, тоже интересуются.

Это было словно щелчок пальцами для привлечения внимания, словно переключение рубильника. Аскомин переключился в одно мгновение, плакать тут же перестал и слезы будто высохли. Хоть он все еще и сидел, обняв Илью, но мысли уже работали в другом направлении.

- Собирайте прессу, поедем выключать комбинат. Заодно назначим время сноса труб цеха спекания.

- Эй, я тоже! - Марк, как и Тимофей, оживился, встал поддерживаемый врачами. - Да нормально я!

- Подождите, пока я со всем разберусь, тогда поедем! - Михаил на мгновение оторвался от телефонного разговора. Он сейчас занимался очень важным делом - координировал операцию по обнаружению предполагаемого убийцы Симонова.

О том, что должно сегодня вечером произойти, никто не забыл, просто продолжали заниматься делами с поправкой на видение Марка.

Аскомина все еще преследовало чувство дежавю, он корректировал свои действия, стараясь анализировать то, что было в этот же день в видении. И в общем-то, все шло хорошо, и даже вечером поехал вместе с Ильей, как договорились, оставив Михаила вместе с сотрудниками полиции дожидаться того злосчастного письма.

***

POV Илья

Вот теперь я не на шутку испугался.

Я относился к видениям Марка с пофигизмом, хотя иногда казалось, что Тимофей знает все, что я говорю наперед. Но когда я собственными глазами увидел, как полицейские вскрыли тот самый конверт, поджилки у меня затряслись. Меня и правда хотели отравить! И письмо принес почтальон, это значит, что всякие яды у нас можно свободно отправлять в конвертиках и посылках - сплошной беспредел. Анохин тут же поехал с разборками на Главпочтамт, узнать, откуда пришел этот злополучный конверт, и почему почту никто не проверяет. Оказалось, что сброшено было это письмо тут же, на центральном почтамте. Поехали в полицию, долго брали показания, пытались выяснить, кто же совершил эту попытку.

Андрей без конца ругался с полицейскими, по его мнению, они работали на "отвяжись" и очень хотели отправить дела в "глухари". Пряхин юрист от бога! Хотя, богами тут выступало правительство со своим экспериментом.

А Тимушку все это время пытались чем-то отвлекать, ему снова реально поплохело, когда увидел письмо, я думал, он брякнется в обморок прямо у моего дома.

Соседи все в окнах торчали и на улице, все пытались узнать о происходящим, но наши мальчики те еще конспираторы.

Когда был в полиции, звонила мама, вроде Тим с ней поговорил. Закончилось все часам к девяти вечера. Мой любимый ждал меня в кабинете начальника полиции, Миша сказал, что сегодня нам надо ночевать вместе и желательно у меня.

Согласился.

***

Испуганная Светлана встретила их в коридоре.

- Мам, ну что ты? - Илья старался не подавать виду, что сам испуган.

- Илюша... - разревелась та. - Сказали, что в доме была бомба.

- Мама, не говори глупости, ты же с Тимкой разговаривала, он же сказал, чтобы ты не волновалась.

- Как же не волноваться? Здравствуй, Тим. Что там было?

- Ничего страшного мам, - сын стоял на своем.

- Завтра же едем смотреть участки для родителей и вообще, стройка должна идти круглосуточно, - в незапертую квартиру ввалился Михаил с тремя пакетами. - Я тут вам роллов привез, креветки еще не остыли и выпивку, вы, парни, завтра сидите дома, а сегодня напиваетесь. Да, еще, Тим, тут твоя одежда. Если что, я внизу.

- Поражаюсь вашим охранникам, - сказала мама после ухода Михаила. - Может, стоит его позвать к нам на ужин?

- Мам, они на улице меняются постоянно, все нормально.

- Почему ты не хочешь рассказать, что произошло?

- Ма-а-ам! - он отцепил ее от себя и заглянул в глаза. - Ну... отравить меня пытались.

- Илья! - она заплакала с новой силой, вновь прижимаясь к нему. - Это все твоя новая работа.

Тимофей неслышно ушел на кухню, разбирать привезенное Мишей, маме с сыном нужно было побыть вдвоем, в конце концов это возможность принять его.

***

POV Тим

Теперь, когда случившееся позади, вроде бы все должно быть хорошо, но почему-то руки все равно трясутся. Напиться и правда хороший способ стряхнуть напряжение. Но кто? Кто мог это сделать? Кто хочет смерти Ильи?

Почему вдруг Марк увидел смерть Ильи? Потому что увидел его? Прикоснулся к чему-то? Если подумать, мы в приемной мэра, может, это Мамедов? Тогда почему не меня убить пытался? Или это Воевода? Все же Илья занял ее место. Надо срочно переезжать!

Смотрю в окно, по щекам текут слезы. Как ни пытаюсь думать о чем-то еще, мысли возвращаются к видению. Стараюсь быть очень тихим, чтобы Илья не услышал, ему и маминых слез хватит. Даже шмыгнуть носом боюсь, пискнуть боюсь. Успокаивай маму, так лучше будет. А слезы решили побить все рекорды полноводности, не знаю как успокоиться, как унять дрожь во всем теле. Не хочу, чтобы снова обзывали слабаком, чтобы вспоминали что девушка.

Обхватил руками плечи, лишь бы сдержаться, рассматриваю, что творится за окном. Все еще светло, дети все еще играют на площадке. Вот бы и нам сидеть во дворе и смотреть на игры наших малышей.

Какая же я все таки... баба!

Не знаю, почувствовал ли ты, или я ненароком выдал себя, только чувствую, как ты подходишь сзади, обнимешь меня и целуешь в висок.

***

Илья нутром почувствовал, что с Тимом что-то не то. Слишком уж тихо на кухне было. А мама сильная, быстро успокоилась, спросила, чего он своего парня одного оставил. Вот и пошел Симонов на кухню, а там... Снова Тимошка плачет.

- Что случилось? Что тебя снова расстроило?

Аскомин прикрыл глаза, прошептал:

- Снова себя накручиваю.

- Перестань это делать! Немедленно!

- Перестал.

- Молодец. Знаешь, как бы страшно ни было, Марк смог это предотвратить, так что это был просто страшный сон.

- Хорошо, Иль, все нам приснилось.

- Вот, а теперь давай закрепим результат... Мам, - позвал Симонов. - Иди к нам.

Они сидели за столом, выпивали и закусывали ролами, беседуя обо всем, в том числе и о том, что произошло. Когда же в восемь вечера расстроенный отец вернулся со смены, его встретили пьяными улыбками.

- Нажрались? - спросил Виктор, присаживаясь рядом. - И что за повод? Мое увольнение?

- Что? - спросила Светлана непонимающе. - В смысле, ты же мастер.

- Мастер, не мастер, а все! - он развел руками. - Завтра комбинат будет официально остановлен.

- А кем твой отец работает? - слегка заплетающимся языком спросил Тимофей у Ильи.

- Напился, - недовольно фыркнул Симонов-младший. - Он старший мастер цеха по ремонту двигателей тяжёлой техники.

- Чего? - переспросил Аскомин.

- Мозг у тебя, что ли отключился? - Илья прижал его к себе. - БелАЗы, краны, экскаваторы.

- А-а-а... - Тимофей закрыл глаза, прижимаясь к любимому, которого сегодня он мог потерять.

- Всех отправляют в центр занятости, - Виктор налил себе виски, выпил залпом, поморщился.

- Неправда! - возразил Тимофей, смотря на мужчину слипающимися глазами. - Два месяца за вами сохраняется заработная плата, потом еще два выходное пособие, в это время все желающие могут выбрать курсы, потому что почти все работники останутся на своих местах, просто сейчас начнется строительство нового предприятия, - он уже и протрезвел даже.

- Начинается, - буркнул Илья. - Понеслась душа в рай под названием работа, главное, на рубильник нажали.

- Ну, а что? - удивился Тим. - Работа-то важная. К тому же, Виктор Сергеевич может стать у нас... кем? Начальником ремонтного цеха, и если он хороший специалист, подберет и команду, и технику посмотрит, какую нужно будет заказывать.

Родители уши навострили, никто еще не говорил о новом предприятии.

- Но сначала... Илюш, наливай... Надо построить город.

Больше он говорить ничего не стал, в конце концов сегодня разгрузочный день.