Отшельник
Я осторожен и внимателен.
Мое дыхание слишком горячо для того, чтобы сохранить целостность этого ледяного совершенства.
Я знаю тех, кто приходят сюда — их серебристые крылья, их сияющие глаза.
Слышал, как они дышат.
Вдох-выдох. Холодом...
Холодом, не похожим на тот, что сопутствует нашим серым зимам.
Холодом, который бережет. Хранит. Освежает и дарит новые силы.
Белый мир... ажур в небесах — голубой фон и переплетение ветвей, наверное, через час я могу разгадать, что спрятано в этом узоре. Здесь ничто не случайно.
Кристаллы льда мерцают в воздухе, переливаясь, каждый — своей собственной радугой. Кружат на расстоянии шага от меня.
От того, кто чужой здесь.
И, наверное, это и правильно, что я чужой. Иначе я бы привык. Иначе это место стало бы для меня обыденным, я бы начал считать его своим, но то, что принадлежит кому-то, теряет свою целостность и свой путь.
А мне не хотелось, чтобы это произошло.
Это место существует для серебрянокрылых и для тигров, которые неслышными, светящимися белыми абрисами проскальзывают между деревьями в последний перед закатом час. Солнце оставляет первые розовые блики на этой земле только тогда, когда тигры скроются. Это правило, про которое мне рассказывали серебрянокрылые.
Хорошо, что они не знают, что я их так называю. Вряд ли им бы понравилось это громоздкое, хотя и звенящее слово. Они и впрямь звенят, когда касаются земли, потому что земля нарушает гармонию в их сердцах. Серебрянокрылые созданы для того, чтобы летать, и могут подниматься так высоко, как никто из смертных — выше облаков, выше всех тонких, неосязаемых оболочек, которыми окружена планета, ввысь, в черный космос, ввысь, к серебру звезд.
Звезды и серебрянокрылые похожи. Впрочем, о том, что я так думаю, они тоже никогда не узнают.
Я бреду сквозь сад медленно, и снег под моими ногами не приминается, не хрустит. Я оборачиваюсь и не вижу следов — так нужно.
То, что я попал сюда — это чудо.
Совершенно обыкновенная, крашенная белой матовой краской дверь. Дверь в стене ветхого деревенского дома, давным-давно брошенного хозяевами, дома на холме. Бежевая, покоренная осенью трава, покинутое жилище, сизое небо... я шагнул за порог — и увидел это место.
Так просто.
Ушел в серебро, подчиняясь законам чуда, и помня о двери за спиной.
Но пока я здесь — не знаю, сколько минут, если время вообще здесь существует, я дышу. Но очень осторожно.
Я дышу и смотрю.
Я существую и вижу.
Я запоминаю.