Глава 19. Те, кто остаются
Нэйт и Кэм вылетели из подвала, хлопнувшись на потрескавшийся кухонный пол. Дверца за ними захлопнулась с таким грохотом, что посуда в шкафах задребезжала.
Тишина — на одно короткое, обречённое мгновение.
А потом дом начал шевелиться.
Стены вздохнули, натянулись, заскрипели так, будто сами собирались обрушиться на беглецов. Пыль повалила из трещин, и из углов выползли чернильные тени.
— Быстрее! — рявкнул Кэм, дёргая Нэйта за руку.
Они бросились к прихожей. Но ковёр под ногами словно ожил — зацепился за сапоги Нэйта, стягивая его вниз. Пальцы ковра расползались, как щупальца.
Кэм, не раздумывая, сорвал ковёр, порвав ногтями ткань, и вытащил Нэйта наружу. Они ввалились в коридор — воздух здесь был ещё тяжелее, как будто сам дом вдыхал их, втягивая в себя.
— Чёрт… Что это такое?! — Кэм оглядывался, сжимая в руках фонарь как оружие.
Нэйт тяжело дышал. В груди у него горело, но не от усталости — от понимания.
Он вспомнил.
— Это не просто дом, — сказал он хрипло. — Это... сосуд.
— Для чего?
Нэйт поднял глаза. На стенах проступали едва различимые силуэты — образы тех, кто жил здесь раньше. Мужчины, женщины, дети. Их лица были вырезаны в древесине — страдальческие, застывшие в беззвучных криках.
— Для тех, кто остаются, — прошептал он. — Для тех, кто не может уйти.
И он вспомнил записи Эли.
"Я слышу их по ночам. Они шепчут из пола."
"Дом кормится потерянными."
Понемногу всё складывалось.
Дом не хотел отпускать тех, кто однажды вошёл в его сердце. Он заманивал их обещаниями уединения, покоя, ответов. А потом запирал внутри, растворяя в себе.
Кэм тряхнул его за плечо:
— Нам надо выбираться!
Но в ответ дом застонал. Пол вздулся, словно грудь огромного чудовища, готового выдохнуть их обратно в темноту.
Двери захлопнулись.
Окна треснули.
Проход к выходу исчез.
Они были поглощены.
— Второй этаж! — крикнул Нэйт. — Там ещё была открытая комната!
Они кинулись вверх по лестнице. Ступени под их ногами шатались и скрипели, словно собирались провалиться в бездну. На полпути впереди мелькнула фигура — неясная, размытая, как мокрое пятно на стекле.
Эли.
Она стояла на площадке, глядя на них.
— Нэйт… — донеслось еле слышно.
Он остановился, сердце колотилось в горле.
Но Кэм втащил его дальше.
— Это не она! — выкрикнул он. — Это дом играет с тобой!
И когда они подбежали ближе, фигура исчезла, растворившись в воздухе, оставив после себя только холод и запах сухих цветов.
На втором этаже коридор вел к последней двери. Она была наполовину сорвана с петель, словно в спешке. За ней темнела старая библиотека.
Кэм ворвался первым.
Книги были разбросаны повсюду. Пол был в трещинах, потолок местами обвалился, сквозь дыру в крыше пробивался слабый, болезненный свет луны.
— Там! — крикнул Нэйт.
В углу библиотеки, между обвалившимися полками, зияла узкая щель в стене. Ветхая, еле заметная, как рана.
Кэм подбежал первым, начал раздирать обломки, расширяя проход.
Дом взревел — в самом его нутре раздался глухой, низкий рёв. Пол ходил ходуном, стены трескались, с потолка падали куски штукатурки.
Кэм протиснулся первым.
— Давай! Быстрее!
Нэйт прыгнул следом, ощущая, как стены сжимаются за его спиной, словно живая пасть.
Он вывалился наружу. Земля встретила их тяжело, промёрзшей грязью.
Когда они обернулись, дом стоял в темноте, безмолвный и чёрный, как сгоревший остов. Окна были мертвыми глазами. Двери — ртами, затаившими крик.
Он больше не звал.
Не просил.
Он просто ждал.
Нэйт опустился на колени, вытирая кровь с ладони.
Кэм стоял рядом, тяжело дыша.
— Теперь ты мне всё объяснишь, — сказал он хрипло. — Всё.
И Нэйт знал: это было только начало.
Потому что дом — часть его теперь.
Он чувствовал это кожей, костями, сном.
И кто-то остался там, под домом.
И кто-то всё ещё звал его.