Глава 3
Мэгги развернула лошадь, не дожидаясь реакции, и поскакала обратно.
Повисла пауза.
— Что значит "ранен"? Кто?! — вскрикнула Кэрол, но никто не ответил. Все уже вскакивали, хватали сумки, вещи, оружие.
— Дейл, автобус? — спросил Шейн резко.
— Только закончил. Поехали, — бросил тот, запуская двигатель.
Глен сел за руль одной из машин. Дерил оседлал байк. Люди, охваченные тревогой, двинулись в путь — к ферме, о которой никто из них ещё ничего не знал, но сердце уже подсказывало: именно там сейчас решается чья-то жизнь.
Когда автобус и машины въехали на ухоженную территорию фермы, подняв облака пыли, солнце уже клонилось к закату, окрашивая всё мягким янтарным светом. Деревья шелестели листвой, коровы мычали на дальнем лугу, а на крыльце белого дома сидели Рик и Карл.
Рик был всё ещё бледен, его лицо — усталое, измождённое. Он прижимал к себе сына, который держал его крепко, будто боялся отпустить хоть на миг. И вдруг Карл поднял голову, его глаза вспыхнули:
— Мама! — крикнул он и сорвался с места, выбегая навстречу автомобилям.
Лори, как только увидела сына, выскочила из машины, даже не закрыв дверь. Она бросилась к нему, схватила в объятия, прижала к себе, проверяя — цел, невредим. Её глаза были полны слёз.
— Карл! Господи, ты жив, с тобой всё хорошо?!
— Мама… Джесси спасла меня… — сказал он тихо, глядя на отца.
Остальные вышли из машин. Глен снял кепку, вытирая пот со лба, Андреа и Эмми подошли ближе. Эмми обняла сестру, не говоря ни слова. Ти-Дог напряжённо оглядывался, Кэрол держала Софию крепко возле себя, а Эд стоял в стороне, прищурившись, будто ждал, что-то услышать. Его лицо было непроницаемо, но в уголках губ дрогнуло — почти как фырканье.
— Рик! Что произошло? Ты ранен? — подбежала Лори, оглядывая мужа с головы до ног.
Рик помотал головой, глубоко вдохнул.
— Нет. Я не ранен… Джесси… она… она спасла Карла. И сама пострадала.
Все замерли.
Дерил шагнул вперёд, взгляд напряжённый, как тетива лука:
— В каком смысле “спасла”? — рявкнул он. Его голос сорвался, в нём смешались страх, злость и что-то не до конца понятное даже ему самому.
Рик встал. Он говорил ровно, но голос всё же дрожал от накативших воспоминаний.
— Карл увидел оленя. Он был в шаге от него, а я… я был в паре метров. Всё произошло за секунды. Выстрел. Джесси… она толкнула Карла в сторону. Пуля угодила в неё. В плечо. Я… я понёс её. Всё это время. До фермы.
Он перевёл дыхание, не отрывая взгляда от людей перед собой.
— Если бы не она, Карл был бы сейчас… — Рик не смог договорить. Лори сжала его руку, дрожа.
Андреа прикрыла рот рукой. Эмми всхлипнула. Глен молчал, опустив взгляд. Даже Шейн отступил на шаг, прикусив губу.
— Она... жива? — наконец хрипло спросил Ти-Дог.
— Да. Хершел, местный врач, достал осколки. Она потеряла много крови. Я… я отдал ей свою. — Рик вытер лоб, медленно сел обратно на ступеньки.
Наступила тишина. Даже Эд не сказал ни слова.
И в этой тишине каждый думал одно: Джесси спасла ребёнка. Ценой своей крови.
А где-то в доме, в комнате на втором этаже, девушка в бинтах дышала медленно, глубоко, и за её жизнь теперь молились все.
На следующий день Джесси медленно пришла в себя. Тело ломило, боль жгла плечо, словно огнём, каждое движение давалось с трудом. Глаза постепенно привыкали к свету, и сначала она просто ощущала пульсацию боли, а потом память медленно начала возвращаться.
"Значит, меня ранили… и я на ферме Гринов," — подумала Джесси, осознавая, где она находится.
В комнату тихо вошла женщина, её взгляд был мягким, но в то же время полным сожаления. Она представилась как жена Отиса — того самого, кто случайно подстрелил Джесси.
— Он очень раскаивается, — сказала женщина тихо, словно боясь причинить ещё боль. — Он не хотел, он стрелял в оленя…
Джесси закрыла глаза, в голове пронеслась тяжёлая волна эмоций.
"Я всё знаю..."— подумала она с грустью. "Грустно... всё так грустно."
В сердце поднималась усталость, но где-то глубоко зарождалось понимание — что жизнь в этом новом мире будет полной испытаний, и выбор каждого из них имеет вес и последствия.
Рик тихо открыл дверь и вошёл в небольшую комнату, где на кровати сидела Джесси. Патрисия улыбалась, мягко подталкивая ложку к её губам, а Джесси, несмотря на боль, упорно продолжала есть. Легкие морщинки от боли появлялись на её лице, но она старалась не показывать слабость.
Рик остановился в дверях, наблюдая за ней. В его сердце что-то сжалось — вид этой сильной, уязвимой девушки трогал его глубже, чем он ожидал. Когда Джесси тихо сказала, что это лучший суп, что она ела, на её устах появилась слабая улыбка — и в этот момент сердце Рика словно перестало биться.
"Я люблю Лори, я люблю Лори... — мысли Рика крутились как в вихре. — Но почему я не могу нормально дышать рядом с Джесси? Почему она так влияет на меня?"
Он глубоко вздохнул, стараясь справиться с бурей чувств. И вдруг услышал её тихий голос:
— О, Рик, привет! Ты кушал? Этот суп такой вкусный.
Рик улыбнулся ей, пытаясь казаться спокойным, но внутри всё еще кипела тревога и растерянность. Он не знал, как объяснить себе это чувство, но одно было ясно — Джесси стала для него чем-то важным, чем-то, что невозможно игнорировать.
***
Лори вышла из дома на улицу, её глаза блестели от волнения, а голос дрожал от напряжения. Она быстро подошла к группе, которая обсуждала последние события, и громко и ясно начала рассказывать:
— Джесси пришла в себя! Она жива! Патрисия заботится о ней, приносит еду, но ей очень больно. Она сильная, но ей нужна наша помощь и поддержка.
Лори говорила с такой искренностью, что люди остановились и внимательно слушали. Эми с Андреа обменялись взглядами, а Карл крепко обнял мать, чувствуя облегчение. Даже Глен и Дерил на мгновение забыли про свои споры.
Тем временем Рик остался стоять у дома, чувствуя тяжесть в груди. Он обнял Лори, ощущая тепло и надежность, которую она давала, но внутри всё было иначе.
"Почему я обнимаю свою жену, а в душе желаю быть рядом с Джесси? — думал он, сжимая зубы. — Почему я так разрываюсь между ними? Почему я чувствую себя ужасным?"
В голове Рика бушевали мысли и противоречия — любовь, долг, долгожданная надежда и мучительное сомнение. Он понимал, что предстоит бороться не только с внешними угрозами, но и с собственным сердцем.
Ближе к вечеру Джесси, с трудом вставая, опиралась на Мегги, которая мягко поддерживала её, помогая спуститься на крыльцо. Каждый шаг давался с болью — то морщилась, то тихо стонала, не в силах сдержать резкую боль в плече. Сев на ступеньки, она взяла ложку и начала медленно есть, глядя на суету вокруг.
Люди были заняты своими делами, разговорами и подготовкой, но Джесси думала совсем о другом.
Внезапно в памяти всплыла София — маленькая девочка, которая так испугалась в тот момент, когда мертвецы были так близко. Её взгляд наполнился тревогой. Если София здесь, значит они должны уходить с фермы. Если Шейн не убил Отиса, если Карл не был ранен случайно, если Отис и Шейн остались, не поехали чтобы помочь с медикаментами — всё это связано.
"Черт, я слишком сильно влезла в эту ситуацию…" — думала Джесси, чувствуя, как сердце сжимается от тревоги и ответственности. Ей нужно было поговорить с Хершелом, найти слова, чтобы убедить его что они должны остаться.
Джесси глубоко вздохнула, чувствуя, как в груди растет тревога. Она понимала, что Хершел — человек строгий и непреклонный, и как только она оправится, он обязательно потребует, чтобы они уходили с фермы. А это означало — оставить своих новых друзей и, возможно, обречь семью Гринов на опасность.
Мысли рвались в голове: "Они важны. Они должны остаться. Но как убедить Хершела? Как заставить его поверить, что группа Рика нужна здесь, чтобы защитить всех?"
Она знала — придется говорить искренне и решительно, показать, что ее боль и страх не помешают им справиться, что вместе они сильнее. Но самое главное — не дать Хершелу почувствовать угрозу или сомнение.
"Мне нужно найти слова, которые коснутся его сердца. Мне нужно убедить его, что это не просто группа выживших, а семья, которая может спасти всех нас…"
Джесси сжала руку Мегги, стараясь собрать всю свою волю и силы — впереди предстояла самая важная беседа.
Рик стоял чуть в стороне, тихо наблюдая за этим коротким, но насыщенным моментом. Он видел, как Эд подошёл к Джесси с колким замечанием, и как она, едва подняв голову, спокойно и сдержанно дала ему понять, что предупреждала его. Его взгляд заискрился раздражением, и он быстро отвернулся, словно обожжённый.
Затем Дерил подошёл к ней с привычной грубой заботой, бросая шутливую колкость о том, как Джесси любит рисковать. Она улыбнулась, отплатив своим лёгким ответом, и пригласила его посидеть рядом. Дерил хмыкнул и устроился на ступеньках, а их непринуждённая перепалка — смешная и живая — вызывала у Рика одновременно тёплую улыбку и тяжесть в груди.
Внутри него неожиданно вспыхнула ревность — болезненное, острое чувство, которое он старался быстро заглушить. "Почему я так реагирую?"— думал он, глядя на них. — "Это просто дружба, а я..."
Он глубоко вдохнул, стараясь унять бурю эмоций. "Я люблю Лори. Мне нельзя позволять этим чувствам брать верх. Но почему тогда так больно?" — эти мысли мучили его, заставляя сердце биться быстрее.
Рик отвернулся, пряча глаза, и сжался в себе, стараясь не дать своим чувствам вырваться наружу. "Нужно быть сильным. Для всех. Для них. Для себя." И с этой решимостью он оставил на ступеньках смеющихся Джесси и Дерила, продолжая бороться с собой в тишине.
***
Джесси стояла перед дверью, сжав кулаки так, что костяшки побелели. Боль в плече всё ещё отзывалась пульсацией, но она стояла прямо — упрямо, как всегда. Когда Патрисия указала, где найти Хершела, она не стала ждать. Постучала — стук был чёткий, но не грубый.
— Входите, — донеслось изнутри.
Джесси осторожно приоткрыла дверь и вошла. Хершел сидел за письменным столом, просматривая какие-то бумаги. Он не смотрел на неё, но кивнул — говори.
Она ощутила, как подсохшее горло сжалось.
— Простите… я… я хотела поговорить, — начала Джесси и сразу почувствовала, как трудно собраться с мыслями, когда знаешь, что на кону жизнь других людей.
Она стояла посреди комнаты, чувствуя, как солнечный свет скользит по полу, разделяя пространство между ней и Хершелом. Тени от его слов ещё не прозвучали, но уже давили.
— Я знаю, вы не рады, что мы здесь. И я вас понимаю. Мы — чужие на вашей земле. Я почти поправилась, и вы хотите, чтобы мы ушли… — голос её немного дрогнул. Хершел по-прежнему молчал.
Джесси сделала шаг вперёд:
— Но там — ад. И здесь… здесь хоть временное, но спасение. Прошу вас… Позвольте нам остаться хотя бы ещё немного. Я могу помогать — я была пожарным лейтенантом. Я умею работать, чинить, я могу быть полезной. У нас дети. У нас есть кто-то, кого мы защищаем. Просто… дайте нам немного времени.
В голосе её появилась дрожь, но она не опустила взгляда. Смотрела на Хершела честно и открыто, как человек, у которого не осталось гордости — осталась только надежда.
Он, наконец, поднял глаза. Молчание было долгим, и от этого каждое следующее его слово резало по живому:
— Можешь идти. Тебе нужно принять лекарство.
Тон был сух, врачебный, отстранённый.
Джесси кивнула, с трудом скрывая боль — не физическую, а ту, что оставило это молчаливое "нет"
— Спасибо, — выдохнула она всё равно, будто за то, что хотя бы выслушал, — и вышла.
Спускаясь по лестнице, она держалась за перила, сердце сжалось в страхе: "Пусть это сработает… пусть он хотя бы подумает…" Её шаги были медленные, осторожные. Боль в плече становилась острее, но на фоне внутреннего напряжения казалась туманной.
Когда она вышла на улицу, её ослепил свет, и в глазах стояли слёзы — не от боли. Она моргнула, втянула воздух и увидела Андреа и Эми. Они что-то обсуждали, смеялись негромко, и Джесси, из последних сил выдавив улыбку, помахала им рукой.
Андреа подняла глаза и первой заметила выражение на её лице. Сомнение. Надежду. И боль. Эми подошла чуть ближе, готовая что-то сказать — но Джесси только кивнула. Мол, всё нормально.
Хотя внутри всё кричало: "Пусть он передумает…"
***
Рик медленно шёл по дорожке, ведущей к дому Хершела. Его шаги были тяжёлыми, как будто каждое движение отнимало силы. В голове роились мысли: "Неужели он решил выгнать нас? Джесси ещё не восстановилась, Карлу нужно беречься... Мы не готовы к дороге. Чёрт."
Когда он вошёл, Хершел стоял у окна, скрестив руки на груди, как всегда — строгий, сдержанный, будто выносил приговор.
— Вы можете остаться дольше, — произнёс он ровным голосом, не оборачиваясь.
Слова ударили по Рику, как внезапный порыв ветра. Он не сразу понял, что услышал правильно.
— Что?.. — переспросил он, хрипловато.
— Оставайтесь. Не день или два, как я говорил. Столько, сколько понадобится, — Хершел развернулся и впервые посмотрел на него почти мягко. — Скажешь спасибо — скажи Джесси. Она сегодня приходила ко мне после тебя. Была… убедительной.
Рик замер. На мгновение весь мир вокруг замолчал. Он видел перед глазами, как Джесси — с её раненым плечом, сжав зубы от боли — идёт в дом, поднимается по лестнице. Он знал, каким непоколебимым был Хершел. И она его убедила. Опять она...
Рик выдохнул:
— Спасибо… — но Хершел уже повернулся и вышел, оставив его одного на пороге.
Рик вышел вслед, и солнце обдало его лицо. В груди снова поднялось то странное чувство, неуверенное, тревожное и горячее.
Джесси…
Она спасла Карла.
Она отдала кровь.
Она вытерпела боль.
А теперь она снова спасла всех. Не оружием. Не криком. Просто словами и стоицизмом.
"Что со мной происходит?"— думал Рик, глядя вдаль, где под деревом, в тени, сидела Джесси. Её спина была прямая, плечо всё ещё перевязано, а лицо — упрямое и живое. И именно это — её живость — снова выжигала дыру в его спокойствии.
"Почему каждое её решение бьёт в меня сильнее, чем всё, что происходит вокруг? Почему я благодарен… и напуган?"
Прохладный утренний ветерок колыхал высокую траву за оградой фермы. Воздух был наполнен запахом деревьев, влажной земли и спокойствием — редким и ценным. Джесси шла уверенно, хоть и неторопливо, чувствуя, как каждый шаг отдаётся в плече глухой, но уже терпимой болью. Тело ещё ныло, но дух был бодр — она не могла больше просто сидеть, зная, что задолжала этим людям и своей группе слишком многое.
У дома, у забора, Рик что-то обсуждал с Хершелом. Он стоял полубоком, руки скрещены на груди, голова слегка склонена — напряжённый, настороженный, как всегда, когда рядом с ним был кто-то, от кого зависела судьба группы. Увидев Джесси, Рик сразу насторожился ещё сильнее — плечи чуть дрогнули, губы сжались.
— Мне уже лучше, — сказала Джесси, остановившись напротив Хершела. — Я готова выполнить обещание, которое дала. Что нужно починить или сделать?
Рик чуть повернул голову, нахмурившись. "Обещание? Какое ещё обещание? Что она… что она сделала, о чём я не знаю? "— мысль мелькнула и засела, вызывая странную волну тревоги.
Хершел посмотрел на неё внимательно, прищурился — будто вновь оценивал, проверял на прочность.
— И правда умеешь? — спросил он, но уже не так резко, как прежде. В голосе скользнула тень уважения.
Джесси кивнула:
— Да. Нас учили не только ломать, когда горит. Починка — тоже часть работы. Дома, техника, крыши… даже душевые.
Хершел усмехнулся, хмыкнул:
— Крышу заделай. Там дыра.
— Мне нужны инструменты. И лестница. — Джесси говорила просто, без нажима. Она не умоляла, не давила. Просто — предложила помощь.
Рик стоял рядом, не вмешиваясь, но внутри уже нарастало смятение. "Когда? Когда она успела? И почему я… не знал?" Он чувствовал странное покалывание в груди — смесь благодарности, гордости и ревности. Она снова спасает. Снова действует, когда остальные ждут. "Почему я не могу понять её до конца?.. Почему она действует на меня так?"
Хершел махнул рукой:
— Патрисия покажет, где всё лежит.
Джесси кивнула, благодарно, и пошла, оставив Рика в лёгком ступоре. Он смотрел ей вслед, как будто видел её впервые. И в голове звенело: "Обещание. Ради нас. Ради всех нас. И она снова держит слово."
Он перевёл взгляд на Хершела.
— Когда?
— В тот день, когда ты ушёл из дома после нашего разговора. — Хершел не смотрел на него. — Она пришла. Просила не за себя.
Рик опустил глаза. А в груди снова сжалось. Джесси…
Солнечный свет пробивался сквозь редкие облака, ложась на крышу дома мягким золотом. Джесси, с повязкой на плече и осторожной решимостью в каждом движении, подошла к лестнице, которую Отис уже поставил к одной из стен. Она проверила устойчивость, затем, закинув на здоровое плечо старую холщовую сумку с инструментами, начала подниматься.
— Ты уверена, что справишься? — неуверенно спросила Патрисия, стоявшая внизу.
— Уверена, — спокойно кивнула Джесси, не глядя вниз.
Отис шагнул было вперёд, чтобы подстраховать, но Джесси уже ловко взбиралась, несмотря на ноющую боль. Она двигалась осторожно, но уверенно — будто сто раз делала это. Для неё высота, крыши и экстрим — были когда-то частью профессии. И, кажется, тело помнило, как балансировать даже с раненым плечом.
На поляне раздался возглас:
— Какого хрена она творит?! — рявкнул Дерил, выходя из сарая с арбалетом в руках.
Кэрол, обнявшая Софию, вдохнула резко:
— Господи, она только оправилась…
Глен, проходя мимо, замер с открытым ртом. Даже Андреа с Эми остановились с ведром белья, глядя, как Джесси находит дыру в крыше и начинает аккуратно вытаскивать повреждённые доски. Шум металлических инструментов, стук молотка — всё звучало неожиданно мирно в этом мире после конца света.
На лице Джесси блуждала сосредоточенность, губы сжаты. Каждое движение отдавалось в плече — но она не позволяла боли отвлечь её. Сначала зачищу, потом новую доску… три гвоздя хватит, и битум для герметика, — проносилось в голове. Это было знакомо. Привычно. Починить. Сделать полезное. Вернуть кусочек нормальности.
Внизу к ступенькам уже подошёл Рик. Он замер, смотря, как она работает. Его челюсть была напряжена, пальцы сжаты. Внутри кипела смесь тревоги, восхищения и раздражения.
"Она же ранена. Она не должна там быть. Но… она на крыше. Она починит этот проклятый дом, даже если снова рухнет от боли. Почему ты такая, Джесси?"
Наверху Джесси не смотрела вниз. Она была в деле. Она делала то, что умела. Она снова чувствовала себя нужной.
И где-то глубоко внутри, среди боли и тяжести, теплилось ощущение: " Я делаю правильно. И пока я могу, я буду делать всё, что нужно."
Сумерки ложились на ферму мягким синим покрывалом. Воздух был тёплым, звёзды начали вспыхивать на небе одна за другой, словно кто-то осторожно включал их. Джесси, покрытая потом и пылью, лежала на крыше, раскинув руки и глядя в бесконечность.
— Красиво, — прошептала она самой себе, чувствуя, как ноющее плечо пульсирует, но больше не кричит. Боль была привычной теперь, фоном, частью её.
— Ты слазить собираешься, дура? — донёсся снизу грубоватый голос Дэрила. Джесси повернула голову, заметила его и слабо усмехнулась.
— Тут красиво, — крикнула она, чуть громче. — А вы такие мелкие все… — добавила, снова глядя на всю группу, что смотрела на неё снизу, замирая — кто в удивлении, кто в тревоге.
Рик стоял чуть в стороне, руки в карманах. Когда услышал её голос, глядя сверху вниз, у него кольнуло в груди. Она лежит на крыше как будто мир цел, как будто не было боли, пуль, ран… Он опустил голову, чуть усмехнулся — но с каждой секундой напряжение в нём росло.
И вот Джесси поднялась. Он заметил, как она с усилием встала, как дрожит, сжав зубы. "Нет, стой, не спеши…" — подумал Рик. Она подошла к краю, слишком близко, с досками в руках, и тогда в его голове прозвенело остро, как выстрел:
"Слишком близко. Чёрт, только не оступись."
Он сделал шаг вперёд, на всякий случай, сердце его уже билось чаще. Джесси бросила гнилые доски вниз — они глухо ударились о землю. Потом, шатаясь, подошла к лестнице.
Рик видел, как она сжимает зубы, спускаясь медленно. Как левая рука напряжена, правая прижата к боку. Каждое её движение было как ход по канату — зыбко, болезненно, и всё же невероятно упорно.
"Почему ты снова лезешь через боль, Джесси? Почему мне хочется подбежать и снять тебя с этой лестницы? Почему я… почему я не могу дышать, когда смотрю, как ты мучаешься, но держишься так, будто тебя не сломать?"
Когда Джесси оказалась почти у земли, Рик подошёл ближе, ловя каждый её шаг глазами. Он хотел сказать что-то — но не знал что. Все слова вдруг казались пустыми рядом с тем, что она сделала.
Рик подошёл как раз в тот момент, когда Хершел принимал из рук Джесси инструменты. Он видел, как она передала их аккуратно, будто не хотела уронить ни один гвоздь. Видел, как устало, но с достоинством держалась. И когда Хершел с удивлённым уважением сказал:
— И правда умеешь…
Рик почувствовал это внутри — тёплую, глубокую гордость, будто за кого-то очень родного.
— Скажите, что ещё нужно сделать — сделаю, — услышал он голос Джесси. Уверенный. Сильный. Не просительный — настоящий.
"Ты не просто выжила. Ты нашла, как быть нужной. Как не быть обузой. Ты снова светишься — чёрт, Джесси, как ты это делаешь…"
Она посмотрела на него — просто короткая, искренняя улыбка. И в этот момент у Рика на секунду всё исчезло.
Звук. Тревога. Даже боль.
Только эта улыбка.
"Почему я чувствую себя живым, когда она просто смотрит? Лори, Карл… я же люблю вас. Почему же сейчас в груди так странно?"
— Пошли, тебе нужно сделать перевязку, — сказал Хершел, и Джесси ушла, оставив Рика в одиночестве с этим комом в горле.
Через пару секунд рядом оказалась Лори. Она мягко коснулась его руки.
— Ты как? — спросила.
Рик обернулся чуть растерянно, будто только вернулся издалека.
— Прости, что? — переспросил он.
Лори нахмурилась.
— Говорю, ты как? Ты в последнее время слишком много думаешь… — сказала она и обняла его.
Он машинально обнял её в ответ. Родные очертания. Знакомое тепло. Дом.
Но в голове — по-прежнему Джесси.
"Ты как будто под кожей, Джесси. Я смотрю на жену — а думаю, как ты на крыше, дрожишь, но улыбаешься. Я стою с Лори, а внутри глухо звучит: ты должен был подхватить её, помочь, быть рядом…"
Он выдохнул тяжело, прижимая Лори чуть крепче.
"Я — плохой человек? Или просто человек?
Он не знал."
***
Солнце только начинало подниматься над фермой, когда Хершел подозвал Джесси к пыльному, ржавому пикапу, стоявшему под навесом у старого сарая.
— Справишься? — спросил он, указывая на машину, капот которой был приоткрыт, словно ждала осмотра.
Джесси чуть сощурилась, прикидывая объём работы. Потом усмехнулась:
— Конечно. Пикап чинить легче, чем пожарную машину. Один раз мы… — она резко замолчала. Плечи немного опустились, взгляд ушёл в сторону. — Простите…
Хершел не перебивал, только посмотрел на неё внимательнее.
— Нет, продолжай. Интересно послушать.
Джесси глубоко вдохнула, и на лице появилась мягкая, почти светлая улыбка — будто она на мгновение вернулась туда, в совсем другую жизнь.
— У нас был вызов — крупный пожар в промышленной зоне. Мы туда примчались, прямо на пролом, как обычно. Работали несколько часов, вытаскивали рабочих, тушили, один баллон чуть не взорвался… Когда всё закончилось, наша пожарная машина застряла, — она усмехнулась. — Под днищем вмяло какой-то металлический хлам, и двигатель перестал отзываться.
— Кэп был в бешенстве, — продолжила она, уже с оживлением. — Но не на нас, а на саму машину. Он заявил: "раз вы её укатали — чините". И мы, вся смена, в полной амуниции, по колено в грязи, зарылись под эту махину.
— Мы тогда так вымазались, — рассмеялась Джесси тихо. — Один из парней, Тревор, даже носом в мазут залез. Потом шутил, что теперь точно может нюхать утечки. Когда мы вылезли оттуда, выглядели, как банда бродяг, но... мы починили её. Сами.
Хершел слушал молча, с лёгкой полуулыбкой, а в глазах появилось то самое уважение — сдержанное, как у старика, который многое видел, но всё ещё умеет быть впечатлён.
— Так что, пикап — не проблема, — закончила Джесси, уже чуть смутившись. — Только дайте инструмент.
— Будет тебе инструмент, — кивнул Хершел. — И если нужно — помощник. Хотя, глядя на тебя, думаю, ты и одна справишься.
Джесси ответила благодарной улыбкой, чувствуя, как с каждым днём боль уходит, а вместо неё возвращается нечто большее — её прежнее "я". Тот человек, которым она была до конца света.
И пускай всё разрушено, но сегодня у неё есть работа. А значит — смысл.
В сарае было прохладно и пахло старым металлом, соляркой и сухим сеном. Джесси ловко установила домкрат, проверила устойчивость и, убедившись, что всё надежно, плавно скользнула под пикап. Металл был тёплый от утреннего солнца, и где-то с внутренней стороны всё ещё звенело масло в трубках. Она прикоснулась к железу и почувствовала себя на своём месте.
Хруст металла, шорох инструмента, и тишина — идеальная концентрация. Джесси чуть прикусила губу и закрутила болт.
— Ты решила, что все проблемы здесь твои? — раздался голос.
Андреа стояла у входа, прищурившись от света, упершись руками в бёдра.
Джесси вылезла из-под машины, вытирая лицо рукой в мазуте и пыли. На щеках чёрные полосы, волосы чуть выбились из повязки, а глаза — живые, уверенные.
— Я просто выполняю то, что обещала, — спокойно ответила она и снова залезла под машину.
Андреа смотрела пару секунд, хмыкнула и ушла, направляясь обратно к дому, где сидела основная часть группы.
— И что там? — спросила Лори, встречая её на крыльце.
Андреа уселась рядом, махнула рукой в сторону сарая.
— Она там машину чинит. Нет, серьёзно. Под неё залезла и что-то крутит. Вся грязная. Ей бы в пожарную часть обратно, ей-богу. Неугомонная.
Карл, сидевший рядом с Дейлом, оживился:
— Правда? Под настоящей машиной?
— Ага, — кивнула Андреа. — Как будто весь конец света ей не помеха.
— Вот это женщина, — фыркнул Глен, качая головой. — На крыше ползает, теперь под машинами. Скоро, глядишь, мельницу построит.
— Или генератор починит, — добавил Ти-Дог.
Кэрол сжала губы, но на её лице промелькнула улыбка.
— А ей больно, вы помните об этом? — напомнила она. — Я видела, как она еле плечом шевелит. Но всё равно… идёт и делает.
Дейл снял панаму, задумчиво глядя в сторону сарая.
— Она будто тянет на себе больше, чем нужно. Но делает это так, будто… хочет.
Лори прижала руки к груди.
— Она сильная. Иногда даже слишком.
Эд, стоявший чуть в стороне, только фыркнул, не вмешиваясь, но взгляд его был недовольным — будто кто-то снова напомнил ему, что он сам ничего не делает.
А Рик наблюдал с крыльца, не говоря ни слова. Он знал, где Джесси. Он знал, что она в мазуте и боли. И знал, что именно сейчас она снова становится той, кем была — человеком, который не сдается.
И от этого у него внутри всё сжималось: от восхищения, от тревоги — и от чувства, которое он никак не хотел называть.
Полуденное солнце стояло высоко, жар спускался на ферму волнами, воздух дрожал от зноя. Джесси вытерла лоб грязной рукой, оставив на коже размазанные мазутные следы. Она подняла крышку капота, прислушалась к мотору — ровный гул пикапа, будто машина снова ожила после долгого сна. Она выключила зажигание, облегчённо выдохнула и с трудом сняла машину с домкрата.
Все инструменты вернулись на место, всё чисто, всё аккуратно — как учили.
Джесси, тяжело дыша, выпрямилась и направилась к дому. Плечо горело тупой болью, но она стиснула зубы. Осталось только дойти и сказать Хершелу: "Готово". Казалось бы, просто.
Но каждый шаг становился всё тяжелее. Зрение немного затуманилось. Она моргнула, пытаясь сфокусироваться на доме.
"Чёрт… что-то… не так…" — подумала она. Ноги ослабли. Всё поплыло.
И вдруг — темнота.
— Джесси! — взвизгнула Эмми, подскакивая с места, когда увидела, как тело Джесси рухнуло на землю с глухим, страшным звуком.
Крик разнёсся по двору, словно выстрел.
Рик мгновенно развернулся, сердце ударило где-то в горле. Он бросился с крыльца почти одновременно с Шейном и Кэрол.
— Твою мать! — выругался Шейн, наклоняясь и хватая Джесси на руки. — Допрыгалась, чёрт побери!
Она была обмякшей, грязной, с закопчённым лицом, но дышала — едва заметно.
Рик застывал на долю секунды — всё, как тогда, когда она упала на том холме раненая. Внутри него что-то хрустнуло. Паника накрыла резко, как ливень.
'Не снова… Только не снова…"
— К Хершелу, быстро! — сказал он, уже почти бежа рядом с Шейном.
Он смотрел на её лицо, грязное, упрямое, — и на слабое движение груди.
"Почему она не остановилась? Почему молчала? Почему я не увидел, что ей хуже?" — корил он себя, сжимая кулаки.
"Я должен был догадаться. Должен был остановить…"
— Она не должна была это делать одна, — тихо вырвалось у него.
Кэрол прижимала руку к губам, бегом открывая двери дома. Рик шагал за Шейном, в голове пульсировала только одна мысль:
"Не дай ей умереть. Пожалуйста. Только не она…"
Шейн, тяжело дыша, держал Джесси на руках, пока Хершел не распахнул двери комнаты и быстро указал на свободную кушетку.
— Сюда! — коротко сказал фермер.
Шейн осторожно опустил девушку, стараясь не задеть её раненое плечо, но Рик сразу заметил, как бинты на её руке уже промокли от крови.
— Чёрт, — выдохнул Хершел, осматривая её. — Швы разошлись. Она перенапряглась.
Он уже лихорадочно доставал инструменты, отрезая бинты, а Рик стоял в дверях, словно вкопанный. Его взгляд приковался к оголённому плечу — плоть снова раскрылась, в алом, живом, словно зовущем напоминании, что Джесси снова пострадала.
"Из-за нас. Из-за меня…" — пронеслось в голове Рика, а дыхание сбилось, как будто кто-то сдавил его горло.
Он увидел, как пальцы Хершела уверенно зажимают рану, как Патрисия подаёт иглу и нить. Всё закрутилось как в тумане.
И вдруг — чья-то рука опустилась на его плечо.
— Пошли, — спокойно, но твёрдо сказал Шейн. — Они справятся. Ты здесь не нужен. Пока — нет.
Рик не сдвинулся. Его глаза всё ещё были прикованы к Джесси. Он заметил, как её губы шевельнулись, едва-едва, будто она что-то сказала во сне. Или позвала. Его?
— Рик, — повторил Шейн чуть жёстче, сдавив плечо сильнее. — Ты сейчас только мешаешь. Давай. Пошли.
Он потянул его к двери, и Рик, будто выдернутый из сна, кивнул.
— Да… да… — выдохнул он, не отрывая взгляда от девушки. Плечо саднило под рукой Шейна — или это саднило изнутри. Неизвестно.
Он сделал шаг. Потом второй. Шейн чуть подтолкнул его в спину — не грубо, но настойчиво.
Дверь за ними захлопнулась. За ней остался запах крови, йода… и Джесси.
Рик шёл, не чувствуя ног, глядя перед собой, как сквозь воду.
"Она не должна была… Я должен был остановить…"
Внутри него гудело. Словно что-то ломалось — медленно, болезненно, но неизбежно.