Часть 13
Бежать пришлось недолго: тропинка, протоптанная самим Тэхеном и многочисленными грибниками, ловко огибала остатки бурелома, скользила вокруг разросшейся акации и ныряла то тут, то там, между стройными толстыми стволами сосен. Минут через пятнадцать меж хвоей посветлело — тропинка вывела на большую поляну, которая залысиной прилипла к подножию плавного горного склона: часть поляны была пологой, а часть уходила немного вверх по склону горы.
— Серьезно, блять? — воскликнул Тэхен, выйдя на поляну. — Дом на колесах?
Громоздкое чудо автомобильного туризма стояло посреди поляны, пристроившись боком к небольшому холмику, получившемуся когда-то от ссыпавшихся осколков скалы и уже порядком поросшему травой и кустарником.
Из-за угла дома на колесах предсказуемо выглянул Чонгук — весь какой-то взъерошенный, с пыльными следами на щеках и щепками в волосах.
— Нашел меня? — весело констатировал он. — Вот, обустраиваюсь.
— Это я уже понял, — кивнул Тэхен. — И, что, ты собираешься здесь жить? В этом вот фургоне?
— Ну, не всегда в нем, — пожал плечами Чонгук. — Я купил этот участок, со временем построю здесь домик, пока — вот так. Ты же не против того, что мы будем соседями?
Тэхен не знал, против он или нет, но на всякий случай нахмурился.
— И почему именно здесь?
Чонгук открыл дверь фургона, достал из него два складных стула, уселся на один, а второй протянул Тэхену.
— Хочешь чаю?
— Хочу ответ на свой вопрос, — Тэхен присел на хлипкий стул, и его деревянная основа немного скрипнула под его весом.
— Ну, — Чонгук запустил руку в волосы и взъерошил их еще больше, нащупал щепку и аккуратно вытащил ее из своих густых черных волос, отбросил в сторону и густо покраснел. — Мы провели небольшой эксперимент. Я отъехал от твоего дома и засек место на дороге, где мое самочувствие начало ухудшаться. Намджун отметил его на карте, и оказалось, что это произошло на расстоянии чуть больше километра от твоего дома. То есть, от тебя. Потом Сокджин очертил круг на той же карте с радиусом в километр от твоего дома, и мы увидели, что как раз на таком расстоянии находится вот эта поляна чуть восточнее от того места, где живешь ты. К западу на целый километр тянулась непроходимая чаща, там даже машина не проехала бы, к северу — тот самый спуск по реке, где мы с тобой... хм... ну... ты помнишь... помогали госпоже Ли...
Тэхен кивнул.
— Ну вот, а это место как раз подходило для жилья. И тогда Сокджин навел справки, и оказалось, что этот участок леса не принадлежит никакому заповеднику, значит, его можно купить. Я остался здесь ночевать в машине, а Сокджин вызвал Хосока, они отвезли Намджуна домой и отправились в Сеул улаживать все дела с покупкой. Так что я могу пообещать не приближаться к тебе ближе, чем на километр, оставаясь при этом живым и здоровым.
— Как же ты проехал сюда на своей машине? — обернулся Тэхен туда, где еще виднелись следы от колес.
— Чуток погнул бампер о ствол поваленной сосны, поцарапал днище и где-то потерял правый дворник: веткой вырвало и зашвырнуло куда-то в лес, а так, в целом, без потерь. Но мы получили разрешение на строительство дороги здесь, правда, с минимальной вырубкой леса, но я все проверил: скорее всего, удастся обойтись вообще без вырубки — если аккуратно между деревьями насыпать грунтовку.
Чонгук рассказывал об этом, внимательно следя за реакцией Тэхена, но тот только хлопал ресницами изумленно и то и дело окидывал взглядом фургон.
— Скоро осень, в фургоне тебе будет холодно, — мрачно заметил он.
— Ты недооцениваешь современную автомобильную промышленность, — хихикнул Чонгук. — Здесь все есть для жизни в диких условиях, но я надеюсь до холодов провести сюда электричество: вон, столбы привезли сегодня утром вертолетом.
Видимо, эти бетонные столбы и издавали такой грохот, когда их сбрасывали на землю.
Да уж, Чонгук был настроен решительно.
— А как же твоя работа? — вспомнил Тэхен.
— Будем считать, что я на удаленке, — засмеялся Чонгук. Но смех у него получился каким-то грустным.
— Ты же у нас столичная штучка, привык к светской жизни, не заскучаешь тут? — с сомнением в голосе уточнил Тэхен.
— Светская тусовка обещала приезжать ко мне регулярно в гости, — Чонгук пожал плечами, — но ты не переживай, мы не будем сильно шуметь, ты нашего присутствия вообще не заметишь.
Тэхен промолчал. Он задумчиво разглядывал припаркованный у куста акации автомобиль, зарывшийся по самые номера в высокую траву, фургон, вокруг которого были разбросаны какие-то коробки и ящики, взгляд его упал на чемодан, лежащий раскрытым тут же, на траве. Видимо, Чонгук перед приходом Тэхена разбирал вещи.
Интересно, ел ли сегодня Чонгук что-нибудь? Он не похож на человека, который может приготовить себе еду в полевых условиях. Принимал ли он душ? Есть ли у него теплое одеяло? Не страшно ли ему здесь, в лесу, одному? Как он вообще ночевал здесь, в машине, посреди этой темноты?
Тэхена охватило беспокойство.
Он поднялся со стула, пытаясь прогнать от себя это неприятное, навязчивое чувство.
— Мне нужно идти, — пробормотал он и, развернувшись, сделал несколько шагов к тропинке, по которой сюда пришел.
***
Аэропорт Инчхона в утренние часы сильно отличается от себя же самого в часы вечерние: во второй половине дня здесь многолюдно и суетно, со всех сторон слышится говор на самых разных языках, снуют тележки с багажом, работники аэропорта терпеливо объясняют прибывшим и отъезжающим, как сориентироваться во всем многообразии здешних указателей.
Но ранним утром это место становится совершенно другим: умиротворенным, спокойным, даже уютным. То ли пассажиры, еще совсем сонные, меньше и тише разговаривают, то ли солнышко, которое в эти рассветные часы освещает зону прилета своими настойчивыми лучами, согревает воздух, делая его мягко сверкающим.
Чимин давно не был в Сеуле, но вот эту особенность инчхонского аэропорта помнил очень хорошо. Он прошел паспортный контроль, неспешно двинулся вместе с остальными прибывшими к багажным лентам, перехватил ручки своего чемодана и потащил его за собой, прислушиваясь, как колесики мягко шуршат по светло-серому покрытию.
Встречающих было немного, и Чимин помнил, что его должен встретить Хосок, который (вот точно, обязательно он это сделает!) нарисует какую-нибудь смешную табличку с его именем, чтобы Чимин сразу увидел его в толпе. Но сразу, выйдя в зеленую зону, где уже толпились люди, ожидающие прибывших, Хосока глазами не нашел, но зато его взгляд натолкнулся на высокого молодого мужчину, который смотрел прямо на Чимина, но при этом, активно жестикулируя, разговаривал с кем-то по телефону.
Этот мужчина был очень красив. Той красотой, которая не то что бросается в глаза, а словно сразу же ставит на места все паззлы представления о настоящей мужской красоте. В человеке все должно быть красиво, так ведь сказано? Вот в этом мужчине красиво было все: движение полных губ, прядь волос, заправленная за ухо, то, как сидело на нем легкое драповое короткое пальто, как обнимал его шею мягкий шарф, как обтягивали бедра стильные плотные брюки. Чимин даже залип, а потому охнул от неожиданности, когда совсем рядом с ним раздался громкий окрик знакомым до боли голосом:
— Чимини! Ну ты чего? Я вот даже табличку для тебя нарисовал!
Хосок бежал к нему, улыбаясь во все лицо, в его руках — картонка с выведенным на ней маркером именем Чимина и нарисованными по периметру улыбающимися солнышками. Он набросился на Чимина с объятиями и на какое-то время закрыл от его взгляда того прекрасного незнакомца. А когда Чимин снова его увидел, незнакомец уже с улыбкой шагал Чимину навстречу.
— Чимин! Приятно познакомиться, меня зовут Ким Сокджин. Я парень Чонгука.
Твою мать!
— Короче, тут такое дело, — рассказывал Хосок потом, в машине, сидя на переднем сидении, но развернувшись лицом к Чимину так, что Сокджин за рулем периодически отодвигал его локтем в бок, чтобы не мешал. — У Чонгука обострилась его болезнь, помнишь, та самая...
— Которая в детстве? — кивая, хмурился Чимин. — Я думал, он перерос и все в порядке, врачи, вроде, так говорили.
— Оказалось, что не в порядке, — подал голос Сокджин, и голос у него (Чимин готов поклясться на всех памятниках корейской литературы) звучал просто волшебно! — Болезнь вернулась.
— Врачи разводят руками, — продолжал Хосок, — но есть один врач, который, пусть это и не его специализация, решил докопаться до причин такой странной болезни. Его зовут Намджун, и он...
— ...он не опустил руки, — добавил Сокджин, — единственный, кто не... и мы ему за это очень благодарны. Чонгук благодарен. И все мы.
Чимин помолчал.
— И поэтому Чонгук сейчас живет в лесу, — продолжил Хосок. — Ты устроишься, отдохнешь, а когда будешь готов, мы отвезем тебя к нему. Потому что на тебя сейчас вся надежда.
— Так, стоп-стоп-стоп! — Чимин даже тряхнул головой в знак того, насколько мало он понимал из всего, что ему только что сообщили. — Почему в лесу? И что я должен сделать? Я мало что понимают в лесах, деревьях и прочей растительности, так что...
Сокджин с Хосоком переглянулись и оба как-то обреченно вздохнули.
— Ну, это долгая история, — грустно усмехнулся Хосок. — Устраивайся поудобнее.
***
У Намджуна выдалось трудное утро. Рабочий день был расписан буквально по минутам: после приема в клинике ему предстояло принять участие в онлайн-конференции по проблемам оснащения медицинской техникой удаленных регионов страны, где доктор Ким Намджун должен был представить свой запрос на государственную субсидию.
Намджун ждал эту конференцию с нетерпением, и вовсе не потому, что ожидал положительного решения на свой запрос — напротив, он знал, что и в этот раз ему скажут, что «обязательно рассмотрят возможность внесения в бюджет следующего года данного вопроса, но ничего не гарантируют» (такой ответ он получал уже в течение нескольких лет, но пытаться не прекращал. Намджун собирался добиться возможности пообщаться один на один или даже добиться личной встречи (чем черт не шутит) с доктором Чхве Сынхеном, светилой отечественной нейрофизиологии. Проблема Чонгука не давала Намджуну покоя, а сейчас, когда она так явно коррелировала с ситуацией Тэхена, ему стало еще интереснее допытываться до сути, но необходим был совет старшего товарища.
Там, где учился Намджун, Чхве Сынхен преподавал, причем в буквальном смысле, он был преподавателем в университете, и уже тогда был доктором с мировым именем. Возможно, по старой дружбе доктор снизойдет до личного общения и что-нибудь дельное подскажет. А поскольку контактов профессора у Намджуна не было, а передавать свою просьбу через секретаря ему не хотелось, вся надежда была на вот эту конференцию.
Намджуну казалось, что разгадка этой тайной болезни Чонгука лежит на поверхности, но он никак не мог поймать догадку, ту самую ниточку, за которую надо потянуть, чтобы клубок развернулся.
Профессор Чхве присоединился к конференции в самом финале, был раздражен и все время вставлял едкие замечания по поводу того, что тратит время на переливание из пустого в порожнее. Но, когда очередь дошла до выступления Намджуна, посветлел лицом.
— Рад видеть тебя, Намджун-ши, — кивнул он. — Рад видеть, что ты не перестаешь пытаться, хотя здесь, мне кажется, это бесполезно.
— И я рад видеть вас, доктор Чхве, - разулыбался Намджун и глубоко вдохнул, набираясь смелости, — я могу попросить вас о приватном разговоре?