Глава 20
Одержимость
!В тексте присутствуют сцены, где персонажу присваиваются элементы рукоприкладства, а также поднимаются триггерные темы!
Я проснулась от резкого, металлического звука — как будто что-то упало. За ним сразу — женский голос, громкий, надрывный.
— Ты с ума сошёл?
Я приподнялась на локтях, прислушалась.
Молчание. Как затишье перед бурей. Потом снова:
— ты трахнул её? Серьёзно?
Марни. Голос сорвался, перескочил на крик. Я скинула одеяло и босиком выскользнула из кровати.
Под ногами прохладный пол. Дверь была прикрыта.
Марни стояла посреди кухни — спиной ко мне. В одной руке она держала мокрую тряпку, в другой — край кухонного стола, будто тот был единственной точкой опоры. Напротив неё — Франко. Он не двигался. Стоял, сцепив руки за спиной, как будто перед расстрелом, или наоборот — как будто он здесь судья.
— Она вообще нормальный? Ты вообще понимаешь, что ты сделал? — Марни резко шагнула вперёд. Тряпка описала дугу и с хлюпающим звуком ударила его по плечу.
Он даже не пошевелился. Только слегка отвёл взгляд.
— Ты не имел права, — продолжала она. — Ни малейшего. Ты ворвался сюда, как ублюдок, и теперь думаешь, что всё нормально?
Второй удар. В этот раз — по щеке. Тряпка оставила на коже мокрое пятно.Он моргнул, но не отступил.
Я прошла вперёд. Стою за спиной Марни, на расстоянии двух шагов.
— Ты просто... — Она сделала вдох, сжала тряпку в кулак, — ты просто животное.
Удар. Теперь по груди. Ткань прилипла к футболке Франко. Он перехватил её руку, резко, почти не глядя.
— Отпусти! — Марни дёрнулась, но он не сразу отпустил.Потом разжал пальцы. Спокойно. Чересчур спокойно.
— Уйди, — сказал он. Голос — низкий, почти беззвучный, как у спящего человека.
— Что?
— Я сказал, уйди.
— А я сказала — пошёл на хер.
Она подняла руку. Он увидел это заранее.
Резкое движение. Правое плечо пошло вперёд. Локоть чуть согнулся.Ладонь врезалась в её щеку с тяжёлым хлопком. Не слишком сильно — не перелом. Но достаточно, чтобы всё изменилось.
Марни пошатнулась. Тряпка упала. Она удержалась на ногах, но глаза на секунду потеряли фокус. Потом она выпрямилась. Не сказала ни слова. Только дышала.
Я стояла в тени дверного косяка. Тихо. Он перевёл на меня взгляд — будто только сейчас понял, что я здесь.
Я увидела, как его грудь поднимается, опускается. Он не тяжело дышал, но быстро. Пальцы на правой руке чуть дрожали.
— Киара, — сказал он.
Я ничего не ответила. Прошла мимо. Поставила между ними себя. Подняла тряпку с пола и бросила её в раковину. Вода в ней была холодной, пахла ужасно.
— Уходи, — сказала я.
Он посмотрел на меня, потом на Марни.
— Киара.Послушай меня...
Я повернулась к нему лицом.
— Ты сейчас тронул её. Ты ударил её. Уходи.
Франко кивнул. Потом сделал шаг в сторону, но не к двери, а к стене. Там висела его куртка — когда он успел её повесить, я не знала.
Он снял куртку. Перекинул через плечо. Подошёл ближе — на полшага.
— Я хотел остаться. Но если ты так говоришь.
— Я говорю уходи — ответила я.
Он медленно развернулся, прошёл к входной двери. Ручку дёрнул резко, почти с раздражением. Дверь скрипнула.
Прежде чем выйти, он обернулся. Взгляд — быстрый, скользящий, но точный. Он посмотрел не на меня. На Марни.
— Не смей трогать меня ещё раз. – грозно сказал он.
— А ты не смей прикасаться к ней, — бросила Марни сквозь зубы.
Франко ничего не ответил. Просто вышел.
Дверь закрылась за ним с коротким щелчком.
Мы остались вдвоём. На кухне пахло влажной тряпкой, пылью, остатками кофе. Где-то за окном заорала собака.
Марни не двинулась. Я подошла ближе, встала напротив. Её щека распухала. След от ладони уже проступил чётко — пятна красного цвета, почти как ожог.
— Дай я посмотрю, — сказала я.
— Не трогай, — отрезала она.
Я замолчала. Марни стояла с прямой спиной, руки опущены, пальцы напряжены. Словно её держали какие-то невидимые верёвки.
— Он — начала она, но не договорила.
Потом снова: — Он был у тебя, да?
Я кивнула. Она резко выдохнула, как будто её ударили второй раз.
— Ты спала с ним?
Я не ответила. Она посмотрела на меня, резко, как будто ожидала оправдания.
— Господи, Киара.
Я стояла посреди кухни, босиком. Пол был холодный, под пальцами чувствовались щели между досками.
Марни подошла к шкафу, доставая аптечку.Открыла её, достала пакет с охлаждающим гелем приложив его к лицу.
— Я вызову полицию, если он вернётся, — сказала она, не глядя.
— Не вернётся.
— Надеюсь.
Она смотрела в стену. Потом резко повернулась ко мне:
— Ты хоть понимаешь, что он с тобой делает?
Я молчала.
Она бросила гель в раковину, хлопнула дверцей аптечки, вышла из кухни.
Я осталась одна.
Я стояла в тишине, опираясь на край кухонной тумбы. Дверь в её комнату закрылась мягко, но с нажимом — будто между нами что-то оборвалось. Навсегда или на ночь — я не знала.внутри что-то сжалось.
Я опустилась на пол. Ноги подогнула под себя. Щёки горели, но не от стыда. От боли. От унижения. От того, как всё произошло.
Слёзы подступили внезапно — как будто тело среагировало раньше, чем разум. Я не хотела плакать. Не хотела быть слабой. Но что-то во мне треснуло.
Он прикасался ко мне — уверенно, как к своей вещи.Без сомнений. Я не сопротивлялась.
В голове всплыла его фраза: «Я обещал быть кошмаром. Но ты всё равно открыла мне дверь.».
Я сжалась от этих слов. Они звучали, как насмешка. Как оправдание заранее подготовленного действия. Как будто он пришёл не к человеку, а к телу. И получил, что хотел.
Я закрыла лицо ладонями. Горячо. Влажно. Всё лицо как в огне. Не из-за удара — не по мне же он ударил. Но я чувствовала, как будто это мне врезали по щеке. За глупость. За наивность. За то, что впустила.
Я ведь думала — он другой. Грубый, да. Нестабильный. Но с чувствами. Я видела, как он смотрел. Как будто хотел чего-то настоящего. Но, может быть, я просто хотела это видеть?
Может, ему нужно было только это.Секс. И он получил, что хотел.
А я позволила. Не из доверия — а из желания почувствовать себя нужной. Хотя бы на миг.
И теперь я сижу на холодном полу, вся в этом — в осадке, в тишине, в остатках себя, которых стало меньше.
Слёзы текли по щекам. Тихо. Без звука. Просто капали, и я не вытирала их. Потому что знала — это не просто боль. Это что-то глубже. Осознание.
Он использовал меня.
Может, даже не осознанно — не как манипулятор, не как хищник. А просто как мужчина, который взял то, что хотел, когда получил доступ.
Я прижалась лбом к коленям.Я не хотела, чтобы он так смотрел на меня. Не хотела быть очередной. Одной из. Той, через которую он прошёл и ушёл дальше. Как через чужой дом.
Мне было больно. Даже не из-за него. А из-за себя.
Я впустила его. А он — вытер ноги.
—————————————————————————
Зайчики мои, Франко — не маленький мальчик и не пёсик на поводке,а взрослый мужчина, который не будет нежиться и распускать нюни.
Тгк: @norafaire