4
Этот день словно решил стать невыносимым.
Утреннее собрание с коллегами обернулось настоящей публичной экзекуцией. Каждый из них не упускал случая съязвить, как только зашла речь о вчерашнем инциденте. Улыбки, полные яда, шепотки, которые, казалось, разносились эхом по комнате. Каждое их слово било по мне, словно плеть.
— Мира, мы все понимаем, что ты стараешься, но... — главврач снял очки, прищурился и посмотрел на меня с холодной снисходительностью. — Иногда твоё рвение слишком... рискованно.
— Да уж, кому-то однажды не повезёт пережить её энтузиазм, — ехидно добавила старшая медсестра.
Смех. Ухмылки. Мелькающие взгляды. Будто они только и ждали, когда я потеряю самообладание.
Я молчала. Ни оправдываться, ни вступать в спор у меня не было сил. Особенно перед теми, кто даже не пытался понять, каково это — бороться за чью-то жизнь, буквально держать её в руках.
— На моём столе ещё никто не умирал, — произнесла я тихо, но твердо.
— Пока, — раздалось с задних рядов, и зал снова наполнился смехом.
Я вскочила, больше не желая находиться среди них.
— Извините, вспомнила, что мне нужно заняться документами, — холодно бросила я, выходя из кабинета, не дав никому возможности ответить.
Тяжёлые взгляды и легкий стук каблуков остались позади, но их слова продолжали звучать в голове.
В своём кабинете я остановилась, пытаясь привести дыхание в порядок. На столе стояла фотография моей семьи: мы с мамой, папой и братом на пляже, ещё такие счастливые и беззаботные. Проведя пальцами по стеклу рамки, я почувствовала, как внутри разливается горечь.
— Папа, мама... как же мне вас не хватает, — прошептала я, опускаясь в кресло.
Воспоминания о них всегда приносили тепло, но теперь они лишь напоминали о том, как одинока я оказалась.
Не позволив себе долго погружаться в прошлое, я быстро переоделась и вышла из больницы. Вечерний холод обжигал кожу, а город продолжал жить своей жизнью: спешащие домой люди, потоки машин. Я снова ощутила себя чужой в этом круговороте.
Но было ещё кое-что.
Ощущение. Словно кто-то наблюдает.
Я обернулась, но ничего не увидела. Только прохожие и свет фар.
"Показалось," — подумала я, но тревога не отпускала.
Я ускорила шаг, надеясь избавиться от наваждения. Но чувство, будто за мной следят, становилось всё сильнее.
В какой-то момент я услышала шаги за спиной. Резкие, тяжёлые. Сердце заколотилось быстрее.
Я обернулась, но никого не увидела.
— Кто там?! — выдохнула я, но в ответ раздался только шорох ветра.
И вдруг резкий запах хлороформа ударил в нос. Всё вокруг начало кружиться, руки потянулись к лицу, но силы покинули меня.
— Что... — попыталась сказать я, прежде чем тьма поглотила сознание.
Я сидела на холодном полу, обхватив себя руками. Комната, где я оказалась, выглядела роскошно: мрамор, позолота, мягкие ковры. Но всё это лишь усиливало ощущение клетки, из которой невозможно выбраться.
Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошёл мужчина. Высокий, в идеально сидящем костюме, с ледяным взглядом, который был мне знаком. Маркус.
— Ну что, Мираль, поговорим? — его голос был спокойным, даже ленивым, но в нём чувствовалась угроза.
Я поднялась на ноги, стараясь выглядеть уверенной.
— Что тебе нужно? Почему я здесь?
Он подошёл ближе, слишком близко. Его пальцы лениво скользнули по моему плечу, заставляя мурашки пробежать по коже.
— Всё просто. У тебя есть выбор, — произнёс он, словно объясняя очевидные вещи.
— Какой выбор? — перебила я, отступая назад, но он тут же сократил дистанцию.
— Либо ты становишься моим хирургом, работаешь только на меня. Либо... — он усмехнулся, наклоняясь ближе, — я сделаю тебя своей игрушкой.
Мир вокруг меня словно рухнул.
— Ты больной, — выдохнула я, чувствуя, как дрожь охватывает тело.
— Возможно. Но именно я сейчас решаю твою судьбу. Так что подумай, Мираль. Выбор за тобой.
Я опустилась на колени, понимая, что пути к спасению нет.
— Я согласна, — прошептала я.
Маркус наклонился, его пальцы мягко подняли мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Сегодня ты сделала правильный выбор. Но помни: ты всё равно моя. И я никогда не проигрываю.
Он поднялся и направился к двери.
— Добро пожаловать в новую жизнь, малышка. Надеюсь, она тебе понравится, — бросил он напоследок.
Как только дверь закрылась, я не выдержала. Упав на колени, я дала волю слезам.
"Что ты наделала, Мираль? Как снова оказалась в этом аду?"
Утро
Проснулась я резко, когда домработница без предупреждения раздвинула шторы, и утренний свет больно ударил по глазам.
— Доброе утро, госпожа. Ваша одежда уже готова. Простите, что разбудила, но хозяин приказал, чтобы через 30 минут вы были у него в кабинете.
Я сонно потерла глаза, пытаясь прийти в себя.
— Доброе утро. Передай ему, что я к нему не выйду. У меня работа вечером, ночное дежурство.
Домработница на секунду замерла, но затем кивнула.
— Как скажете, госпожа. Но предупреждаю: хозяин сегодня в крайне плохом настроении. Ваш отказ может его разозлить.
— Пусть злится. Это его проблемы, не мои.
Она молча покинула комнату, а я, зевнув, направилась в гардеробную посмотреть, какие наряды он мне там "подготовил". Через несколько минут, когда я едва начала осматривать одежду, в спальню ворвался Маркус.
Перспектива Маркуса
Утро началось отвратительно. Проблемы с людьми, которых я терплю только из необходимости, сводили с ума. Три недели эти шакалы, называющие себя киллерами, только и делают, что доставляют неприятности.
Как будто всего этого было мало, в мой кабинет зашла домработница и сообщила, что Мираль не собирается спускаться ко мне. Более того, она заявила, что у неё "ночное дежурство"!
— Да как она смеет? — прорычал я, сжимая кулаки. Я был на грани. Если она продолжит тянуть за нитки моего терпения, клянусь, я сделаю что-нибудь необдуманное.
Этими мыслями я направился к её спальне.
— Мираль! — рявкнул я, толкнув дверь. — Какая к чёрту больница? Ты меня вообще слышишь?!
Она стояла у гардероба в джинсах и чёрном кружевном лифчике. Чёрт возьми, эта женщина буквально испытывала моё самообладание. Её кожа казалась почти фарфоровой, а тело — идеальным. Я почувствовал, как напряжение во мне, и не только в голове, начинает зашкаливать.
— Я сказала, что буду работать на тебя врачом, но я не говорила, что останусь здесь жить, как ты того хочешь, — произнесла она, даже не глядя на меня, повернувшись спиной.
Я заметил татуировку на её лопатке: змея с короной. Это был не просто рисунок. Но сейчас было не время разбираться в этом.
"Маркус, возьми себя в руки. Сначала она, потом татуировка," — мысленно приказал я себе.
Я быстро подошёл к ней и, не сдержавшись, развернул её к себе лицом.
— Никогда больше не отворачивайся от меня! — прорычал я, сжимая её плечи. — Ты останешься здесь до тех пор, пока я этого хочу! В мафию ты появишься только тогда, когда я скажу. И запомни: отсюда ты не выйдешь ни ногой без моего разрешения!
— Ты больной! — выкрикнула она, пытаясь вырваться. — Я не пленница и не твоя игрушка!
Я усмехнулся, наклонившись ближе к её лицу.
— Нет, милая. Ты как раз-таки моя пленница, — процедил я сквозь зубы. — И ты будешь делать всё, что я скажу. А если попробуешь перечить... — я навис над ней, прижимая её к кровати, одной рукой сжимая её шею. — Ты узнаешь, что значит бояться по-настоящему.
Я не сдержался. Её дерзость, её сопротивление, её запах — всё это сводило меня с ума. Я наклонился и грубо поцеловал её, чувствуя, как её губы сначала замерли от шока, а затем начали сопротивляться.
— Слезь с меня! Ненавижу тебя! — закричала она, яростно бия меня по спине.
Но она даже не понимала, что её сопротивление лишь больше распаляет меня. Её удары были скорее раздражающими, чем болезненными, но этот огонь в её глазах... Этот огонь я обязательно приручу.
Жду ваши впечатления в комедиях