Другая сторона
18 аркан -- Луна*
Проси ещё, нам недостаточно оставшихся вершин,
Перезимуем и не спустимся уже.
Здесь нет другого одеяла, я стою в объятьях штор,
И шепчет ночь, что я на этот раз прощён.
Проси ещё, нам не хватило этой жизни ни на что,
Проси ещё, проси ещё, проси ещё...
Моя Дорогая, «Проси ещё»
Путешествие по Изнанке вместе с Алконостом отличалось своими преимуществами. Как обычно, попав на Изнанку, Ральф тут же вспомнил все свои прошлые визиты и запоздало удивился, как он сумел рассказать сказку об освобожденной им птице, почти не помня и не понимая, что это был вовсе не сон. Ани шла вместе с ним по разбитому шоссе к маячившей вдали заправке, пока он справлялся с воспоминаниями и нахлынувшими чувствами. Под серым небом, пропыленным, как и жёсткая бесцветная трава обочин, у него больше не было сомнений, может ли он прожить без идущей рядом с ним девушки. Его жены, которую он едва не упустил, пытаясь поступить, как того требовали приличия, и чуть не оставил в клетке. Навсегда. Запоздало накатил страх и его прошиб холодный пот посреди душной жаркой нивы, прикидывающейся прериями.
На автозаправке их угостили неплохим завтраком и пообещали, что через час где-то тут остановится автобус, на котором они спокойно доедут до ближайшего города. Немногочисленные завсегдатаи кафе с непритязательными и неприятными физиономиями растворились в пыльном сумраке, как только они сели за столик. Пристраивая вещи под вешалкой, Ральф краем глаза заметил, что один из местных пятится к двери с откровенным ужасом косясь на Ани. Когда он рассказал ей о своём наблюдении, девушка пожала плечами и объяснила, что на Изнанке многие не хотят с ней связываться, потому что видят или как-то иначе чуют в ней Алконоста. Кто-то же наоборот обходится с ней чересчур любезно и услужливо.
В этом он убедился тем же вечером, когда автобус привёз их в занюханный городишко, в котором даже не было нормальной гостиницы. Выяснив это, Ани не расстроилась, а немного побродила между двух-трехэтажными домиками и постучалась в чем-то понравившуюся ей дверь. Открыли сразу. И согласились приютить молодожёнов на ночь или, пока они не найдут попутку. В доме жили муж и жена. Муж был местным доктором и показался Ральфу смутно знакомым, но он так и не смог определиться, видел ли его когда-то или тот просто был похож на кого-то из его знакомых. Им выделили комнату уехавшей на заработки взрослой дочери и ночь они провели на узковатой но уютной кровати, в обнимку, чему Ральф был только рад.
Попутку они нашли уже через день, хотя гостеприимные хозяева пугали, что в нужную им сторону ездят редко и мало. Маршрут выбирала Ани. Она каким-то шестым чувством чуяла Дом, Ральф же поначалу просто с ней соглашался, полностью полагаясь на её чутье, но со временем и сам начал различать направление, в котором им нужно было двигаться.
Ехали на перекладных. Их подвозили, не требуя ничего взамен. А кто-то наотрез отказывался везти или просто не останавливался. Но ни разу никто не попытался их обмануть или ограбить, хотя опыт Ральфа и то, что рассказывали во время Ночей Сказок, показывал, что Граница – довольно опасное место, и жители здесь совсем не добродушны. Но они двигались вглубь от Границы без приключений и даже без особых неудобств. Ральф даже подумал, что это можно было бы назвать медовым месяцем: поездка по стране автостопом – небанальный вариант путешествия для молодожёнов. Ани разделяла его мнение в этом. Эти дни она вообще ни в чём с ним не спорила. Им наконец-то не нужно было ни от кого скрываться, ни делать вид, что они ничего друг к другу не чувствуют. Ральф расслабился, а она этим беззастенчиво пользовалась и просто цвела. Даже однообразные пейзажи и видавшие виды средства передвижения не могли омрачить её счастья, так что она скорее напоминала солнечный зайчик, чем живого человека. И это ему тоже нравилось.
Наконец они прибыли к цели. Городок был не большой, но и не такой маленький, как попадавшиеся им по пути. На одной его окраине высился Дом. Он узнавался сразу, несмотря на немного отличающуюся отделку: на Изнанке он был отделан кирпичом, а не цементом, и вид имел более нарядный, хотя и обветшавший. Те же три этажа, крылья, обнимающие просторный двор. Внутри было пусто и стыло, как в давно нежилом помещении, но это была иллюзия для любопытных гостей – это он понял сразу. Потому что от стен на него повеяло знакомым тёплым ощущением живого и дружелюбного существа. А ещё Дом ждал его, это он тоже почувствовал сразу. Как будто они ехали от Границы не несколько дней, а годы и годы.
Предбанник, за которым в том Доме начинались приёмные, выглядел совершенно заброшенным. Тёмные закопчённые стены, паутина и пыль, забитые досками узкие окна по сторонам от парадных дверей, прогнувшийся и местами лопнувший паркет, на котором сохранились останки полуистлевшего коврика. Входная дверь скрипела и открывалась с трудом, дверь в самом предбаннике совершенно почернела и даже медная ручка была скорее коричневой, чем зелёной от патины. Но когда они открыли внутреннюю дверь и вошли в неё, оказалось, что внутри Дом чувствовал себя намного лучше, чем снаружи. Хотя и здесь хватало мусора и заброшенных комнат. Интерьер был значительно старше привычного им и многие помещения узнавались только по планировке, а то и по каминам, остовы которых тут и там торчали в том Доме.
Пройдясь по Дому, Ральф уже с тоской предвкушал, что им придётся устроиться на ночлег в одной из продуваемых сквозняками комнат прямо на полу, не надеясь на рассохшуюся и прогнившую мебель. Ему этого совершенно не хотелось. Они спустились на первый этаж, где оставили вещи, и обнаружили, что из-за одной из дверей видна полоска света. Открыв эту дверь, они оказались на кухне: уютной, тёплой, с электрическим освещением и плитой. В кране была горячая вода, а холодильник был рабочий, хоть и совершенно пустой.
– И как это понимать? – вслух изумился Ральф.
Ани предположила:
– Дом тебя ждал. Ты же его хранитель теперь. Вот он и заботится. Не удивлюсь, если мы скоро найдём приличную ванну и хорошую постель.
Она была совершенно права. Дом каким-то образом извернулся и открыл им несколько тёплых и уютных помещений, всё, что требовалось на первое время, чтобы поселиться здесь. Это было чертовски приятно, и Ральф понял, что он благодарен Дому. Это чувство сначала было не ярким и быстрым, как мелькнувшая на ступеньках ящерка. Но чуть позже, уже ночью, когда Ани уснула в его объятиях, а он изучал муаровые разводы на потолке, оно пришло снова, чтобы обосноваться в его груди и затопить всё. Он был благодарен Дому и любил его тем странным теплом, которое испытывает человек к дому, где вырос, где его любили и он любил, где было счастье и горе именно для него. Наверное, именно в этот момент он и стал хранителем Дома по-настоящему. И уснул счастливым.
Первое время они обедали на бегу. Дом-то он, конечно, дом, и старался обогреть, но с едой у него как-то не получалось, зато деньги находились иногда в самых неожиданных местах. Они закупались холостяцкими запасами быстрой снеди, прибегая на кухню, когда уже хотелось упасть и просто лежать, грызя паркет подвывающим от голода организмом, потому как очень уж им хотелось привести Дом в порядок, по крайней мере, те помещения, которые они успели обнаружить. Поскольку на Изнанке Дом был гораздо больше внутри, чем выглядел снаружи, Ани всё-таки подозревала в нём число комнат близкое к дурной бесконечности. Может, он и сам мог стряхнуть с себя пыль и мусор, но с удовольствием открывал людям то одну, то другую свою комнату, вопиющие об уборке. Как кудлатый пёс подставляет под хозяйские руки колтуны, чтобы их наконец вычесали, то ли после того как сам загулял по зову пёсьего сердца, то ли хозяева-отщепенцы завеялись в бессрочный отпуск, чем довели собаку почти до полного одичания. Так что молодожёны трудились в поте лица и изредка выбирались на прогулки до ближайшего магазина.
По пути им попадались любопытные местные жители, но Ральф был суров и прекрасен. Она уже отвыкла от того, как он умел отшивать желающих поговорить, когда был занят или просто не считал нужным тратить своё время на светскую болтовню. Чёрный Ральф, гроза Дома во всей его мрачной красе. Она таяла от восхищения, наблюдая его короткие скупые уколы, неизменно повергающие непривычных к нему людей в состояние обезоруженного конфуза. Он мог просто посмотреть так, что все вопросы отпадали, даже ничего не говоря.
Убрав совсем уж разруху и заказав по окрестным торговцам новую мебель, они немного успокоились. Теперь уже можно было поколдовать у плиты, сосредоточенно помедитировать над картофельными очистками или, как она часто делала, сбежать во двор, чтобы всласть поиграть на флейте. Ральф в такие часы обычно сидел с книгами, библиотеку он нашёл на следующий день после их приезда, Ани подозревала, что это был очередной маленький подарок Дома, который очень старался понравиться своему новому хранителю. Кажется, у него получалось.
Она не ревновала. Ей казалось, что так даже лучше, если уж Ральфа угораздило пообещать Дому свою жизнь, то пусть он хотя бы любит место, к которому теперь привязан. На сколько? Они не знали, и не хотели задумываться над этим.
Над чем они часто задумывались и о чём говорили – так это о том, где сейчас остальные, ушедшие на Изнанку. Ральф беспокоился за неразумных, которых увёл Горбач. А Ани волновалась за Слепого. Слишком уж он привык полагаться на свои собственные силы, не ожидая помощи. Если бы она не ввязалась в историю с Крёстной сама, он бы ни за что не попросил, хотя был в курсе, что она может ему помочь. Так что теперь она гадала, как он собрался перетаскивать окуклившихся, а в том, что он собрался это сделать, она была твёрдо уверена.
Долго гадать им не пришлось. Прошло всего несколько недель с их приезда, как у Дома остановился мотоцикл с худой затянутой в кожу фигурой на нём. Наездницей оказалась Крыса. Её приняли по-королевски, Ани соскучилась, а Ральф был рад увидеть знакомое лицо. Тем более, что у неё можно было получить ответы на их вопросы.
Крыса сообщила, что Слепой с Лордом ищут окуклившихся на Изнанке, чтобы перетащить их по одному. Неразумных, которые здесь стали почти нормальными детьми, они с Горбачём развезли по приёмным семьям. Слепой заранее позаботился о том, чтобы у них здесь была семья. Ральфа это очень удивило, она прямо почувствовала его изумление спиной, хотя они сидели рядом и она даже не видела его лица.
Крыса приглашала их в гости и, уже уходя, поинтересовалась, не хотели бы они взять на воспитание маленькую девочку, в которую превратилась Крёстная, и которой не место в Чёрном лесу. Ральф был близок к тому, чтобы согласиться, его совесть до сих пор не давала ему покоя, а детей он всё-таки любил, питая к одиноким и брошенным детям особенное чувство сострадания, потому что сам был сиротой и вырос в приюте. Но она воспользовалась правом жены (впервые настояв на чём-то именно как его жена) и отказала Крысе. А, провожая её до мотоцикла, шепнула, что им придётся иметь дело с Алконостом, если они со Слепым подпустят убийцу Макса к этому порогу. Она постаралась сказать это так, что Крысу проняло.
Несмотря на то, что ей было хорошо просто быть вместе с Ральфом, ей не сиделось на месте. Любопытство и смутное ощущение, что она нужна, гнало её в дорогу. Так что через две недели после визита Крысы, Ральф сам предложил ей не мучаться, а поехать к ней в гости. Убедившись, что муж не обидится на её отлучку, она всё-таки поехала, благо до Леса, на окраине которого был дом Слепого, можно было добраться всего за несколько часов, а с попутчиками у Алконоста, как обычно, не было особых проблем.
Лес ей обрадовался. Почти также сильно, как Дом – Ральфу, она почувствовала это, подойдя к крыльцу приземистого деревянного дома, дальнюю стену которого щекотали еловые лапы привалившегося к нему боком Леса. Это ей понравилось, а особенно понравилось Алконосту, и в прежние годы предпочитавшему Лес всем уголкам Изнанки.
Кроме Крысы в доме никого не было, но что-то ей подсказывало, что хозяин дома скоро вернётся. Слепой пришёл на следующее утро. Ввалился в дверь, не дойдя даже до продавленного дивана в гостиной, осел на коврик и закатил глаза. На диван его втащили они с Крысой вдвоём, и Ани ужаснулась тому, насколько он был выжат внутренне. Как выпотрошенный в соковыжималке лимон. Она не отходила от него целый день, потихоньку помогая ему восстановить силы, благо здесь это было гораздо легче, чем на той стороне.
Понемногу придя в себя, бледный ей обрадовался и рассказал им с Крысой, что ему удалось полностью утащить одного из спящих. Лорд ему помог и теперь отлёживался где-то у себя. С одной стороны это радовало, что у них получилось хоть с кем-то, а с другой – пугало. Слишком это дорого получалось, по крайней мере, Ани так подумала.
– Вам нужны ещё помощники, вы так долго не вытянете, – уверенно заявила она.
– А ты не хочешь мне помочь? – вкрадчиво подъехал Слепой. Она чего-то такого и ожидала. Так что, вздохнув, ответила:
– Не хочу, но придется. Только этого мало. В таком деле я выдержу не больше тебя. Нужен ещё кто-то.
Слепой задумался, чёрные волосы липли к покрытому испариной лбу, и, как бы он не старался держаться, Ани чувствовала, насколько ему худо.
После обеда он продолжил разговор:
– У меня есть один Ходок на примете. Осталось убедиться, что он примет моё приглашение. Или понять, как его убедить.
– Вряд ли он согласится, – вставила Крыса. – Я бы не согласилась.
Бледный не стал с ней спорить, но по его слабой улыбке Ани могла сказать, что он не станет так просто отказываться от своей идеи, это было не в его духе.
Поездка к Слепому заставила её серьёзно задуматься. Ани не сомневалась в том, что этот упрямец продолжит попытки позаботиться обо всех, кого ему удалось заманить на Изнанку, несмотря на цену. Вот только на сколько его хватит в таком режиме? Она попросила Крысу отвезти её к Лорду и убедилась, что он был в намного лучшей форме, чем Слепой. Устал, конечно, но тот, кто помогает с Изнанки, меньше рискует и отдаёт меньше. Это внушало оптимизм.
В Доме её ждал Ральф. Соскучился, обрадовался, но, выпустив её из объятий, заметил, что вернулась она ещё с большим шилом в заднице, чем уезжала. Он выслушал её рассказ, даже посочувствовал Слепому, но не успокоился. Молча смотрел на неё, пока не предположил:
– По-моему, тебе пора прогуляться.
– Куда? – она опешила. Мужчина вздохнул и пояснил:
– В наружность, куда ещё. Готов поспорить, ты уже считаешь помощь Слепому достаточным оправданием для такого побега.
– Не считаю, – возмутилась было она, на затихла под ласковым взглядом мужа.
– Тебе не хочется уходить сейчас, – грустно улыбнулся он. – Потому что я здесь останусь один, потому что для нас всё только началось. Я тоже не очень-то хочу тебя отпускать куда-то. Я жил без тебя сорок лет и хотел бы прожить с тобой для начала столько же.
Ральф мельком посмотрел в окно, лицо его потемнело, как будто на него набежали тучи, но он быстро справился с неприятными мыслями и продолжил, обернувшись к ней:
– Ты сказала, что не сможешь жить там или здесь постоянно. И я не спросил тебя, почему, не только потому что в тот миг был слишком счастлив и слишком боялся тебя спугнуть, чтобы спрашивать хоть что-то. Я это просто знаю. Уже давно, хотя и не с самого нашего знакомства. Наверное, я это понял, когда ты затащила меня на Изнанку.
Поэтому сейчас я говорю тебе об этом. Будет лучше, если ты не будешь сидеть здесь до последнего, пока можешь это выносить. Ты, чего доброго, сделаешь меня причиной своего внутреннего неудобства, мне бы этого не хотелось. Как не хочется тебя мучать этим.
Ани тряхнула головой, отгоняя оправдания и подступившие слёзы. Муж наблюдал за ней.
– Я вернусь, ты же знаешь, обязательно. Пока ты здесь... Я захочу вернуться наверняка уже через пять минут после того, как окажусь там.
Он кивнул, а предательская мокрая дрянь всё-таки выкатилась из-под ресниц. Муж понял правильно и он знал, как именно следует её утешить.
Она ушла прямо со двора Дома. Он выходил на пустырь, так что там не было лишних свидетелей, и она могла себе такое позволить. Ральф смотрел из окна и его тёплый взгляд она ощущала затылком, пока делала первые шаги от Дома. А потом под её ногами оказался асфальт той стороны, её качнуло с непривычки, и она поспешно схватилась за ближайшую стену. Шершавую и растрескавшуюся в ярких рисунках – это была стена того Дома.
Ворота и калитка были заперты на замок, но это её не остановило. В конце концов, она шесть лет дружила с лучшими взломщиками этой обители порока и маразма. Она дошла до автобусной остановки и поехала в квартиру Ральфа, карман оттягивали его ключи, а сердце трепетало от предвкушения, вот чего она ещё про него не знала, вот где она ещё не была.
Квартира оказалась самой обычной и имела довольно заброшенный вид. На полу стопками стояли книги, на полках в шкафах им не хватало места. Обои давно утратили цвет, на кухне самыми живыми предметами были пепельница и радиоприёмник. Узкая кровать была местом, куда падали, чтобы уснуть, а не чтобы всласть поваляться или привести компанию. Фотографии за стеклом книжного шкафа. Она осторожно отодвинула стекло и извлекла их.
Мальчик на ступенях казенного дома с футбольным мячом и щербатой улыбкой выглядел победителем и, видимо, им и был. Худой парень в военной форме среди таких же парней: смеются, хлопают друг друга по плечам. Интересно, сколько из них всё ещё живы? Мрачноватый молодой человек с дипломом среди ребят и девушек помладше и повеселей. На руке уже перчатка. Вдвоём с Лосем. Она видела фотографию воспитателя у Макса, так что сразу узнала его. Наверное, это фото было сделано почти сразу, как Ральф попал в Дом. По крайней мере, он уже успел подружиться с Лосем, но Дом ещё не оставил на нем свой отпечаток. Она собрала фотографии, переложила их листами бумаги и спрятала в первую попавшуюся книгу. Ральфу будет приятно, если она их привезёт.
Залезла в глубь полок, и извлекла завещанные им документы и заначку. Это тоже бросила в рюкзак. Теперь можно и по делам.
----
* Это картина инволюции, попадания в мир призраков и воображения. Звери, воющие на луну, говорят об опасности вхождения в сферу луны, о таинственных связях звериного царства с областями луны. Две башни вводят ситуацию выбора. За башнями находится равнина, за ней лес, полный призраков.