Глава 16. Тот, кто пишет
Он долго стоял перед дверью с облупленным номером 3, не решаясь войти.
Коридор за его спиной дышал холодом. Словно сам дом, казавшийся до сих пор лишь старым и забытым, теперь вслушивался в его дыхание, в колотящееся сердце, в медленный ход мыслей. Всё вокруг стало другим — тише, плотнее, настороженнее.
Нэйт глубоко вдохнул.
Касание дверной ручки было ледяным, как прикосновение мёртвой кожи. Она поддалась без усилий.
Комната за дверью была иной.
Тусклый луч фонаря с трудом разрывал густую темноту, обнажая искажённые очертания: перекошенную мебель, обрывки потрескавшихся обоев, заваленный угол. Здесь пахло пылью, старыми чернилами и чем-то ещё — чем-то затхлым, тяжёлым, как дыхание склепа.
В самом центре комнаты стоял узкий стол.
На столе — пишущая машинка.
Потрёпанная временем, покрытая сетью ржавчины, она будто была частью самого дома, сросшейся с полом. И в этот момент — она работала.
Без всяких рук.
Клавиши поднимались и опускались сами, печатая фразы на одиноком, чуть пожелтевшем листе.
Сначала Нэйт подумал, что ему мерещится.
Но каждый удар по клавише звучал громко, резко, словно удары в гробовую крышку.
Бумага подрагивала от резких движений.
Он подошёл ближе, затаив дыхание.
На листе проявлялись слова:
> "Ты пришёл за ответами.
Но ответы пришли за тобой."
В горле пересохло.
Он почувствовал: если отступит сейчас — дверь за его спиной больше не откроется. Никогда.
И он сделал шаг.
Ещё один.
В углу стояло старое зеркало в резной раме, покрытое сетью мелких трещин.
Нэйт мельком взглянул на своё отражение — и замер.
Это был не он.
В отражении стоял кто-то выше, с исказившимися чертами лица, с пустыми глазами. Он шевельнулся, когда Нэйт остался недвижим.
Пол содрогнулся. Стены дышали.
Он обернулся к машинке.
На новом листе выскакивали свежие строки:
> "Пиши, пока тебя слышат.
Пиши, пока ты помнишь."
Словно загипнотизированный, Нэйт опустился на скрипящий стул.
Пальцы сами легли на клавиши — тяжёлые, шероховатые.
Клавиши под ними словно жили, трепетали, требовали.
Он напечатал:
> "Я здесь.
Я помню.
Я слышу."
Каждое слово отзывалось эхом в черепе, словно кто-то повторял их за его спиной, чуть шепча, чуть смеясь.
Комната вокруг ожила.
Тени на стенах взбесились, расползлись, затопили потолок.
Машинка издала короткий звон — и бумага сменилась сама собой.
На новом листе были новые строчки:
> "Твоя история не окончена.
Дом выбрал тебя."
Шёпот множился.
В нём угадывались голоса Эли, Кэма, голоса из прошлого, забытые слова матери, друзей, случайных прохожих. Они смеялись и плакали, звали и проклинали.
Нэйт вскочил, рванулся к двери — но та захлопнулась перед самым его носом, будто дом больше не собирался его отпускать.
Из зеркала вытекали тени.
Они не нападали — нет. Они просто стояли рядом. Ждали.
Он понял: теперь дом пишет его, так же, как раньше писал истории других.
И если он не закончит — дом закончит за него.
Машинка в темноте снова ожила, ударяя по клавишам с тупой яростью.
Буквы выстраивались в новые строки, новую судьбу, в которую ему уже не было пути назад.
> "Начало было твоим.
Конец будет нашим."
Тьма сгустилась. Стены зашевелились.
Нэйт стоял среди вихря прошлого, страха и надежды, осознавая: выбора больше нет.
Он должен писать.
Или исчезнуть.