3
Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной, и я услышал, как Мираль сделала глубокий вдох, словно уже сожалела о том, что впустила меня. Она стояла в проходе, сложив руки на груди, пытаясь казаться хладнокровной, но её глаза выдавали смятение. В тишине было что-то зловещее, как если бы сама комната боялась того, что происходило между нами. Я мог слышать каждое её дыхание, и оно казалось громче, чем следовало.
— Ну что ж, рассказывай, — наконец нарушила она молчание. — Зачем ты пришёл?
— Увидеть тебя, — ответил я, не скрывая правды.
Её брови взлетели вверх, и хоть на губах не было и намёка на улыбку, она покачала головой, словно не веря в мои слова.
— Серьёзно? Это ваше оправдание? После того как вы буквально похитили меня угрожая моей жизни а потом, специально себе навредив пришли ко мне в больницу только для того чтобы увидеть меня!?
Я стоял, наблюдая за ней, видя, как её пальцы нервно сжимают край кофты. Гнев, раздражение, страх — всё это звучало в её голосе, но я заметил ещё кое-что. Она была растеряна. Возможно, это было то, что она чувствовала ко мне.
— У меня есть причина, Мираль. Причина, которая привела меня сюда, — сказал я, пытаясь успокоить её.
Она нахмурилась, настороженно оценивая мои слова.
— Что за причина?
— Ты, — произнёс я, не сводя с неё взгляда.
Её губы сжались в тонкую линию, а глаза заблестели от напряжения. Она явно не хотела продолжать этот разговор, но я не собирался отступать. Я шагнул вперёд, сокращая расстояние между нами. Она не сделала ни шагу назад, но её плечи напряглись, как натянутая струна.
— Вы не понимаете, во что лезете, — сказала она, её голос едва различим, как шёпот, несущий угрозу. — Вы не представляете, сколько боли приносит ваш мир.
— Поверь, я знаю о боли больше, чем ты можешь себе представить, — ответил я, глядя прямо ей в глаза. — Но то, что я чувствую сейчас, сильнее этого. Сильнее страха. Сильнее здравого смысла.
Её глаза засверкали, и она покачала головой, не в силах принять мои слова.
— Ты не должен был сюда приходить, — тихо сказала она, как будто об этом было написано в её судьбе. — Я же сказала, что не хочу иметь ничего общего с твоим миром. Или ты плохо понимаешь слово "нет"?
Я сделал ещё один шаг. Между нами оставалось всего несколько сантиметров, но и этого было достаточно, чтобы почувствовать, как её дыхание учащается. Она не отступила, но я заметил, как её руки сжались в кулаки.
— Если ты этого хочешь, я уйду, — сказал я, но взгляд её был полон сомнений. — Но скажи это мне в лицо. Честно. Не из страха, а потому что ты действительно этого хочешь.
Она замолчала, её губы сжались, и на мгновение мне показалось, что она оттолкнёт меня. Но вместо этого я увидел, как её глаза наполнились чем-то болезненным, каким-то внутренним конфликтом.
— Маркус, — сказала она, её голос дрогнул, — ты не понимаешь. Я уже теряла людей из-за этого мира. Я не хочу снова это переживать.
Её слова нанесли мне удар, и я понял, что она была права. Но внутри меня что-то восставало, не соглашаясь с её логикой. Я протянул руку и коснулся её плеча. Она вздрогнула, но не отстранилась.
— Я не позволю тебе потерять меня, — сказал я, мой голос был тихим, но твёрдым. — Я не позволю никому причинить тебе боль.
Её глаза встретились с моими, и я понял, что она хочет верить мне, но её здравый смысл не позволял этого. Она закрыла глаза, а когда снова посмотрела на меня, её голос стал едва слышен.
— Ты не можешь этого обещать, Маркус. Никто не может.
Я мог только молчать, потому что она была права. Но я не мог просто оставить её. Мои чувства были сильнее страха и разума, и я сделал то, что чувствовал правильным. Я наклонился ближе, и лоб мой коснулся её. Мы стояли так, не двигаясь, и я чувствовал, как её тело напряжено. Но она не отстранилась.
— Ты не одна, — прошептал я, ощущая, как её дыхание становится легче. — Я никогда не дам этому миру забрать тебя.
Её взгляд был полон боли, как будто она хотела поверить мне, но не могла. Я почувствовал, как её губы дрогнули, и без раздумий поцеловал её. Это был мягкий, осторожный поцелуй, в котором было больше страха, чем страсти. Я не хотел её напугать, но и отступать уже не мог.
Мираль не отстранилась, но её реакция была сложной, противоречивой. Через мгновение она оттолкнула меня. Её дыхание стало прерывистым, а глаза вспыхнули гневом.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Это неправильно.
— Почему? — я спросил, даже не в силах скрыть своё разочарование.
— Потому что я не позволю себе снова связаться с этим проклятым миром! — её голос дрожал от эмоций. — Я врач, Маркус. Я помогаю людям. Но всё, что несёт твой мир, — это боль, кровь и смерть. Я больше не впущу это в свою жизнь.
Её слова были как нож, разрезавший моё сердце. Я замер, ощущая тяжесть её отказа. Она развернулась, её плечи сжались, и я понял, что она борется сама с собой, скрывая свои слёзы.
— Мираль, я...
— Уходите, — перебила она, её голос стал холодным, но слабым. — Уходите, пока я не позвала охрану.
Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Я знал, что она приняла трудное решение, но сейчас я не мог её винить. Я смотрел, как она стоит спиной ко мне, сжимающая кулаки, и уходить было самым правильным.
— Хорошо, — сказал я тихо. — Я уйду.
Я направился к двери, но прежде чем выйти, я обернулся. Она стояла, её спина была напряжена, руки сжаты. Я знал, что она снова разрывается между желаниями и разумом.
— Если ты когда-нибудь передумаешь, ты знаешь, где меня найти, — сказал я и шагнул в ночь.
Дверь за мной захлопнулась, и я почувствовал, как внутри меня рушится что-то важное. Впервые за долгое время я не знал, что делать. Но одно было ясно — я не мог её забыть. Мираль слишком сильно запала мне в душу.
Я сел в машину, пустое пространство между нами ощущалось как глубокая пропасть. Но, уезжая, я знал, что это не конец. Мираль была важнее всего, и я не мог отпустить её.
Маркус смотрел на ночное небо через панорамное окно своего офиса. Мягкий свет луны освещал его лицо, но взгляд оставался мрачным. Мысли о Мираль не давали ему покоя. Как могла простая женщина, врач, быть настолько защищённой от посторонних глаз? Она не просто скрывала своё прошлое — она сделала всё, чтобы оно исчезло, как будто его никогда не существовало. Это только разжигало его одержимость.
Он взял телефон и набрал номер Романа, своего ближайшего соратника и правая рука в любых сложных делах. Тот поднял трубку после первого же гудка.
— Что-нибудь нашли? — голос Маркуса был холодным, как сталь.
Роман вздохнул на другом конце.
— Нет, босс. Ничего, чего вы уже не знали. Имя, возраст, официальное образование, работа. У неё чистое досье, как у школьной учительницы. Ни долгов, ни скандалов. Даже мелких штрафов нет.
— Это невозможно, — отрезал Маркус, сжимая кулак так, что костяшки побелели. — Каждый имеет слабое место, Роман. Каждого можно найти.
— Но не её, — Роман говорил осторожно, понимая, как его слова злят босса. — Мы проверили всё. Даже хакеры ничего не нашли. Она защищена лучше, чем главы крупнейших картелей.
Эти слова ударили по Маркусу сильнее, чем он ожидал. Неужели она всё это время врала ему? Если так, то зачем? И от кого она скрывается? Эти вопросы терзали его, и он понимал: нужно принимать радикальные меры.
— Дай команду отступить, — наконец сказал он, бросив телефон на стол.
Роман замешкался.
— Вы уверены?
— Я сказал отступить! — рявкнул Маркус.
Но даже отдавая приказ, он уже знал, что не остановится. Если он не может узнать её тайну через своих людей, то он доберётся до неё сам. Любой ценой.
Три дня спустя
Мираль шла домой через ночной парк, стараясь не обращать внимания на тишину, которая казалась ей слишком плотной, слишком тревожной. Она никогда не была трусихой, но за последние дни чувство, будто за ней наблюдают, преследовало её. Возможно, это было из-за Маркуса. После их последней встречи она пыталась убедить себя, что всё кончено. Но сердце отказывалось верить в это.
Её ключи зазвенели в руке, когда она подошла к двери своей квартиры. Она только успела вставить ключ в замок, как сильная рука резко закрыла её рот, не дав закричать. Второй рукой неизвестный притянул её к себе, и она почувствовала, как её обволакивает знакомый запах.
— Тише, — шепнул Маркус ей на ухо.
Его голос заставил её сердце замереть. Она начала вырываться, но его хватка была железной.
— Не кричи, Мираль. Это только усложнит всё, — продолжал он спокойно, словно речь шла о какой-то бытовой мелочи.
Она забилась сильнее, но он быстро, ловко закрыл её рот платком.
— Ты слишком много от меня скрываешь, и я не могу больше ждать, — сказал он, не выпуская её. — Ты моя, и я не позволю тебе уйти.
Прежде чем она успела что-либо сделать, он накинул ей на голову мешок, а её мир потемнел.
Когда она пришла в себя, свет в комнате был мягким, но слепил её после кромешной тьмы. Она лежала на большой кровати, руки были свободны, но тело словно налилось свинцом от усталости и адреналина.
— Ты очнулась, — раздался его голос, и она резко села, увидев Маркуса, стоящего в углу.
Он был спокоен, почти расслаблен, но в его глазах горел огонь одержимости, который заставил её сердце сжаться.
— Ты сошёл с ума, — прошипела она, глядя на него с ненавистью.
— Возможно, — ответил он, подходя ближе. — Но ты сама вынудила меня сделать это. Ты прячешься от меня, как будто я враг. Как будто я не имею права знать, кто ты на самом деле.
Она скрестила руки на груди, пытаясь выглядеть смело.
— Это не твоё дело. Моё прошлое не касается тебя.
— Ошибаешься, — сказал он, присев на край кровати. — Ты не понимаешь, Мираль. Я не могу тебя отпустить. Ты вошла в мою жизнь, и теперь ты в ней останешься.
— Ты считаешь, что можешь просто запереть меня здесь и заставить любить тебя? — её голос дрожал от ярости.
Он нахмурился, не сводя с неё глаз.
— Любовь? Нет. Но ты научишься быть со мной, — сказал он твёрдо. — Я не позволю тебе уйти, даже если ты меня возненавидишь.
Она метнула в него взгляд, полный ненависти, но в глубине души было ещё кое-что: страх. Он заметил это и почувствовал прилив удовлетворения.
— Почему ты это делаешь? — прошептала она.
— Потому что ты — моя, — сказал он, его голос стал мягче, но не менее властным. — И я докажу тебе это.
Он протянул руку и убрал прядь волос с её лица, задержав пальцы на её коже чуть дольше, чем следовало. Она замерла, её дыхание сбилось. В его прикосновении было что-то пугающее, но и притягивающее одновременно.
Она отвернулась, глядя в сторону.
— Ты думаешь, что добьёшься чего-то этим? Ты только разрушишь всё.
— А ты думаешь, что я боюсь разрушений? — ответил он с усмешкой.
Он встал, отошёл к окну, давая ей пространство.
— Это не игра, Мираль, — сказал он, глядя на ночной город. — У нас с тобой один путь. Либо ты примешь это, либо... — Он замолчал, словно раздумывал, стоит ли продолжать.
Она смотрела на его силуэт и понимала, что он не шутит. Он действительно готов идти до конца, даже если это принесёт им обоим страдания.
"Один шаг от ненависти до любви", — подумала она, сжимая простынь в руках...
Три ночи без сна превратились для Маркуса в пытку. Его люди измотали все свои ресурсы, но результат оставался неизменным: на Мираль не нашлось ничего, что не было бы общеизвестным. Она будто бы была призраком — человеком, которого никто не помнит, а прошлое которого как будто стерто намеренно.
Для Маркуса это был вызов, но больше всего это было унизительно. Никто и никогда не скрывался от него так тщательно. Он считал себя мастером игры, где тайны и власть были ключевыми фигурами, но теперь женщина, простая врач, поставила его в тупик.
Роман стоял напротив босса, нервно теребя пальцами край пиджака.
— Мы сделали всё, что могли, — проговорил он осторожно. — Я привлек лучших хакеров, мы прошерстили каждый уголок интернета, проверили архивы, анонимные источники... Босс, она чиста.
— Никто не может быть настолько чистым, Рома, — произнёс Маркус, прохаживаясь по кабинету. Его голос звучал спокойно, но в нем слышался металл, от которого Роман предпочел бы отойти подальше. — Это значит, что её прошлое тщательно скрыто. И если она сделала это сама, то у неё был серьезный мотив.
— Что будем делать? — тихо спросил Роман.
Маркус остановился, обернулся к нему и долго смотрел в глаза. Его взгляд был тяжелым, давящим.
— Если мы не можем добыть её тайны, мы создадим свои.
Роман нахмурился, пытаясь понять, что имеет в виду босс, но спрашивать не решился.
— Ты можешь идти, — добавил Маркус после паузы.
Продолжение следует