6
Боги милостивые, и почему, скажите пожалуйста, он вообще завёл дружбу с этим олухом Зораном Береглезом? У него же на лбу высечено: «Обходи меня стороной за сотню вёрст!». Нет же! Нужно было с ним не только подружиться, но и перевести отношения на уровень побратимов, иначе он бы припёрся в покои Дамира с рассветными лучами? Иначе горланил бы во всё горло о том, что солнце встало? Иначе облил бы его ледяной водой из кувшина, ловко увернувшись от летящей в голову подушки?
Так или иначе, Зоран являлся самым близким человеком среди всех, а потому героически перенеся утренний подъём, с сотню историй о бурной ночи и собственную головную боль — Дамир и его «лучший во всех отношениях друг» (как называл сам себя Зоран) – уже доедали завтрак в обеденной зале.
Говоря откровенно честно, они даже походили друг на друга. На самом деле, даже больше, чем сами того хотели. Начиная от одинакового взгляда на мир и заканчивая похожими голосами. Частенько в замке их могли спутать, если воочию не видели цвет волос.
Зоран большую часть жизни прожил здесь, в замке Князя Вацлава, чему поспособствовала его мать – старая вдова Искрен. Хозяин дома Береглезов умер в ночь Резни над русалками. С благородной руки Князя, мальчонку Зорана взяли на попечительство, а его мать, и без того входившая в ближний круг Вацлава, стала ещё более почтенной гостьей, с мнением которой считался весь замок. Со временем Зоран стал не только лучшим другом Дамира, но и встал с ним плечо к плечу в войне с сущниками. А теперь он допивал горячий чай, отказавшись от сахара и разбавки, абсолютно бесцеремонно постукивая ножном для масла по столу.
— Хватит на меня смотреть так, будто я должен тебе что-то рассказать, — фыркает Дамир, снова поймав плутовской взгляд друга.
— А не должен? — Зоран кривит губы в невинной улыбочке.
— Нет.
Усмешка со стороны Зорана просто выводит из себя, но Дамир знает каждую провокацию друга за столько лет. Нет, он не поддастся. В прошлый раз именно так этот бес напротив вывел его на разговор о чёртовой Вельмире Загряжской-Сирин. О, в прошлый раз Дамир почти озверел, приводя тысячи аргументов в пользу её высокомерия и чопорности. И он, естественно, справился с собственными эмоциями. До тех пор, пока «самый лучший друг на свете» не ухмыльнулся в особо раздражающей манере и не спросил со Вселенским спокойствием на лице: «Чего ты так завёлся?».
Учитывая всё, что происходило вчера – именно чёртова девица снова волновала хитренько ухмыляющегося Зорана. Вернее, череда столкновений с ней: от танца до прыжка через костёр, разрази громом этого Вацлава!
— Вы вчера пили больше всех, а пришли на завтрак к положенному часу! — удивлённый голос Идана прокатывается по обеденной зале. — Как?! Я в искреннем возмущении!
Прекрасно! Дамир спокойно отпивает чай. Сейчас Зоран удовлетворит своё желание кого-то поддеть! Жаль, что не Вацлава.
— Годы! Годы тренировок, мой маленький Идан! — Береглез практически пропевает фразу, отчего Дамиру приходится снова сделать внушительный глоток сладкого чая, чтобы спрятать улыбку.
Да, годы попоек с Зораном сделали их устойчивыми даже к самому крестьянскому пойлу. Чего они только не перепили, находясь на сражениях и гулянках.
— А ты, братец, явно вчера перебрал, — поддевает Идана Дамир.
— Отстань от него! Наш Идан так сильно увлёкся красотой одной особы, что решил набраться смелости у алкоголя, — Зоран намеренно поворачивается к лучшему другу, досадливо поджимая губы.
Дамир насмешливо дёргает бровью, не замечает реакции брата. Но, если бы заметил, то непременно увидел бы, как тёмные брови Идана сошлись к переносице, а сам он с силой стиснул зубы. По правде, Дамиру достаточно и того, с каким возмущением проскрипел стул, когда Идан выдвинул его из-за стола.
— Не начинай, Зоран.
Идан молниеносно садится и протягивает руку к жареному хлебу.
— Слышал? Говорит: «Не начинай»! Но это далеко не я пускаю на неё слюни каждый приём и всё время вне него.
— Вы прекратите постоянно мне высказывать за это? Здесь даже самая мелкая трещина уже устала слушать одно и тоже!
— Ну, я пока что молчу на эту тему, — хмыкает Дамир.
— О, великодушное спасибо, братец! — тут же реагирует Идан.
Дамир и Зоран переглядываются, словно перекидываются мыслями. «Вот же идиот!» – непременно говорит один. «Идан и идиот – синонимы» – закатывает глаза другой.
— Хотя мог бы сказать очень многое! — не унимается Зоран. — Например, как тебе танец с первой красавицей княжества? Она украла твоё сердце так же, как и сердце нашего художника? А чему ты так мило хихикал, когда вы готовились прыгнуть через костёр, скрепив ладошки? Клянусь, я видел, как покраснели твои щёчки!
— Задрал! — Дамир, не сдержавшись и наплевав на существующий этикет, хватает из корзины яблоко, отправляя его чётко в плечо друга. Но тот только смеётся, молниеносно ловя фрукт левой рукой.
— А ты что чувствовал, когда твой брат натурально уводил красавицу у тебя из-под носа? Хотел его прикончить? Нас ждут кровавые расправы? Междоусобицы? Может, ещё одна война?
— Как ты вообще терпишь его столько лет? — устало обращается к брату Идан, игнорируя существование Зорана. Тот напоминает о себе яблоком, которое Идан, растерявшись, не ловит. Яблоко падает на пол, раскалываясь на несколько кусков. — Вацлав убьёт нас, если увидит еду на полу.
— Вацлав просто убивает. Без причины, — невозмутимо ухмыляется Зоран. Но всё же встаёт, чтобы быстро обогнуть стол, поднять развалившиеся кусочки и вернуться на место, небрежно кинув остатки на тарелку.
— Я собираюсь жениться на Вельмире.
Рука Дамира, в которой он крепко держал кружку с чаем, замирает на пол пути. Зоран резко поднимает глаза на Идана, пытаясь убедиться: точно ли перед ним слабохарактерный художник? Они снова переглядываются, теперь пытаясь установить в какой из параллельных миров они попали? Неужели похмелье накрыло во второй раз?
Секундная тишина взрывается заливистым хохотом. Яркий смех полощет по ушам Идана, но не задевает эмоционально. Эта парочка – не больше, чем хохочущие придурки, реагирующие так практически на всё. Возможно, у них давно контузия от войн. А, может, они просто не в себе уже очень продолжительный период времени.
— Ты точно перепил, — резюмирует Дамир, когда ему удаётся немного успокоиться. Он отпивает чай и перекатывает его с одной стороны щеки на другую, прежде чем проглотить.
Братец, знал бы ты, насколько это невозможно даже в теории! Вчера Вацлав ясно дал понять всему свету, что имеет на девицу собственные планы! Она станет мачехой, но никак не женой. Тем более, тебе!
— Я серьёзен. Сегодня пойду к Вацлаву. Вы во многом правы.
— В том, что ты перепил или в том, что ты придурок? — Зоран аж смахивает проступившие слёзы от смеха.
— Во всём, вероятно. Я слишком давно сижу, засунув голову в песок и просто наблюдаю за ней издалека. Хватит. Я хочу быть с ней. Я…
— Погоди-погоди, Идан, — Дамир чуть хмурится, пытаясь подобрать слова так, чтобы не ранить нежное сердце брата, натыкаясь попутно на предупреждающий взгляд Зорана. К чёрту, он будет говорить как есть. — Это невозможно, ты же знаешь. Во-первых, ты не сможешь жениться на ней, потому что… потому что первенец, а это я, Вацлава не женат.
— Не страшно. Походим помолвленными. Он всё равно женит тебя до конца года – это каждая собака знает.
— Нет, не женит. Я не намерен выполнять и эту хотелку обезумевшего князя.
— Очаровательно! — Зоран бесцеремонно ставит локти на стол, внимательно следя то за одним братом, то за другим.
— Тебе придётся, потому что ты – наследник.
— Чушь собачья! Я и без того делаю слишком много для этого гнилого княжества! Я не собираюсь жениться, как и не собираюсь восходить на престол!
— О, как мило, только тебя никто и никогда не спрашивал о том, что ты собираешься, а чего ты не собираешься делать.
— Так-так-так, в замке Великоземских начинает пахнуть жареным! — Зоран поддевает пальцами вяленое мясо, отправляя его в рот.
— Может быть и так, но ты ведь не дослушал меня, братец. Я не сказал, что было «во-вторых».
— Будь так любезен.
— Она не любит тебя. Не смей и слова вставлять, Зоран, иначе я кину в тебя кинжал, а не яблоко!
Зоран капитулирующее поднимает ладони, пытаясь справиться со смехом.
— Откуда тебе знать, любит ли она меня или нет?
Дамир усмехается. Откуда ему знать? Может, потому что девица Загряжская-Сирин смотрела на всех с одинаково-деланным восхищением? Может, потому что она никогда не давала Идану никаких намёков ни на что, кроме дружбы? Может, потому что в его вчерашнем танце с Вельмирой было больше искр (а ведь он даже не старался!), чем в их с Иданом (не то, что этот идиот!)? И это только верхушка от айсберга!
— Раскрой глаза и увидь уже наконец, как смотрит на меня, не знаю, Любица к примеру. Или любая другая.
— Подтверждаю: они открыто пускают слюни, влюблённо хлопая глазами, — с готовностью кивает Зоран. Он даже показать хочет, но Дамир прерывает его грозным взглядом и властным:
— Жуй своё мясо.
— И пусть. Пусть. Я буду ждать её любви столько, сколько потребуется! Будучи помолвленным с ней.
— Этого идиота не вразумить!
— Послушай, Дамир, не обязательно сгорать от любви, чтобы заключить помолвку!
— Скажи это себе, — иронично хмыкает Дамир, яростно отпивая чай.
Ну, надо же! Жениться на Вельмире Загряжской-Сирин! Это насколько нужно распрощаться с собственным рассудком? Насколько нужно ослепнуть, чтобы не замечать, что ей нет дело до... художника? О, конечно, она нацелена на самого Князя! Ведь именно ему она дарит нежнейшие улыбки и буквально заглядывает в рот! Ей нужен тот, кто убивает сущников. Кровожадно. Не думая о них. А не тот, кто в тайне от Вацлава жалеет их и совершает попытки помочь. Идан-Идан... Когда же ты поймёшь, что такой, как Вельмира, нет места в твоём сердце и, тем более, замке!
Дамир не сразу понимает, почему Зоран и Идан стоят, смотря на него выразительными взглядами. Слишком запоздало переводит внимание с кружки на того, кто стоит во главе стола, напротив Дамира. Он тут же поднимается: резко, без лишних движений и суеты, с военной выправкой. Руки по швам, корпус в лёгком почтительном поклоне. Зубы стиснуты. Напряжённые желваки – единственное доказательство раздражённости.
Стоит, не смея поднять головы без разрешения. А перед ним – хитрый прищур Вацлава – Великого Князя Чёрных Земель. Иногда Дамиру казалось, что он властен даже над мыслями, а потому даже мысли выстраивались на манер своего хозяина – в холодном почтении.
— Приветствую Вас, мои сыновья, Дамир и Идан. И, конечно же, Зоран. Рад видеть Вас.
— Взаимно, Великий Князь, — три голоса, не особенно стройно, отзываются на приветствие.
— Полно, присаживайтесь и продолжайте завтрак. С Вашего позволения, я присоединюсь к Вам.
Что-то в голосе Вацлава смущает Дамира. Он звучит так, словно одновременно получил дорогущий подарок и сделал лучшее решение в своей жизни. Неужели, он настолько рад своей женитьбе на этой Вельмире? Боги помогите! Третьи похороны это королевство точно не переживёт. Ведь такова участь жены Князя Великих Чёрных Земель – умереть.
Больше Идан не заговаривает о своём больном желании. Дамир прячем усмешку каждый раз, когда отпивает чай. Естественно, братец проглотил язык сразу, как появился Вацлав! Ничего нового. А не проглотил бы – сразу после завтрака направился бы получить плетью по спине, а не в свою мастерскую, которую зачем-то укрывали Загряжские-Сирин (в глубине души, Дамир, конечно, безмерно благодарил и Драгана, и Златоцвету и даже Вельмиру за такой подарок младшему брату).
— Ночью снова вспыхнуло восстание в рыбацкой деревне, — ледяной голос Вацлава закрадывается под кожу. Он спокойно берёт несколько варёных яиц, перекладывая на свою тарелку. Удар. Не сильный, но скорлупа разбивается в крошку. — Сущники решили: раз у нас праздник, то мы не заметим, — недобрая усмешка расползается по лицу Князя. — Дамир, Зоран, займитесь этим сегодня.
— Так точно, Великий Князь.
— Будет сделано, Великий Князь.
Сначала отзывается Дамир, затем Зоран. Оба переглядываются и кивают головами.
— Говорят, Белый Волк недавно посетил их.
Идан резко поднимает взгляд на Вацлава. Кадык дёргается. Смотрит на брата. Он расслаблен, ни один мускул на лице не дрогнул. Совершенно не боится этого, как он говорит, «мифического волка». Каждый раз, когда Идан просил быть его осторожнее – Дамир отмахивался, словно волк – бабочка, которую легко изловить сачком и посадить в банку. Но это не так! И Идан знал об этом по рассказам в деревнях. Белый Волк – опаснейший сущник. Никто никогда не видел его человеческой сути, и если Волк намеренно не обращался, то его сила могла расти, как белые грибы после дождя. В конце концов, Дамир каждый раз возвращался домой с потерями и на своей стороне. Больше всего Идан боялся, что когда-нибудь брат встретится с волком лицом к лицу. Исход Идан знает: Дамиру не выстоять перед разъярённым сущником.
Никому не выстоять.
— Какое приятное известие, — лицо Дамира украшает опасная полуулыбка.
— Да. Я хочу, чтобы вы принесли мне его шкуру.
Зоран случайно дёргает рукой, из-за чего тарелка бьётся о кружку. Острые взгляды направляются на него, но тот лишь ухмыляется, пожимая плечами: мол, случайность, ничего более.
— Мы давно охотимся за ним, Великий Князь, — спокойно говорит Зоран, не понимая, какого беса Идан так испуганно смотрит. — Вскоре его шкура украсит пол в Вашем кабинете или тронном зале.
— Пусть боги благоволят Вам, — Вацлав удовлетворённо кивает и почти приступает к еде, как вдруг поднимает голову на Дамира, заставив последнего нахмуриться. — Кстати, Дамир, есть ещё кое-что, что нам нужно с тобой обсудить.
— Великий Князь, я полагаю, это потерпит ближайшие несколько дней, пока мы урегулируем вопрос в деревне?
— Нет. Чем раньше ты свыкнешься с этим, тем лучше.
Идан аккуратно откладывает вилку в сторону, смотря на лицо Князя: тот расслаблен, даже создаётся ощущение, что есть намёк на улыбку. Улыбку! Идан переводит взгляд на настороженного Зорана. В такие минуты он всегда сравнивал его со зверем, не иначе. Что-то животное всегда жило в Зоране, хотя Идан и понимал, что сущник из него ровно такой же, как и из самого Идана военный. Брови Зорана сошлись к переносице, верхняя губа и крылья носа напряглись – словно он принюхивался к чему-то, как самый настоящий пёс, а волосы (Идан готов поклясться) встрепенулись и стали жить собственной жизнью. Но всё это, конечно, казалось Идану Великоземскому, ведь в реальности Зоран прекрасно владел собой, что доказывали извечные любезности в его сторону от Князя Вацлава.
— Тогда я слушаю Вас, Великий Князь.
Хмыканье Вацлава сбивает всех с толку. Боги милостивые! Сам Князь Вацлав хмыкнул! Дамир едва заметно смачивает губы кончиком языка, быстро окидывая взглядом брата и друга. Те, как и он сам, ни черта не понимают, но очень стараются.
— Ты женишься на Вельмире Загряжской-Сирин. Молчи, Дамир. Это решено.
Кажется, что-то громко ухает внутри грудной клетки. Падает. Разбивается на тысячи мелких осколков. Мир вокруг Дамир замедляется настолько, что он не в силах понять, почему младший брат так медленно поднимается, а затем оседает на стул; почему Зоран, в скорости его брата, поворачивается к нему и из туманно-серых глаз сочится сплошное непонимание и... страх?
— Дамир, сядь и положи нож, — грозный голос Вацлава оглушает, бьёт прямо в затылок.
Он, что, стоит? С ножом для масла? Он?!
Дамир возвращает нож на место, изящно поправляя его на столе кончиками пальцев. Не садится. Старается заглянуть в поникшее лицо брата. И два чувства раздирают со всех сторон. Первое заставляет крикнуть со всей дури: «Я не женюсь на ней!», второе – встряхнуть брата: «Ну, и где твой язык?! А? Борись за свою любовь! Чего же ты сидишь и смотришь в стол, вместо того, чтобы заявить на неё свои права и жить прекрасной влюблённой жизнью?!».
— Я не женюсь, Великий Князь. Ни на Вельмире Загряжской-Сирин. Ни на ком-либо ещё. Я женат на службе.
— Ты не понял меня, Дамир. Позволь я объяснюсь: твои прошлые истерики и отказы я принимал во внимание только потому, что семьи тех девиц мне не слишком импонировали. Не достаточно хороши, вы же понимаете, о чем я. Признаться, я ждал, когда дочь Драгана созреет и выберет тебя. Хорошо, что она взялась за ум, — Вацлав быстрым взглядом скользит по младшему сыну. — А теперь послушай меня внимательно, мой дорогой молодой князь. Ты будешь обходителен с ней. Ты будешь плясать под её дудку и делать всё, что ей захочется. Ты женишься на Вельмире Загряжской-Сирин и объединишь наши чистые семьи. Сядешь на трон. Вы нарожаете кучу чистых детей. И ты будешь самым примерным семьянином и эталонным Князем. Тебя будут бояться и уважать. Ты положишь начало новой эре. Без сущников и всей этой швали. Я ясно выражаюсь?
«Ты больной ублюдок, Вацлав!»
Но вместо этого Дамир отвечает короткое:
— Ясно.
Дамир кожей чувствует обжигающий взгляд брата, пока в голове части картинки образуют целое. Вот почему Вацлав светился, как начищенный самовар. Вельмира Загряжская-Сирин предназначалась не ему, а (смешно даже!) Дамиру!
«Признаться, я ждал, когда дочь Драгана созреет и выберет тебя.»
Значит, она выбрала его. Сама. Без наставлений отца. Не влюблённого Идана, не кого-либо ещё. Его. Дамира Великоземского. Генерала Чистильщика. Должно быть, она и вся её семейка счастливы до одурения. Ещё бы! Эталонная девочка выбрала эталонного мальчика.
Её образ сам по себе вырисовывается под веками. Вот она жеманно оборачивается, чтобы посмотреть на него и Зорана, а затем что-то говорит матушке, да с таким высокомерным видом, что хочется задушить несносную голыми руками. Что она могла сказать?
«Я хочу за него замуж, матушка!».
«Дамир – стал прекрасным вариантом…».
«Мне не нужны жемчужные бусы, подарите мне его!».
Да, наверное, так и было, потому что Дамир чувствовал себя... подношением? Подарком? Чёртова бестия – вот кто такая эта Вельмира!
Вот она вкладывает свои руки в его, внимательно вглядываясь в глаза. Не отрывается, будто читает его «от» и «до». И Дамир, как заколдованный, смотрит в ответ. Он ведь мог отвести взгляд. Мог же?
А та глупая, но отчего-то развеселившая шутка?
«Вау! Вы открыли новый гласный звук! Что это, если не существенное продвижение по образовательной лестнице!»
Дамир слегка трясёт головой. С чего вдруг она выбрала его? Так хочется замуж? Но от неё не исходило и толики интереса. Ни к кому, если быть уж совсем конкретным. Это Дамир знает точно. Не то, чтобы он следил, но... Сколько много «но», когда дело касается этой девицы!
— Полагаю, вам пора, — удовлетворённо хмыкает Вацлав Дамиру и Зорану, принимаясь за еду.
Дамир, Идан и Зоран одновременно думают, как было бы хорошо – подавись Вацлав прямо сейчас.
Первым поднимается и кланяется Идан. На его лице мертвенное ничего. Дамир слегка прикусывает щёку изнутри. Ничего страшного. Брат придёт в себя. Возможно. Вацлав и вовсе делает вид, что с его младшим сыном всё в порядке, а отсутствие каких-либо эмоций – лишь типичный утренний бодун.
Дамир и Зоран ограничиваются лёгкими кивками.
— Ты снова послушаешь его? — тихо спрашивает Зоран уже на выходе, расстегивая верхние пуговицы кафтана.
— Как и всегда, Зоран. Как и всегда, — недобро ухмыляется Дамир.
Зоран вторит его ухмылке, пугая по дороге нескольких слуг.