Глава 18. Под домом
Лестница в подвал начиналась за кухней — узкая, старая, полускрытая дверцей, которую Нэйт всегда избегал.
Ещё ребёнком он бы сказал: «Там живёт монстр».
Теперь он знал — там жили воспоминания. И не только.
Кэм держал фонарь — свет резал темноту пятном, которое казалось слишком маленьким для такой глубины.
Нэйт шёл впереди. Его пальцы скользили по потрескавшимся стенам, чувствуя каждую впившуюся в плоть щель.
Шаг за шагом они спускались.
Воздух становился густым, словно в лёгких постепенно застывала глина.
Пахло сыростью, гниющим деревом, старыми книгами и чем-то ещё — слабым, металлическим, словно заржавевшей кровью.
На последней ступеньке Нэйт остановился.
Перед ними раскинулась большая, тёмная комната. Стены были кирпичными, покрытыми чёрными пятнами плесени. Крыша провисла, кое-где торчали ржавые гвозди. Старые мебельные трупы — полусгнившие стулья, расколотые комоды — стояли, как забытые могилы.
Кэм осветил правую стену. Там виднелся дверной проём, заваленный досками.
Доски были покрыты странными знаками, выцарапанными чем-то острым.
Нэйт подошёл ближе.
Знаки были похожи на письмена, но не на человеческие. Изломанные, скрученные в спирали, они напоминали и крики, и цепи, и корни.
— Что это? — прошептал Кэм, чувствуя, как что-то холодное скользит вдоль его позвоночника.
Нэйт молчал. Он чувствовал: за досками не просто комната.
Там — сердце дома.
Он наклонился и провёл пальцами по вырезанным знакам.
И когда он это сделал, доски дрогнули.
Тихий, почти детский шёпот прошёлся по подвалу:
> "Пустите нас…"
Кэм резко отдёрнул руку.
— Нэйт, это плохая идея.
Но Нэйт уже искал, чем можно оторвать доски. Он нашёл старый, ржавый лом в углу и с силой вогнал его в щель.
Первая доска с треском отлетела.
Вторая.
Когда он убрал третью, из-за проёма повалил холодный воздух. Он пах землёй, железом и забытыми голосами.
За досками была узкая лестница вниз. Глубже. Куда-то под сам дом.
— Ты уверен? — спросил Кэм, голос его стал хриплым.
Нэйт кивнул.
Он чувствовал: там ответы.
И, возможно, она.
Кэм выругался сквозь зубы, но встал рядом.
И они начали спуск.
Лестница скрипела под их весом, словно возмущалась вторжению.
Свет фонаря прыгал по стенам, выхватывая странные рисунки: черепа, скрюченные фигуры, глаза без зрачков.
Все эти образы казались живыми. Они смотрели на них.
Нэйт зацепил ногой что-то мягкое. Опустил фонарь вниз — на полу валялась старая кукла без глаз.
Он проглотил ком в горле.
— Почти дошли, — выдохнул Кэм.
Внизу лестница кончалась. Открывалась огромная пустота.
Комната была вырублена прямо в скале. Стены — не кирпичные, а каменные, неровные. И на полу, на грубо вытесанных плитах, вырисовывался огромный круг, исписанный теми же знаками, что были на досках.
Посреди круга стояла фигура.
Нэйт замер.
Фигура была вуалью, колышущейся в темноте — полупрозрачная, вытянутая, едва различимая. Но там были руки. Лицо, склонившееся набок.
И он знал, кто это.
Эли.
Но прежде чем он успел сделать шаг, тени на стенах зашевелились. Они начали стекаться к фигуре, смыкаясь в нечто большее.
И голос, не её, а что-то иное, сказал:
> "Ты пришёл вовремя. Дом уже сыт. Теперь — твой черёд."
Кэм схватил его за руку:
— Назад! Быстро!
Но пол словно ожил. Камень под ногами затрещал, трещины расползались к ним, как чёрные корни.
Они бросились вверх по лестнице, скользя, спотыкаясь.
Сзади что-то взревело — звук был не человеческим, не звериным — древним, голодным.
Нэйт слышал, как за ними гнался дом.
Он больше не скрывался.
Он хотел их.