Крылья

Субин валялась на диване, когда в дверь позвонили.

— Я открою! — крикнула она.

На пороге стоял Чан в черной футболке и ярко-желтых шортах для серфинга.

— Привет, — с улыбкой сказала Субин, выйдя на крыльцо и прикрыв за собой дверь. — Как пикник?

Чан пожал плечами.

— С тобой было бы веселее. — Он помедлил. — А ты как?

— Нормально. С утра ничего не изменилось.

— Не болит?

Она покачала головой.

Чан погладил ее по руке и тихо проговорил:

— Все будет хорошо.

— Как, Чан? У меня на спине растет цветок. Это не хорошо!

— В смысле, мы найдем выход.

Субин грустно улыбнулась.

— Прости. Ты пришел меня поддержать, а я... Тут она умолкла — в глаза ударил яркий свет фар. Субин заслонила глаза рукой и увидела подъезжающую к дому машину. Из нее вышел высокий широкоплечий человек.

— Дом господина Ли? — спросил он низким хриплым голосом.

— Да, — ответила Субин.

Незнакомец поднялся на освещенное крыльцо, и Субин невольно скривилась. У незнакомца было странное лицо: черты неровные, острые, левое веко оттянуто книзу. Длинный нос выглядел переломанным в нескольких местах, губы застыли в недовольном оскале. Плечи были неестественно широкие, а деловой костюм никак не вязался с массивной фигурой.

— Родители дома?

— Да, сейчас. — Она медленно повернулась. — Да вы проходите.

Субин открыла дверь, и незнакомец с Чаном  шагнули внутрь. Пока все трое стояли на пороге, широкоплечий принюхался и, раздраженно поглядев на юношу, спросил:

— Костер что ли жгли?

— Ага, на пляже. Я был костровым и... ну, в общем, дыма получилось больше, чем огня! — Чан рассмеялся, но тут же умолк — незнакомец даже не улыбнулся.

— Позову родителей! — выпалила Субин.

— Я с тобой, — сказал Чан.

Они вместе вошли на кухню, где папа и мама Субин пили чай.

— К вам кто-то пришел.

— О... — Отец отставил чашку и заложил книгу. — Пойду узнаю.

Субин задержалась и проводила отца взглядом, а Чан положил руку ей на поясницу.

«Вот бы не убирал!» — подумала Субин.

Она не испугалась, но ее не отпускало какое-то нехорошее предчувствие.

— Мари, — позвал отец. — Приехал Вон Ильхэ!

Мама Субин с громким стуком поставила чашку и быстро прошла в коридор.

— Кто такой Вон Ильхэ? — шепотом спросил Чан.

— Риелтор. — Субин оглянулась по сторонам. — Иди сюда. — Она схватила Чана за руку и повела его на лестницу, которая была сразу за диваном в гостиной.

Субин на цыпочках поднялась до середины, села и отпустила руку Чана, но он тут же оперся ею на ступеньку за спиной Субин. Она немного подалась назад, чувствуя его приятную успокаивающую близость.

— Надеюсь, я вас не очень побеспокоил, — сказал Ильхэ.

— Нисколько, — ответила мама Субин. — Выпьете чаю? Кофе? Воды?

— Нет, спасибо.

Его низкий голос наводил на Субин жуть.

— Перед подписанием бумаг я бы хотел задать несколько вопросов о вашей земле, — сказал Ильхэ — насколько я понимаю, это фамильная собственность. Давно она принадлежит семье?

— Со времен золотой лихорадки, — ответила мама Субин. — Мой прапрапрадед построил дом, но золота так и не нашел. С тех пор там в разное время жили все мои родные.

— Никто не пытался продать участок?

Она покачала головой.

— Нет, я первая. Мама, наверное, в гробу переворачивается... Как бы нам ни хотелось сохранить землю, есть вещи поважнее.

— Ваша правда. А замечали вы там... что-нибудь необычное?

Родители Субин переглянулись.

— Вроде нет, — ответил отец. Ильхэ кивнул.

— Никто не вторгался в ваши владения? Чужих людей не видели?

— Да нет... Иногда там ходят туристы или просто отдыхающие. Рядом ведь национальный парк, а ни забора, ни знаков мы не ставили. Если поставить, думаю, никто вас не побеспокоит.

— Я так и не смог узнать, какую цену вы просите. — Незаданный вопрос повис в воздухе.

Отец Субин откашлялся.

— У нас возникли трудности с оценкой земли. Приезжало два оценщика, но оба потеряли наши бумаги. Такая досада... Предложите свою цену — от нее и будем танцевать.

— Договорились, — Ильхэ встал. — Официальное предложение придет вам в течение недели.

Он пожал руки родителям и ушел.

Субин выдохнула, только когда услышала шум отъезжающей машины, и вместе с Чаном спустилась в гостиную.

— Наконец-то, Мари! — взволнованно сказал ее папа. — Прошло уже полгода с тех пор, как он сделал нам предложение. Я начал думать, что напрасно все это затеял.

— Наконец вздохнем свободнее, — согласилась мама Субин. — Впрочем, сделка еще не заключена.

— Да, но мы уже близко.

— Мы и раньше были близко. Помнишь, как та женщина восхищалась нашим домом?

— Помню, — насмешливо ответил папа. — Я позвонил ей насчет дома, а она ответила, цитирую: «Какого еще дома?»

— Ты прав... — кивнула мама. — Не так уж он ей и понравился.

— Вы всерьез собрались продать нашу землю ему? — возмутилась Субин.

Родители удивленно посмотрели на дочь.

— Субин, в чем дело?

— Ой, да бросьте! Вы же видели, какой он жуткий.

Ее мама вздохнула.

— Родная, нельзя отказываться от жизненно важной сделки только потому, что покупатель не очень привлекателен.

— Он мне не понравился. Страшный тип.

— Страшный? — переспросил отец. — Чем он тебя напугал?

— Сама не знаю... — Теперь, когда Ильхэ ушел, Субин растерялась. — Он странно выглядел.

Ее папа рассмеялся.

— Да уж. Наверное, много лет играл в футбол и получил кучу травм. Но нельзя же составлять мнение о человеке только по тому, как он выглядит. Внешность обманчива, помнишь?

— Да... — недоверчиво протянула Субин.

В Ильхэ было что-то нехорошее, взгляд какой-то странный...

Чан откашлялся.

— Мне пора домой. Я на минутку забегал.

— Я тебя провожу, — быстро сказала Субин и повела его к двери.

Только убедившись, что у дома никого нет, она вышла на крыльцо.

— Тебе он тоже странным показался? — спросила она Чана.

— Ильхэ-то? — Юноша задумался и пожал плечами. — Да не очень. Выглядит и впрямь странно — из-за носа, мне кажется. Наверное, много лет играл в футбол, как твой папа сказал.

Субин вздохнула.

— Видимо, я слишком щепетильна. Нервничаю из-за... — Она показала на свою спину. — Ну, ты понял.

— Да, об этом я и хотел поговорить. — Чан сунул руки в карманы, вытащил и скрестил на груди, затем передумал и опять убрал в карманы. — Должен сказать, я такое первый раз вижу. Не могу притворяться, что это обычное дело.

Субин кивнула.

— Понимаю. Я урод.

— Вовсе нет! Ну, то есть... ты — это ты. Просто у тебя выросла странная штука. Я помогу, чем смогу, хорошо?

— Правда? — шепнула Субин.

Чан кивнул.

— Обещаю.

От благодарности Субин чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки.

— Спасибо...

— Завтра с мамой  мы обедаем с бабушкой и дедушкой. Вечером я вернусь и сразу тебе позвоню.

— Ладно. Хорошо тебе провести время!

— Я постараюсь.

Чан помедлил и хотел было уйти, однако в последнюю секунду шагнул к Чан и крепко обнял.

Удивившись, Субин тоже его обняла, а потом еще долго смотрела ему вслед, даже когда велосипед скрылся в темноте. Утром ей было страшно идти к Чану, но теперь она поняла, что не зря ему рассказала. Субин улыбнулась и вошла в дом.

В понедельник она первый раз пошла в школу с цветком на спине. Можно было прикинуться больной, но мало ли, когда цветок исчезнет...

«А вдруг никогда?» — с содроганием подумала Субин. Нельзя же вечно притворяться!

Она встретилась с Чаном у входа, и он несколько раз заверил ее, что под рубашкой ничего не видно. Субин перевела дух и отправилась на урок.

За обедом она сидела и любовалась Чаном. Солнце пробилось из-за туч, и Субин заметила, как красиво оно падает на Чана: мягкие отсветы играли на его песочных волосах и кончиках ресниц. Раньше Субин не обращала внимания на его красоту, но в последнее время стала чаще к нему приглядываться, и он уже дважды ловил ее на этом. У Субин в груди запорхали те самые бабочки, о которых так часто пишут в книжках.

Пока никто не смотрел, Субин подняла руку и рассмотрела ее на солнце. Выглядела она не так, как у всех. Тело Чана не пропускало свет, а ее рука немного пропускала, словно бы свет нашел дорогу сквозь ее кожу. Субин быстро убрала руку в карман. «Это уже паранойя...»

Лепесткам было неудобно под шарфом, и ей не терпелось их освободить — тем более в ближайшие месяцы солнца будет совсем мало. Но с таким неудобством можно (и придется) жить. Хорошо бы, днем выглянуло солнышко — тогда можно сбежать в лес и прогуляться.

Дженни свалилась с простудой и лежала дома, поэтому Субин провожал один Чан.

— Слушай... — заговорила она.

— Да?

— Не хочешь кое-куда съездить? — спросила Субин и добавила: — Со мной и моими родителями.

Чан упал духом.

— Не могу.

— Почему?

— Через несколько недель я получу права, и мама решила, что мне надо заработать денег на бензин и страховку. Она нашла мне работу в аптеке... Начинаю сегодня.

— О... ты не говорил.

— Я сам только вчера узнал. И потом... — Он наклонился поближе. — Твои проблемы посерьезней моих будут.

— Ну, тогда удачи, — сказала Субин.

— Да, ничто так не располагает к тебе сослуживцев, как кровные узы. — Чан хохотнул. — А куда вы едете?

— В наш старый дом. Мама последние два дня только о продаже и говорит. Она рада, но немного жалеет.

— Почему? Вы давно хотели его продать.

— Я тоже так думала. Однако мама грустит. Все-таки она там выросла и ее мама тоже. И бабушка, и так далее.

— Здорово. Жаль, что приходится продавать.

— И мне жаль, — кивнула Субин. — Нет, здесь тоже очень классно! — быстро добавила она. — Я рада, что мы переехали. Но хотелось бы иногда бывать в старом доме.

— А ты уже была там после переезда?

— Нет. Столько хлопот навалилось: открытие магазина, сам переезд и все такое... Просто не успели. Мама хочет еще раз туда съездить и убедиться в своем решении. Заодно убрать листья, окна помыть. А папа наверняка захочет подровнять газон. — Она улыбнулась и с наигранным весельем сказала: — Сплошной кайф!

Чан кивнул и немного посерьезнел.

— Я бы с удовольствием поехал. Честно.

Субин опустила глаза — уж слишком пристально он на нее смотрел.

— В другой раз, — как можно беспечнее сказала она.

— Надеюсь.

——————
Дом семьи Ли в Пёльсу: