Часть 14
Тэхен уходил по тропинке назад, к своему дому, и сам не мог понять, почему это делает. Злиться на Чонгука было, вроде, не за что: ну поселился человек по соседству, обещал не беспокоить, ну построит дом на этой полянке, будет по вечерам писать эту свою музыку. Но как-то было немного даже обидно, что теперь постоянно находиться возле Тэхена, видеться с ним для Чонгука больше не было жизненно необходимо. Ощущение было, как будто у Тэхена отобрали что-то очень нужное, что-то такое свое, личное, причем отобрали каким-то мошенническим путем.
Впрочем, вернувшись домой, Тэхен первым делом поднялся в мансарду и принялся наводить там порядок. Раз Чонгук решил в ближайшее время записать звук часов, значит очень скоро здесь появятся люди со своей дорогущей аппаратурой, и Тэхену предстояло не просто навести в мансарде порядок, но еще и спрятать в кладовку особо важные и ценные вещи.
С этих особо ценных вещей он и начал: прежде, чем убирать их в кладовку, нужно было тщательно все вымыть, высушить и сложить в коробки так, чтобы ничего не помялось, герметично запаковать так, чтобы не запылилось.
Тэхен принес чашку с теплой водой, развел в ней немного жидкого мыла, а затем начал, аккуратно раскрывая коробки, доставать из них содержимое, разворачивать, убирая тканевые детали, и опускать в воду. Его лицо посветлело от нежной улыбки. За долгие годы эта процедура превратилась для него в некий ритуал, которому он отдавался полностью, погружался в него, забывая обо всем на свете. Он даже стал напевать что-то тихонечко, но его пение прервал телефонный звонок.
— Тэхен-а, — позвал из трубки голос Чонгука. — Не хочу тебя напрягать и отвлекать от чего-то важного... но сегодня ко мне приедут ребята, Юнги, Хосок, и я бы мог прийти с ними и посмотреть, как лучше расположить аппаратуру для записи часов. Помнишь, ты был, вроде, не против?
— Сегодня? — Тэхен вздрогнул и осмотрел комнату, наполненную ароматом жидкого мыла, смешанного с запахом влажных синтетических волокон. — Мне тут немного... я должен навести порядок, понимаешь... Но если вечером, то до вечера я закончу...
— Да, конечно, — кажется, Чонгук там, на другой стороне телефонной связи, даже закивал радостно, — когда скажешь. Я думаю, они побудут у меня немного. Сегодня приехал Чимини, и...
Тэхен не дослушал, сбросил звонок и вскочил на ноги.
Так.
На сушку времени не оставалось. Можно было устроить сушилку прямо в кладовке, но тогда любой желающий мог заглянуть туда и увидеть...
Можно было отнести на чердак и устроить сушилку там, но на чердаке могут быть сквозняки, почти наверняка там сквозняки, так что...
Тэхен лихорадочно соображал, и в конечном итоге не нашел варианта лучше, чем чердак, просто решил перетащить туда временно обогреватель.
До вечера оставалось совсем немного времени, и он принялся за дело.
— И ты прямо уверен, что это тот самый Тэхен? — лицо Чимина изменилось, когда он услышал это имя, он даже немного помрачнел.
Их машина мягко шуршала шинами по асфальту, пробираясь по уютному ущелью, которое уже кое-где было подсвечено пятнами желтеющей листвы.
— Не совсем, но похож на того самого, — Хосок пожал плечами. — Столько лет прошло, мы были детьми, он мог измениться как угодно... Но он меня не помнит, и Чонгука не помнит. И Чонгук не помнит его.
— ТОГО Чонгук бы не забыл, — заверил его Чимин.
Юнги на заднем сидении перевернулся во сне, слегка толкнув Чимина коленкой.
— Если это тот самый Тэхен, то у меня есть к нему пара вопросов, — сердито пояснил Чимин. — Они были с Чонгуком друзьями, и так поступить с ним после того случая — это со стороны Тэхена как минимум не по-дружески.
— Да что там в результате произошло? — не выдержал Сокджин. — Может, расскажешь?
— Да я с удовольствием, но вот этот ваш... Юнги... не позволяет! — отмахнулся Чимин.
— Потому что при повторном рассказе он может упустить какие-то детали, — буркнул полусонный Юнги, продолжавший даже в полудреме следить за ходом разговора. — Это вам любой следователь скажет.
Чимин бросил на него испуганный взгляд и немного отодвинулся к окну.
У поворота к домику Тэхена их встретил целый затор из дорожной техники, и пришлось остановиться.
— Начали прокладывать дорогу в лесу к той поляне, где Чонгук решил построить дом, — пояснил Хосок, выскакивая из машины. Сокджин вышел следом.
— Ого, да тут все серьезно! — охнул Чимин и вышел следом.
Рабочие суетились, отсыпая гравий между соснами. Их старший, пожилой человек в серой кепке, подошел к Сокджину, поздоровался.
— Мы проложили пока временную дорогу, выстелили досками, чтобы можно было проехать, но, думаю, за несколько дней управимся. Лучше бы заасфальтировать, конечно, со временем: скоро начнется осенняя распутица, и тогда сюда можно будет проехать только на внедорожнике, даже по гравию.
— Значит, будет внедорожник, — кивнул Сокджин. — От графика не отстаем? Нам скоро завозить стройматериалы...
— Пока нет, — качнул головой мужчина, — лишь бы дожди не зашли. Отогнать технику, чтобы вы могли проехать?
— Мы можем подъехать к дому Тэхена, а оттуда дойти пешком, — предложил Хосок.
— Нет, — качнул головой Сокджин, — Чонгук попросил не беспокоить его без крайней надобности. Проедем по этой дороге. Юнги будет полезно посмотреть на дикую природу, полезно для вдохновения...
***
Чонгука немного покоробило то, как Тэхен молча ушел домой после их разговора, но он был благодарен хотя бы за такую реакцию. Само его положение, такое зависимое, поначалу ощущалось унизительным, но теперь, когда появился хоть какой-то способ справиться, он готов был смириться с этим.
Впрочем, ему искренне, от всей души нравилось то, что с ним происходило. Нравился это безмолвный лес вокруг, который, казалось, наблюдал за всеми его копошениями как-то немного снисходительно, что ли, но вполне доброжелательно. Нравилось, как пахла увядающая осенняя трава, как звучала в прозрачном лесном воздухе струна его гитары, которую он захватил с собой, чтобы не было скучно. Конечно, многое из того, к чему он привык в своей жизни, было сейчас недоступно, но он справлялся. Пока, во всяком случае.
Намджун позвонил ему пару часов назад и обещал подъехать к тому моменту, как Сокджин привезет Чимина. Конечно, лучше было бы, если бы и Тэхен присутствовал при том, как Чимин будет рассказывать подробности той давней истории, но Чонгук категорически отказывался беспокоить Тэхена сам, и Намджун пообещал взять это на себя.
Ребята добрались до поляны, когда уже смеркалось, и Чонгук выскочил к ним навстречу, радостно помахивая каким-то мотком проводов в руках.
— Чимини! — заорал он, как только его друг детства вышел из машины, недоумевающе озираясь, — ты совсем не изменился!!!
— Не говори мне этого, — обиженно сопя, полез к нему обниматься Чимин, — потому что я, вообще-то, много работал над тем, чтобы измениться в лучшую сторону, причем как можно сильнее измениться. Но куда тебе, лесному жителю, это понять!
— И что это у тебя в руках? — уточнил Сокджин, ласково приобнимая своего парня и чмокая его во взъерошенную макушку.
— Фонарики! — улыбаясь во все щеки, продемонстрировал Чонгук связку маленьких лампочек, соединенных проводами. — Я собираюсь развесить их вокруг моего фургона и сделать романтику.
— Романтика — это хорошо, — кивнул Сокджин. — Но я не вижу следов приготовления человеческой пищи, кроме вот этих пустых коробок от рамена, а ведь ты обещал мне питаться по-человечески, если помнишь...
— Ай, некогда было! — отмахнулся Чонгук. — А что это с Юнги?
Юнги, только что выбравшийся из машины, вяло озирался, потирая лоб.
— Ну, его немного укачало в дороге, — пояснил Хосок, — потом немного разморило, потом он немного бесился на тему того, почему его, сеульского жителя, «заставляют ехать в эти дремучие ебеня» (я цитирую), и вот сейчас он пытается синхронизироваться с окружающей действительностью, но, видимо, немного увяз в текстурах.
Юнги в этот момент как раз пытался высвободить свою штанину от опутавшего ее лесного плюща.
— Ну, не так все хуево, как я себе представлял, но намного хуевее, чем вы мне обещали, — подытожил он свои наблюдения. — Глоток виски может исправить положение. Немного.
— Сейчас будем жарить мясо на огне, Намджун, насколько я знаю, где-то на подъезде, — деловито сообщил Сокджин и вытащил из фургона складной мангал для барбекю. — А Тэхен?
Над поляной повисло молчание.
— Он приходил сюда, — вздохнул Чонгук, — и ему, кажется, не очень понравилось наше соседство. Но он милостиво разрешил воспользоваться его мансардой для записи звука часов, так что можем чуть позже сходить и...
— Нам придется еще куда-то идти??? — возмутился Юнги, который умудрился за это короткое время влезть другой ногой в муравейник, и сейчас отбивался от раздраженных этим обстоятельством муравьев. — Такси, ладно, я понимаю, здесь нельзя вызвать, но вот каким-нибудь квадроциклом тебе надо бы обзавестись.
— Это хорошая идея, и мы за нее простим тебе твою ворчливость, но, будь добр, не беси людей вокруг себя, — помахал угрожающе в его сторону щипцами для углей Сокджин, — потому что здесь, вдали от цивилизации и городской полиции, мы можем тебя запросто побить, и никто нам ничего за это не сделает.
Юнги метнул в его сторону уничтожающий взгляд и насупился.
— Руки здесь хотя бы можно где-нибудь помыть? На моих руках кровь поверженных муравьев.
— Есть вода в канистрах, — кивнул в сторону Чонгук, — но там, за этими соснами, есть чудесный ручей, и воду оттуда можно пить.
— Откуда ты знаешь, что можно? — недоверчиво уточнил Юнги.
— Ой, поверь мне, я тут как-то нахлебался воды из местной речки, и, как видишь, выжил, а воду из ручья я и сам второй день пью, так что не бойся.
Чонгук обернулся к Чимину:
— Ты помнишь Тэхена?
Чимин внимательно посмотрел на него.
— Конечно, я помню Тэхена.
— Хорошо, — кивнул Чонгук, — потому что я — нет. И он — нет. И в этом во всем дофига странного, вообще-то.
— Может, просто, это не тот же самый Тэхен, которого вы с Хосоком помните, поэтому? — усмехнулся Сокджин. — Просто еще один посторонний Тэхен?
— Сдается мне, что Тэхен этот совсем не посторонний, — донеслось с края поляны. И к фургону вышел из-за деревьев Намджун. — Далековато идти сюда пешком, конечно, но воздух — это что-то потрясающее.
— Ты бросил машину у дороги? — изумился Сокджин. — И топал сюда через лес?
— Рабочие сказали, что если они будут отгонять технику для каждого желающего, то не уложатся в сроки, и тогда заказчик с них сдерет неустойку.
— Да, — довольно улыбнулся Сокджин, - именно так я им и сказал.
— Тогда моя убитая обувь, — Намджун продемонстрировал свои кроссовки, на которые налипли комья земли вперемешку с хвоей и сухой травой, — на твой совести. Ким Намджун.
Он протянул руку Чимину и крепко ее пожал.
— Пак Чимин. Рад знакомству. Много о тебе слышал, — кивнул тот.
— Надеюсь, только хорошее? — усмехнулся доктор.
— Юнги особенно не скупился на похвалы, — улыбнулся Чимин.
— Кстати, а где он? — оглянулся Намджун.
— Кстати, да! — округлил глаза Хосок. — Он ушел к ручью и еще не вернулся. Надеюсь, его музыкальная задница не заблудилась там... в трех соснах?
Юнги нашли сидящим у ручья с таким умиротворенным выражением на лице, что поначалу подумали, что он просто спит с открытыми глазами.
— Вы только послушайте, какая тут красота! — подал голос Юнги. — Какие чистые звуки! Журчанье воды, шелест ветра... И свежесть! Какая тут свежесть! Как в баре на причале на набережной, только лучше.
— Сравнил, тоже мне, с набережной в центре города! — захохотал Чонгук. — Дикая природа в чистом виде! Вставай, простудишь свою музыкальную задницу, ты сидишь на камне, который порос мхом, так что джинсы твои на самом выдающемся месте уже совсем зеленые, наверное.
— Думаю, пока Сокджин готовит ужин, мы можем с Чонгуком прогуляться к Тэхену, да? — предложил Намджун.
— Да, тем более, что Юнги надо осмотреть помещение и решить, где размещать аппаратуру, — кивнул Чонгук.
— Мы с Чимином пойдем с вами? — предложил Хосок.
— Думаю, не стоит, — вздохнул Чонгук. — Тэхен может быть не рад толпе посетителей, но мы попробуем уговорить его присоединиться к нашему ужину у костра.
***
Тэхен старался изо всех сил, едва успевал закончить свои дела до момента, когда раздался звонок Чонгука и тот предупредил, что они скоро придут с Намджуном и Юнги. Он успел устроить сушилку на чердаке, все аккуратно расставить и разложить для просушки, но в мансарде до сих пор стоял приторный запах мыла.
Тэхен огляделся.
Прошло очень много времени с того момента, как в эту комнату входил кто-то посторонний. Однажды заглядывал Намджун, Тэхен показывал ему свое хобби, но исключительно в интересах лечения, а больше никто, ни одна живая душа не знала, какие сокровища хранит тут Тэхен. И не должна была знать.
Поэтому он волновался. У него даже руки немного дрожали, но он постарался успокоиться, насколько это было в его силах. И спустился вниз как раз к тому моменту, как калитка скрипнула, и в дверь постучали.
— Тэхенни, как ты? — участливо спросил Намджун, приобнимая парня. Он, конечно, понимал, насколько Тэхену нелегко было справляться со всем, что обрушилось на его жизнь, и видел, что между ним и Чонгуком витало едва заметное напряжение.
— Привет, лесной человек, — поздоровался Юнги, — у тебя есть нормальный цивилизованный туалет? А то у этого туриста — только ручей и кустики.
Тэхен улыбнулся и показал ему дверь в туалет.
— Потом поднимайся по лестнице в мансарду, — подсказал он. — Хотите чаю?
— Спасибо, но нас ждет уютный ужин с жареным на костре мясом и песнями под гитару, - покачал головой Намджун. — Не могу дождаться. Кстати, Чонгук был бы очень рад, если бы ты присоединился, но стесняется приглашать сам, потому что боится показаться назойливым.
Тэхен бросил на Чонгука смущенный взгляд.
— У нас есть спрей от комаров и... — Чонгук покраснел до ушей и закрыл лицо ладонью.
— Очень гостеприимно с твоей стороны, — пробормотал Тэхен, улыбнувшись, — но у меня еще есть дела и...
— Никуда твои дела не денутся, — перебил его доктор. — К Чонгуку приехал его друг детства Чимин, очень интересный паренек. Думаю, он тебе понравится. Только накинь куртку потеплее, в лесу уже холодно.
Тэхен пожал плечами: он, собственно, никуда идти не соглашался, но Намджун как-то особо от него ответа и не ждал – тон его был категоричен.
Тэхен начал подниматься по лестнице, кивнув, чтобы гости следовали за ним.
Он открыл дверь в мансарду, и часы в этот момент как раз начали долго и протяжно бить шесть раз.
Чонгук вошел в комнату и ахнул.
— Что? – обернулся Намджун. — Тебе плохо?
— Нет, — качнул головой Чонгук, но на глаза его навернулись слезы. — Этот запах... что это? Чем пахнет?
Сердце Тэхена забилось.
— Чем? – едва слышно переспросил он. — Мылом?
— Не только мылом, — Чонгук заозирался, словно ища, от чего шел этот странный запах. — Еще чем-то. Чем-то влажным... Что-то такое... Я не знаю, какой-то запах... он словно такой родной... и знакомый... Что это?
— Это... — Тэхен густо покраснел, руки его задрожали.
Намджун внимательно наблюдал за ним, но никак не мог понять его реакцию.
— Это... неважно... послушай, ты же пришел ради часов, так? — Тэхен явно был смущен, но изо всех сил старался взять себя в руки.
Юнги, вошедший в этот момент в комнату, отвлек Чонгука, и Тэхен вздохнул с явным облегчением.
— Так, часы слышал, мощный звук, согласен, — Юнги сразу принялся за то дело, ради которого сюда пришел. — Но в эту комнатушку аппаратура не поместится, да и она будет мешать: шорохи, гудение, щелчки и все такое. Окна тут какие?
Тэхен с вызовом посмотрел на него:
— В смысле? Обычные окна!
— Вот именно, что обычные, я вижу, — кивнул Юнги. — С улицы много посторонних звуков, птиц этих не заткнешь, ветер и все остальное. Поэтому писать надо ночью — в полночь, чтобы все двенадцать ударов записать и не монтировать потом. Так? Так! А аппаратуру надо разместить где-то... не здесь... чтобы здесь только микрофоны расставить, чтобы ничего не мешало.
Чонгук стоял молча, едва заметно втягивая носом запах, который будоражил его, будил в нем какие-то смутные воспоминания, и он никак не мог их уловить.
— Ты чего там замер? — окликнул его Юнги. — Есть идеи? Не на улице же аппаратуру ставить? Внизу тоже негде... О, а это что? Чердак? Чердак бы нам подошел бы...
И Юнги, заметив лестницу в три ступени и дверь, ведущую на чердак, с такой скоростью взлетел на ступеньки и распахнул дверь, что Тэхен не успел ему помешать.
— Нихера себе! — присвистнул Юнги. — Это что это у тебя тут такое?
— Стой! — взвизгнул Тэхен, хотя ничего уже не мог изменить.
Дверь на чердак была распахнута, и его сокровище, его тайная страсть и стыдная зависимость оказалась на виду у всех, кто находился в комнате.