19
Перспектива Маркуса
Эта женщина доведёт меня до белого каления. Ну какого черта она так категорична? Неужели я заслужил такое наказание лишь тем, что попытался её защитить от своей сумасшедшей жены? Грейс никогда никого не боялась — даже меня, черт подери, самого опасного мафиози Америки. Она выстрелила в меня без колебаний! И всё же теперь я, пытаясь уберечь Миру, оказался преступником в её глазах.
А Мира... этот ходячий соблазн. Она так жестоко меня наказывает! Голова кругом, нервы на пределе, а маты так и рвутся наружу.
Роман вечером привёз документы: на холдинг семьи Кара, на мафиозную империю и особняк на окраине Стамбула. Может, хотя бы так я искуплю свою вину перед этой чертовски прекрасной женщиной.
Что касается Грейс... хочет она того или нет, но я с ней разведусь. А вот Миру удержу — даже силой, если понадобится. Пусть ненавидит меня, но будет рядом. Она — моя единственная, та самая женщина, ради которой смерть не кажется страшной.
Всю ночь не мог уснуть. Поднявшись в нашу спальню, я обнаружил её пустой. Эта женщина — мой личный палач. Она режет без ножа. Но ничего, малышка, посмотрим, кто кого. В глазах мировых мафиози ты всё равно останешься моей женщиной — хочешь ты этого или нет.
В 6 утра, осознав, что больше не могу валяться в постели — тем более один, я встаю, беру документы на имущество семьи Кара и спускаюсь в подвал. Там меня уже ожидали Фатьма и Измаил. Измаил был на грани смерти, а Фатьма истошно кричала, умоляя Миру её выпустить.
— Перестань орать, — холодно бросаю я. — Мираль здесь нет и не услышит тебя. Да и, честно говоря, ей плевать на тебя.
Открыв дверь, я захожу внутрь и присаживаюсь напротив этих двух жалких идиотов, скованных цепями.
— Маркус Каст, — залепетала Фатьма. — Отпусти меня, я буду полезна! Сделаю всё, что скажешь, только не убивай! Пощади, ведь только благодаря дочь Азу жива! Если бы не я, её бы убил Илмаз ещё в детстве! Я смотрю на неё с презрением.
— Спасая её, Фатьма, ты сама подписала себе смертный приговор. Мираль — твоя смерть. И только она решит, когда тебе сдохнуть, как подзаборной шавке. Я откинулся на спинку стула и холодно продолжил.
— Сейчас расскажи мне, кому принадлежит имущество семьи Кара. И я говорю не только о доме, но и о бизнесах, активах и, самое главное, мафии. Фатьма, дрожа, выдала:
— Особняк принадлежит мне... всё остальное записано на Илмаза!
Я медленно перевожу взгляд на эту тряпку, висящую в цепях и окровавленную. Подхожу ближе и кручу ствол пистолета перед его изуродованным лицом.
— Ты подпишешь эти документы сейчас и умрёшь без мучений.—Делаю паузу, подбирая слова, а голос становится почти звериным: — А иначе... ты всё равно подпишешь их — но под самыми страшными пытками.
Измаил с трудом поднял голову. Его лицо было покрыто запёкшейся кровью, а дыхание рвано и тяжело. Но в глазах всё ещё сверкал тот же вызов, который я ненавидел и уважал одновременно. Он хрипло рассмеялся, закашлявшись, и мне показалось, что даже смерть, скребущая его по пятам, не могла сломить его упрямства.
— Думаешь, я подпишу это, Маркус? — прохрипел он, вытирая угол рта окровавленной губой. — Лучше сдохну в мучениях, чем отдам мафию этой девке.
Я стиснул челюсти, не показывая, что его слова задели меня. Он знал, как бить не кулаками, а словами, и это раздражало сильнее любых угроз.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — продолжал он. — Ты хочешь передать всё в руки женщины, которая растопчет этот мир, даже не моргнув. Она может улыбаться, как ангел, но в её крови только холодная ярость. Думаешь, ты сможешь её контролировать? Ха!
Я молчал, хотя внутри всё кипело. Его насмешки били по самому уязвимому месту.
— Как ты думаешь, что случится сегодня? — насмешливо продолжил он, как будто это был его последний триумф. — Сегодня я открываю благотворительный фонд, который назову в честь женщин семьи Кара. Он будет принадлежать Мираль.
Я невольно напрягся. Это уже звучало как вызов.
— А также, — его голос стал ещё более насмешливым, — на этом вечере мафия Кара и Сенат узнают, что она жива. Никто не посмеет её и пальцем тронуть, ведь она под крылом самого Дьявола.
Он сплюнул кровь мне под ноги и усмехнулся:
— И даже без твоего участия я верну ей мафию и компании. А ты останешься сгнивать тут, Маркус.
Гнев поднимался во мне волной, сжигая остатки здравого смысла. Но я не дал ему увидеть ни тени эмоций на своём лице. Просто развернулся и пошёл к выходу, слыша за спиной крики Фатьмы и Измаила, которые эхом разносились по сырому подвалу.
Каждый мой шаг отдавался тяжёлым грузом мыслей. Измаил был прав в одном — Мираль была чем-то гораздо большим, чем просто женщиной. Она была стихией. И только время покажет, смогу ли я удержать её рядом или потеряю всё, что пытался защитить.
Проснулась я в самом прекрасном настроении. В голове крутилась мысль: Маркуса я прощу. Может, уже и простила, но нет — не так быстро. Этот дьявол должен понять, что последствия его решений имеют цену. Ему придётся расплатиться. Мужчины слишком часто воспринимают всё как должное, но я никогда не стану его игрушкой или любовницей. И если он думает, что его власть распространяется на меня, он жестоко ошибается.
Потянувшись, я надела его белую футболку — такую огромную, что она больше походила на платье. Почему его вещи всегда такие комфортные? Чёрт побери, даже это раздражает. Беру телефон и набираю Аслы. Если кому-то и можно выговориться, то ей.
Маркус знает турецкий — чёрт знает когда он этому научился! Значит, слышал и понимал каждое моё слово. Даже сбежать не получится — его люди скорее умрут, чем предадут его или помогут мне.
— Aslı, günaydın. Gardıropta bulduğum elbise gerçekten harika. Ama hazırlanırken yardımına ihtiyacım var. (Аслы, доброе утро. Платье, которое я нашла в гардеробе, просто потрясающее. Но мне нужна твоя помощь собраться.)
— Aslında günaydın, Mira? Barıştınız mı? (На самом деле доброе утро, Мира? Вы помирились?)
Скривившись, я ответила
— Aslı, sana tek bir şey soracağım: Bu lanet şeytanın Türkçe bildiğini ve ana dili gibi konuştuğunu biliyor muydun? Allah bana sabır ver! Adam aksansız konuşuyor! (Аслы, у меня к тебе только один вопрос: ты знала, что этот чертов дьявол знает турецкий и разговаривает на нём, как будто это его родной язык? Аллах, дай мне сил и терпения! Он даже без акцента говорит!)
— Markus birçok dil biliyor, ama onun Türkçe konuştuğunu hiç duymamıştım. Bildiğim kadarıyla babası bir zamanlar İstanbul'dan ayrılmış, Markus ise Amerika'da doğmuş. (Маркус знает много языков, но я никогда не слышала, чтобы он говорил по-турецки. Знаю только, что его отец когда-то уехал из Стамбула, а Маркус уже родился в Америке.) Вздохнув, я нервно взлохматила волосы.
— Aman Allah'ım, ne aptalım ben! Eğer Bay Adam babamla arkadaşsa, elbette Türkçe biliyor! Allah Allah, bana sabır ve dayanma gücü ver! (Господи, какая же я дура! Если господин Адам дружил с папой, естественно, Маркус знает турецкий. Аллах, дай мне сил и терпения всё это выдержать!)
— Mira, şunu söyleyeyim: Ondan kaçmaya kalkışırsan çok öfkelenir. Ne yapabileceğini bilmiyorsun. Boşuna ona şeytan demiyorlar. Eğer ona hoş görünmezsen seni kırar, paramparça eder. Aşık olması bir şey ifade etmez, aşkı kadar çabuk nefret de edebilir. Ve zalimlik konusunda sınır tanımaz. (Мираль, скажу одно: если попытаешься от него сбежать, он будет в ярости. Ты не знаешь, на что он способен. Не зря его дьяволом прозвали. Он сломает тебя, как куклу, если перестанешь ему быть угодной. И не смотри на то, что он сейчас влюблён. Как влюбился, так и разлюбит. А жестокости ему не занимать.)
Её слова прозвучали как предупреждение, но страх никогда не был частью моего характера.
— Bu konuyu sonra konuşuruz, Aslı. Ondan hiç korkmuyorum. Lütfen gel ve bu lanet akşam için hazırlanmama yardım et. (Об этом потом, Аслы. Я его ни капли не боюсь. Приедь, пожалуйста, помоги собраться на этот чертов вечер.)
Не успела я положить трубку, как дверь с грохотом захлопнулась. Сердце ёкнуло — Маркус. Его присутствие ощущалось всем телом, будто комната внезапно наполнилась электричеством.
Он стоял на пороге моей спальни, взгляд намеренно острый и изучающий. А я? Я была в одной его огромной белой футболке. Напряжение повисло в воздухе.
«Ну что ж, игра только начинается, дьявол», — подумала я, поднимая голову с вызовом.
Маркус стоял в дверном проёме, его тёмный взгляд прожигал меня насквозь. Я пыталась сохранять самообладание, хотя сердце предательски колотилось в груди. Этот мужчина обладал редким даром — выводить меня из равновесия, ломать мою броню одним только присутствием.
— Удобно устроилась? — его голос был низким и бархатным, но в нём пряталась угроза.
— Вполне, — ответила я холодно, хотя внутри всё дрожало.
Он медленно подошёл ко мне, его шаги были бесшумными, как у хищника. Я знала, что сейчас начнётся игра, которую он решил вести по своим правилам.
— Знаешь, Мираль, я думал, что ты умна, — начал он мягко, слишком мягко. — Но ты сама бросила мне вызов.
— И что? — я выдавила усмешку. — Боишься проиграть?
Его губы изогнулись в опасной улыбке.
— Проигрывать? — он едва слышно рассмеялся. — Ты ещё не поняла, малышка. Здесь проигрываешь только ты.
Он подошёл так близко, что я почувствовала жар его тела. Моё дыхание участилось, но я старалась держаться уверенно.
— Ты можешь пытаться контролировать меня, провоцировать, мучить — сколько хочешь, — его голос стал ниже, обволакивающим. — Но запомни одну вещь, Мира: я терпелив, но у всего есть граница.
Его пальцы легко коснулись моей щеки, и это прикосновение было одновременно нежным и пугающим.
— Я могу быть невероятно нежным с тобой, но когда ты пересечёшь черту... — он наклонился ближе к моему уху, — я стану тем, кого ты будешь ненавидеть всей своей душой.
Моё тело предательски отозвалось на его слова, хотя я знала, что должна отступить, поставить границы. Но Маркус всегда умел находить мои слабости.
— Ты меня не сломаешь, — сказала я с вызовом, хотя голос слегка дрогнул.
Он наклонился ещё ниже, его губы почти коснулись моей шеи.
— Посмотрим, — прошептал он.
Моя рука дрогнула, когда я попыталась оттолкнуть его, но он лишь ухмыльнулся и перехватил её, прижимая к своей груди.
— Ты думала, что сможешь управлять мной, малышка? — его голос стал хриплым. — Но проблема в том, что я люблю эту игру. И теперь мы играем по моим правилам.
Его ладонь скользнула по моей талии, заставляя меня задержать дыхание.
— Я разожгу тебя до самого предела, а потом оставлю голодной, как пантеру в клетке. И когда ты будешь рвать когтями этот мир, пытаясь утолить своё желание, вспомни: только я могу дать тебе то, чего ты хочешь.
Его слова обожгли меня, заставляя сердце биться ещё сильнее. Я не знала, что больше — злость или притяжение.
— Ты слишком уверен в себе, — бросила я, стараясь скрыть внутреннюю дрожь.
— Может быть, — он усмехнулся, — но я всегда получаю своё.
Его губы замерли в миллиметре от моих. Я почувствовала его дыхание, горячее и обжигающее.
— Боишься меня, Мира?
— Ни капли, — солгала я.
— Зря, — он снова прошептал, — потому что стоило бы.
Его взгляд стал опасным, но одновременно в нём плескалась необузданная страсть.
— Ты всегда говоришь о своей независимости, о том, что никто не сможет тобой управлять, — продолжил он. — Но послушай внимательно: я не тот мужчина, которого можно просто оттолкнуть.
Мои губы сжались, я попыталась удержать равновесие под напором его слов. Но Маркус умел создавать хаос внутри меня.
— Ты закончишь эту игру в огне, малышка. Вопрос только в том, обожгу ли я тебя нежностью или сожгу дотла.
Эти слова эхом прозвучали в комнате, заполняя каждую её часть, каждый уголок моего сознания. Моё дыхание стало неровным, но я не могла показать ему свою слабость.
— Увидим, кто из нас победит, — прошептала я, собрав последние силы.
— Посмотрим, — Маркус улыбнулся, но его глаза оставались холодными и страстными одновременно.
Он медленно отступил, оставляя меня стоять посреди комнаты с дрожащими руками и разрывающимся сердцем.
Когда дверь за ним закрылась, я поняла, что всё только начинается.
Я стояла перед зеркалом, глядя на своё отражение, но не могла понять, кто я. Чужая. Всё внутри меня переворачивалось, когда я думала о нём. Почему я позволяю себе чувствовать это? Почему его взгляд заставляет моё сердце биться так, что я едва могу дышать? Почему его прикосновения разжигают огонь в моей груди, несмотря на все мои усилия сопротивляться?
Я не могу быть его. Не могу быть его любовницей. Не могу быть той женщиной, которая поддастся его влиянию. Я ненавижу себя за эти мысли. Я не собираюсь стоять на коленях перед ним. Я не буду просто ещё одной женщиной, которой он будет манипулировать, которой он будет владеть. Нет. Я должна быть сильной. Я должна быть тем, кто будет управлять им, а не наоборот. Я не стану его игрушкой. Я не буду той, кто забыла о своей гордости и достоинстве.
Но почему, чёрт возьми, я так сильно хочу его? Почему каждый раз, когда он рядом, я теряю все свои принципы? Я хочу быть с ним. Я хочу быть тем, кто будет командовать им, а не тем, кто будет под его пальцами, как сломленная кукла. И это мучает меня. Я готова бороться, но не на его условиях. Я не хочу быть слабой. Я хочу быть его властелином, а не его пленницей. И если для этого мне нужно будет войти в войну с ним, я готова. Я не боюсь этой битвы. Я не боюсь потерять всё, лишь бы победить.
Я не буду стоять на коленях перед ним, никогда. Но, чёрт возьми, всё во мне горит от желания быть с ним. И это жжёт. Это невыносимо. Я должна быть сильной. Но, если мне нужно будет войти с ним в эту войну, я сделаю это. И он будет у моих ног. Я не позволю ему стать моим хозяином. Я буду тем, кто диктует правила. И если для этого мне нужно будет бороться с ним до конца, я сделаю это. Но он будет на коленях.
Я не хочу быть его женщиной. Я хочу быть той, кто поставит его на колени.
❗️ МЫ В ОЖИДАНИИ ВОЙНЫ❗️
Продолжение следует ...