Рыцарь и птица

19 аркан -- Солнце*

Если в каждом доме кто-то живёт,
Значит, в каждом доме кого-то ждут.
За стены каменные в приют
Всё ценное собери.
Жёлтые отплески из окна,
Когда с воды придёт тишина,
Защитные знаки на двери,
Смотри.
Немного Нервно, «Чёрное озеро»

Нотариус был потрёпан, стар, потерт, сед и по большей части лыс. Его стол оккупировали блестящие дорогие безделушки, но вот ремонт в кабинете давно не делали, и стол был такой же потёртый и видавший виды, как и его хозяин. Сквозь толстые стёкла очков он смотрел на Ани рыбьими тусклыми круглыми глазами как сквозь толщу воды.

Из его мекающей и периодически ныряющей на глубину документов речи она узнала, что уже может вступить во владение домом и завещанными ей отцом деньгами. Хотя для этого требуется подписать ещё какие-то бумаги, и сделать это должен её опекун. При этом слове она невольно вздрогнула, но тут же поняла, что речь о Ральфе и разулыбалась, машинально погладив кольцо на пальце. Неприятным обстоятельством стало то, что для этого Ральф должен был приехать к нотариусу с ней вместе. Она попыталась убедить старичка в том, что её муж не может отлучиться с работы, поскольку он находится на дежурстве. Но нотариус спокойно предложил ей приехать, когда дежурство закончится, дескать ни дом никуда не убежит, ни деньги из банка.

Она вышла на улицу в задумчивости. Как ей приехать с Ральфом? Согласится ли Дом отпустить его ненадолго? Или придётся забыть о наследстве. Да и чёрт с ним, если честно, – подумала она. Тётя будет счастлива. А она как-нибудь выкрутится, когда припечёт опять сбежать в наружность. Ладно.

Следующим пунктом её программы был визит к Яну. Оказалось, что он был единственным близким другом Ральфа, так что их побег мог его взволновать или обидеть. К тому же ей тоже нравился Янус и поговорить с ним было бы приятно.

Ани позвонила ему ещё из квартиры Ральфа, узнав, где он теперь работает, и после нотариуса поехала прямо к нему. Ян окопался в большом реабилитационном центре и на двери его кабинета блестела табличка «Зав. отделения детской реабилитации». Постучав и просочившись в дверь, Ани смущённо замерла на пороге. Она как будто снова оказалась в старом кабинете Януса в Могильнике: такая же кафельная чистота, тот же блеск мебели и рисунки Леопарда в тонких рамках на стенах.

– Заходи, чего стоишь? – подбодрил её Ян и сам встал из-за стола, невидимого из под папок и бумаг. Доктор подошёл и сердечно её обнял.

– А я-то гадал, куда вы пропали. Сбежали от тётки? – подмигнул он заговорщически. – Вот и правильно. Как Ральф? Работу уже нашёл?

– Поэтому и не приехал, – подтвердила она. Врать Янусу не хотелось, но рассказать всю правду язык не поворачивался.

– И как тебе семейная жизнь?

– Ещё не распробовала, – честно сказала она. – Сначала поездка, новый дом. Пока привели всё в порядок, устроились... А тут к нотариусу надо, вот я и приехала.

Ян кивал, счастливый от встречи, а потом вдруг нахмурился.

– Мне звонили какие-то непонятные личности, искали тебя. Тётка что ли наняла частных сыщиков, чтобы вас найти?

Ани похолодела. Совсем забыла! Чёрт! Кое-как непослушными губами ответила:

– Да. Должно быть она.

Сообщение Яна её встревожило. Она была так счастлива, что совсем забыла о том, что её ищут. И если она в следующий раз появится здесь вместе в Ральфом... В глазах потемнело, так что пришлось остановиться и проморгаться. Вовремя. Сосредоточившись на окружающем пейзаже, она заметила знакомую иномарку, припаркованную неподалеку. Такая же стояла на парковке рядом с офисом нотариуса. И, кажется, такую она мельком видела в районе, где была квартира Ральфа. За ней следят?

Через минуту приехало вызванное Янусом такси, и сев в него, она попросила водителя поменять конечную точку. Ехать к Дому было нельзя. Если бы наёмники догадались оставить там наблюдателей, то могли бы поймать её ещё днём. В квартиру Ральфа? Но оттуда она наверняка попадёт в какое-то неизвестное для неё место Изнанки и придется ещё поискать Дом. К тому же, подкараулить её у квартиры легче легкого. Нет, нужно было придумать что-то другое, причём срочно. Найти другую точку, которая позволит ей пройти поближе к Дому. Подумав, она попросила остановить у горящего огнями шумного кафе.

В заведении было тепло, светло и шумно. Даже если её попытаются пасти здесь, то точно не смогут подслушать. Оплатив заказ, она попросила у добродушной официантки позвонить. Та показала пальчиком на бармена. У его стойки висел телефон. Ани набрала номер Януса, надеясь, что он ещё не уехал с работы. К счастью, Ян так и оставался фанатом своего дела и жил на рабочем месте. Она знала, что тот наверняка собрал контакты если не всех выпускников Дома, то как минимум своих любимцев, поэтому и позвонила ему. Чтобы узнать, как найти Сфинкса. Ян продиктовал ей телефон. Ани, как могла, очаровательно улыбнулась насупившемуся бармену и стала набирать новый номер. Это оказалось студенческое общежитие. Телефон там был общий на несколько комнат, так что ей пришлось волноваться ещё несколько минут, пока сонная девушка на том конце провода искала Сфинкса.

Наконец в трубке послышался знакомый вкрадчивый голос.

– Это я, Сфинкс, – быстро начала она. – У меня проблемы.

– Что-то случилось там? – обеспокоился он.

– Нет-нет-нет. Там всё нормально. Я тебе потом расскажу, когда снова буду в городе, если хочешь. Мне нужно вернуться, понимаешь? За мной тут увязались... в общем, это моя проблема...

– Можешь переночевать у меня, – она прямо видела, как Сфинкс кривит губы, но всё-таки предлагает ей это.

– Спасибо, конечно, но это не поможет. Наоборот, втравлю тебя в это. Нет уж. Слушай. Мне нужно просто место из которого можно спокойно уйти туда, как можно ближе к Дому.

– Да, – нехотя протянул Сфинкс и вздохнул. – Я догадываюсь, где это. Записывай адрес.

Накарябав адрес привязанным к грифельной доске карандашом на ближайшей салфетке, она позволила себе удивиться:

– Это же за городом! Что там такое?

– Наши, уехавшие. Никому не говори...

– Ты меня спасаешь! Спасибо! Буду должна тебе песню...

– Не надо, – поморщился невидимый собеседник. – Береги себя лучше. Этого достаточно.

За её спиной уже маячила официантка, которой тоже нужно было позвонить. Но она сделала ещё один звонок, заказав такси, и минут пять потратила, торгуясь о месте назначения, так как диспетчер наотрез отказывался принимать заказ на такую глухомань. Ничего, согласился.

Она еле дождалась такси, потому что приметила в кафе мужика, подозрительно напоминающего идущую по следу ищейку. Только у ищеек обычно нет такой мускулатуры и топорщащихся угловатых бугров под курткой.

Ехали они долго. Время от времени Ани поглядывала в заднее стекло. Сначала ей удавалось увидеть маячившую у них на хвосте знакомую машину, а потом стемнело и стало не понятно, чьи фары мотаются позади. Таксист ворчал, ругал политиков, артистов и всех, кто под руку подвернётся, но она не слушала, поддакивая на автомате, чтобы не обидеть человека. Километры загородного шоссе и смоченных первыми осенними дождями дорог тянулись медленно и мучительно. Она едва не подпрыгивала на сидении от нетерпения и пулей вылетела из машины, когда такси остановилось у ржавых покосившихся ворот заброшенной фермы. Только бы он не промахнулся!

Девушка бежала на юг по чёртову полю, к счастью, кошенному. Но всё равно, ночью по мокрой бугристой почве. И не известно, сколько времени у неё было и как далеко были преследователи. Может, они потеряли её ещё у ворот, а, может, обнаружили следы. Она специально не поехала прямо по указанному Сфинксом адресу, а выбрала соседнюю ферму, от которой до обители уехавших на автобусе надо было ещё добираться и она понятия не имела, сколько здесь идти.

Несколько раз она падала и чуть не подвернула ногу, а, может, и подвернула, но упрямо тащилась дальше. Её вело чутьё. Ещё у старых ворот она почувствовала направление, где были свои, и шла, как по ниточке. Где-то далеко позади ей послышалась ругань угодившего в яму человека. Она ускорилась, хотя устала и промокла уже изрядно. Ещё чуть-чуть! Почти переходя на бег она чувствовала спиной шарящие по траве бледные лучи фонарей, вот-вот они предательски выхватят из темноты её фигуру. Нет, не сейчас!

В грудь словно толкнули – она почувствовала знакомую среду. Это уже была их территория. По этой земле ходили обитатели Дома. Значит, пора! Она бросилась вперед, на секунду обгоняя щупальца фонарей, шаг, ещё... Небо над головой светлеет и рвется бледной полоской с розовыми тучами. Впрочем, большая часть неба остается чернильной, она подняла глаза, пытаясь понять, что произошло и куда она попала, и рухнула на колени, зацепившись за предательский корень. Над ней шумел листьями Лес. У неё получилось!

Усевшись на земле, она поняла, что дальше идти не сможет. Всё-таки она повредила ногу, пока бежала по незнакомому полю. Но там, на чужой территории, убегая от погони, её тело готово было терпеть и не обращать на это внимание. А тут, в безопасности знакомого Леса – нет. Лодыжка агонизировала пульсирующей болью, так что она даже не попыталась встать, вместо этого постаралась устроить ногу так, чтобы меньше страдать от боли, и начала думать о том, что ей делать дальше.

Сереющие в рассветном сумраке кусты шевельнулись и явили оборотня, который приветливо скалился, искал он её, что-ли? Хотя с него бы сталось. Оборотень быстро понял, в чём дело, и подставил лохматую спину, костлявую, как деревенский забор. Но она кое-как на него влезла, обняв за шею, не обращая внимания на брызнувшие из глаз слёзы, когда неудачно попыталась устроить раненую ногу, и Лес помчался мимо.

Слепой довёз её до своего дома и передал на руки вышедшей на крыльцо Крысе, после чего удалился обратно в Лес – перекидываться.

– Не понимаю, зачем ты вообще попёрлась на ту сторону, – ворчала Крыса, устраивая её ногу на спинке дивана и обкладывая льдом. Слепой рядом разогревал обед.

– Нужно было уладить кое-какие дела с наследством.

– Уладила? – сарказмом Крысы можно было отравить полкоролевства.

– Странно, что Ральф тебя отпустил, – тихо, как бы про cебя, добавил Слепой. – Мне казалось, он над тобой трясся.

– И сейчас трясётся, – с нажимом произнесла она. Похоже, сегодня они со Слепым опять поссорятся, его неуклюжие попытки вбить клин между ней и Ральфом действовали ей на нервы. – Интересно, сколько меня не было.

Он пожал острыми плечами, а Крыса ответила:

– С тех пор, как ты от нас уехала, прошло две недели...

– Сколько?! – изумилась она.

– Ты так и не научилась возвращаться вовремя, – укоризненно пробурчал великий и ужасный.

– Ты так меня и не научил, – огрызнулась она. – Мне немедленно надо к Ральфу!

– Поешь и отвезу тебя, – предложила Крыса.

– А как у вас дела? – спросила она уже с набитым ртом. Жрать хотелось жутко, стоило только утихнуть боли в ноге, как её настиг голод.

– Слепой всё ещё ищет себе помощника. Ездил к... тому человеку, о котором он говорил в прошлый раз, но тот не согласился.

– Ничего. Ещё съезжу, постараюсь его убедить, – подал голос хозяин дома.

Как он умеет убеждать ей уже было известно. Ани до сих пор удивлялась, как согласилась на тот проклятый поцелуй. Да и Горбач, насколько она знала, не рвался в Гаммельнские крысоловы, но поди ж ты, выполнил свою роль и не вякнул.

– У Сфинкса всё хорошо, если тебе интересно, – невзначай бросила она и довольно наблюдала, как поморщился Слепой. 1:1.

Как и обещала, Крыса довезла её до Дома. Правда, пришлось помучаться, на мотоцикле больную ногу было невозможно устроить с комфортом, но она терпела и только стискивала зубы на очередной кочке. Наконец мотоцикл затормозил у знакомого крыльца, где, прислонившись спиной к перилам, курил Ральф. Она чуть не закричала от радости, когда муж, мельком поздоровавшись с Крысой, снял её с мотоцикла и аккуратно поднял на руки. Крыса махнула на прощание и дала по газам, а он отнёс свою пропажу в Дом.

Справившись с нелёгкой задачей, как устроить её ногу так, чтобы она не болела, и одновременно можно было спокойно обнять Ани, он приступил к расспросам. Рассказывать мужу о своих приключениях пришлось подробно и с лирическими отступлениями. Попутно она рассказала про то, как Рыжий приносил ей новости о том, что её ищут, а она в благодарность спела ему такую песню, чтобы у ребят удалось не только смыться, когда захотят, но и устроиться в Наружности. Рассказала и о своих опасениях по поводу того, что наёмники ни перед чем не остановятся, и могут спокойно пожертвовать теми, кто не вовремя окажется рядом с ней. Послушав её, Ральф связал концы с концами и предположил:

– Это и было твоим секретом? То, что ты попросила у Слепого – чтобы он защитил меня на той стороне, если это будет нужно?

Она кивнула и уткнулась ему в грудь, вспоминать это и тем более, рассказывать про свой глупый поступок, её не тянуло. Да и какой в этом смысл, если он здесь, рядом.

Некоторое время они молчали, а потом её голос выдернул его из задумчивости:

– Наверное, это даже хорошо, что я подвернула ногу. Просто побыть рядом с тобой и ни о чём не думать – именно то, чего мне хочется.

Ральф усмехнулся и поцеловал её, осторожно, чтобы не потревожить ногу, впрочем, его рукам и губам были интересны иные участки её тела.

Поврежденная нога заживала быстро. То ли сила Алконоста помогала ей, то ли стены Дома лечили, не ясно. Но на третий день она уже могла самостоятельно перемещаться по Дому, не кривясь от боли всякий раз, когда наступала на раненую ногу. Ральф с удовольствием нянчился с ней. Беспомощность непоседливой супруги его забавляла, а идея держать её в спальне казалась более чем привлекательной. Хотя он не очень огорчился, когда понял, что постельный режим ей уже не нужен, святой человек.

Шило не давало ей жить спокойно. Как бы она ни говорила, что не хочет ни о чём волноваться и думать, вскоре она уже снова намылилась в гости к Слепому. Её распирало от любопытства, закончилась ли эпопея с помощником успехом, или нашёлся ещё один гений, кроме Сфинкса, способный послать этого обаятельного гада ко всем чертям? Ральф вполне натурально сделал вид, что сможет пережить ещё немного разлуки, и отпускает её в гости со спокойным сердцем. Правда, когда он провожал её, в его глазах мелькнуло что-то, чего она раньше не замечал, но она решила, что ей это примерещилось.

В доме Слепого её встретила Крыса и незнакомый мужчина. Высокий костлявый альбинос, одаривший её таким долгим и пронзительным взглядом рубиновых глаз, что она почувствовала себя просвеченной очень мощным рентгеном.

– Седой, – представился он тихим голосом и Ани тут же поняла, кого имел в виду Слепой, говоря, что у него есть человек на примете. А ещё она поняла, что перед ней оригинал.

Ей всегда казалось, что Сфинкс – очень странный. Дело было не в его поведении или словах, а, скорее, в том ощущении, которое создавалось у людей рядом с ним, как будто он – другой породы, высшей не деньгами или социальным положением, а знанием и умением видеть сквозь покровы бытия. Так вот, увидев Седого, она тут же поняла, что он был учителем Сфинкса. Его спокойная равнодушная сила и неприятная зоркость внезапно для неё самой вызывали не раздражение, а желание познакомиться поближе.

– А я – Ани. Что, Слепой всё-таки уговорил тебя? – спросила она прямо.

Мужчина кивнул и заговорщически подмигнул ей:

– Но ему пока не удалось уговорить Алконоста?

Знает, конечно. Ещё один ясновидящий, как и Шакал. Ну и пусть. С этим, по крайней мере, ей так казалось, тоже можно будет договориться.

Хозяин дома вернулся к вечеру. Оказалось, он уже занялся поисками следующего из окуклившихся, кого можно было бы перетащить на Изнанку полностью. Ани не отказала себе в удовольствии высказаться насчёт безумия Слепого, возомнившего себя бессмертным. Тот, в свою очередь, опять предложил ей помочь им, но теперь у неё была заготовлена прекрасная причина для отказа:

– Нет уж. Ты сам в курсе, что мне плохо даётся время возвращения. Не хочу уйти на день, а вернуться через год.

Красноглазый посмотрел на неё с ещё большим интересом:

– Если это для тебя проблема, всегда можно научиться управлять этим.

– Он уже пытался, – кивнула она на погрустневшего Слепого.

– Можно подумать, представляю это обучение, – фыркнул альбинос и она впервые увидела, как Слепой заливается краской. Похоже, он учил не только Сфинкса, забавно. – Если хочешь, я займусь этим сам. Никогда не учил Алконоста.

Это было лучшее из предложений, которые ей доводилось слышать на Изнанке. Тем более, что альбиноса даже её сила интересовала исключительно как точка приложения его педагогических способностей. Она ощущала это всем существом и искренне радовалась возможности, поэтому согласилась.

***

– Ты принёс мне удачу, – благодарно заметил Слепой, выдыхая синеватый дым. Они вдвоём курили на террасе.

– Мне интересно увидеть, что она может, – честно признался Седой. – Не оказываясь объектом её силы при этом. Это редко кому удается.

– Да, – вздохнул бледный и Седой уловил в его голосе завистливые нотки. Он посмотрел на собеседника внимательнее.

– Не надо, – сказал он и удостоился вопросительного молчания. – Ты жаден до силы, Слепой. Но её сила не для тебя.

– Она мне нравится, – признался мальчик, которого он знал с шести лет.

– Тебе нравится не она. А обаяние Алконоста, тайны, силы, тепло её сердца. Но это не для тебя. Остановись, послушай меня, – попытался достучаться он ещё раз. Слепой ничего не ответил, курил и смотрел на звёзды.

***

Я не спрашиваю, сколько у тебя денег,
Не спрашиваю, сколько мужей,
Я вижу, ты боишься открытых окон
И верхних этажей.
И если завтра начнётся пожар, и всё здание будет в огне,
Мы погибнем без этих крыльев, которые нравились мне.
Наутилус Помпилиус, «Крылья»

Обучение у Седого было не таким лёгким делом, как ей поначалу казалось. Появляться в наружности альбинос не собирался, так что поначалу терроризировал её какими-то странными заумными заданиями, на её взгляд совершенно не относящимися к делу. Но она их, тем не менее, выполняла. Одно задание было совсем странным: ей нужно было найти Хозяина Времени и день провести, общаясь с ним.

Ани поначалу решила, что это просто шутка. Ей уже не раз удавалось играючи добираться до его трудноуловимого жилища, но на этот раз ей пришлось помучиться. И только полностью сосредоточившись на своей задаче, она наткнулась на многоэтажную конуру от серых мёртвых окон которой веяло присутствием Хозяина Времени и, не думая о последствиях, шагнула в обшарпанный подъезд. Старик удивился её визиту, но услышав о задании Седого, благодушно захихикал. Он ничего не имел против такой компании на один день, а Ани с жадным любопытством рассматривала безделушки, от которых в его безразмерном жилище было тесно. Пока ей на ум не пришёл хороший вопрос:

– Почему Седой дал мне именно это задание?

Старик растянул тонкие губы в довольной улыбке.

– Потому что ты очень способная, даже слишком, в таких делах. Седой не может научить тебя тому, что ты и так умеешь.

– Но у меня же не получается... – попыталась протестовать она, но старик её оборвал.

– Можешь – не значит делаешь. Ты не хочешь управлять временем возвращения, почему-то. Тебе легче делать вид, что этого ты не можешь. На Изнанку-то ты попадаешь мгновенно, из любого места, даже людей за собой таскаешь. И в Лес, и находишь моё жилище.

– Это не я, мне кажется, это всё делает Алконост, – расстроенно призналась она.

– Вот! – старик торжествующе поднял длинный узловатый перст и покачал им перед её носом. – В этом-то и проблема. Тебе надо понять, где кончается Алконост и начинаешься ты. И старый сон об умирающей женщине ветра тут не поможет.

– Ты и Табаки, – начало доходить до неё. – Это не одно и то же... Это как я и Алконост?

– Да и нет, – задумчиво покачал головой старик. – Он – это я, частично, но я – не он целиком. Не только он. Или совсем не он. Я сделал так, чтобы он появлялся в Доме, жил в нём и наслаждался жизнью, которой у меня уже не осталось. Иногда через него можно достучаться до меня, но это не твой случай. Подумай, как следует.

Она пошла думать. Бродила между полок, забитых тем и этим, вертела в руках ракушки и ореховые бусы, камешки и тыквы-горлянки, прислушивалась к тихой мелодии живущих в них чудес, рассматривала аккуратно укутанные разноцветные разноразмерные яйца и коллекцию перьев, украшающих гигантского размера «ловца снов», похожего на паутину на человека. Там среди других разнокалиберных перьев блестело синевой перо Алконоста. Смотреть на него было тревожно, казалось, что при слишком пристальном взгляде можно было провалиться куда-то в другой мир, вылететь наружу, в неизвестное враждебное небытие или безразличную нечеловеческую бесконечность пространств и времён.

Это не принадлежало ей. Она зажмурилась, попытавшись найти себя, тот кусочек жизни, который замирал от ужаса при взгляде на перо. Потерянного ребёнка, оставленный на краю Вселенной осколок души. Что здесь было от той сумасшедшей женщины, из-за которой она оказалась в Доме? Одиночество, невозможность чего-то очень нужного, драгоценного и желанного, как глотка воды в пустыне, как земли под ногами, когда вынуждена висеть в пустоте между мирами тысячи жизней напролёт, возможности спасти самого дорогого тебе человека... Ей казалось, что она – ничтожество, сплошное разочарование, когда она увидела сон о чужой памяти. Но сейчас она поняла, что это не так. Она – невозможное. Может быть даже поэтому именно её притянуло в Дом, а не какой-то другой осколок.

Алконост таким не был. Птица привыкла решать проблемы, с которыми сталкивалась, любыми методами и не мучиться невозможным. У неё не было привязанностей, да и земля под ногами была ей ни к чему, разве что ветка дерева, и то не любого, а, например, Леса. Ей было плевать на людей и отношения между ними, хотя она знала их, видела, иногда она использовала их, иногда они её раздражали, и очень редко она соглашалась принимать в них какое-то участие. Как с Ральфом. Для Алконоста он был ВАЖНЫМ человеком, непонятно почему: потому что из-за него птица получила возможность остаться в Доме и продолжить своё почти бесконечное бытие, или ещё по какой-то причине. Так или иначе, его птица берегла. И во Вселенной едва ли нашлось бы ещё четыре человека, удостоенных такого отношения Алконоста.

Тогда почему Алконост не хотел возвращаться к нему вовремя? Почему тянул пребывание на грани?

Она открыла глаза, пытливо уставившись на перо, которое, казалось, пребывало одновременно здесь и где-то ещё. Вот оно. Ральф был слишком постоянен, надёжен, как скала и подчас чертовки упёрт в этой своей надёжности. Он был как якорь, приковывающий её к одному месту, не важно, будь оно в наружности или на Изнанке. А Алконосту это не нравилось, птица привыкла летать и путешествовать по мирам вместе с душой человека ветра. Ей было не важно так называемое человеческое счастье, дом, семья, любимый человек. Поэтому она и не спешила возвращаться и не давала ей. Значит, на самом деле, ей просто не хватало настойчивости и сосредоточенности на том, что она хотела. Она, а не Алконост, хотела вернуться к любимому, увидеть его, прикоснуться, оказаться рядом.

Перо подмигивало синевой, как будто смеялось: «Попробуй!» Вот и попробую, – упрямо подумала она.

Когда она уже уходила, старик сказал ей довольно странную фразу:

– Рано или поздно тебе придётся освободить Алконоста, подумай об этом как-нибудь на досуге.

Она даже растерялась на несколько секунд, но потом решительно отодвинула эту мысль в дальний угол и сосредоточилась на главном. Ей не терпелось попробовать применить то, что она поняла, уже сейчас. Сконцентрировавшись, она открыла дверь и шагнула наружу. Она стояла на пороге ближайшего к Дому магазина. До Дома она добежала бегом, влетела на кухню, где горел свет, а Ральф заваривал чай, и убедилась, что вернулась вечером того же дня, когда отправилась выполнять задание Седого. Это значило, что всё у неё получилось, и теперь можно отправляться в Наружность.

Седой сдержанно похвалил её, выслушав сбивчивые объяснения. Он вообще был скуп на похвалу в её адрес. И заметил, что скоро им предстоит поверить её успехи на деле. Так и случилось, уже через пару дней Слепой разыскал их уставший, но довольный собой, и рассказал, где искать следующего окуклившегося. Теперь был их ход: Седому предстояло ждать здесь и направлять, а Ани – отправиться в Наружность и перетащить окуклившегося полностью.

Всё получилось даже лучше, чем она ожидала. Хотя они и вымотались до предела, но им удалось провернуть всё за какой-то час. Ночевать у своего наставника она отказалась и заставила поскучневшего Слепого довезти её до Дома. Зайти она его не пригласила, да он и не порывался, скупо попрощавшись, как только она выбралась из машины, и отчалил. А она еле переставляя уставшие ноги поплелась к ставшей родной за последнее время двери. Ральф встретил её на пороге и дальше уже можно было ни о чём волноваться и не строить из себя героя, – муж поймал её вовремя, как только она начала стекать по косяку.

На следующий день, готовя обед, он огорошил её неожиданной новостью:

– Я договорился с Домом. И, если нужно, могу уйти на ту сторону на день, с условием, что пробуду там не больше суток. Ты же сможешь мне это устроить?

– Могу, – рассеянно подтвердила она. Посидела какое-то время, уставившись в стол, а потом всё-таки решилась. – Я боюсь за тебя. Что, если они найдут нас?

Мужчина нежно улыбнулся и подошёл, чтобы обнять её и погладить по голове.

– Со мной ничего не случится. И потом, ты же договаривалась о чём-то со Слепым, разве он не должен будет выдернуть меня оттуда, если понадобится, кстати, что в таком случае собираешься делать ты сама?

Она покраснела.

– Ани? – её реакция его удивила. – Что-то случилось?

– Я тебе так и не рассказала всего, – покаянно пробубнила она. – Не хотела тебя расстраивать. Но... Просто... Если Слепой действительно тебя уведёт, то я смогу за себя постоять, просто доверю это Алконосту и всё. Думаю, после этого уже никто не захочет связываться со мной.

– И поэтому ты покраснела? Что-то ты темнишь, милая.

Она собралась с силами и бросилась в омут.

– В общем... Я тогда пообещала Слепому песню за его помощь. Но ему оказалось мало этого и он... он сказал, что я ему нравлюсь, что-то типа того...

– Та-а-ак, – нехорошим голосом протянул муж, когда она взяла паузу, вглядываясь в его лицо.

– Это тогда я так неудачно выразилась на Изнанке, понимаешь, сказала, что это тебя не убьёт, а будет просто чем-то вроде пощёчины, просто один поцелуй... И всё.

Она зажмурилась.

Ральф молчал и в его дыхании ей чудилось что-то жуткое, может быть из-за того, что дыхание было ровным, тогда как сердце бешено колотилось.

– Значит, вы поцеловались? – спросил он, машинально проводя рукой по шраму на скуле. Девушка кивнула.

– Ублюдок, – зло выплюнул Ральф. – Хотел обеспечить мне вторую пощёчину, щенок.

Он отошёл и начал кружить по кухне, сжимая кулаки. Ани сжалась на стуле, чувствуя, как он разозлился.

– Можешь делать, что хочешь, но если он заявится сюда, то получит от меня достойный ответ по роже, да и не только, – высказался он в адрес Дома. Мужчина ещё долго кружил, чуть не спалив обед, грозно вывалил еду на тарелки и начал с остервенением её пережёвывать, громко стуча приборами. Ани поковыряла свою порцию, но кусок не лез в горло, так что она решилась прояснить:

– Ты очень злишься на меня?

Ральф застыл с полуподнятой вилкой, уставился на неё, гнев на его лице сменился недоумением:

– Нет, конечно, ты тут ни при чём. Слепому я врежу, если... Нет, я не злюсь на тебя. Хотя мне и стало понятно, почему он меня так раздражал, и почему я так не хотел отпускать тебя к нему в гости.

– Прости, – пискнула она. – Теперь ты можешь меня простить по-настоящему.

– Да мне не за что тебя прощать. Ты выбрала меня, этого достаточно. А поцелуй... в конце концов у меня тоже были женщины когда-то.

– Только при мне про них не говори, – тут же взвилась Ани и осеклась от его ухмылки. Подловил всё-таки, не только он здесь умеет ревновать.

– Не буду, – муж перегнулся через стол и поцеловал её.

-----

* Человеческая пара, на которую солнце изливает свою благодать, стоит спиной к солнцу. Между нею и миром воздвигнута стена, минуя которую, на людей изливаются потоки солнечного благословения.