Мой демон

Остальная часть недели была относительно спокойной. Если не считать шумливого ребёнка в моём доме, который веселился, кричал, прыгал и хохотал, как угорелый. Мы с Кэрри всё пытались угомонить его (сестре стало гораздо лучше, и она уже была уверена в том, что выйдет в понедельник в школу), но методы срабатывали далеко не всегда. Иногда, в моменты плохого настроения, Арти плакал и причитал, что скучает по маме. Такое поведение было понятно всем нам, однако ничего сделать мы не могли, кроме как раздражаться.

Моя мама уже была готова отдать его обратно Ким, но, дав обещание бедной женщине, я защищала брата как могла. Кэрри помогала мне убедить маму не делать этого, но после открытия её секрета в семье к ней стали прислушиваться гораздо меньше.

Все несколько устали от маленького ребёнка, однако я думала, что со временем мы найдём общий язык и сможем утихомирить его.

Время шло к вечеринке Кристофа, и весь четверг, не считая школьного времени, я потратила на поиск подарка. Часы не подходили, фотоальбом — детская отмазка, как и рамочка для фото. Я вообще Кристофа не знала, чтобы судить о том, что бы ему понравилось. Мне известно лишь его пристрастие к музыке. Подарить ему...эм...записную книжку? Или, может, фильм какой? Ох, я совершенно без понятия!

В конце концов, побродив по магазинам несколько томительных часов, я купила цветок-маятник, работающий на солнечной батарее. Возможно, не самый лучший подарок, однако мне он понравился. Быть может, потом я себе куплю точно такой же, ведь вещица очень милая. Плюс к этому я смастерила своими руками незамысловатую, очень искреннюю открытку, в котором понаписала кучу приятностей.

Кэрри тоже оценила моё старание и предложила вместе испечь ему печенье. Готовить я совершенно не умела, в отличие от моей идеальной сестрички. Подумав, что Кристоф обрадуется, я дала своё согласие, так что вечер пятницы мы потратили на изготовление съестного подарка.

Арти тоже помогал, как мог, однако многого сделать паренёк был не в силах, но мы с Кэрри знатно повеселились, смотря, как он месит тесто. Артур весь изгваздался, и пришлось отправить его мыться, понадеявшись, что он не утонет.

Вскоре печенье было упаковано в красивую коробочку и перетянуто лентой. Странно, что я совершенно не волновалась перед предстоящим праздником, хотя, в принципе, шумные компании — не мой конёк. Возможно, меня влечёт тот факт, что на праздновании будет только несколько незнакомых мне человек, остальные же приходятся мне добрыми друзьями. Линдси и Преданные... Как жаль, что там не будет Зака, честно сказать, я по нему очень тоскую. Вряд ли, конечно, мы встретимся, когда он вернётся обратно, но я всё же буду чувствовать себя спокойнее.

Алан до сих пор не дал о себе знать и, признаться, я начинаю переживать за него.

Суббота обрадовала меня относительно тёплой погодой. За окном сияло солнце, не обжигая своим светом, но приятно грея, и это действительно было приятно, так как вечеринки в честь дня рождения обычно переносятся на улицу ближе к ночи. Конечно, не так уж и часто я бывала на таких мероприятиях, однако пару раз подобное случалось, и они не особо впечатляли меня. Но из-за невероятных событий в моей жизни я стала по-другому смотреть на некоторые вещи, нежели раньше. И теперь хотелось оказаться в таком шумном месте, чтобы крики и смех людей заглушали собственные мысли, вызывали боль.

Я не знала, как ещё отвлечься от мыслей о смерти. Кэрри, узнав истинную причину моего ухода к Кристофу, несколько смутилась, но пообещала не говорить маме. За это я была ей безмерно благодарна, ведь родительница, хоть и немного позабыла о нашем существовании, рефлекторно бы врубила командиршу, что мне совершенно не на руку.

Поэтому в субботу, часов так-эдак в пять, я покинула родное гнёздышко. Арти махал мне из окна второго этажа, а за его спиной возвышалась улыбающаяся Кэрри. Понимая, что улыбка эта тревожная, а не довольная, я чувствовала себя несколько виноватой. Какой нормальный человек буте заливать горе алкоголем? Хотя о чём я, все ведь так делают.

По пути я встретилась с Линдси, чтобы она могла сопроводить меня до дома Кристофа. На блондинке было синее платье в чёрную клетку, с такого же цвета рваным сетчатым подъюбником. На ногах присутствовали туфли, в тон платью, на шпильке. Я же была одета не столь броско: берцы, джинсовые шорты и чёрная футболка с открытыми плечами. Я считала, что с моим цветом волос особенно хорошо смотрятся тёмные цвета, так что они преобладали в моём гардеробе.

В руке Линдси сжимала пакет, переливающийся разными цветами. Девушка так и не сказала, что внутри, как я её не пытала. Сама же я с удовольствием призналась, что собираюсь дарить, и мы всю остальную дорогу искали плюсы моего подарка. Конечно, многого найти не смогли, но тема была интересной, родившей много шуток за собой.

Я даже не заметила, как мы добрались до дома Кристофа. Ворота были открыты, и Линдси прикрыла их, услужливо пропустив меня вперёд себя. Бросив взгляд на двухэтажное строение и сделав вывод, что дом гораздо больше моего, я прошествовала к дверям. Линдси догнала меня в тот момент, когда мой палец коснулся звонка. С минуту не было слышно ничего, кроме музыки, от которой внутри мня раздавались глухие удары, в районе груди. Никогда не любила эту орущую бесполезность. Если так пойдёт дальше — соседи вызовут копов, и наша вечеринка накроется медным тазом.

Кристоф распахнул двери — счастливый и радостный — и бросился на нас с объятиями. Удивлённо переглянувшись и глупо заулыбавшись, мы с Линдси позволили втащить себя внутрь и вручили пакеты с подарками. Кристоф позвал нас в гостиную, где уже расположились Преданные и трое незнакомых мне людей: два близнеца и девушка с копной каштановых волос, в довольно-таки откровенном наряде.

— Линдси, Венди, познакомьтесь, — все трое перевели на нас взгляды, — мои кузены — Шон и Шин, и троюродная сестра — Хлоя.

После официального переброса бессмысленными фразами, Кристоф преступил к открытию подарков, я же исподлобья разглядывала родственничков, слыша краем уха радостные вскрики именинника. Ребята выглядели слишком спокойными. Близнецы увлечённо играли во что-то на планшете, а каштановолосая, сложив руки под грудью, всем своим видом заявляла: «Я та ещё штучка», следя за резкими движениями Кристофа.

Потом привезли пиццу, Шон принёс ящик пива, и все расположились около стола. Музыка долбила во всю, разрывая барабанные перепонки, но со временем я поняла, что мне это даже нравится. Не стоит убегать от приятных ощущений, следует подарить себя им, не так ли?

Именно поэтому не задумываясь о количестве выпитого, я стала вливать внутрь себя банку за банкой, и вскоре сознание действительно затянулось прекрасной беловатой дымкой. Все проблемы неспешно отошли на второй план, скрывшись за расслабляющим и кратковременным счастьем, и показалось, что я смогу преодолеть всё, если того пожелаю.

Вскоре дом сотрясался не только от музыки, но и от бешеных танцев компании подростков. Шин вскочил на стол, чуть было не навернувшись оттуда, и стал отплясывать, вскидывая руки к потолку. Деб и Итон шептались о чём-то на диване, запрятавшись в самый уголок, и иногда кто-нибудь из них заявлялся за новой банкой пива или кусочком пиццы. Однако они меня совершенно не волновали, хотелось хохотать и танцевать, чтобы все видели, насколько я гибкая и смелая. Что не боюсь показать себя глупой или нетактичной. Однако, что говорить обо мне, Шина мне всяко не переплюнуть.

И, стоило мне только подумать об этом, как парень со стола протянул мне руку и обворожительно улыбнулся. Откинув подальше весь здравый смысл, я вложила свою ладонь в его и позволила помочь подняться. Вскоре на столе нас было уже двое. Но, зная, чем это может закончится, я не смела сгонять себя с прекрасной платформы для танцев, яростно стуча пятками по скользкой скатерти.

Где-то внизу Шон поймал Линдси и, запрокинув её голову, принялся вливать в рот содержимое очередной банки. Жидкость пенилась и текла из уголков её рта, а девушка давилась и смеялась, сложившись на пополам и кашляя. В какой-то момент показалось, что она может задохнуться, однако я была слишком пьяна, чтобы придать этому реальное значение. Девушка, конечно, не пострадала, но был момент, когда её лицо стало чуть ли не фиолетовым.

Я достала телефон и перечеркнула первый номер. Пока всё шло просто отлично, полный контроль над собой, ясные мысли, но затуманенные воспоминания. То — ради чего я пришла сюда.

— Венди, — я всё ещё находилась на столе, когда снизу раздался голос Кристофа, — ты можешь навернуться отсюда, слезай.

Посмотрев по сторонам, я поняла, что рядом нет Шина — он уже валялся внизу, в ногах Кристофа, кажется, без сознания. Проследив за моим взглядом, парень толкнул ногой эту подзаборную пьянь и растянул губы в улыбке.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, закончишь тем же.

— Ба-а, ты такой неразговорчивый малый, — пробубнила я, покусывая нижнюю губу.

Со стола я всё же спрыгнула, схватившись за руку Кристофа, и правильно: колени затряслись, стоило только встретиться с полом, и я чуть было не упала, однако парень помог мне устоять.

— Пойдём на воздух? — предложил он, когда я полностью уверилась в собственной безопасности.

Кивнув, я последовала за ним, всё ещё не разжимая своей руки, боясь где-нибудь навернуться. На пути нам попался развеселившийся Шон с банкой пива в руках, жидкость в которой грозилась вот-вот вылиться. Парень начал сбивчиво что-то объяснить, но Кристоф просто обогнул его, оттолкнув, и бедняга так и остался не выслушан. Он предпринял попытку обратиться ко мне, но я лишь улыбнулась, отведя свободную руку, за которую он хотел схватиться, и ускорила шаг.

Мы оказались в беседке на заднем дворе дома Кристофа, где больше никого не было. Шум из дома лился ровными волнами, музыка больше не была столь громкой и отвратной, однако находится внутри совершенно перехотелось. Прохладный воздух оказал чудодейственное воздействие и немного освежил. Я мешком опустилась на скамейку, подогнув под себя ноги и положив голову на изгородь. Нависшее над головой сине-чёрное небо светилось звёздами, успокаивая разбушевавшийся желудок, готовый вытолкнуть всю выпивку за свои пределы.

— Плохо? — послышался озабоченный голосок Кристофа.

— Нет, — я покачала головой, пытаясь улыбнуться.

— В первый раз на такой гулянке?

— Угум.

— Вижу, тебе не очень-то нравится, — подметил парень.

— Эм..., — сказать или не сказать? На самом деле я ведь пытаюсь забыться здесь, а не веселиться. — Здесь очень весело, только вот...

— Что? — подтолкнул он после того, как молчание слишком затянулось между нами.

— Только вот полностью забыться всё равно не удаётся, — я отчаянно выдохнула накопившейся внутри горячий воздух, слыша, как в животе что-то недовольно бурчит. Не дай Бог меня вырвет прямо при Кристофе, никогда себе этого не прощу. — Мысли потупились, но всё равно дают о себе знать. Не хочу, не хочу, не хочу-у-у, — я начала качать головой, пытаясь вытолкнуть из головы ненужные слова, которые я бы ни за что не произнесла в трезвом виде.

— Забыться от чего? — поинтересовался Кристоф.

Я знала, хоть и сидела спиной, что он улыбнулся, смотря на меня. Интересно, как я выгляжу со стороны? Пьяная, всколоченная, расстроенная чем-то никому неизвестным. Кристофа, правда, совсем не волновало, что я из себя представляю. Или же он просто так же, как и я, напился в драбадан?

— Кажется, тебя это совсем не касается, — пробурчала я, поворачивая голову.

— Но тебе ведь нужно поделиться с кем-то? — Кристоф сидел совсем рядом со мной, не сводил красивых карих глаз с зеленоватыми прожилками.

Чтобы не отвечать на его вопрос, я стала водить глазами повсюду, чтобы найти то, за что смогу уцепиться, и, обнаружив шарф в чёрно-белую клетку, спросила:

— Ты всегда носишь его, не так ли?

— Нет, — парень проследил за тем, как я касаюсь пальцем приятной на ощупь материи, — просто я легко простываю. Стараюсь отгородить себя от этого, как могу.

— Обиднее всего, когда простываешь в день рождения, — улыбнулась я.

— Ты выглядишь грустной, — Кристоф опустил свою ладонь на мою голову и начал перебирать яркие рыжие прядки.

Стало безумно приятно, захотелось рассказать ему, что со мной происходит, однако, стоило только открыть рот, он заговорил сам:

— Знаешь, ты мне очень нравишься, Венди. Я никогда не встречал столь загадочных людей. «Себе на уме, » — так сказал Зак, когда мы впервые познакомились с тобой. Ты хочешь выглядеть открытой, но внутри тебя что-то, мешающее жить, как нормальному человеку. Даже сегодня ты вела себя очень скованно, пока...

— Пока не напилась, — я захихикала.

— Даже выпив ты не открываешься полностью, будто тебе что-то мешает.

— Ты экстрасенс?

— Просто проницательный, — отмахнулся Кристоф, а после положил свою ладонь на мою, слегка её сжав. — Ты можешь доверять мне.

— Я доверяю Кэрри, — пробормотала я. — Она всегда может понять меня, но некоторое время она была не в себе из-за своих кошмаров. Её болезнь так утомляла.

— Что за кошмары?

— Я скоро умру, — сказала то, что никогда бы не произнесла в трезвом уме. — Она видела реальные картины происходящего, на самом деле ничего не зная. Настоящий экстрасенс — именно она.

— Умрёшь? — переспросил со смехом Кристоф, явно не веря моим словам. — Из-за чего?

— Из-за проклятия..., — смущённо ответила я.

— Такая милая, — он положил голову на моё плечо, улыбаясь во весь рот.

— Что? — не могу передать степень своего удивления.

— Ты, — Кристоф вновь растянул губы в улыбке и, признаться, с ней он выглядит гораздо милее, чем без неё, — милая, особенно, когда несёшь чепуху.

«Пусть будет чепуха, — подумала я без тени сомнения. — Сегодня ведь можно одевать слова в любые обложки, и они будут приобретать нужный смысл».

— Скажи мне, Крис..., — он не отводит от меня глаз, всё ещё касаясь щекой оголённого плеча. Тепло чужого тела захлёстывало весь здравый смысл, подобно волнам дорогого пива, поэтому я вряд ли могла дать отчёт собственным словам. Такая безудержно пьяная, не потерявшая к себе всякого уважения, хотя должна, наоборот, ненавидеть себя за содеянное. Скорее всего, за два с небольшим месяца я не успею превратиться в алкашку, но кто знает, как быстро вырабатывается привыкание?

Хочется о многом спросить. Знает ли он, что такое Вечность? Что случается с человеком после смерти? Куда уходит его душа, после того, как покинет тело? Порой, просыпаясь с криком посреди ночи, я думала об этом часами напролёт, так и не сумев найти ответа. Давая бессмысленные обещания, я успокаивалась, но ровно до тех пор, пока мысли не возвращались вновь более сильным потоком буравя моё сознание.

Теперь смерть близко, как никогда, а я так и не вышла замуж, так и не состарилась, как обещала себе. «Ты вспомнишь об этом лет в пятьдесят, когда пол вечности пройдёт, а твои внуки будут спрашивать о событиях прошлого, — говорила себе в те моменты, когда боль в сердце казалась непреодолимой. — А до тех пор перестань думать о смерти, она тебе всё равно не светит».

Как глупо, как...самонадеянно?

Кажется, совсем скоро я получу ответы на все интересующие вопросы. Только не смогу ими поделиться с оставшимися живчиками.

Думая об этом, не замечаю, как начинает трясти. То ли от холода, то ли от мыслей, но я никак не могу заставить себя прекратить. И только опустившиеся на плечи руки помогают немного прийти в себя, однако не до конца. Чувство внутреннего потрясения никуда не пропадает и, заметив это, Кристоф тихо интересуется, в чём дело.

Но я не могу объяснить ему всего. Ведь это «чепуха».

Поэтому просто приникаю к его губам, как к спасительному оазису, не замечая ничего вокруг. Вся привлекательная яркость звёзд поутихла, оставив лишь обычные мерцающие точки, на которые никто не обращает внимания в столь поздний час. Как жаль.

Губы Кристофа — противоположность губ Алана. Они мягкие, податливые и влажные, в отличие от демонических: чёрствых, требовательных и сухих. Я поймала себя на мысли, что вторые понравились мне гораздо больше первых, однако выбора нет, я уже столкнула себя не на ту ступеньку, с которой теперь никуда не уйти.

Руки Кристофа притягивают меня к себе и обхватывают, отрезая путь к отступлению. Потом одна ползёт вверх, подобно быстрому насекомому, прячется в волосах. Я слышала запах алкоголя, но старалась игнорировать его, думая о том, что от меня, должно быть, пахнет точно так же.

Зачем, спрашивается, я делала то же самое несколько дней назад? Чего ждала от Алана? Неужели пыталась влюбить его в себя, заставить изменить решение? Какая-то самовлюблённая часть сознания считала, что именно из-за этого он пропускал учёбу, но ведь это невозможно: я всего лишь маленькая букашка, отличающаяся от остальных крапинками проклятия, сулящими смерть.

Поцелуй длится долго, но я совсем не замечаю его, думая о своём. Это лишь ещё один способ отвлечься от проблем, мне не нужно вдумываться, чтобы понять это. Бедный Кристоф, попавшийся на мою крючок, ни о чём не подозревает. Он — всего лишь маленькая пиявка в огромных сетях Донована, зацепившаяся за акулу с рыжими плавниками.

Чтобы понять о его любви ко мне, достаточно просто посмотреть в карие глаза, говорящие о вечной верности, как говорят то же глаза собаки. Никакие слова не изменят моего решения, этой увиденной картины. Кристоф готов быть со мной, любить меня, заботиться и оберегать, но как же он ошибается, думая, что ему это удастся. Ведь мои руки уже связаны невидимыми нитями, моя душа давно в чужих сетях, а сердце, издающее фальшивые удары, принадлежит далеко не обычному старшекласснику из группы «Преданные».

Кристоф смотрит на меня со счастливой, чуть ли не торжественной улыбкой, готовясь произнести какие-то глупые слова о любви и верности. То, что я уже давно поняла лишь по одному взгляду, до него дошло только сейчас. Я не знала, как поступить. Выслушать его или сбежать, как в ситуации с Аланом? Скрыться, спрятаться, а потом вести себя так, будто ничего не произошло? Кто я такая, чтобы клясться ему в лживой верности, дарить несуществующие чувства взамен на его любовь — чистое и правдивое чувство? Я всего лишь строптивая душа, сломавшая когда-то прочные узы проклятия. Я даже не человек, наверное, раз рождена для смерти через определённый срок. Я даже хуже Кэрри, хуже демонов, хуже смерти.

Я — обычная букашка в крапинку.

— Вен, — голос Кристофа звучит действительно восхищённо, будто он открыл для себя нечто новое в считанные секунды. Возможно, он думает о любви ко мне. Считает, что это чувство взаимно, не подозревая, как ошибается.

— Да, Кристоф? — шёлковый голос не способен выдать лжи, он — как запрограммированная машина.

— Я люблю тебя.

Никакого ответа.

— Слышишь?

Я слышала, но не знала, что ответить. Тысяча перебранных вариантов не подходили к данной ситуации. Лишь одно короткое «Да» способно изменить весь мир, кто бы знал? «Да» делает тебя девушкой, «Да» делает тебя женой, «Да» делает тебя матерью, «Да» делает тебя любовницей. «Да» — это признание в измене, согласие на развод, принятие смерти.

И сейчас я должна встать на первую ступень волшебного согласия, заранее зная, что никогда не представиться случая дойти до конца.

— Венди, — вновь зовёт меня Кристоф. Повинуясь какому-то внезапному невидимому импульсу, я вновь целую его, думая, что, если бы это была настоящая любовь, я бы ощущала крылья за спиной, а не болезненное давление смерти и желание успеть всё, пока её цепкие пальцы не сомкнутся на моей шее.

— Я люблю тебя, Кристоф, — собственные слова удивляют, однако они звучат чудесной мелодией из чуть припухших губ, радуя парня передо мной.

Он обнимает меня, а я всё шепчу:

— Люблю, люблю, люблю, — в безумии кусая губы.

Для него ли предназначались эти слова?

***

На следующий день я проснулась в собственной постели, мало понимая, как я попала в неё. Заботливая сестра объяснила, что я пришла почти под утро, пьяная и всколоченная, не способная связать меж собой даже пару слов. Я не помнила всего, что произошло на вечеринке, но мне хватало одного кусочка.

«Я люблю тебя, Кристоф, люблю-люблю-люблю...».

Эти слова в голове звучат болезненным эхо. Я врала ему в лицо, подпитывая несуществующими чувствами. Бедняга, а ведь он со мной искренен. Желая сразу всего и много, я не подумала о той боли, которую принесу людям, привязавшимся ко мне за этот срок.

Но расторгнуть отношения на следующий же день — полнейший бред, так не поступает ни одна уважающая себя девушка. Именно из этих соображений я решила попытать судьбу и ответить Кристофу реальной взаимностью. Быть может, мне удастся перепрограммировать себя и забыть о том ужасном поцелуе с Аланом, случившимся по моей собственной глупости. Ведь знала, к чему приведёт, а всё равно делала, а почему?

Девушки такие глупые.

В том числе и я.

Несколько часов потратила на правильный настрой. Хотелось позвонить Кристофу и сказать, что всё вчерашнее — ошибка. «Это моя вина, — сказала бы я. — Я пила впервые и не знала, к чему это приведёт». А потом обычное «прости», и льющаяся из трубки тишина.

О да, я бы непременно сделала это, если бы не боялась неизвестности. Неужели я не достойна быть любимой хотя бы этот короткий срок? Конечно, Кристоф будет страдать, но если это настоящая любовь, то моя смерть принесёт ему немалую боль и в том случае, если мы не будем вместе. Так чего же я, спрашивается, теряю?

Кэрри не спрашивала меня о поцелуе с Аланом, в котором я заставила себя признаться. Не знаю, о чём она думала, но иногда я замечала на себе осуждающие взгляды, к которым привыкла в моменты нашей с Алом «дружбы». Как бы не хотелось, но я всё-таки признала, что все моменты прошлого — лишь иллюзия. Все слова, действия, взгляды, касания — игра, которую я должна была заметить с самого начала. Как бы не было больно признавать, но я была для него лишь букашкой, сломавшей проклятие.

Спустя неделю изменилось многое: теперь я официально встречаюсь с Кристофом. Об этом знают все Преданные, кроме Зака. Деббора оповестила нас в субботу после уроков, что он непременно явится в понедельник, что с ним, наконец, всё в порядке. Меня бросает дрожь, когда вспоминаю его взгляд, полный отвращения и ненависти, будто я действительно была виновата в совершённом нападении. Откуда ему было знать, что моё тело представляет некую ценность для Донованов, и это вовсе не из-за «синдромов» или «бойфрендов».

По началу было сложно представить себя и Кристофа вместе, но с каждым новым днём дымка неуверенности рассеивалась, и вскоре я смогла почувствовать себя более счастливой. Это лишь отголоски настоящих светлых чувств, но с этим парнем было приятно и легко, пускай с ним я не чувствовала себя защищённые, как должна была. Увы, но этот рыцарь не сможет защитить меня от губительного демонического пламени.

Моя жизнь понемногу возвращалась в прежнее русло: о шуме можно было позабыть, на его смену пришло пленительное спокойствие. Теперь я с уверенностью могла заявить, что являюсь самой обыкновенной девчонкой-подростком. Такая же, как все, только с крапинками и удостоверением на смерть.

Понедельник двадцать девятого октября был не самым обычным днём, ведь именно сегодня возвращался Зак. Сердце трепетало об одной мысли о нём. Неужели парень всё ещё держит на меня обиду? Может, он уже и забыл о причине своего попадания в больницу, точнее, перестал связывать меня с ней?

«Навряд ли, — говорил внутренний голос. — Навряд ли».

С утра я не видела Кристофа, хотя целую неделю мы встречаемся у школы и первую перемену проводим на её заднем дворе. Я знала, что вместе с Преданными он собирается поприветствовать Зака со всеми почестями. Кристоф попросил меня не обижаться, ведь ему нужно поговорить с другом, многое рассказать. «В том числе и о нас,» — так сказал мне Крис, не зная, насколько странно для меня слышать это «нас». Ведь я всё ещё не принимала происходящее близко к сердцу, хоть и должна была.

Алана всё ещё не было в школе.

В то время, когда мы с Кристофом обычно встречались и шли на задний двор, я вышла из школы и направилась на наше с ним место, надеясь увидеть там Преданных. Что-то подсказывало, что компания собралась именно там, ведь место там было просторное и относительно безлюдное. И я не ошиблась.

Деббора и Итон расположились на качелях со скрипящими цепями и пластиковой сидушкой. Зак стоял, прислонившись к ним (качелям), смотря на рядом стоящего Кристофа, что-то с жаром объясняющего.

«Он говорит о НАС, » — подумала я, приближаясь к компании.

Я старалась двигаться тихо, прячась за стволами деревьев и детскими аттракционами. Преданные были заняты собой и не замечали ничего вокруг, что дало мне хороший шанс подобраться поближе. Действительно, Кристоф рассказывал обо мне, говоря, что я ни с кем до него не встречалась, и вряд ли нападение на Зака организовали из-за меня, с чем парень был категорически не согласен.

— Ты видел её и Донована вместе? — спросил он Кристофа и, получив положительный ответ, продолжил: — Откуда тебе знать, чем они занимались?

— Она бы рассказала мне, — уверенно сказал Крис.

— Точно? — насмешливо переспросил Зак. — Мне кажется, ты глубоко заблуждаешься, друг. Если она не говорила, не значит, что этого не было. Хочешь знать моё мнение? Венди и Алана связывает куда большее, чем просто дружба.

— Хотя бы потому, что дружить Алан попросту не умеет, — вставила Дебби.

— Да, он заменял тебя на концерте, — подхватил Итон. — Такой идиот. Он ещё молчаливее Кристофа, хотя, признаться, с появлением Венди он разговорился.

Парень покрылся румянцем.

— Дело не только в молчаливости, — призналась Деббора. — Он просто...странный. Смотрит на тебя, как на говно, и ты ничего не можешь с этим поделать. Порой мне казалось, что я глаз отвести от него не могу, хотя для меня он обычный идиот, каких в мире полно! — её глаза сверкнули от негодования. — А то, что он якшался с Венди, ты отрицать не можешь, потому что это все видели!

— Именно он отнёс её в медпункт, когда она потеряла сознание на физкультуре, — сказал задумчиво Зак.

— Это всего лишь совпадение, — отмахнулся Кристоф.

— Возможно, — согласились Преданные.

— Но что ты скажешь на остальное? — Дебби обворожительно улыбнулась.

Кристоф только поднял рот, чтобы ответить, как Зак хмуро сказал:

— Советую тебе бежать от неё, парень. Венди становится ещё страннее Алана.

Слава Богу, они не посоветовали Кристофу позвонить мне прямо сейчас. Мобильник у меня в портфеле, а я должна быть сейчас рядом с ним. Возможно, это не выглядело бы подозрительным, но...

Но.

И это ОНИ говорят о странности! Разве мы с Аланом создали какую-то секту, разглагольствовали о преданности и вере?

Я стояла за мощным стволом дерева, прислонившись к нему спиной, слыша, как Кристоф клянётся мне в любви, говоря, что доверяет мне и хочет, чтобы я была с ним счастлива. От этих слов на глаза набежали слёзы. Я почувствовала себя такой сукой. Где это доверие с моей стороны? Где?

Вскоре прозвенел звонок и Преданные поспешили на уроки, остался лишь Крис, сославшийся на то, что ему надо всё обдумать, причём очень срочно. Я не знала, как уходить отсюда, ведь теперь он остался на площадке в полнейшем одиночестве и мог заметить меня. Но оказалось, что он знал о моём присутствии с самого начала, так как, стоило только остаться в одиночестве, сказал:

— Выходи из-за дерева, Венди. Я знаю, что ты здесь.

Я послушно направилась к нему, опустив голову в пол. Было стыдно за моё неудачное подслушивание, однако Кристоф и не думал обижаться. Он положил руку на мои волосы, стоило только оказаться рядом, и начал перебирать рыжие прядки. Так он делал неделю назад, когда хотел успокоить меня, так делает и сейчас.

— Всё, что я говорил — правда, — тихо сказал он прямо в моё ухо. От такой близости по спине побежали мурашки, и я еле удержалась от того, чтобы вздрогнуть.

Вместо этого я прижалась к нему и заплакала, коря себя за всё, что делала за эту неделю. Стараясь полюбить, я забывала о том, что привязываю его к себе на короткий поводок, что заставляю его заботиться обо мне и верить в светлое будущее, которого не может быть.

«Я люблю-люблю-люблю...».

— Я постараюсь полюбить.

Хорошо, что Кристоф меня не услышал.

Быть любимым — прекрасно, особенно когда это взаимно, чего не скажешь о нашем случае.

Так мы и простояли половину урока: он гладил меня по голове, стараясь успокоить, а я плакала в его жилетку, прижавшись с такой силой, будто в любой момент могла потерять сознание. И в этом было что-то прекрасное и трогательное. Было, если смотреть, не обращая внимания на тонкости, вроде отсутствия любви и близости смерти. Любой, кто бы прошёл мимо в этой момент, подумал, что парочка просто сюсюкается меж собой, не вдумываясь в ужасающие подробности.

Я чувствовала себя отвратительно. Я была отвратительной.