20
Мираль спускалась по лестнице медленно, наслаждаясь ощущением ткани, скользящей по её коже, и вниманием, которое она притягивала. Красное платье облегало её тело, подчёркивая каждый изгиб, заставляя взгляды приковываться к ней. Она шла с осознанием своей силы, с вызовом, прекрасно понимая, как действует на него.
Маркус стоял у окна, но едва ли мог сосредоточиться на чём-то другом, кроме неё. Когда она появилась, он замер. Всё в ней — от походки до едва заметной улыбки на губах — казалось поставленным спектаклем, созданным только для него. Его пальцы непроизвольно сжались в кулак, сдерживая порыв подойти и забрать её прямо сейчас, не дожидаясь вечера, не заботясь о правилах и условностях.
Мираль уловила его реакцию, почувствовала жар его взгляда. Это было похоже на игру с огнём, и она наслаждалась каждым мгновением.
— Ты выглядишь... божественно, милая, — его голос прозвучал хрипло, с легкой хищной ноткой.
Она остановилась на последней ступени, чуть склонив голову набок, её губы изогнулись в ленивой улыбке.
— А я уж думала, ты не взглянешь на меня, — произнесла она, её голос был мягким, но с явным вызовом.
Маркус усмехнулся, но его взгляд потемнел.
— На тебя нереально не смотреть и не восхищаться, любовь моя, — его голос стал ниже, а слова — медленнее, насыщеннее. — Но сегодня решается твоя судьба. Ты должна понимать, что твоя спокойная жизнь на этом заканчивается. Ты станешь главой мафии, и на каждом шагу тебя будут ждать хищники. Они будут наблюдать за тобой, выжидать момент, чтобы разорвать.
Мираль шагнула к нему ближе, её рука скользнула по лацкану его пиджака, затем слегка сжала его ткань.
— Маркус, это ты мне говоришь? — её голос стал тише, но в нём звучало едва уловимое веселье. — Страшнее тебя никого нет и не будет. А если такой человек и был, ты его уже убил. Ты же тот самый кровожадный Дьявол.
Он резко схватил её за запястье, притянув к себе, так что их тела соприкоснулись. Его дыхание обжигало её кожу.
— Не язви, Мираль, и не играй на моих нервах, — его голос был бархатистым, но в нём чувствовалась угроза. — Просто делай всё так, как я скажу.
Она усмехнулась, но в глазах сверкнул вызов.
— Я тебе не кукла, Маркус! У тебя нет власти надо мной и не будет!
Он медленно провёл кончиками пальцев вдоль её позвоночника, вызывая по телу лёгкую дрожь.
— Нет? — его губы едва не коснулись её уха. — Ты слишком часто пытаешься убедить себя в этом, любовь моя.
Она открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент в гостиную вошли Роман и Аслы.
Аслы, не выдержав напряжения в воздухе, всплеснула руками:
— Siz ne biçim insanlarsınız, bir seviyorsunuz, bir nefret ediyorsunuz! Artık karar verin, daha ne kadar didişeceksiniz?! (Что вы за люди такие? То любите друг друга, то ненавидите! Определитесь уже, сколько можно ругаться?!)
Роман рассмеялся, качая головой:
— Sevgilim, sen onları tanımıyorsun. Aşkla nefret arasında bir adım var, ve tam tersi de mümkün. Hadi bu bankete gidelim ve sakın orada tartışmayı düşünme. Zaten insanlar sizi çift olarak gördü, o yüzden ona göre davranın. (Дорогая, ты их не знаешь. От любви до ненависти — один шаг, и наоборот. Поехали на этот банкет и даже не думай там ссориться. Вы уже появлялись на людях как пара, так что ведите себя подобающе.)
Мираль закатила глаза, но, обернувшись к Маркусу, столкнулась с его пронзительным взглядом. Он схватил её за талию и притянул ближе, его губы почти касались её шеи.
— Hadi gidelim ve sakın benden bir adım bile uzaklaşma, Miral. (Поехали и не думай отходить от меня ни на шаг, Мираль.)
Маркус сильнее сжал её талию, наклоняясь ближе, так, что его горячее дыхание обожгло её кожу.
Мираль не отстранилась, наоборот, её губы чуть дрогнули в едва заметной усмешке. Она видела, как в его глазах загорается опасный огонь желания, и это только подстегнуло её.
Она медленно подняла руку, кончиками пальцев скользнув по воротнику его рубашки, будто бы поправляя его. Но на самом деле ей просто хотелось почувствовать его.
— Ты, кажется, забываешь одну вещь, Маркус, — её голос был мягким, но в нём слышился вызов. — Если ты думаешь, что можешь держать меня рядом силой, то ошибаешься.
Маркус усмехнулся, но его взгляд стал ещё темнее.
— А если я этого не думаю? — Он наклонился ещё ближе, губами почти касаясь её уха. — Если я просто забираю своё?
Её дыхание сбилось на секунду, но она тут же взяла себя в руки.
— Тогда ты переоцениваешь свою власть, — её губы на мгновение прошлись вдоль его подбородка, прежде чем она чуть отстранилась, оставляя его в напряжённом ожидании.
Но прежде чем кто-то из них успел сказать что-то ещё, в комнате раздался голос Романа:
— Пора ехать.
Мираль первой отстранилась, гордо вскинув голову, и направилась к выходу, оставляя после себя аромат соблазна и непокорности.
Маркус проводил её взглядом, облизывая пересохшие губы, и усмехнулся.
— Поехали малышка, не стоит заставлять наших врагов ждать.- пробормотал он, прежде чем последовать за ней.
Перспектива Мираль
По дороге на банкет в машине царит гробовая тишина, и напряжение витает в воздухе. Я отлично понимаю, что этот вечер может стать катастрофой для всех, кто окажется в этом зале. Илмаз Шахин, скорее всего, будет наблюдать свою смерть своими глазами. Я ясно чувствую, что на этом балу, после той кровавой ночи, когда меня впервые заметили как спутницу Маркуса Каста, всё изменится. Слухи о мне уже ползут по мафиозному бомонду. Асу Оздемир — женщина, внешне так похожая на давно погибшую Асу Козджоглу. Все задаются вопросом: кто я такая и почему я выгляжу как она. И хотя все на поверхности остаётся скрытым, я точно знаю: моя роковая красота — это не только загадка, но и угрозы, которые я могу принести тем, кто осмелится встать у меня на пути.
Мне не страшно быть в центре внимания, я научилась играть в эту игру. Но что меня по-настоящему беспокоит, так это то, как на меня отреагируют люди из прошлого. Я говорю о тех, кто был рядом с моим отцом, его друзьях и правах руках, которые знали меня с самого детства. Явуз Каятан, например, который, кажется, вообще не изменился. В его глазах горит та же ярость и холод, что были много лет назад. Этот человек не стареет, и, глядя на его лицо, я сразу вспоминаю, как много раз мне приходилось бояться его в детстве.
А братья Аслан и Дениз Остюрг? Они, наверное, ничем не изменились. Впрочем, если оглядываться назад, можно догадаться, что именно они выполняли все грязные дела. И несмотря на это, они всегда были частью семьи, части моего мира. Но сейчас я понимаю, что, возможно, их рук загрязнили больше жизней, чем мне когда-либо хотелось бы узнать. Они никогда не были добрыми людьми, но это не имеет значения, если они сегодня помогут устранить Илмаза Шахина.
Что бы я ни думала о прошлом, оно не имеет значения для того, что произойдёт сегодня. Мой выбор — идти вперед и использовать всё, что есть на поле. У меня нет другого пути.
— Крепись, малышка, через час ты уже станешь самой завидной и желанной женщиной Турции и Америки. Но помни, ты принадлежишь только мне, — его голос низкий и угрожающий, он шепчет мне в ухо, крепко сжимая мою руку, когда помогает выйти из машины.
Словно никто другой в этом мире не мог бы быть рядом со мной в этот момент, кроме него. Я чувствую, как его пальцы обвивают мою ладонь, как крепко он держит меня, заставляя почувствовать свою власть. Эта сила, эта абсолютная уверенность в его словах одновременно пугают и завораживают. И не важно, что я говорю. Я не могу быть равнодушной к нему.
— Ты больной, Маркус Каст, — закатываю глаза, устало, почти шутливо, но понимаю, что внутри меня это вызывает совсем не смех. Злость, боль, все переплетается в этом моменте, когда я произношу эти слова, но что-то меня тянет за ним, несмотря на всё, что я говорю.
— Да, малышка, я болен, — его голос звучит с той же тенью твердости, как и прежде, но в нём что-то неуловимое, что заставляет меня нервничать. Это не просто злость, это страсть, что-то большее, что невозможно отмахнуться. — Я смертельно болен тобой. Спасения нет, моя госпожа.
Господи, как он это говорит. Как будто и не скажешь, что ещё полчаса назад мы орали друг на друга, как кошка с собакой. Это любовь? Или всё-таки больная зависимость, не контролируемая сила? Он больной, да, но и я, наверное, тоже. Я пропавшая, и, несмотря на это, его слова останавливают меня. Как я могла оказаться в этом? Почему его слова, его взгляд, его прикосновения сжигают меня?
— Моя жизнь пошла под откос с тех пор, как я встретила тебя, Маркус. И во всём этом лишь твоя вина, — эти слова вырываются сами собой, хотя я и хочу их сдержать. Чёрт, я же знала, к чему это приведёт. Я не могу его остановить. Мы поглощены друг другом.
— Я твой Исрафил, моя госпожа, — его ответ почти шутливый, но я знаю, что за ним скрывается нечто большее. Это игра, в которой я согласилась быть его партнёршей. — Но приказа Судного дня ещё не получил.
Мои пальцы сжимаются вокруг его руки, и я чувствую, как под его защитой мир становится простым и понятным. В этот момент я чувствую себя как за каменной стеной, и вдруг возникает вопрос, который я не могу выкинуть из головы. Только ли я могу быть той, кто может полагаться на него в любой момент? Или его жена всё ещё рассчитывает на его возвращение? Не могу вспомнить, когда эти мысли стали для меня настолько нестерпимыми. Я не знаю, что будет дальше. Но одно я знаю точно: с ним мне не страшно начинать войну. С ним я готова пройти через всё.
Но вот что меня беспокоит. Если Маркус начнёт действовать слишком жестоко, если он развернётся против меня, если его холодное сердце примет решение объявить мне войну, я потеряю всё. Мы оба сгорим в этом огне. И я не уверена, что выживу. Но сейчас, в этот момент, я понимаю только одно — сейчас он со мной. Он мой защитник, мой союзник. Мой генерал.
С этими мыслями мы входим в банкетный зал. Вспышки света, шепот, застывшие взгляды. Все эти люди — так называемый кровавый бомонд — замерли при нашем появлении. Я замечаю, как резко меняются выражения лиц, как даже самые уверенные в себе мужчины чувствуют напряжение в воздухе. Мои глаза скользят по толпе, и я понимаю, что каждый из них жаждет разгадки: кто я? Кто эта женщина, которая заставила самого Маркуса Каста взять её под своё крыло?
Я не могу не заметить, как люди начинают шептаться. Удивление, любопытство, и даже страх — всё это чувствуется в их взглядах. Многое они не знают. Они не знают, что стоит за этим взглядом, что скрывает моя сущность, как я держу в руках эту игру. Мысли о прошлом, о том, что было до, о всех тех людях, которых я не знаю, но чьи жизни могли бы стать жертвами этой игры, проносятся в моей голове.
С каждым шагом, с каждым взглядом людей я чувствую, как холод от Маркуса проникает ко мне в сердце. Он всё держит под контролем. И как бы мне не хотелось быть независимой, как бы мне не хотелось идти своим путём, я понимаю: в этот момент мы — единое целое. И мне остаётся только выбрать, что делать дальше.
Но что я могу сделать? Игра началась.