Дебютантка

Её блеск для губ был вишнёвым. Именно об этом Драко не мог перестать думать. Он еле уснул вчера после целого часа в душе, который провёл, вспоминая об их с Грейнджер поцелуе. Это было невыносимо. Стоять под горячими каплями воды, прислоняться лбом к холодной плитке и уговаривать себя, что его не возбудила до ужаса чёртова Гермиона Грейнджер... или Дюэрр. Да какая вообще разница, как её теперь звали? Внутри-то она осталась той же безрассудной, сумасшедшей гриффиндоркой, которая взвалила на свои хрупкие плечи бремя всего мира.

Тогда почему Малфой не ненавидел её, как раньше? Если Грейнджер такая же кудрявая бестия, то почему он в итоге схватился за член и дрочил до тех пор, пока перед глазами не побелело? Её короткое сиреневое платье, шпильки и колье постоянно мельтешили перед глазами, сколько бы он их ни закрывал. Малфой готов был подписать петицию, чтобы эти широкие бёдра, идеальную миниатюрную грудь и длинные ноги, способные загнать в могилу любые скрепы аристократического воспитания, запретили немедленно.

Гермиона неприкасаема. Девственница с бешеным наследством, которая лезет в огонь, словно там без неё началась вечеринка. Драко выбрал жизнь одиночки неспроста. Он был уверен, что Астории надоест его ждать и в итоге он останется холостяком, лишённым бремени сближаться с кем-либо. Если дружба губительна, то любовь абсолютно смертельна.

Всем девочкам с раннего детства неустанно твердят, что они принцессы и за ними однажды явится принц на белом коне. Они растут на сказках, где брак является чем-то вроде олимпийского золота, а что мальчики? На что похожи их сказки? Мальчикам нравятся пираты, благородные бандиты, те, кто готов поставить свою жизнь на кон, если того будет требовать случай. Что получается в итоге? Принц приезжает к принцессе на своём неподъёмном багаже из ошибок и неизлечимых ран, а она идеализирует каждый его грех до последнего. Лишь бы он стал героем её сказки.

По статистике, больше половины браков несчастны, и всё потому, что люди не могут усвоить одну простую истину. Если человек не тот, кто вам нужен, менять его под себя бесполезно. Пираты не становятся принцами.

Гермиона не понимала, что он не её идеальный принц; чёрт, да он даже не рыцарь. Он был трусливым мерзавцем, пока рос, а сейчас он грёбаный отшельник, чьей скрытности поаплодировал бы граф Монте-Кристо. Малфой сам виноват, что стал флиртовать с ней, но что он мог поделать? Самодовольный Пьюси чуть не довёл её до слёз. Она поднималась по лестницы после свидания несчастная и брошенная, словно в упор не видела своей красоты. Зачем ей мерзавец Эдриан? Зачем ей этот склизкий кусок дерьма, когда она может выбрать любого?

Любого, кроме него, конечно.

Щелчок предохранителя. И выстрел.

Хлопок эхом отдался среди деревьев. Мишень дёрнулась, и по краю фанеры расползлась чёрная трещина. Драко молча перезарядил ружьё. Ещё одна попытка — и на этот раз пуля попала почти в центр. Но Малфой даже не улыбнулся, не выразил никакого удовлетворения. Потому что для него стрельба далеко не хобби и не развлечение.

Драко спускался к импровизированному тиру на фоне аккуратно стриженной изгороди ради ритуала. С каждым выстрелом Малфоя покидали негативные мысли, и видит Салазар, после вчерашнего ему нужно было разделаться с немаленьким запасом гильз.

Воздух был наполнен запахом мокрой травы и пороха; Драко перешёл к своей следующей цели, предварительно изучив ружьё. У него в руках была его любимая охотничья модель с гравировкой на прикладе, последний подарок деда. В отличие от отца, дед любил проводить с ним время не только тогда, когда это было выгодно для имиджа.

Абраксас Малфой был легендарным человеком, хоть и чрезмерно сентиментальным. Все знали его как одного из заговорщиков, которые выступали против Нобби Лича, но Драко помнил его лишь как доброго длиннобородого старика, который без конца говорил о погибшей супруге. *(Нобби Лич (англ. Nobby Leach) — 28-й министр магии Великобритании с 1962 по 1968 годы. Первый маглорождённый волшебник на посту министра. Широко распространено мнение о том, что Абраксас Малфой, фанатичный сторонник чистокровной доктрины, участвовал в теневом заговоре, в результате которого Нобби Лич в 1968 году досрочно покинул свой пост, однако против Малфоя не нашли доказательств.) Он был чуть ли не единственным из всего рода Малфой, кто действительно верил в любовь.

Где-то вдалеке хлопнула калитка, и Драко опустил оружие, так и не успев сделать последний выстрел. Он неторопливо обернулся, не убирая палец с курка.

— Не помешаю? — прозвучал знакомый женский голос, и среди кустов Малфой увидел покачивающееся из стороны в сторону чёрное каре.

— Только если ты не планировала встать на линию огня, — спокойно ответил он, снова готовя ружьё. — Здесь не место для милых сплетен.

Панси лишь фыркнула на его язвительное замечание и села на ближайшую к нему скамейку. Паркинсон была бы не Паркинсон, если бы следом демонстративно не положила ногу на ногу.

Отвернувшись от неё, Малфой снова прицелился, и на этот раз пуля попала ровно в центр. Два чёрных ворона взмыли с газона в воздух, ворчливо каркая.

— Блестяще, — хлопнула в ладоши Паркинсон, но из-за кожаных перчаток звук был едва слышен. — Кого представлял?

— Никого.

Никого конкретного. Кроме разве что одного долговязого засранца с песочными глазами и губами, как у бегемота.

— Да что ты, — с подозрением прищурилась Панси. — Имя Эдриан тебе о чём-то говорит?

Могло показаться, что Паркинсон читает мысли, но нет; на самом деле она просто умела общаться с людьми и собирать информацию. Удивительно, какую власть можно приобрести, если с умом пользоваться главной человеческой слабостью: трепаться по поводу и без.

— Впервые слышу, — буркнул он и сел рядом с Панси.

Ему удалось ненадолго снять напряжение, но оно накрывало его волнами снова и снова, словно внутри образовался чёртов прибой.

— Астория с Дафной уже ставят на его успешный брак с Грейнджер, — подливала масло в огонь Паркинсон.

— Я не участвую в провальных пари.

Прислонив ружьё к скамейке, Драко облокотился о деревянную спинку и вытянул ноги.

— Уже общался со своей дебютанткой?

— Она не моя... — Малфой прервался, а потом осознал, что в отрицании не было никакого смысла: — К чёрту. Да, мы виделись.

— Пьюси не в её вкусе? — попыталась разузнать подробности Паркинсон, но Драко продолжал угрюмо пялиться в плывущие по небу серые облака.

Вот почему, несмотря на его закрытость, они с Панси ладили. На него совершенно не действовали её фокусы. Ну и ещё у Малфоя были хорошие манеры, и прогонять девушек он не умел.

— Ладно, — сдалась она, только вот тему переводить не спешила: — Что ты думаешь про её планы?

— Какие из? Я потерялся, — усмехнулся он.

— Про этот образ несчастной феминистки.

Меньшая из проблем. Если он не удержит член в штанах, репутация Грейнджер пострадает куда сильнее.

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

— Она напоминает мне мою мать, — отстранённо прошептала Панси.

Паркинсон редко говорила о ней, что неудивительно. Люди не любили вспоминать о трагедиях, особенно личных, а мать Паркинсон — это буквально воплощение мученицы. Отец Панси издевался над супругой, как свихнувшийся маньяк, пока в один прекрасный день при подозрительных обстоятельствах её не стало.

Панси считала, что мать умерла не только из-за отца, который воспользовался неразберихой после возрождения Тёмного Лорда, чтобы избавиться от жены. Она винила и саму мать тоже. Пенелопа Паркинсон жила несбыточными мечтами о прекрасном будущем для вдов и одиноких молодых женщин. А все люди вокруг считали её не более чем сумасшедшей. Когда она появлялась со свежими синяками на мероприятиях, её так называемые подруги не выражали жалости. Они хихикали у неё за спиной. Пенелопа была для них не от мира сего, и поэтому с малых лет Панси так мечтала стать центром этого проклятого мира. Чтобы никто больше не посмел выпихнуть её с орбиты безопасности.

— Кто не умеет играть по общепринятым правилам, неизбежно проигрывает, — поделилась своей философией Панси. — Грейнджер рискует всеми нами, заявляя о переменах.

— Брось, она ничего ещё не сделала.

— Все уже шепчутся, Драко, — возразила Паркинсон. — Те, кто родился в этом обществе, успешно вышел замуж и сейчас живёт так, как велено жить, не хотят, чтобы что-то менялось.

Может, и так, но Малфой пока не видел, чтобы Грейнджер перешла красную линию. Никто не заставлял этих великих особ разводиться и строить бизнес — Гермиона планировала защищать только слабых. Это её любимое занятие.

— Я прослежу за ней.

Драко не хотел грубить Панси, тем более что её слова были всего лишь признаком страха. Паркинсон чувствовала, что, если Гермиона победит, её собственная стратегия выживания окажется ничтожной. А ради неё Панси предала память собственной матери и отказалась от настоящих чувств.

— Её друзья такие же ненормальные. Ей с тобой повезло.

— Сомневаюсь, — протянул Драко и повернулся к Паркинсон: — Мы целовались.

Неизвестно, что именно побудило его сказать ей правду, но Малфой ощущал, что ещё минута молчания — и его разорвёт. Как он должен был не придавать значения их поцелую, если каждое подрагивание ресниц Гермионы было запечатлено в памяти и хранилось в голове под грифом «Совершенно секретно»?

— Вы что?! — ужаснулась Панси. — Драко, нет! Ты её не трахнешь! Не смей, Салазар тебя дери!

— Я не собираюсь никого трахать! — воскликнул он, жалея лишь о том, что уже отошёл от мишени.

— Какого чёрта ты её тогда целуешь?! Она же была тебе противна!

Что, правда? Чудесное было время.

— Вот только не учи меня управлять эмоциями, — фыркнул он. — Сама-то удовлетворилась коротким общением с Лонгботтомом?

Черт. Он перешёл черту, но понял это только после хлёсткой пощёчины, которую Панси ему влепила.

— Ты придурок!

Она в ту же секунду вскочила на ноги и быстро направилась по дорожке подальше от него.

— Я тоже тебя ценю, Панс! — крикнул он ей вслед, прижимая ладонь к горящей щеке.

Вместо ответа, не оборачиваясь, Паркинсон показала ему средний палец.

***

Когда Драко вернулся в поместье, близился уже обед, но он даже не проголодался. После разговора с Панси ему не захочется есть ещё несколько часов точно. Во всем виновата проклятая тошнота.

— Господин!

— Не сейчас, Тинки, — бросил через плечо Драко, игнорируя эльфа.

Ему нужно в кровать. Желательно упасть на неё и не выходить из спальни до поздней ночи.

— Но как мне быть? — жалобным голоском спросила домовая.

Проклятье. Весь этот мир решил напомнить ему, какой скотиной он является?

Малфой развернулся, так и не перешагнув первую ступеньку.

— Убери обед, я не голоден.

— А ваша гостья?

Какая ещё гостья? Панси решила остаться на чай и повыносить ему мозг ещё немного?

Видимо, его растерянный взгляд вынудил Тинки объяснить:

— Мисс Дюэрр ожидает вас уже полчаса в гостиной. У вас сегодня урок.

— Сегодня?!

Поняв, что кричит, Драко резко прикрыл рот ладонью и начал серию коротких вздохов и выдохов.

— Мне попросить её уйти? — с опаской уточнила Тинки.

Чтобы Гермиона решила, что поцелуй загнал его в депрессивную яму? Ну уж нет.

— Всё в порядке, — выдавил улыбку Драко. — Я просто забыл.

Тинки вздохнула с облегчением и развернулась в сторону коридора.

— Тогда я принесу вам печенье и чай!

Его домовая была тайной поклонницей Грейнджер. И Драко узнал это, лишь вскользь упомянув её имя при сборах. Таких сияющих глаз Малфой не видел даже у свободного Добби. Тинки была ей одержима, а ещё самими идеями ГАВНЭ и сказках о светлом будущем для всех эльфов. Драко бы с удовольствием осчастливил её и подарил одежду, но Тинки также любила вспоминать о том, что меняла Драко пелёнки и теперь они настоящие родственные души.

Будь проклята женская сентиментальность.

Малфой трижды пригладил волосы и пять раз поправил ремень и запонки на рубашке, прежде чем распахнуть двери гостиной.

Драко знал, что Гермиона сидит там и ждёт его, но это не спасло его от тихого вздоха восхищения. На ней было лёгкое розовое платье с кружевным воротником, а волосы смотрелись пышно как никогда. С лёгким румянцем и туфлями на ремешке, она казалась такой невинной, что у него защипало в глазах.

Как он мог всё испортить? Как он мог загнать её в угол и начать целовать так, будто она была его очередной девчонкой? Малфой пользовался у женщин популярностью, и ему нравилось, какими податливыми кошками они становились, чтобы ему угодить, но Гермиона была другой.

— Малфой, — поднялась она с дивана.

Её губы сложились буквой «О», и Драко едва заставил себя оторвать от них взгляд.

— Прошу прощения за опоздание, — выпалил он и, остановившись в нескольких метрах от неё, указал на диван: — Сядь обратно, пожалуйста.

— Конечно, — стушевалась Гермиона.

Пытливый ум Грейнджер не уберег её от очередного всплеска любопытства. Она просканировала его с головы до пят, особое внимание уделяя рукам, кадыку и щеке, на которой, должно быть, сохранилось пятно от удара Панси.

Глупая-глупая Гермиона, нельзя же так долго смотреть на хищника.

— Сегодня будем разбирать, что ты не должна говорить, — обозначил Драко, усаживаясь в кресло напротив.

Она резко отвернулась к камину и кивнула. Неужели Грейнджер думала, что он будет обсуждать с ней их вчерашний поцелуй? Она же видела, что бывает с теми, кто в его вкусе. Они срывают голос от стонов в подсобках, жадно принимая его член. Этого хотела хорошая девочка? Чтобы её нетронутую душу трахнули?

— В аристократическом обществе слова — это дротики. Ты должна следить за тем, что вылетает из твоего очаровательного ротика.

Гермиона попыталась беспристрастно посмотреть ему в глаза, но Драко читал эти янтарные крапинки, как карту. Её мучил лишь вопрос о том, значила его вчерашняя выходка что-то или нет. И уж точно ей было глубоко плевать, чему они станут обучаться сегодня.

— Начнём. Я буду задавать вопрос, а ты — отвечать. — Драко налил ей чай в чашку и продолжил скомканно объяснять: — Первый вариант твоего ответа должен быть простым, а второй — похожим на ответ леди.

Гермиона нахмурилась.

— Превосходно, — усмехнулся он. — Ты уже выглядишь как настоящая леди.

Возможно, если бы Грейнджер научилась молчать не только с ним, Панси бы реже прибегала к нему с историями о теории заговора.

— Драко...

Проклятье. Его имя с придыханием в её исполнении — всё равно что удар в солнечное сплетение.

Это будет сложнее, чем он думал.

— Первый вопрос, — тут же перебил её Малфой. — Вы ведь были маглорождённой, не так ли?

— Да, — собралась Гермиона. — И что?

— И всё, — цокнул он. — Ты только что лишилась трёх союзников и получила пятерых врагов.

Малфой зарылся пальцами в волосы, выигрывая паузу. Чем меньше они говорят, тем лучше. Чем меньше он смотрит на её шею и очертания ключицы, тем лучше. Чем меньше он представляет её ножки вокруг своей головы, тем, грёбаный Салазар, лучше всем.

— Попробуй иначе, — мягко попросил он, направляя нервозность в правую ногу, которая и без того часто постукивала по паркету.

— Хорошо... — Грейнджер облизала губы, вызывая проклятую тяжесть у него в паху. — Я действительно думала, что была маглорождённой. Но это не помешало мне оказаться здесь спустя столько лет.

Драко поставил локти на колени, по максимуму скрывая от Гермионы брюки.

— Уже лучше, — похвалил её он. — Следующий раунд. Вы ведь не привыкли к таким приёмам, верно?

— Возможно. Но вы же знаете, что я быстро учусь?

У него на лице мелькнула тень улыбки.

— Осторожнее. Искренность — пугающее оружие, — предостерёг её Драко.

Как бы ему ни нравился образ отличницы, не всем людям стоит напоминать о своём интеллекте.

Рядом с глупцами никто не боится разбить даже горшочек с золотом. Те всё равно не умеют считать, верно?

— Я думала, ты скажешь, что это слабость.

Он взглянул на неё пристально — и тут же об этом пожалел. Безумно красивая и умная. Грейнджер не просто его очередная идея фикс, она грёбаный сахар для диабетика.

— Слабость — это не знать, кто ты.

Гермиона отвела взгляд, но не ответила.

Несколько секунд тишины прошли под треск поленьев в камине и предсмертные крики его нервных клеток.

— В следующий раз, — сказал он наконец, — на откровенные провокации лучше отвечать молчанием.

— Ты постоянно меня провоцируешь, — вдруг заметила она, потирая запястья.

— Я твой союзник. Но у тебя их мало.

Союзник ли? Драко считал себя её худшим проклятьем.

— Что насчёт Эдриана? Я могу ему доверять?

Её голос не дрожал, а на лице не было ни единого изъяна. Малфой не мог понять, она дразнит его или правда интересуется. В любом случае ответ был один.

— Пьюси не входит в число тех, с кем стоит откровенничать.

Грейнджер прикусила губу, воруя всё его внимание.

— Это беспристрастная оценка?

Мерлин. Эти стервозные нотки. У Золотой девочки были золотые когти.

— Более чем, — ответил он шёпотом.

— В таком случае мне повезло с учителем, — парировала Гермиона.

Воздух между ними накалился настолько, что Драко казалось, они сидят не у камина, а прямо в нём. Ещё мгновение — и он бы встал между её коленей, заставляя повторить свой комплимент ещё раз.

Но этому не суждено было случиться.

— Господин! — раздался по всей гостиной писк Тинки, и Гермиона отвлеклась на него первая.

— Да, — ответил он домовой, которая уже смущённо переступала с ноги на ноги, увидев Грейнджер.

— Вам письмо от Ронни. Он напоминает о покерном турнире.

Менеджер клуба. Чёрт.

Губы Гермионы напрочь отшибли ему мозги.

— На сегодня всё, Грейнджер, — вздохнул он, поднимаясь из кресла.

— Но мы только начали, — в смятении произнесла она.

— Накладка в расписании, — кратко объяснил он. — Увидимся через неделю.

— Неделю?!

Он слышал её возмущение, но продолжил молча шагать к выходу.

Минимум.

Недели может не хватить, чтобы выбросить фантазии о ней навечно.

***

После неловкого урока с Грейнджер Драко хотелось рвать на себе волосы. И последнее, о чём бы он подумал, — это чёртов покер.

Вообще-то Малфой мог бы и пропустить турнир в этом месяце, но стартовые взносы у Ронни были такие, что мужчины приходили играть даже с температурой и в день рождения жены. У него сегодня не было веских причин отказываться, кроме постоянного стояка на Грейнджер. Более того, Драко был абсолютно уверен, что редкая симптоматика не заразна.

Он вошёл в клуб впритык к началу, снял перчатки, оставил пальто в гардеробе и прошёл к столику, где уже сидели Блейз, Тео и... Пьюси.

Последний сразу ему ухмыльнулся.

Драко надеялся, что Эдриана заменит Флинт, но карты изначально легли неудачно, и Маркус оказался с другими парнями.

— Ты как раз вовремя, — самодовольно произнёс Пьюси. — Я собирался рассказать, как вчера спас честь леди. И её вечер, между прочим.

Большей чуши Малфой не слышал за всю жизнь, но этот ход он готов был стерпеть.

— Неужели, — сухо бросил Драко, садясь на стул перед крупье. — Не хватало только спасённой дамы в твоей монашеской жизни.

Пьюси хмыкнул и потянулся за фишками.

— Всё совсем не так, — возразил Эдриан, на что Блейз и Тео лишь тихо усмехнулись. — Я устроил цыпочке лучшее свидание. Париж, ресторан, вино и прогулка по саду. А дальше уже история, — оставил загадку Эдриан, но Малфой считал весь его блеф. — Просто знайте, Грейнджер оказалась удивительно восприимчивой к эстетике.

— Или к алкоголю, — вставил Блейз, разглядывая свои карты. — Ты, как всегда, драматизируешь.

— Завидуешь? — фыркнул Пьюси. — Она смеялась над каждым моим словом.

— Возможно, над тобой? — язвительно предположил Драко.

Мимо них прошла официантка, и Малфой тут же выхватил с её подноса скотч.

— О, а ты что, ревнуешь? — Пьюси прищурился, облизывая полные губы. — Или по-прежнему думаешь, что Грейнджер того не стоит?

Грейнджер стоила больше, чем все ставки в этом зале, вместе взятые, но и Драко не дурак, чтобы садиться играть с дьяволом.

— Я просто считаю, что человек, у которого в руке пара цифр, не должен говорить с таким довольным выражением лица, — ответил ему Малфой и почти бесшумно поставил скотч на угол стола.

Пьюси нелепо моргнул.

— Подглядываешь?

— Угадываю, — вздохнул Драко. — Карты и заодно твои дешёвые ходы.

Тео фыркнул, не оценив их перепалку, а Блейз смерил их тяжёлым взглядом и лениво произнёс:

— Давайте уже играть. Или вы вдвоём хотите что-то решить без фишек?

— Мне нечего решать, — отрезал Малфой.

Крупье счёл их переглядки за сигнал, и первые карты легли на стол. На несколько коротких секунд повисла тишина.

— За любовь! — с усмешкой заявил Блейз, явно радуясь раскладу на столе.

Поднимая бокал, Забини подмигнул и Драко, и Пьюси:

— Или выпьем за то, что её можно купить за ужин в Париже.

— Некоторые предпочитают её не покупать, — негромко прокомментировал тост Малфой.

— Ты трахнул Шерил? — вдруг вступил в диалог Тео. — Она спрашивала о тебе. Дважды.

Чепуха. Малфою нравились только её сиськи.

Ох уж эти неизбежные последствия хорошего секса. Девушки постоянно считали, что Драко лишь притворяется эгоистом, и мечтали о том, что именно с ними он поменяется и остепенится.

— Напомни ей, что я помолвлен, — попросил Драко.

Нотт тут же закатил глаза.

— Астории уже надоело ждать твою задницу у алтаря, — резко вставил Пьюси. — Ты бы поторопился.

Малфой перевёл на него безразличный взгляд.

— А то что? Уведёшь её у меня?

Пьюси прикусил язык и на этот раз оставил Драко без ответа.

— Сто, — произнёс Эдриан для крупье.

— Страшно, Пьюси, — протянул Забини с улыбкой.

На столе лежали дама червей, десятка бубен и валет червей. Блейз ждал стрит* (Стрит — комбинация из пяти карт, идущих по порядку по старшинству, независимо от их масти.) или флеш* (Флеш — это пять карт одной масти.) и даже не пытался скрыть своего счастья от владения червовым королём.

— Страшно — это ставить на очарование, когда у тебя на руках только тройка и эго, — отозвался Драко, двигая вперёд две сотни. — Повышаю.

Тео посмотрел на карты и не колеблясь сбросил.

— Я пас, — объявил Нотт, сделав глоток из стакана. — Но наблюдать за вами — одно удовольствие.

Блейз и Эдриан уравняли его ставку, кидая нервные взгляды на карты в руке Малфоя.

— Девятка червей, — объявил крупье.

— О, пошла жара, — усмехнулся Пьюси. — Ещё сотня.

Драко не посмотрел ни на карты, ни на Пьюси.

— Колл.*(Термин «колл» (англ. call) в покере обозначает действие игрока, при котором он решает согласиться с текущей ставкой противника, не увеличивая её.)

Дама пик.

— Что теперь? — голос Пьюси едва заметно дрогнул. Он всё ещё держал ухмылку, но глаза от двух дам на столе заметно забегали.

— Олл-ин* (All-in (олл-ин, ошибочно — ollin) — это максимально возможная ставка в покере, ва-банк.), — с вызовом произнёс Забини, подтолкнув вперёд всю башню фишек.

Тишина.

Драко чуть откинулся в кресле, изображая раздумья. Две дамы в руке, две на столе. У него редчайшее в покере каре.* (Каре в покере (Four of a Kind) — это комбинация из четырёх одинаковых (по достоинству) карт и одной произвольной.)

Он двинул вперёд свои фишки.

— Колл.

— Колл! — рявкнул Эдриан, уравнивая ставку.

В центре стола выросла целая гора из фишек.

Семёрка пик и...

— Вскрываемся, господа, — объявил крупье.

— Две пары, — с облегчением выдохнул Пьюси, выкладывая тройку и вальта.

— Я надеялся на флеш, — с досадой заявил Забини, показывая всем своих короля и семёрку. — Тоже две пары.

— Каре, — тихо произнёс Драко.

И парни молниеносно нависли над столом, пытаясь поверить в то, что у него действительно оказались четыре дамы.

Тео хмыкнул, покачав головой.

— Ты чёртов везунчик! — поразился Забини.

Драко потянулся к скотчу, но сладкий вкус победы испортило нелепое замечание Эдриана:

— Не повезло в картах, повезёт в любви, верно?

Гранёный стакан чуть было не треснул в руках Малфоя.