Часть 11
— Кстати, разве Чимин не должен был уже прилететь в Сеул? — вспомнил Чонгук и набрал номер своего друга детства.
— Не, бро, я еще торчу в отеле аэропорта, — послышалось из трубки. — Привет. Тут какой-то очередной ураган с приятным женским именем разбушевался не на шутку и отменил мой рейс. Понятия не имею, на какое время, но я намерен улететь первым же рейсом, потому что кимчи тут, скажу тебе честно, просто дерьмовое.
— Мы встретим тебя, — пообещал Чонгук. — Очень хочется увидеться, да и есть важный разговор. Но, думаю, не по телефону...
— Ага, потому что интернет здесь, реально, по цене крыла самолета, — захохотал в трубку Чимин. — До встречи, дружище, дам знать сразу же, как сяду в самолет.
К вечеру вернулся Тэхен. Он был каким-то взбудораженным, рассеянным, но сразу с порога заявил:
— Мне нужно вернуться домой. Крайний срок — завтра утром. Это не обсуждается.
Чонгук помрачнел, и Сокджин встревоженно наблюдал за ним, опасаясь ухудшения его самочувствия. Но сердце Чонгука билось нормально, просто он внезапно почувствовал острую тоску — такую острую, что слезы навернулись на глаза.
Следом за Тэхеном пришел Юнги, как всегда, не без спецэффектов. В прихожей раздался грохот, а потом Юнги появился в гостиной, таща на плече монструозного вида огромный ноутбук.
— Впервые вижу такое чудовище! — воскликнул Тэхен, теперь пребывающий в странном для него приподнятом настроении.
— Важно, кого ты назвал чудовищем, — мрачно прокомментировал Юнги, — ноутбук, меня или тот трек с записью боя часов, который у нас получился. Отсюда будет решение: бить тебя или печально с тобой соглашаться.
— Совсем хреново вышло? — уточнил Чонгук. — Трек имею в виду.
— Не совсем, — мотнул головой Юнги, — но это явно не то, чего ты хотел. Послушай.
Он вывел трек на огромные колонки, которыми была обставлена гостиная Чонгука вместо мебели, и по комнате разлился сочный бой часов, украшенный характерным поскрипыванием.
— Вау! — пробормотал Намджун, — Как красиво!
— Да уж... — уныло прокомментировал Чонгук.
— Сразу видно, что ты в звуке — полный ноль, — раздраженно бросил Намджуну Юнги. — Чего ж тут красивого? Оцифровка съела всю красоту.
— Да, он стал пустым каким-то, это верно... — Чонгук задумчиво уставился взглядом в столешницу.
— Если хочешь знать мое мнение, — Юнги выставил вперед указательный палец, и всем стало понятно, что свое мнение он собирается озвучить в любом случае — хотят присутствующие его знать или нет, — то писать надо на болванку и потом на прессованный винил. Иначе будет шняга. И писать надо именно те часы, которые ты хочешь, а то ты ж заебешь всех своим нытьем: «Немного не то, немного совсем абсолютно точно не то...»
— Причем именно в том помещении, где эти часы я впервые услышал, — кивнул Чонгук и жалобно посмотрел на Тэхена.
— Я должен буду пустить вас в свой дом? В мою комнату наверху, куда доступ запрещен? — возмущенно уточнил Тэхен, и лицо его не выражало ничего даже минимально позитивного.
— Не только нас, но и еще толпу спецов у которых будет с собой огромное количество громоздкой аппаратуры и разных станков — токарный, например, — безжалостно пояснил Юнги.
— Ты испытываешь мою добрую волю, она иссякла конкретно в данную минуту, — Тэхен практически профырчал эти слова, в упор глядя на Чонгука.
В гостиной повисла неуютная тишина.
— Мы оплатим тебе аренду, — предложил Сокджин. — Такую сумму, которую за аренду Голубого дома не берут. Если бы его сдавали в аренду, конечно. За эти деньги ты сможешь построить рядом со своим домиком коттеджный поселок и сдавать жилье социофобам или писательствующим одиночкам. Всего один день — и заработаешь на всю оставшуюся жизнь.
— Слушайте, серьезно! — Тэхен буквально взорвался. — Сначала я вынужден терпеть у себя дома этого вашего гения, ладно, человек болен, я смирился. Потом я вынужден терпеть там еще целую толпу. Потом меня вывозят в Сеул неизвестно на какое время, насильственно заставляют проходить обследование...
— Ты дал официальное согласие, — вставил Сокджин.
— Как будто у меня выбор был! — Тэхен продолжал, все повышая тон. — Теперь я не могу уехать домой, вернее, могу, только с бесплатным приложением в виде этой знаменитости. А теперь еще и токарному станку должен комнату в аренду сдавать? А вы не охренели часом со всеми вашими запросами?
Возразить присутствующим было нечем.
— Ладно, — Чонгук встал и взял с полки ключи от машины, — собирайся. Я отвезу тебя домой.
— В смысле? — Намджун даже привстал от неожиданности.
— В прямом, — угрюмо ответил Чонгук. — Я не могу... не имею права вот так вторгаться в личную жизнь человека... Мои проблемы — это мои проблемы, они не должны его касаться.
— Но мы же выяснили... — начал было Сокджин, но осекся под тяжелым взглядом Чонгука. — Хорошо, я поеду с тобой.
— Зачем?
— Чтобы было кому вызвать неотложку, естественно, — развел он руками. — А это, судя по всему, понадобится.
Тэхен мрачно оглядел присутствующих и, резко развернувшись, скрылся в спальне.
— Пойду я тоже соберу свои вещи, — вздохнул Намджун. — Мы же хотели поговорить с Чимином...
— Возможно, этого уже не потребуется, — усмехнулся Чонгук. — Но если до этого все же дойдет, я тебе сообщу.
— А я понимаю этого парня, — заметил Юнги, когда Намджун вышел. — Этого Тэхена. Если бы социофобному мне на голову свалился товарищ, который заявил, что теперь будет жить со мной, не отпустит меня от себя дальше метра, я бы тоже расстроился... разнервничался... разозлился. Больше скажу, я бы его уже к вечеру прикопал бы...
— Живьем? — захихикал Хосок.
— Зачем? Сначала придушил бы. Потом прикопал.
— Ой, да ладно, все мы знаем, что ты добрый и понимающий... особенно когда никто не видит, — Сокджин подошел и нежно чмокнул Юнги в лобик, вызвав с его стороны бурю фыркающего негодования. — Мне нужно с тобой кое-что обсудить, мы не могли бы уединиться в кабинете?
— Интересный поворот, — хихикнул вмиг покрасневший Юнги. — Вы с Чонгуком все еще пара или я что-то пропустил?
— Мечтай, — развеселился Сокджин. — Чисто деловой вопрос обсуждать будем, застегни ширинку.
Они вышли из кухни, и Хосок придвинулся на своем стуле ближе к Чонгуку.
— Итак, что ты задумал? Я же вижу, как заблестели твои глаза.
— Есть такое, — кивнул Чонгук. — Тебе надо будет выяснить вот такую информацию...
***
К дому Тэхена подъехали в рассветных сумерках, когда молчание в машине стало уже гнетущим. Намджуна собирались отвезти в город первым, но он настоял на том, чтобы остаться: проследить за состоянием Чонгука и оказать помощь, если потребуется.
Тэхен к концу пути начал заметно нервничать, а вот Чонгук, напротив, оставался странно спокойным, как будто запретил себе думать и переживать на тему возможного кризиса после расставания.
— Ты уверен, что будешь в порядке? — все-таки задал вопрос Тэхен, когда его чемоданы были уже выгружены и настало время прощаться.
— Не уверен, но я постараюсь, — ответил Чонгук. — Не буду тебя задерживать, всего хорошего. И... береги себя...
— Ты тоже, — кивнул Тэхен. — Не пропадай. И пришли свою музыку послушать... когда допишешь...
Чонгук улыбнулся.
Он сел за руль, тщательно пристегнулся и нервно постучал пальцами по обивке руля, поторапливая Намджуна.
Тот стоял у дома Тэхена и о чем-то напряженно с ним разговаривал.
Сокджин, попрощавшись раньше, уже сидел на переднем сидении и с кем-то яростно переписывался в телефоне.
— Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении, — вздохнул Намджун, пожимая Тэхену руку на прощание. — В любом случае, это только твое решение, так что...
— Не пожалею, — угрюмо заверил его Тэхен. — Это, в конце концов, только моя жизнь, разве нет? Ты знаешь мою проблему, ты знаешь, что это не прихоть и не выдумка...
— Чонгук тоже знает, — сообщил ему Намджун.
Тэхен осекся и бросил быстрый взгляд в сторону сидящего за рулем Чонгука.
— Ты ему сказал?
Намджун покачал головой:
— Нет, он видел анализ ваших историй болезни. Там, кстати, нашли одно занятное совпадение... Если тебе интересно...
— Мне не интересно, — отрезал Тэхен.
— Думаю, он именно поэтому так легко согласился отвезти тебя домой, — поделился своей догадкой Намджун. — Вошел в твое положение, почувствовал, что твоя социопатия, боязнь близости людей, стремление сохранить частное пространство — это такая же проблема, не дающая нормально жить, как и его: ты над ней не властен, остается только приспосабливаться. Поэтому, я думаю, он решил просто пожертвовать своими... интересами... нуждами ради того, чтобы не допустить обострения твоей проблемы...
— Благородно, — усмехнулся Тэхен. И взгляд его погрустнел.
— Но он, в отличие от тебя, хочет разобраться в причинах, а ты даже не хочешь услышать то, что ему удалось выяснить.
— Возможно, я захочу услышать, но не сегодня, — пробормотал Тэхен. — Иди, тебя ждут.
Намджун развернулся и сел в машину. Мигнув фарами, автомобиль мягко отъехал от калитки и скрылся за поворотом среди деревьев.
Тэхен вошел в дом и затащил оба чемодана.
— Ну вот мы и дома, располагайтесь, — произнес он, обращаясь к содержимому чемоданов.
Он прошел на кухню, включил свет и устало присел на табурет. Сжал руки. Знакомое ощущение накатывающей паники дало о себе знать подступающей тошнотой.
Тэхен достал и кармана баночку с таблетками, открыл ее, высыпал на ладонь одну, круглую, блестящую, разделенную полоской пополам. Ее следовало бы разделить на две половинки, но он проглотил таблетку целиком, запил несвежей водой из чайника.
Сердце сжималось.
Чувство было таким забытым, что почти незнакомым: он давно не испытывал тоску по какому-нибудь человеку, но прощальные вспышки света фар снова вызвали в нем эти полустертые памятью ощущения.
От понимания того, что Чонгук уехал и больше, скорее всего, не вернется (по любой причине — от самой страшной до банальной, обидевшись), слезы подступали к кромке ресниц.
— Спокойно, ну чего ты? — еле сдерживая всхлип, уговаривал он сам себя. — Мы же договорились, нам с тобой никто не нужен. Мы больше ни по кому не будем скучать, тосковать, плакать. Мы все это уже переживали не раз, и мы справились, справимся и сейчас. Главное, чтобы никто больше не сделал нам больно... Главное — не привыкать, главное, не привязываться, главное — не...
Он разрыдался, уронив голову на сцепленные пальцы. И, словно пытаясь подбодрить его, часы наверху пробили девять долгих раз.