Фантасмагория: Полыхающий Рассвет

Любовь и дружба - взаимное эхо: они дают столько, сколько и берут.

А. И. Герцен

Шаманка, стоящая перед ними, была несильно выше Морганны. Тёмный коричневый плащ с меховым ободком сверху был сцеплен с черепом оленя. Только сейчас можно было лучше разглядеть его рога — корни их были такого же обветревшегося костного цвета, а вот уже дальше расходились ледяными ветвями — несколько голубоватыми и острыми. Одеяние ниже было тоже достаточно плотным — из-под рукавов меховой куртки выглядывали грязные манжеты коричневой рубахи, что доставала до середины бедра. По поясу шло расшитое рунами полотно, держащее кинжал и несколько мешочков. На ногах были плотного вида штаны, однако правый сапог отсутствовал, но и ступня выглядела очень странно, словно бы её отморозили. Посох шаманки был выше её самой. Неровная, но толстая ветвь, что оплеталась сама собой, была замотана в ткани, а украшали её всевозможные вязи — бисер, перья, ленты с вышивкой и сушёные ягоды на нитках. В вершине торчала замотанная тряпкой рукоять какого-то ножа, а на одной его стороне болтался бубенчик. Он легонько и тихо позвякивал на ветру.

Альберт завёл за спину сестру и слегка опустил меч. Никто не смел поднимать оружие на шаманов, но защищать сестру он был обязан.

— Кто ты? — Вопрос прозвучал на северном языке.

Шаманка поставила посох. Из-под черепа раздался хриплый смешок, а в следующее мгновенье женщина легко скинула капюшон за спину. Глаза цвета кристаллов медного купороса горели на бледном, но не осунувшемся лице с еле заметными морщинками. На щеках потухали лазуритовые руны, проходящие через переносицу ко лбу, в ушах висели серьги с бусинами и чёрными перьями, чьи кончики макнули в красный пигмент. Неестественно белые волосы упали за спину тонкой косой, кончик которой почему-то был иссиня-чёрным. Она была очень похожа на Морганну, словно бы угадывались одни и те же черты лица, взглядом походила на Альберта. Нишант мог сказать даже больше — их цвет глаз был абсолютно одинаковым.

Вдруг женщина хорошенько тряхнула головой и потрепала волосы, из-за чего те, словно согревшись, приобрели глубокий чёрный оттенок.

— Ты и она — моя кровь, — произнесла она и смело шагнула ближе. — Вы двое — Хель, моё наследие.

Брат с сестрой переглянулись, но оружие не опустили.

— Нас много кто знает.

— Вы дети Артура и той девчонки. — Она нахмурилась, задумавшись. Точь-в-точь Альберт. — Кажется, её звали Мириан.

— Верно, — кивнул Ал. — Но кто ты, сударыня?

— Мне ласкает слух родной язык. — Она выпрямилась и даже заулыбалась. — Особенно в устах потомков. — Она прокашлялась и продолжила на общем языке: — Меня зовут Ингихильд, я единственная шаманка Хель. И вы двое — мои потомки.

— Это невозможно. Ингихильд давным-давно покинула нас и отправилась в горы Альфарии, — мужчина перехватил меч поудобнее, — или пирует с духами на Горе.

— Отчего же я должна там быть? — Женщина громко захохотала, оперевшись на посох. — Я здесь. И я всегда охраняю своих детей.

Повисло неловкое молчание. Оно довольно неприятно тяготило всех, а в особенности Морганну. Рука отчего-то больно ныла и тянула, через бинт даже проступили кровавые пятна. Кажется, шаманка это заметила.

— Морганна, дай мне руку. — Она протянула ладонь. — Это моя руна — мне и снимать.

Но Аня не сдвинулась.

— Не бойтесь, — вдруг раздался откуда-то из-под плаща детский голосок. Из-за меха выглянуло синюшно-белое личико мальчишки с голубоватыми волосами. — Хильда не причинит вам вреда. Она хорошая.

Ребёнок вылез полностью и подбежал к Морганне, легко схватив её за руку.

— Хель, так нельзя делать. Ты пугаешь людей. — Ингихильд подняла голову к Альберту. — Теперь веришь мне?

Духов, что любили принимать детское обличье, было очень легко отличить от ребёнка. Дети не имеют просвечивающихся тел и не плавают над землёй. И мальчик перед ними действительно был духом.

— Хильда, — он тихонько стянул бинт с запястья и осмотрел руну, — это не её магия сделала её такой. Она болеет. — Малыш отпустил Морганну и отшагнул к своей шаманке. — Я не могу помочь сам.

— Значит, нам надо где-нибудь остановиться. — Хильда хмыкнула. — Не хотите в гости к родному дому? — И, не дождавшись ответа, сразу же продолжила: — Я хочу. Пошли!

Она развернулась и тут же пошла к родовому дому семьи Хель. Переглянувшись меж собой, компания молчаливо решила следовать за Ингихильд. Благо, что она была довольно хорошо настроена к людям. Но вот, кажется, молчать ей не хотелось.

— Так странно это всё осознавать. — Хильда сама с интересом разглядывала город. — Я задремала на часок, а тут такая разруха! Неужели город до сих пор не отстроили обратно?

— К сожалению, пока что здесь слишком много заболевших, чтобы очистить город, — отозвался Ал. — Дядя вступал в отряд добровольцев на зачистку, но вернулся одним из немногих живых. Но сегодня он отправился к духам

— Бедняжка. Юджин всегда отличался слабым здоровьем и бравым нравом. Пускай Ана встретит его достойно. — Она неодобрительно покачала головой. — А как родители ваши? Как Артур и его здоровье?

— Родители погибли в тот день. — Морганна плотнее укуталась в плащ.

— Как?! — Ингихильд резко обернулась и чуть не накинулась на правнука. — Этого не может быть! Когда всё это началось, я отправила Артуру птицу, чтоб не смел возвращаться!

— На нас напали по дороге. Родителей убили, а нам удалось сбежать. Но к сожалению, во время побега я заболела.

— О Духи! — яростно выдохнула Хильда, но на этом поубавила пыл. — И где же вы тогда росли?

— У сударя Викара Эрлинга. Он забрал нас, когда мне лекари разрешили ездить на большие расстояния.

Ингихильд как-то странно улыбнулась, заглянув за плечо.

— Дед забрал, значит? Интересно.

 Дед, — согласился Альберт, следуя за ней первым. — Откуда знаешь?

— А отчего бы не знать? — Женщина рассмеялась и пнула камушек под ногой. — Тятю с дядькой взял, чего ж и вас не брать во внуки. Он ведь и до этого баловал как родных. Да и с чего же как родных? Вы рóдные друг другу и есть.

Альберт не нашёлся что ответить, а потому просто промолчал. Он больше смотрел на дорогу, как и остальные. А вот Хель вертелся вокруг Ричарда и всё пытался схватить его за руку. Но мальчишка боязливо жался к Мэри, а после и вовсе отпустил её и кинулся к ноге Ала. Он взял Ричарда и посадил на плечо. Духу это не очень понравилось, но, поняв, что ребёнку ещё страшно, тот вернулся к своей шаманке. Он легко оттолкнулся ножкой от земли и подлетел, усаживаясь на капюшоне. К слову, ледяные ветви рогов на черепе исчезли, оставив лишь обломки корней. Нишант и Мэриэль молча поглядывали то на шаманку, то на заледеневшие статуи больных.

Ингихильд вывела их вбок к берегу на небольшое возвышение, внизу которого стоял слегка ограждённый дом. За заборчиком виднелось дерево с большими качелями и несколькими верёвками, привязанными к стволу. Пушистая сосна очень уютно склонилась к дому, что выглядел как затерянная игрушка. Ал сделал шаг вперёд, но Хильда не позволила ему пройти, выставив посох. Она присела на одно колено и взмахнула рукой, отправив ледяную трещину прямо к дереву. Через мгновенье с ветвей спрыгнули несколько змеек и скрылись в направлении леса. Тогда Ингихильд подошла ближе и осмотрела следы вокруг забора. Медвежьи следы.

 Нам сюда нельзя. — Женщина выпрямилась и вздёрнула подбородок.

Солнце уже зашло, поэтому шаманка стукнула посохом и зажгла на его вершине голубоватый шарик света.

— Нас проводят к лесу и дадут время отдохнуть.

— Кто?

— Леший. Сам не покажется, но будет провожатым. Идём.

Ингихильд развернулась и пошла по прямой в лес, протиснувшись меж двух домов. Остальные последовали за ним.

— Тут ещё одна шаманка? — тихонько пискнул Ричард.

Морганна промолчала. А вот Хель не стал. Он цеплялся за любую возможность сдружиться с ребёнком.

— О, у Лешего никогда шаманов не было. Он особый.

Дух подлетел и уселся на второе плечо Альберта. Мужчина почувствовал бодрящий холодок.

— Он ведь и сам как шаман. Раньше был человеком, только вот лес ему был роднее людей. Однажды взял да специально забрёл в самую глубь, кинулся к Горному Древу на колени и принялся молить Орматтира и Камажай о встрече.

— А кто это? — Риччи сжал воротник Альберта.

— Это Великие Звери! Звери земли. Северные земли охраняет Орматтир, а вот южные его сестрица Камажай. Её ещё называют Соколиной невестой и Хозяйкой Самоцветной горы. — Хель болтнул ножкой. — Так вот. Домолился Леший, и выползли к нему змеи да спросили, чего же тот просить у них вздумал. И тогда он пожелал навсегда остаться в лесах. Но не просто так — пускай назначат они его Лесным князем, что за путниками следит, за порядок отвечает и леса бережёт. Они и выполнили его желание. С той поры он и живёт среди нас. Людей редко встречает — и тех лишь в детстве.

— А почему Змея — Соколиная Невеста?

Хель даже хлопнул в ладошки.

— Потому что в Зверя гор, Сокола Вальгарда, влюблена. Великие Звери в людском облике друг друга привечают, чтоб равными друг другу быть. Соколу Змеиная княжна прилюбилась, он за ней стал ухаживать — то серьги самоцветные подарит, то колечко, то пояс каменный. Ей и приятно. Стала она отвечать на его подарки — то бляшку золотую отдаст, то иглы из серебра. Осмелел как-то Вальгард и пошёл к ней на поклон. Просил её сердце смиловаться над ним и не рвать душу влюблённую. Камажай лишь рассмеялась и обняла его. С тех пор их и кличут женихом и невестой, что пожениться никогда не смогут: он в небе летает, а она по земле ползает. Но когда встречаются — солнце прячется, чтоб не мешать.

— Хель.

Ингихильд обернулась и нахмурилась.

— К ребёнку не приставай. — И тут же обратилась к остальным: — Следуйте за мной нога в ногу. Я иду за Лешим.

Все вопросы резко стихли. Мэриэль догнала Альберта и слегка схватилась за его плечо. Морганна с Нишантом плелись сзади, однако чувствовали себя не очень уютно. Аня всё ещё держалась за больную руку, а Ниши думал о сестре. Увидит он её ещё хоть разок? А вернётся ли домой? Что вообще такого натворили во Дворце Хель и куда он снова оказался втянут?

Заметив состояние друга, Морганна пару раз глянула на него и осторожно взялась за его рукав.

— Всё хорошо.

Нишант неопределённо покачал головой. Женщина повторила всё тем же уверенным шёпотом. Это было именно то, чего ему сейчас не хватало, — уверенность. С Морганной он мог это ощущать. С ней было спокойно. Нишант кивнул.

— Спасибо.

Долго они не петляли, но путь осложняли небольшие плотные сугробы и хвойные ветви. В довольно скудном освещении посоха виднелась лишь дорога. Но Аня хорошо слышала чужое дыхание позади. Из-за Ингихильд близко к ним не подойдут, но Ричарда напугать смогут. Это беспокоило Морганну больше всего. С рук брата он не слезал, лишь сильнее жался, и от этого жалко его было ужасно сильно. Лишь их путешествие в Арисну прошло спокойно, но для детей подобная жизнь — не норма. Не должны они жить в постоянных страхах и мучениях, имея лишь пару дней в мире и покое.«Было бы ему лучше, оставь мы его с Клаусом? Как он там? Смогли ли с Виктором отби…»

— Мы пришли. — Хильда указала на небольшую полянку. — Помогите мне собрать стоянку.

В несколько минут появился довольно внушительный костёр, который смогли разжечь лишь благодаря зелью Ани. Лично каждому шаманка возвела небольшую палаточку, внутри каждой из которых Альберт расстелил подсушенные еловые ветви и плащи. Мэри и Нишант быстро набрали ягод и принялись жарить хлеб. Ричарда в это время занимал Хель — мальчишка уже подпривык к духу и позволял играть с собой и своим зайкой.

— Морганна. — Хильда села подле огня и разложила вещи с пояса перед собой. — Подойди ко мне.

Аня села напротив и послушно протянула руку. Ингихильд очень заботливо осмотрела печать и даже немного поводила по ней пальцами. После этого она подозвала Альберта и проверила его.

— Этот знак я рисую на каждом ребёнке, появляющемся в семье Хель. — Она повторила льдом на коре тот же серп с двумя лучами. — Он сдерживает наследственную магию и не позволяет вам вредить самим себе. Детям опасно обладать такой силой. Да и… мало кто хочет.

— В каком смысле? — Морганна наклонила голову.

— Я бессмертна и бессменна, пока не передам Хель своим потомкам. Я забираю ваши силы и питаюсь ими, благодаря чему и живу. Но с Хель есть проблемы.

— Какие? — Ричард сунул свой нос в разговор.

— Я один из древних духов. Из тех, кто появился вместе с самим миром. И соответственно, очень силён. Одарённых потомков много, да только справиться со мной может не каждый. Тотра пыталась, но не смогла.

— Бедняжка, — с болью выдохнула Хильда. — Из-за попытки заключить фывру в Хель, она сильно испортила своё здоровье и рано ушла к Горе. Однако с тобой… другое дело, Морганна. Ты могла бы стать моей наследницей.

— Морганна? — Ал даже привстал.

— Именно, — кивнула она. — Ты унаследовала чудесные щёчки — прямо как у Герхарта, — рассмеялась Хильда. — И мою силу. Силу, способную перенять Хель. Я думаю, ваша мати к этому тоже руку приложила. Она была далеко не простой девицей. Артур, конечно, полюбил её, но… неважно. Однако она тоже имела силу. Силу Проклятых.

— Мириан Хель не была ведьмой!

— Ал, мне лучше знать. Разумеется, она была хорошим человеком, хотя и проклятой ведьмой.

— И дар, о котором говорил дядя, — слетело с губ Ани.

— Юджин сказал? Да. Ты уже родилась с этим даром. Я сразу почувствовала в тебе эту силу. Но младенцем ты могла навредить себе и родным, а я такого не могла позволить.

— Значит, когда ты снимешь печать, я должна буду унаследовать Хель?

Хильда горько усмехнулась.

— Должна была бы. Но прошло слишком много времени. Когда я сниму печать, тебя разорвёт от скопившейся магии. Или твоя болезнь убьёт тебя первой, ведь именно твоя природная сила её сдерживает благодаря материнскому дару. — Ингихильд вздохнула. — Я могу лишь забрать магию, чтобы вам стало легче. Но тогда путь к шаманству закрыт. Однако тебе, Морганна, будет легче с фантасмагорией.

Брат и сестра переглянулись.

— Закончи этот дело. — Ал вздохнул. — Мне не нужна магия.

— Я просто хочу жить.

Ингихильд кивнула и взялась сначала за правнука. Она прокусила губу и макнула в кровь средний палец, после чего заново нарисовала тот символ. Киноварно-алые капли растекались по коже. Морганна успокоилась, почувствовав приятный холодок на руке.

— Еда готова. — Нишант подал им деревянные плошки с лёгким ужином и сел рядом с Морганной.

— Спасибо. — Хильда кивнула и пригляделась к мужчине. — К слову, Морганна, кто этот юноша? Твой муж? — Она отпила отвара из старой фляги и удивлённо заплевалась. — Какая дрянь!

Морганна смущённо улыбнулась.

— Нет. Нишант мой друг.

Альберт напрягся, а сам южанин уткнул взгляд в землю.

— А зря. — Хильда хохотнула. — Ещё в моё время южане были почти такими же отличными мужьями, как северяне. Ты приглядись к нему.

— Моя сестра сама решит, кто ей нужен в жизни, — вдруг строго отозвался Ал.

— Вы поглядите на этого братца! — Она всплеснула руками. — В нашу последнюю встречу всё болезненно прятался за материнский плащ, а теперь мне перечит! Верно говорят, что из самых малых котят вырастают настоящие барсы!

— Что-то для ледяной шаманки у вас очень горячий нрав, — подметила Мэри.

— А мне он не мешает, — тут же парировала шаманка. — Я двух драконов одолела, могу себе позволить.

Подумав о К'Авелье, Морганна спрашивать не стала.

— Но ты правда в дедов пошла. — Ингихильд погладила её по волосам. — Особенно глазами.

— Морганна не похожа на мужа бабушки.

— А кто сказал, что я про этого олуха? Тоже мне муж сыскался. Ана никогда особым благоразумием не отличалась, впрочем, как и её тятя Рагнар. Откуда только дочь притащил? — Хильда вздохнула.

— А кто ж тогда наш дед?

— Кто воспитал, тот и дед.

— Это и так ясно. — Ал откусил хлеба.

— Кому ясно, а кому глаза открыть надо. Не помню, чтобы Сигурд музыкальничал.

— Это ты к чему?

— У деда спро́сите. — Хильда потянулась. — Я утром провожу туда.

— Под Йорнорградом тоже есть фенестра, — отозвалась Мэри.

Беседа за ужином медленно перетекла в ленивые перекидывания фразами. Прибрав всё, Ал вызвался стоять на стороже, но Ингихильд быстро его осадила. В итоге шаманка осталась бодрствовать, отправив Альберта спать. Но вот Морганне не спалось. Она взяла лампу и вышла подышать воздухом к морю. Фаввара тихонько увязался за ней.

— Красота…

Нишант глубоко вдохнул морской воздух. Морганна вышла из-за его плеча уже с сапогами в руках. Казалось, её и вовсе не кололи жёсткие травы. Она оставила обувь рядом с мужчиной и ступила на песок, словно получала удовольствие от этой прохлады.

— Не замёрзнешь? — Фаввара улыбнулся и скинул моджари, чтобы тоже попробовать пройтись, но лишь резко отпрянул. — Как холодно!

Морганна рассмеялась и вошла в воду. Женщина закатала штаны и повернулась к мужчине.

— Что, зябко? — Она игриво хохотнула и уложила руки сзади. — Просто надо закаляться!

Нишант понимающе кивнул. Он вышел сюда, чтобы полюбоваться на море в закате, однако… Морганной он любовался с гораздо большим удовольствием. Он так жалел, что под рукой не было полотна и красок, чтобы запечатлеть её лёгкий шаг в пенящейся воде.

Вдруг женщина резко наклонилась и начала что-то раскапывать. Сначала выглянул волнистый край, а после показалась и вся находка — белая с красными вкраплениями.

— Нишант, — она протянула ему ракушку, — а ты знаешь, из чего делают самую волшебную краску?

***

Морганна вздрогнула и подняла голову на юношу, резко покинув свои мысли. Его волосы в коротком хвостике вылезали из-за несильного ветра. Он улыбнулся и подошёл к девушке, протягивая вещицу. Хель убрала за спину волосы в низком хвосте. Её плотная зелёная лента слегла колебалась.

— Извини, я не услышала тебя. — Она опустила голову.

Нишант рассмеялся.

— Ничего. — Он вложил в её ладонь половину раковины. — Из таких ракушек, которые есть только в Варяжье, делают самую волшебную краску — сияющую и переливающуюся огнями. Она дорогая, хотя её может сделать кто угодно. Весь секрет в раковинах. — Юноша поднял пальцы девушки и вместе с ней просветил на солнце раковину. — Видишь эти крапинки? Это смола. Сок дерева заклеивает трещинки, и благодаря этому краска дольше хранится, а также… отливает редким сиреневым оттенком.

Морганна заулыбалась и провела пальцем по гладкой поверхности. Она подняла лицо и чуть не столкнулась носом с юношей. Нишант сделал полшага назад.

— А ты знаешь… как драконы признавались в любви? — Она слегка порозовела. Щёк нежно коснулся румянец. — Они преподносили своей любви чешую со лба в половине раковины.

— Ты говорила, что драконы могли быть с людьми. Как же тогда они говорили о своих чувствах? — Он наклонил голову.

Девушка улыбнулась. Она вынула свой кинжал и отрезала небольшую прядь из хвоста.

— Они отдавали свои волосы. Словно оберег, что защитит голову.

Фаввара пару секунд смотрел на её руки, после чего вынул лезвие для заточки своих карандашей и отрезал прядь из чёлки. Он притянул её ладонь к себе и вложил волосы в ракушку. Морганна тихо ахнула и опустила глаза к босым ногам. Нишант коснулся ледяными пальцами её покрасневших ушей.