Преследуемый безумием

Фредерика

Яркие лучи солнца мягко ласкали его лицо, пока порывы прохладного ветра проникали в комнату сквозь распахнутое мною окно. Мило поёжившись и сонно поведя плечами, АрДжей вздохнул, откидывая край одеяла, не оставляя мне другого выбора, кроме как жадно и смущенно скользнуть взглядом по каждому сантиметру обнаженной кожи, что представала перед моим взором. Он был донельзя прекрасно сложен. Такие красивые мужчины словно лепились специально для того, чтобы сводить подобных неискушенных мне женщин с ума.

По крайней мере, о себе я могла сказать с полной уверенностью – меня он сводил с ума не только подобным образом. Ему это удавалось сделать одним взглядом своим темных колдовских глаз.

Не в силах отказать себе в мгновенно вспыхнувшем в теле тягучем желании, которое удалось подавить только с помощью огромной силы воли, я все же присела на край кровати, продолжая любоваться его расслабленным видом. Словно почуяв рядом чье-то присутствие, АрДжей буркнул под нос нечто неясное, перевернувшись на спине, подминая под себя подушку, которую мило обхватил обеими руками, щекой уткнувшись в перину. Болезненная усталость исчезла. В каждом его телодвижении, мягком и томном, прослеживалось счастье.

Будучи абсолютно покоренной им и вседозволенностью, что нынче мне была дозволительна, я протянула руку, кончиками пальцев касаясь витиеватых рисунков на его спине. Гладкая кожа, местами испещренная старыми шрамами, нисколько не пугала, а скорее располагала к себе. Обводя каждый замысловатый узор пальцем, я не могла поверить, что все это теперь было реальностью.

Он стал не просто моей мечтой. Он стал моей реальностью.

Теперь я могла касаться его. На протяжении последних трех дней, я только и делала, что пыталась насытиться его присутствием рядом, самим осознанием того, что он теперь принадлежит мне. Я имела на то право, потому что он больше не был связан невидимыми нитями с некой другой женщиной. Только я имела право на касания с тех самых пор, как он вдохнул в меня жизнь одним поцелуем, поделившись со мной своей жизнью, да и всем, что только у него было.

Разморенная собственными мыслями, смущенная их вольностью, и счастьем, что меня затапливало с того дня, как мы воссоединились, я не смогла отказать себе в том, чтобы не коснуться его кожи своими губами. Это обещало свести меня с ума от смущения и стыда, но я уже не могла себя остановить, когда наклонилась над ним, оставляя легкий, целомудренный поцелуй на его лопатке, прислоняясь к ней потом щекой. Тепло его тела согревало меня получше всякого весеннего солнца.

АрДжей вздохнул, немного поёрзав. Не желая стеснять его движений, я отодвинулась, напоследок еще раз стыдливо поцеловав его в плечо. Он перевернулся на спину, вновь являя моего взгляду свою точенную, красивую грудь, заставляя меня едва ли не плавиться от одного своего вида, а потом хмыкнул, лениво приоткрыв один глаз.

- Фредди, - прошептал он с улыбкой.

Я не смогла сдержать улыбку в ответ.

- Доброе утро, - выдохнула я, наклонившись к его лицу, запечатлев легкий, быстрый поцелуй на его губах. Смущение затопило меня с головы до пят, и я понять не могла, откуда во мне появилось столько храбрости на подобные смелые поступки, однако, от страха вновь потерять его я боялась не успеть. Теперь самым большим моим страхом было отсутствие АрДжея в моей жизни.

Без него мой мир оказался абсолютно пуст.

АрДжей некоторое время обводил мое лицо влюбленным взглядом, касаясь своими глазами каждой черты. От его вида, счастливого, расслабленного, разморенного и удовлетворенного, мое сердце подпрыгивало на месте, не в силах совладать с собой. Какой же глупой я была, лишая нас обоих подобного счастья. Жизнь изменилась в одночасье, стоило мне только искренне поверить, что даже такая никчемная женщина, как я, имеет право на счастье.

Но, более того, на счастье имел право он.

Глубоко вздохнув, АрДжей протер глаза, расплываясь в довольной улыбке и потягиваясь с грацией хищного животного. Во рту за каких-то проклятых несколько секунд собралось немало слюны, и самое время было капать ею на его рельефный, подтянутый торс, тем самым доказывая, что я в его полной власти. Протянув руку, он подушечками пальцев очертил мою щеку, спускаясь к губам и задерживаясь на них взглядом. Тепло на губе заставляло чувствовать себя самой желанной на свете женщиной, и в очередной раз проиграв войну с собственным самообладанием, я наклонилась ближе, прикрывая глаза и утыкаясь своими губами в его.

Однако, вместо столь желанного поцелуя, я наткнулась лишь на его плотно прикрытые губы.

Некоторое время мне страшно было отстраняться, от мысли что я могла сотворить нечто неподобающее. Смутила ли его моя самоуверенность? Оказался ли он в замешательстве из-за моей чрезмерной напористости, к которой не привык? Посчитал ли он подобное слишком смелым шагом? Судорожно и неуверенно вздохнув, я приподнялась, уперевшись руками в его грудь, ощущая под пальцами гулко бьющееся сердце, но взглянув в его глаза, я лишь мягко улыбнулась, натыкаясь на его недоуменный взор.

- Я все еще сплю? – пробубнил он, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Я усмехнулась, кончиками пальцев очерчивая его точенные скулы. – Или я уже не сплю?

Смех, полный нежности, вырвался из моей груди, заставляя меня принять сидячее положение.

- А как ты думаешь? – поинтересовалась я с улыбкой.

Он все еще выглядел дезориентированным, тем не менее, нашел в себе силы пожать плечами.

- Я ... я просто ... просто не могу поверить, что теперь могу целовать тебя не только в своих снах.

Голос его, хриплый и тоскливый, вызвал в моей душе самую настоящую бурю эмоций. Ласково посмотрев ему прямо в глаза, я прошептала:

- Мы стали реальностью, - тихо сказала я. – Теперь только ты и я. И больше ничто и никто не встанет между нами. И теперь ты можешь целовать меня, когда тебе угодно.

Он радостно фыркнул, коротко кивнув, лукаво наблюдая за моим смущенным лицом.

- Я люблю тебя, Фредерика, - произнес он уверенно и твердо, заставив всех бабочек, что только могли существовать у меня в животе, восторженно и благоговейно порхать, грозясь продырявить мне все внутренности в желании вырваться наружу. Усмехнувшись, я оперлась на свои руки, что смирно лежали на его груди, и уткнувшись подбородком в его грудную клетку, прошептала, пытаясь вложить в эти слова всю любовь, на которую я была способна.

Она принадлежала только ему.

- Я люблю тебя не меньше, - шепнула я, заставляя его восторженно прикрыть глаза. Выглядел он больно счастливым, словно вот-вот от счастья взорвется. Именно поэтому, желая спасти его от подобной участи, я ехидно поинтересовалась: - И часто я снюсь тебе?

Он рассмеялся, и его грудь затряслась подо мной, но уже в следующий миг комната перед глазами перевернулась вверх дном, а я оказалась лежащей на спине, лихорадочно взирающей по сторонам своими удивленными глазами. АрДжей навис надо мной, пуская по телу разряды блаженства, и тяжело дыша, стараясь совладать со своим сбившемся дыханием, я пыталась вспомнить, как вообще стоить дышать. Складывалось впечатление, что он высосал все одним взглядом своим чарующих черных омутов.

- А я тебе?

Его вопрос несколько отрезвил меня. Усмехнувшись, я робко поднесла руки к его лицу, огладив рельефные мышцы, теперь уже его заставляя дышать сбивчиво. Улыбнувшись, положив ладони на его слегка покалывающие щеки, я произнесла ему прямо в губы:

- Я только о тебе и могу думать. Всегда.

В этот раз столь просто начавшийся невинный поцелуй вылился в самое настоящее занятие любовью. АрДжей подмял меня под себя, нависая надо мной, одной рукой уперевшись в матрас, а другую запустив мне в волосы, массирующими движениями расслабляя меня. Огонь изнутри грозился испепелить меня до самой последней крупицы пепла, но все что я могла – подаваться вперед, обнимая его за спину и притягивая ближе.

Ловкий и умелый язык АрДжея творил со мной самые настоящие безумства. Даже не догадываясь о подобной жадности в собственной натуре, я с голодным блеском в глазах пыталась впитать каждый момент, что сейчас искрился между нами. АрДжей отныне и навсегда принадлежал мне. Только я могла целовать его, только я могла касаться, только я могла видеть его таким.

Больше никто. И ничто на свете не делало меня более счастливой, чем осознание данного факта.

- Я люблю тебя! – шептала я между поцелуями, стараясь урвать капельку свежего воздуха, которого катастрофически не хватало. – Я люблю тебя!

АрДжей то посасывал верхнюю мою губу, то нижнюю, то в другую секунду уже запускал в моей рот свой язык, и я не могла с уверенностью сказать, что выживу через несколько мгновений, потому что все внутри меня полыхало от жара и желания. Его губы были повсюду: на шее, на ключицах, на плечах. Он зарылся носом в ложбинку меж моих грудей, и я с тихим, томным вздохом сжала бедра, стараясь унять дрожь. Внизу живота, как и в груди, в каждой ее части, в каждой клеточке моего тела, стало нестерпимо покалывать, и мне ничего в эту секунду не хотелось, как того, чтобы он коснулся каждого сантиметра моей кожи своими руками.

А еще лучше губами ...

Однако, под действием эйфории не суждено было долго беспамятствовать. АрДжей мягко отстранился, сглотнув и глядя на меня так, словно я была неописуемым сокровищем, которое он, наконец-то нашел. Между нами протянулась тоненькая нить слюны, и усмехнувшись, я приподнялась, вновь вовлекая его в поцелуй, однако, он и в этот раз отстранился.

Сев на кровати, он смотрел на меня долгим, голодным взглядом, и учитывая мой растрепанный вид, задравшуюся футболку, широко раздвинутые ноги, я не понимала, почему он отстранился. Тем не менее, шальная и стыдливая мысль уже успела прокрасться в голову. Я с досадой вспомнила о своем простеньком белье, гнезде, что образовалось на голове. Мой вид нельзя было назвать сексуальным, и уж тем более соблазнительным.

Поспешив сдвинуть ноги и поправив футболку, я смущенно отводила взгляд, стоило ему посмотреть на меня. Схватив меня мягко за запястье, он поднес мою руку к своим губам, оставляя невесомый поцелуй на тыльной стороне моей ладони.

- Не прячься от меня, - попросил он с улыбкой. – Я ... поверить не могу, что все это реально.

Хмыкнув, я кивнула.

- Дыши носом!

Он усмехнулся, выгнув бровь.

- Не думаю, что это поможет. Мои яйца готовы взорваться.

От его слов мои щеки еще больше заалели. Посмотрев на него из-под опущенных ресниц, я попыталась найти в его взгляде ответ на вопрос, почему же он в таком случае не продолжил. И словно прочитав мои мысли, АрДжей поспешил сказать:

- Если мы продолжим, боюсь, я не выпущу тебя из постели в ближайшие несколько дней, а у меня намечено немало важных дел, Фредди, которыми я не могу пренебречь. Они касаются нас.

Его слова послужили глотком свежего воздуха. Сразу поняв, о чем речь, я скользнула взглядом по его пальцам, с удовлетворением отмечая, что кольца той девушки больше нет. Осторожно взяв его за руку, я прижала ее к своим губам, оставляя на пальцах невесомый поцелуй.

- Ты мой!

Он прыснул, коротко кивая.

- Странная ты женщина, Фредерика. Я тринадцать лет плясал перед тобой в самых безумных мотивах, преподнося себя на блюдечке с голубой каемочкой, но ты не обращала на меня внимания.

Фыркнув, я приподнялась, обвивая его торс руками, прикасаясь пальцами к столь обожаемой спине. Положив голову ему на плечо, я прошептала.

- Глупая была, - невесело усмехнулась я, прокладывая дорожку из поцелуев к его шее. Поцелуи казались мне столь легкими и примитивными. Моей смелости хватало лишь на подобные нежности и касания. От мысли о том, что уже очень скоро я буду гореть в его объятиях от совсем иного, меня бросило в жар.

- Ты искушаешь меня!

Его голос был хриплым и полным желания, но я с усмешкой отстранилась, приглаживая его волосы.

- Твой брат внизу. Я ... я, наверное, сгорю со стыда, если он услышит мой голос, а я не уверена, что смогу молчать.

Когда он коснулся моей щеки губами, казалась, она раскаленней самой горячей печи.

- Последнее, чего я хочу – твоей сдержанности. Но учитывая натуру Рика, мы, вероятно, нанесем непоправимый ущерб его психике. Он достаточно чувствительный малый.

Я прыснула, коротко кивнув, наконец находя в себе силы отстраниться и встать с места. АрДжей тоже встал, и вновь вовлек меня в поцелуй, словно не мог себя сдерживать.

- Прости, - шептал он между вздохами. – Я ... поверить не могу, что ты теперь моя.

Посмотрев в его глаза и погладив по щеке, я пожала плечами.

- Я всегда была твоей. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять это, но ты единственный мужчина, который когда-либо владел моими мыслями.

Мои слова, казалось, возымели на него убийственный эффект.

- Я схожу с ума! Я безумно влюблен в тебя, Фредерика. Будто и не прошло тринадцати лет с того дня, как я влюбился в тебя! Этот огонь разгорается с новой силой каждую гребанную секунду, и не на секунду не позволяет моему сердцу спокойно биться! – вздохнул он, заставляя меня трепетать от каждого сказанного слова.

Усмехнувшись, я взглянула на него влюбленными глазами, но кое-что, что не давало мне покоя на протяжении последних нескольких дней, все же заставило меня несколько настороженно и обеспокоенно поинтересоваться:

- Что ... что там с помолвкой?

Мой голос все еще сочился сожалением от мысли, что я доставила ему очередные неудобства. Однако, я была слишком счастлива, чтобы заботиться о чувствах других. Впервые в жизни, я не позволила чувству вины одержать вверх надо мной. Оно было затолкано глубоко-глубоко мне в сердце, без какого-либо шанса на спасение. Оно было уничтожено с последней каплей крови, которой обливалось моя душа от тоски по АрДжею.

Я пообещала самой себе, что больше никогда не позволю чувству вины возобладать надо мной. Определенные моменты этой жизни были нам неподвластным, и мои чувства, с самого начала и до самого конца, были тому подтверждением. Они имели право жить. Я имела право жить.

И теперь я намерена была бороться за свое счастье, что было во многом сосредоточено в одном человеке.

АрДжей стал серьезным за долю секунду. Выпрямившись и приосанившись, он внимательно взглянул мне в глаза, а потом твердо произнес, сплетая наши пальцы:

- Я решу этот вопрос в ближайшие несколько дней. Я обещаю тебе.

Улыбнувшись, я кивнула.

- Я знаю. Тебе не стоит беспокоиться о том, что я могу подумать. Я тебе доверяю. Более того, я люблю тебя. Я готова ждать тебя сколько угодно!

Последняя реплика заставила его широко распахнуть глаза, стремительно качая головой.

- Ни в коем случае! – воскликнул он, засмеявшись. – Мы и так заждались, Фредди. Больше не желаю ждать и секунды! Я решу вопрос с помолвкой сегодня же, и мы будем каждую минуту проводить вместе, я обещаю тебе!

От нескончаемого потока счастья, разливающегося по моим венам, я закивала головой, думая о том, что хочу не только этот день, но и каждую секунду проводить с ним. Однако, я знала, что он занят, да и сама обещала тете Нэл помочь с уборкой, которая откладывалась вот уже целую неделю. Улыбнувшись ему, и поцеловав в щетинистую щеку, я сказала:

- Я думаю, ты должен сосредоточиться сейчас на работе! – он усмехнулся, словно и не ждал другого ответа. – Скоро все наладится, и тогда мы сможем быть вместе когда угодно. Но сейчас, я думаю, ты должен серьезно отнестись к своей работе. Умывайся и спускайся вниз. Я наготовила блинчиков – хотела угостить тебя и порадовать чем-нибудь вкусным с утра. Даже захватила варенье!

Подмигнув ему, я заметила его ехидный взгляд.

- Рикардо был внизу?

Я удивленно посмотрела на него, но потом лишь кивнула, не понимая сути вопроса. Он закатил глаза, подтолкнув меня к двери.

- Ты должна немедленно пойти вниз и попытаться вырвать из его загребущих лап хоть несколько блинов, Фредерика!

Я прыснула, застыв у двери.

- Там хватит на целую семью!

АрДжей только фыркнул.

- Ты не знаешь моего брата, - заметил он с усмешкой. – Его желудок – это бездна! Он ест вдвое больше меня и Леонаса вместе взятых, но знаешь, что самое обидное – ничего у него нигде не откладывается, тогда как я за один проклятый бургер вынужден коротать вечера в спортзале в то время, как он их тоннами может жрать! И поверь мне, если ты сейчас не попытаешься спасти мой завтрак, я стану очень и очень грустным!

Выражение его лица сделалось донельзя мученическим и страдальческим. Он взъерошил свои волосы, зачесывая их назад, вновь потянулся, хрустя костями и вынуждая меня смущенно прятать мои жадные и голодные взгляды. Но он видел. Довольная улыбка не сходила с его губ все это время. Хотелось кинуться к нему на шею, и не выпускать из объятий уже никогда, однако, мои глаза, блуждающие по окружающим нас поверхностям, несколько удивленно замерли, заметив тоненький золотой обруч, который за столь короткое время, но уже достаточно хорошо был мне знаком.

Подойдя к прикроватному столику, я наклонилась, поднимая кольцо и глядя на него с некоторым равнодушием. Теперь, когда оно не сверкало на руке АрДжея, то была изысканная, золотая, но абсолютно бесполезная побрякушка.

Она более не имела никакого смысла.

- Я могу забрать это? – неожиданно поинтересовалась я у АрДжея, сама удивляясь подобному ходу своих мыслей.

Он недоуменно выгнул бровь, заметив кольцо, которое я ему показывала.

- Зачем оно тебе?

Я пожала плечами. Что-то подсказывало мне, что оно еще сыграет свою роль. Тем не менее, настороженный взгляд АрДжея, обеспокоенного и вероятно шокированного столь странной просьбой, заставило меня ехидно ответить:

- Считай, это мой трофей! – сказала я с усмешкой. – А это твой!

Засунув кольцо в карман, я сняла со своей шеи крестик, вернув его на обыденное место. АрДжей усмехнулся, потеребив подвеску, а потом даже как-то облегченно вздохнул. Крестик стал символом нашей любви. Он словно с самого начала подобно красной нити судьбы связывал нас, не давая расстаться.

- Не поверишь, но без него я себя чувствовал абсолютно голым! – проворчал он досадно.

Я прыснула.

- Не знала, что ты так проникся простой вещицей.

Он пожал плечами.

- Это твоя простая вещица. В ней гораздо больше смысла, чем в этом куске золота!

Вспомнив о кольце, я поинтересовалась вновь:

- Так я могу его оставить себе?

АрДжей только махнул рукой, чмокнув меня в щеку, отходя в сторону.

- Выброси его к чертовой матери, - бросил он через плечо, направляясь в сторону ванной. – Не желаю видеть этого хлама подле себя! Да и подле тебя тоже!

Я еще долго смотрела ему вслед, думая о том, что же делать с кольцом. Маленькая золотая вещица лежала на дне кармана моих джинс, одним своим присутствием портя мое настроение. Но я чувствовала, что кольцо еще понадобится. Именно это и послужило причиной, по которой я решила сохранить его вопреки своим самым неприятным чувствам. В груди все еще клокотала обида от слов Селины Риччи, некое неизвестное мне до сегодняшнего дна злорадство и удовлетворение.

Несмотря ни на что, он выбрал меня. Не выгодную во всех смыслах Селину Риччи, а меня – простую женщину не самых молодых лет и не самого благородного происхождения.

Рикардо нашелся там же, где я и оставила его в прошлый раз: восседая на высоком стуле за барной стойкой, он с наслаждением поедал блинчики, намазывая на них лимонное варенье, и с интересом вслушивался в утренний выпуск National Geographic, где симпатичная журналистка рассказывала о вымирающем типе неких тигров где-то в районе Тибета. Заметив меня, он долгим взглядом прошелся по каждому миллиметру моего тела, и, вероятно, что-то заметив на шее, ехидно усмехнулся возвращаясь к своему прежнему занятию. Повернув голову и осмотрев свое отражение в зеркале, я стыдливо прикрыла засос на шее ладонью.

- Как ты отодрала его от себя? – поинтересовался Рикардо, лукаво улыбнувшись. Шалость мелькала в глубине его темных глаз. – Я думал, он тебя из постели не выпустит! Хоть одно радует – знать, что у него там все не отмерло. Порой у меня складывалось впечатление, что мой брат вслед за твоим обетом дал гребанный обет девственности!

Смущенно выслушав его реплику, я залилась еще большей краской, решив прокомментировать лишь первую часть данного вопроса.

- Он ушел в душ, - произнесла я, неловко переминаясь с ноги на ногу. Рикардо фыркнул, отправляя в рот очередной блинчик.

- Многое меняется, но некоторые вещи остаются прежними, - заметил он с ехидной улыбкой, за которой определенно скрывалось нечто большее, чем он подразумевал. Тем не менее, я не поняла того, что он пытался донести, и, вероятно, он это понял, прыснув и покачав головой. – Святая простота!

Я выгнула бровь. Он лишь пожал плечами.

- Удивительно, как мой суровый, грозный брат превращается в ручного зверька рядом с тобой, - проговорил Рикардо, не отвлекаясь при этом от своего лакомства. – Ты смело можешь вить из него веревки!

Я хмыкнула, но только покачала головой.

- Я не собираюсь этого делать.

Мои слова вызвали на губах Рикардо довольную усмешку.

— Именно это и нравится брату в тебе. Ты не ограниваешь его во власти, а с его вечным желанием все контролировать – это очень важно. Ему всегда нужна была женщина, которая покориться его авторитету. Терпения тебе с его несносным характером! Это он с виду только белый и пушистый!

Я рассмеялась, выгнув бровь.

- О каком еще несносном характере идет речь?

Рикардо закатил глаза.

- Порой он бывает жутким параноиком, в упрямстве пересилить его невозможно, а еще он жуткий романтик, и от этого иногда даже тянет блевать!

Слова Рикардо заставили меня расхохотаться. Причиной тому были и его гримасы, что всякий раз он старался изобразить. Однако, было приятно вести с ним подобные легкие беседы. Я знала, как АрДжей дорожил им. Порой у меня складывалось впечатление, что он никем так не дорожил, как дорожил Рикардо, потому что единственное, что у них было за закрытыми дверьми их дома в далеком детстве – они сами. Рикардо был единственным, кто был с ним с самого начала.

- Ну, думаю с упрямством я бы могла с ним посоперничать!

Рикардо хмыкнул, едва ли не подавившись, но потом улыбнулся, мило свернув ямочками на щеках.

- Это ты правильно подметила, - заметил он с усмешкой. Однако, мгновением спустя выражение его лица стало серьезным, и вытерев руки бумажной салфеткой, а потом и осторожно сложив ее на грязной тарелке, он произнес: - Сделай его счастливым.

Мои глаза удивленно расширились, и он поспешил добавить.

- Он никогда не думает о себе в первую очередь. Именно поэтому, я хочу, чтобы у него был человек, который сделает его центром своей жизни. Брат заслуживает этого, как никто другой. Он был многого лишен с самого раннего детства, и все, что у него получалось приобрести, он отдавал нам с мамой. Я его брат, и для меня его счастье играет колоссальную роль. Я прошу тебя сделать его счастливым, Фредерика. В противном случае, я не стану с тобой церемониться, подобно моему брату. У меня совсем другой характер!

Его взгляд сделался твердым и предупреждающим, и я встретила его с не меньшей серьезностью. Коротко кивнув, я поспешила добавить:

- Я обещаю!

Не успели слова вырваться из моего рта, как на кухню ворвался АрДжей, буквально из рук вырывая у Рикардо несчастный блинчик. Тот закатил глаза, но незаметно пододвинул к АрДжею баночку варенья.

- О чем это вы тут говорили за моей спиной? Что этот уродец успел наплести тебе?

Рикардо кинул в него грязной салфеткой.

- Уродец? Взгляни на себя, мудила! У тебя такой вид, словно на твоем лице скоро начнут цвести гребанные ромашки!

АрДжей фыркнул.

- А от твоей кислой физиономии скоро все цветы в доме передохнут!

Он хохотнул, пнув Рикардо по ноге, из-за чего тот принялся вытаскивать из коробки салфетки одну за другой, кидая их в брата. АрДжей шуточно отбивался, глядя на меня с улыбкой, и видеть их такими беззаботными и счастливыми, было воистину восхитительно. Порой, наблюдая за их перепалками, мне не верилось, что одни из самых грозных солдат клана. Они просто были мужчинами – достаточно рано позврослевшими, но не утратившими страсть к жизни.

- Так, о чем вы говорили? – поинтересовался он, когда салфеток в коробке больше не осталось, и Рикардо пришлось кидать те, что завалялись на столе. – Кости мне перемывали?

Хмыкнув, Рикардо произнес:

- Считал своим долгом предупредить Фредерику о твоем невыносимом характере!

АрДжей нарочито комично все пытался шире раскрыть глаза.

- Да я ангел по сравнению с тобой! – воскликнул он. – Если и есть в этом доме кто невыносимый, так это точно ты! Лучше бы делом занялся! Беа просила тебя помочь ей с практикой по стрельбе, только вот ты целыми днями только и делаешь, что просиживаешь штаны на диване перед телевизором, словно если выйдешь за дверь, на тебя наброситься стая голодных волков. Ты что, скрываешься от кого-то?

Рикардо закатил глаза, сделавшись вдруг хмурым, глаза его раздраженно сверкнули, но это недовольство не было направлено на брата.

- Я не ее нянька, и не ее гувернантка, - проговорил он недовольно. – У меня из без того немало дел, знаешь ли!

АрДжей удивленно уставился на него.

- Что за муха тебя укусила в последнее время?! Ты сам не свой! Бледнеешь, стоит только произнести ее имя. Случилось что? Вы ведь всегда были довольно близки!

Рикардо ничего не ответил, только поджал губы и пожал плечами, однако, я удивленно заметила, как задняя часть его шеи порозовела.

- Мы уже взрослые люди. Не вижу смысла засиживаться за этим розовым адом в виде кукол Барби до конца своих дней!

АрДжей недоверчиво выгнул бровь.

- И все-таки я считаю, что от долгого времени, проведенного в четырех стенах нашего дома, ты помутился рассудком!

Его реплика была прервана неожиданным хлопком двери. Удивленно обернувшись, я заметила, как в коридоре появилось несколько фигур, что уже через мгновение предстали перед нами. АрДжей встал с места, подойдя ко мне, удивленно и несколько даже настороженно рассматривая довольные лица матери, Леонаса и Шарлотты. Та помахала мне рукой, и, наконец, найдя в себе силы двигаться, я поприветствовала сеньору Марию, обнявшись с ней, а потом и Шарлотту. Она чмокнула меня в щеку, выглядя донельзя довольной.

- Что-то случилось? – настороженно поинтересовался АрДжей, встав рядом со мной. Он выглядел напряженным и обеспокоенным, и тихонько приблизившись к нему, я осторожно взяла его за руку, переплетая наши пальцы. Он удивленно посмотрел на меня, и я постаралась вложить в свои глаза все эмоции, все чувства, что бурлили внутри в эту секунду.

Я готова была стоять рядом с ним, держа его за руку, даже, если бы против нас ополчился весь мир. До самой последней секунды. До самого последнего вздоха.

Мария вышла вперед. В красивом светлом платье и кремовом плаще, что идеально подчеркивал ее восхитительную фигуру, с сумочкой от модного и дорогого бренда, она представляла собой эталон красоты, величия и грациозности. Лучезарно улыбнувшись своему сыну, глядя ему в глаза, словно никого и ничего другого рядом не было, она твердо и уверенно произнесла:

- Помолвка расторгнута, сынок!

Я замерла, застыла, едва ли не потеряла дар речи, услышав ее слова. АрДжей недоуменно взглянул на нее, но она не дала ему и слова вставить.

- Полагаю, мы можем начать подготовку к свадьбе, к которой многие из нас отнесутся куда благосклоннее, - сказала она с усмешкой. – Вы ведь уже все решили?

АрДжей смотрел на свою мать, словно не веря ее словам. Тем не менее, ее последняя реплика заставила его несколько неуверенно сжать мою руку. Именно поэтому, ответить решила я.

Это было моим долгом.

- Да! – произнесла я твердо, крепче перехватив его руку и натыкаясь на трепетный, благоговейный взгляд. Он все еще боялся, что я могу изменить свое решение. Ему не следовало сомневаться, ведь я ни в чем не была так уверена, как в своем ответе. Обхватив сильнее его руку, я попыталась вложить в этот жест всю свою уверенность в нашему будущем.

Мария радостно хлопнула в ладони, выглядя самой счастливой женщиной на свете. Глядя на сына, она пыталась побороть слезы, но они все равно вытекли из ее глаз, покатившись по щекам и смазывая ровный, легкий макияж.

- Тогда, полагаю, мы могли бы сыграть свадьбу в конце месяца! Ты уже говорил с сеньором Энцо?

АрДжей, застигнутый врасплох стремительно проносящимися перед ними событиями, покачал головой.

- Папы нет в городе, - поспешила оповестить их я, спасая тем самым положение несчастного АрДжея, который, кажется, и вовсе забыл, что перед свадьбой следует знакомство семей. Во всяком случае, ничего бы страшного не случилось, пропусти мы этот этап, так как мы все знали друг друга уже не первый год, однако, в этом обряде главным элементом выступал момент прошения руки, и я знала, что для АрДжея он был очень важен. – Он вернется на следующей неделе! Я думаю ... думаю, он будет рад!

Мне не терпелось рассказать ему обо всем. Вероятно, он уже потерял надежду на то, что однажды поведет меня к алтарю, однако, теперь эта мысль вызывала у меня целый шквал самых разнообразных чувств, и в эту самую секунду я вдруг поняла, что у нас абсолютно ничего не готово.

- Тогда, предполагаю, надо уже начать подготовку! – восторженно заговорила Мария, обходя стол и целуя младшего сына в подставленный лоб. Тот улыбнулся ей.

Я коротко кивнула, соглашаясь, однако, Леонас вдруг вмешался.

- До конца месяца осталось три недели, - произнес он, подходя и обнимая АрДжея. – Вы успеете все сделать к сроку?

АрДжей нахмурился, взглянув на меня, но я только покачала головой.

- Мы сыграем свадьбу в конце месяца! – проговорила я уверенно, настаивая на своем.

И держа АрДжея за руку, чувствуя его тепло, поддержку и присутствие рядом, я чувствовала, что у нас все получится. У меня все получится. Мы медлили тринадцать лет. Больше не было ни времени, ни желания ждать.

Единственное, что несколько настораживало – разговор с папой. Все указывало на то, что он будет самым счастливым человеком, едва узнает об этой невероятной новости, но он все еще был, в первую очередь, моим отцом, и был мафиози.

А отцы-мафиози – это уже смесь куда более страшная и суровая.

Тем не менее, АрДжей не был из робкого десятка, и затолкав всякую тревожность подальше, я прижалась к нему, врываясь в этот водоворот событий, который только-только начинался.

Он нашел в себе силы поинтересоваться, голос был хриплым, и до сих пор обескураженным:

- Мама, - обратился он к женщине, выглядя шокированным. – Как ... как тебе удалось это сделать?

Она хмыкнула, пожимая плечами.

- Я воспользовалась привилегиями, что у меня имеются, как у матери Консильери!

Шарлотта прыснула, услышав ее слова, прижавшись к боку Леонаса, что обнял ее, притягивая к своей груди.

- Видели бы вы выражение лица Риччи! Он уже хотел разразиться проклятиями, но Леонас быстро напомнил ему, с кем он говорит. Да и сеньор Алессандро достаточно грозный мужчина!

Однако, АрДжей не слушал никого. Он смотрел на свою мать, словно они остались одни во всем мире, и единственное, что я поняла, взглянув в его глаза – они были полны благодарности и гордости.

Он мог гордиться, в первую очередь, собой, потому что вся реальность, что его сейчас окружала, была создана им по крупицам, кропотливо и бережно.

Он мог гордиться миром, который создал своими собственными руками. Кровью и потом, слеза за слезой.

***

АрДжей

Мама составляла список гостей, просматривая бумаги, что принес ей Рикардо. Она взялась за подготовку настолько быстро, что казалось, боялась не успеть. Подобная свадебная суета была мне знакома, но в прошлый раз от нее хотелось блевать и сбежать куда подальше. Теперь же я не знал куда себя деть от счастья, от мысли, что все обернулось так, как я того желал.

В это все еще верилось с трудом.

Результатом тринадцати лет все-таки стала свадьба. У этой истории не предполагался плохой финал, а о том, чтобы он стал счастливым, я пообещал себе позаботиться с той самой секунды, как Фредерика дала свое заветное согласие.

Развалившись в кресле, я просматривал присланные мне ювелиром модели украшений, думая о том, что мне следует выбрать для Фредерики самое изумительное кольцо, которое только возможно. Та серебряная побрякушка имела важное значение, но я хотел подарить ей нечто особенное, что напоминало бы ей не о тринадцати годах ожидания, боли и страданий, а о том счастье, что ждало нас впереди.

Рикардо сидел рядом с мамой, консультируя относительно того, кого следует пригласить в первую очередь. Несколько пригласительный были отложены в сторону, и мама хотела нанести визит Валентине и Бибиане лично. С усмешкой она замечала, что не каждый день женит сына, а потому важна даже самая маленькая деталь. Наблюдая за ней, я не мог поверить, что каких-то тринадцать лет назад, она была абсолютно другим человеком.

За эти тринадцать лет жизнь изменилась до неузнаваемости.

За окном послышался странный шум. Я отвлекся от телефона, напряженно уставившись в сторону двери. Послышалась чья-то гребанная ругань, в которой прослеживался знакомый голос. Рикардо посмотрел на меня, выглядя не менее настороженным, однако уже в следующую минуту Альберто вошел в гостиную, как раз в тот момент, когда мама перечеркивала чьи-то имена, вписывая другие. Охранник выглядел хмурым и недовольным, и заметив мой пристальный взгляд, поспешил оповестить. Голос у него был полон презрения.

Прежде, чем он озвучил свою мысль, я уже догадывался, кого принесли черти.

- Ваш дядя здесь, господин.

Я закатил глаза, махнув рукой и раздраженно процедив сквозь зубы.

- Пошли его к черту!

Разглядывания золотых колец было куда более интересным занятием, чем выслушивание очередного нытья дяди Клаудио. В последнее время я слышал о нем все чаще и чаще. Он выглядел в сто раз более счастливым, чем я, в день моей помолвки, и я прекрасно понимал, что он попытается сойтись с Аурелио для проворачивания своих грязных делишек, прикрываясь именем моей семьи. Когда-то я поклялся убить его, и что-то подсказывало мне, что с каждым днем его часики тикали все безжалостнее.

Альберто только собрался уходить, кивнув мне головой, как вдруг мама остановила его, мило улыбнувшись.

- Нет-нет! – махнула она рукой. – Впусти его, Альберто. Все-таки, он часть нашей семьи. Я считаю свои долгом оповестить его о подобном важном событии лично.

Выглядя удивленным, Альберто посмотрел на меня в поисках одобрения, но я и сам был не менее удивлён подобным шагом матери. Рикардо напрягся, обхватив ее за руку, но она похлопала его по плечу и ободрительно улыбнулась мне. Коротко кивнув Альберто, я велел ему впустить его.

Дядя Клаудио ворвался в гостиную подобно некой буре – сметая все на своем пути. Я выгнул бровь, заметив задетые им горшки с цветами. Альберто с презрением окинул его взглядом, схватившись за кобуру пистолета, но я махнул ему рукой, намекая оставить нас. Одернув полы своего пиджака, дядя Клаудио без приветствий и прочего сразу перешел к делу, ткнув в меня пальцем:

- Ты, глупый ублюдочный щенок! Как ты посмел!? Как ты вообще додумался до подобного?

Я лениво окинул взглядом его полыхающее яростью лицо.

- Как я додумался впустить тебя в дом? Это было не моим решением! Я бы приказал пристрелить тебя еще на пороге! Ты помнишь мои слова? Я ведь говорил, что, если ты посмеешь переступить порог моего дома, я не смогу гарантировать сохранность твоей никчемной жизни. Так что, тебе в очередной раз следует благодарить нашу мать.

Разумеется, он даже внимания на нее не обратил.

- Как ты посмел расторгнуть помолвку?! Ты собрался пренебречь дочерью Младшего Босса, красивой и благородной девушкой, ради некой безродной шлюхи? Это правда?!

Я бы пустил ему пулю в лоб в ту же секунду, как он открыл свой грязный вонючий рот, но спина мамы заслонила его от меня. Она отложила несколько бумаг и журналов на кофейный столик, поправила юбку своего платья, и улыбнувшись, встала навстречу своему старшему брату.

- Дорогой брат, - произнесла она елейным голоском, удивляя нас с братом. – Я очень рада видеть тебя. Как поживает твоя жена? Дети? Надеюсь, с ними все в порядке?

Он даже не удостоил ее своим вниманием, отмахнувшись подобно от назойливой букашки.

- Закрой рот, Мария, - рявкнул он, оттолкнув ее. – Я не спрашивал твоего мнения.

Рикардо подорвался с места, но мама остановила его, осторожно шлепнув по груди и преграждая ему путь. Я покрутил в пальцах пистолет, с дьявольской улыбкой замечая, как дядя Клаудио напрягся.

- Но ведь ты в моем доме, - сказала мама, словно не услышала последних его слов. – Я имею право озвучивать здесь свое мнение. Ты – нет. Но полагаю, мы не так поняли друг друга. Ты пришел поздравить моего сына со свадьбой?

Я едва ли не расхохотался, заметив, каким ошалелым выглядел этот ублюдок после слов матери. Я был впечатлен. Рик же смотрел на нее с ехидной улыбкой, довольный и гордый. Эта женщина была нашей матерью – тем настоящим живым существом, что всегда скрывался в глубине ее души, испуганный выйти на свет. Теперь все изменилось. Время, когда вся материнская любовь и защита достигли нас, наконец-то подошло.

- Поздравления?! Поздравления?!! Ты с ума сошла? О каких поздравлениях идет речь, если твой ополоумевший сын разорвал помолвку с дочерью Младшего Босса ради какой-то шлюхи! Ублюдок Энцо хорошо устроился! Сначала сынка своего пристроил, а теперь и дочь свою выгодно сплавил твоему ненормальному сыну! Как часто эта сука раздвигала перед ним ноги, раз он помутился рассудком и решился на этот абсолютно глупый поступок? Этой свадьбе не бывать! Я не позволю так потоптаться по чести нашей семьи!

Мама смотрела на него внимательно и спокойно, но потом ехидная улыбка, полная насмехательства, украсила ее губы.

- Но ты не часть нашей семьи, - произнесла она твердо, все еще звуча вполне дружелюбно. И раз уж ты затронул вопрос помолвки, то я поспешу заверить тебя, что в этом нет вины моего сына. Это я расторгла помолвку!

Дядя Клаудио выглядел ошарашенным. Хотелось вытащить телефон и щелкнуть на память его оторопелое выражение лица. Все еще казалось неясным, чему он удивлен больше – самому факту расторжения помолвки или же отпору мамы, которая обычно всегда покорно склоняла голову, принимая его точку зрения. Она больше не была в его власти. Теперь перед ним была не испуганная маленькая Мария Брасси, которую они избивали и заставляли страдать, вымещая на ней всю свою злобу и самоутверждаясь за счет несчастной слабой женщины.

Теперь перед ним стояла мать Консильери Наряда – Мария Скудери, женщина влиятельная и обладающая такой властью, что могла стереть его с лица земли в эту же самую секунду.

- Что ты несешь? – поинтересовался он. – Какого хрена ты вообще вмешиваешься в разговор мужчин? Ты забыла свое место, маленькая дрянь! Я напомню тебе его, будь уверена в этом!

Ни единый мускул не дрогнул на ее лице.

- Ты пришел в мой дом, оскорбляешь моего сына, оскорбляешь меня саму, и при этом не желаешь приносить какие-либо извинения за свою грубость, так еще и отказываешься поздравлять нас с таким важным событием! Ты не должен забывать, что каждое слово имеет цену, братец. Это ты заставил меня выучить этот урок. Именно поэтому, в силу старых, добрых семейных уз, я позволю тебе уйти сегодня отсюда живым и невредимым несмотря на то, что хочется мне обратного.

Стоило ей поаплодировать. Я слушал свою мать, чувствуя ничем неописуемую гордость за эту невероятную женщину. В ней пробудилась сила, что дремала в прошлом. Теперь она готова была отправить к праотцам собственного брата за его никчемную натуру, и что-то подсказывало мне, что даже угрызения совести не будут мучить ее в этот раз.

Дядя Клаудио выглядел взбешенным, желваки на его покрасневшем от ярости лице, вызывали желания хохотать. Пыхтя от досады, он надвинулся на маму, но она опустила руку, и в этот раз, Рикардо, не стесненный ее приказом, наставил дуло пистолета ему прямо в лоб, заставляя застыть на месте.

- Пошел вон из моего дома! Больше не смей здесь появляться! – твердо проговорила мама, скрестив руки на груди. – Следующий раз может оказаться для тебя последним, дорогой мой братец. Я отрекаюсь и от тебя, и от всего, что связано с тобой и с фамилией Брасси. Будь уверен, я даже не почувствую сожаления, если ты сгинешь в эту самую секунду! Я помню прекрасно все, через что мне пришлось пройти по твоей милости. Я проявлю милосердие в самый последний раз в память о нашей матери – единственном светлом человеке в том Аду, который вы называли семьей. Больше не смей попадаться мне на глаза, и, если я узнаю, что ты посмел как-то затронуть моих сыновей, клянусь именем матери, я собственноручно отправлю тебя на тот свет!

Дядя Клаудио был втоптан в грязь собственной сестрой, которой он придавал значения не больше, чем мусору, который отправлял в урну. Это был полнейший восторг для нас с Риком – видеть маму такой решительной и яростной.

- Никчемная шлюха, породившая этих ублюдков ... !

Дядя Клаудио занес руку, но Рик перехватив ее, скручивая, и характерный хруст ломающейся кости разрезал все пространство. Мама даже не шелохнулась, лишь отошла на шаг назад.

- Альберто! – воскликнула она, и охранник уже через секунду оказался в гостиной, выглядя веселым от столь уморительного зрелища. Дядя Клаудио Корчился в муках, пока Рикардо скручивал сломанную руку еще сильнее, принося ему невыносимую боль. – Вышвырни его отсюда, и больше не смей впускать его в мой дом! Если ты увидишь хотя бы его тень у ворот, я разрешаю тебе стрелять!

Альберто кивнул маме, с почтением склонив перед ней голову, а потом с особым удовлетворением схватил дядю Клаудио за шкирку, подобно дворовой псине, и поволок его в сторону двери. Это ублюдок продолжал кричать, обещая расправу и прочее, проклиная нас и разглагольствуя о том, что сделает с мамой, когда доберется до нее, но она лишь проводила долгим, презрительным взглядом его никчемную тушу, а потом присела обратно на диван, как ни в чем не бывало, сложив руку на коленях. Они мелко дрожали, выпуская все еще ключом бьющий из ее тела адреналин, и я села рядом, взяв ее за руку, и прижимая к себе.

- Я горжусь тобой, мама! – прошептал я, чувствуя себя самым счастливым человеком. Она обняла меня в ответ, похлопав по спине, а потом поцеловала в щеку, нежно и ласково посмотрев мне прямо в глаза.

- Мой брат больше не потревожит нас, - пообещала она, поочередно оглядев нас с братом.

Рикардо усмехнулся, взглянув на меня со знакомым темным блеском в глазах.

- Он мне надоел.

Я знал, что за этой фразой скрывается угроза, но лишь коротко кивнул, намекая, что он волен делать все, что только пожелает. Мама лишь махнула рукой.

- Не будем о нем! – заворчала она, вновь принимаясь за свои списки. И дня не прошло с того дня, как она начала усиленную подготовку. – Пожалуй, его мы вычеркнем. И всю его семейку тоже!

Она яростно принялась вычеркивать его имя из списков, а я мог только смотреть на нее, и понимать, что счастливым уже просто быть невозможно.

То, во что мне верилось с трудом в далеком детстве за закрытыми дверьми чулана, в котором было холодного и сыро – счастье – наконец принадлежало всецело мне. И мне все еще в этом не верилось, как бы реальность не доказывала обратное.

***

Фредерика

Держа в руках букет, аккуратно собранных в цветочном магазине флористом гипсофил, я опустилась на колени перед могилой Тины, осторожно водрузив свой маленький подарок на каменную плиту. Тина любила цветы в отличии от меня. Все букеты, что когда-либо дарили церкви, были всецело в ее власти, и она бережно и внимательно следила за каждым из них, потом высушивая их и закладывая в книги отца Алессандро. Мне ее не хватало. Хотелось увидеть ее еще один раз, чтобы рассказать о том, как круто и невообразимо изменилась жизнь за последние три месяца, а еще лучше – за последние четыре дня.

Она была бы рада. Коснувшись ее изумрудных сережек, что я носила не переставая, я понадеялась на это всей душой, искренне взмолившись, чтобы она нашла покой на том свете. Я верила, что однажды она воссоединится со своей наставницей, и если даже не познала счастья в этой жизни, я знала, что она обязательно познает его там, за пределами таким простых понятий, как жизнь и смерть.

- Я помню об обещании, Тина, - прошептала я, смахивая слезы и заправляя за ухо волосы, что лезли в лицо от треплющего их ветерка. Майской утро выдалось достаточно прохладным, и вдохнув полной грудью свежий воздух, я еще раз внимательно смотрела надгробие, на котором красивыми большими буквами было высечено ее имя. – Я проживу эту жизнь достойно, Тина. Ради нас обеих.

Огладив холодную плиту пальцами, я зашагала вниз по тропинке, думая о том, стоит ли мне делать то, что пришло в голову в этот самый миг. Но остановить мои бредовые ноги было уже невозможно, и именно поэтому я не удивилась, когда остановилась перед могилой мамы, выглядя обескураженной, настороженной и все такой же раздавленной, как и всякий раз, стоило мысли о ней проскользнуть в мою голову. Ее смерть, связанная с моим днем рождения, все еще причиняла мне боль, и острым отчаянием отзывалось в сердце. Все, что я когда-либо имела, принадлежало когда-то ей, и в одночасье она потеряла это, даже не успев попрощавшись с родными ей людьми. Папа стал вдовцом в тридцать два года, Санни остался сиротой в десять лет, а бабушка ... бабушка потеряла всякий смысл жизни, и постепенно стала сходить с ума.

Стоя под бескрайним голубым небом и разглядывая надгробие, на котором было начертано имя мамы, которое долгое время было и моим именем, я не испытывала сжигающую изнутри ненависть с собственной персоне. Словно после сложения обетов дышать стало куда легче. Теперь мне отчаянно хотелось жить, хотелось прочувствовать каждый глоток воздуха, что мне уготован, а потом достойно встретиться со смертью, гордо держа голову. Сейчас мне нестерпимо хотелось жить, потому что в мире было так много людей, который я хотела сделать счастливыми. Впервые со дня смерти мамы, мысли о ней не вызвали в моей душе чувства вины.

Скорее, в этот раз я чувствовала благодарность за шанс познать то счастье, которого в моей жизни с недавних пор стало очень много.

- Тридцать лет прошло, - невесело усмехнулась я, пряча руки в карманах своего кардигана. Солнце ярко осветило каменную плитку, вынуждая меня зажмуриться от ослепительного света, и улыбнувшись, я хмыкнула. – Я ... я многое поняла за эти долгие годы. Мне жаль, что тебе пришлось наблюдать за моей никчемной жизнью, за которую тебе пришлось заплатить своей, но я не позволю этой жертве понапрасну сгинуть. Я проживу достойную жизнь, за которую смогу гордиться, чтобы однажды, когда мы встретимся, я могла без стыда взглянуть в твои глаза, мама. Обещаю, что сделаю все для того, чтобы однажды, когда мы встретимся, ты могла гордиться мной, мама. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня за то, что я с собой сделала. Что я сделала с единственным напоминанием о твоей жертве. Мне кажется, что петля, так долго затягивающаяся вокруг моей шеи, наконец ослабла, позволяя мне вздохнуть полной грудью. Мне очень тебя не хватало, но я научилась с этим жить. И я обещаю тебе стать самой счастливой женщиной на свете, чтобы ты гордилась мной. Я люблю тебя, мама. Несмотря ни на что. Надеюсь и ты меня любишь.

Невесело усмехнувшись, я подумала, что очень хотела бы знать ответ на этот единственный вопрос, что хотела задать ей с того самого дня, как начала понимать все устройство жизни.

Любила ли она меня настолько сильно, что не пожалела о том, что рассталась с жизнью ради меня?

Теперь мне оставалось только верить, что это и в самом деле было так, но важнее всего было доказать, что эта жертва не была напрасной. Следовало доказать это, в первую очередь, самой себе. Более не было места вине. Пришло время отпустить это чувство, что было моим спутником с самого раннего детства.

Более не задерживаясь, я поклонилась могиле матери, словно тем самым выражая благодарность за шанс увидеть собственными глазами весь невероятный, необъятный и восхитительный мир, который так долго отталкивала по собственной глупости. Зашагав вниз по аллейке к воротам, я думала о том, что с каждым разом приходить к могиле матери было легче, словно некий камень, с самого рожденья запечатленный в моем сердце, куда-то исчез. Оставалось надеяться, что навсегда.

На пути к дому меня встречал прохладный весенний ветер, что трепал мои волосы, превратив в нечто странное пучок, в который я ранее наспех собрала темные пряди. Моя голова была занята мыслями об АрДжее. Взглянув на часы на руках, я поняла, что время уже близится к полудню. Повернув за угол, я только потянулась в карман за телефоном, ничего не желая больше, чем услышать его голос, как заметила рядом с домом знакомую до боли машину, широко и радостно улыбнувшись.

Телефон в руках завибрировал. Взглянув на засветившийся дисплей, на знакомую фотографию, которая отражала все прекрасное в мужчине, которого я безумно любила, я с улыбкой провела по экрану, поднося телефон к уху.

- Фредди, - донесся его ласковый голос. – Ты не дома?

Он был в черном костюме-тройке в полоску, прислонившись к своей машине, лениво притоптывая одной ногой, облаченной в дорогую модную обувь строгого стиля. Комплект идеально подчеркивал его восхитительную фигуру, на описание которой не хватило бы все слов мира. Словно античное божество, выпорхнувшее прямо из прошлого, он мог свести с ума любую, кого пожелает. Все еще не веря своему счастью, я думала о том, что, вероятно, в прошлой жизни совершила куда более полезные поступки, чем в этой, раз за неизвестно какое доброе деяние Господь решил связать меня именно с ним.

Какой же глупой я была, отталкивая его все эти годы. Сейчас мне казалось, что каждая секунда, прожитая без него, не имела смысла.

- Посмотри вперед, - прошептала я мягко, улыбаясь и сверкая подобно начищенной до блеска кастрюльке.

АрДжей удивленно последовал моей маленькой просьбе, и усмехнувшись, помахал мне рукой. Убрав телефон подальше, я прибавила шагу, а потом и вовсе пустилась изо всех сил, врезаясь в его объятия и вдыхая терпкий аромат его парфюма, который обволакивал меня подобно сладкому забвению.

- Я скучала, - произнесла я, поднимая голову. Взяв в ладони его гладко выбритое лицо, я приподнялась на носочки, целуя его в губы. Это было бы несколько комично, всякий раз замечать его восхитительное удивление, если бы не тоскливое напоминание о том, как долго он этого ждал.

Как долго он мечтал об этом.

- Мы не виделись несколько часов, - заметил он с усмешкой, заправляя мне за ухо прядь, что так надоедливо пыталась влезть между нами.

Я хмыкнула, пожимая плечами.

- Теперь, когда я познала весь вкус любви, что готова сносить мне крышу, я не желаю расставаться с тобой ни на мгновение! Ведь это именно ты был тем, кто научил меня любить!

Он улыбнулся, погладив меня по щеке, и я прильнула к его руке, не желая так быстро расставаться с его прикосновениями.

- Ты права, - произнес он тихо. – Каждая секунда в дали от тебя приводит меня в бешенство.

Я хихикнула, лукаво глядя из-под опущенных ресниц, чувствуя, как его рука, покоящаяся на моей талии сзади, нежно поглаживает мое тело, при этом благородно не допуская ничего предосудительного, хотя мне и хотелось так и сказать ему, чтобы он опустил руку ниже. Однако, моя жадность и мой голод до его прикосновений мне самой казались дикими, и страшно было подумать, что об этом думает, в свою очередь, АрДжей.

- Я очень хотел тебя увидеть, - сказал он, очертив подушечками пальцев мои скулы, губы, подбородок, а потом осторожно приподнял мою голову, запечатлев целомудренный поцелуй на моем лбу. – В последние дни я так занят. Я вижу тебя лишь по утрам, когда ты милостиво приносишь мне завтрак, но и в это время не могу уделить тебе достаточно внимания из-за своей гребаной занятости. Я так люблю тебя, Фредерика. Я просто хочу, чтобы ты знала об этом!

Мое сердце наполнилось теплом, что тягуче разливалось по каждой клеточке моего тела. Коротко кивнув, я взглянула на него мягко и нежно, встречая влюбленным взглядом его виноватый и несколько поникший вид.

- Тебе не стоит извиняться, - проговорила я с улыбкой, целуя его поочередно по щекам. Он улыбнулся, и я с еще большим желанием прильнула к ямочкам на его щеках, заставив его прыснуть, и обвить мою талию руками. Он принялся стискивать меня все сильнее, и я рассмеялась, покрывая поцелуями его лицо. Посерьезнев несколько секунд спустя, я вздохнула полной грудью, успокаиваясь, и произнесла: - Я знаю, насколько для тебя важна твоя работа. Более того, я знаю, скольким тебе пришлось пожертвовать, чтобы стать тем, кем ты являешься сегодня. Поверь мне, я последний человек, который посмеет упрекнуть тебя за занятость. Я буду ждать тебя сколько угодно, милый.

АрДжей только хотел возмутиться, как вдруг шаловливая улыбка расцвела на его лице.

- Милый?

Я смущенно опустила голову.

- Дорогой? – предложила я. – Любимый?

Он жалобно застонал, опуская голову мне на плечо.

- Ты сведешь меня с ума!

Я погладила его по линии роста волос, прижимая к себе и тихо посмеиваясь.

- Я слишком люблю тебя, чтобы так жестоко обойтись с тобой!

Он фыркнул.

- Ты уже обходишься жестоко! – воскликнул он нарочито обиженно, заставляя меня рассмеяться. – Ты сводишь меня с ума, Фредерика! Сначала ты мучила меня своим равнодушием, а теперь ты грозишься свести меня с ума от счастья своей любовью!

Виновато понурив голову, я невесело усмехнулась.

- Все это в прошлом, - пообещала я ему, а потом, рассмеявшись, больше дала эту клятву самой себе, нежели ему. – Я окружу тебя такой любовью, что тебе и не снилась. Ты будешь самым счастливым человеком на свете, любимый.

В этот раз в его стоне, полном отчаяния, слышались еще более жалобные нотки.

Он осторожно отстранился, беря меня за руки, поглаживая большим пальцем кожу тыльной стороны моих ладоней. Мне верилось, что все это происходило с нами в реальности. Словно вчера я заливалась слезами, бездумно глядя в свой потолок, проклиная себя и все, что со мной было связано, но теперь я чувствовала такую жажду жизни, которой во мне никогда не наблюдалось.

Я думала, что потеряла его навсегда, но сейчас он стоял передо мной, глядя своими невероятными глазами мне точно в душу, и это все еще казалось неким сном, от которого страшно не хотелось пробуждаться.

- Я должен идти, - беспомощно произнес АрДжей, вновь обнимая меня и зарываясь лицом в мои волосы. Он тяжело вздохнуло, отстранился, устало потерев переносицу, и я чмокнула его в щеку, ободрительно улыбнувшись.

- Обязательно напиши мне, как доедешь!

Он кивнул.

- Если не уйду сейчас, то не уйду уже никогда! – прыснул он, запрыгивая в машину. Я прикрыла для него дверь, глядя, как он заводит машину, однако, в эту самую секунду, он заметил небольшой пакет на соседнем сидении.

Усмехнувшись, он просунул его в окно, протягивая мне, ловя мой непонимающий взгляд.

- Они виноваты в том, что еще больше усугубили мое и без того скучающее по тебе положение!

Удивленно распахнув его подарочек, я ахнула, заметив многочисленные пакетики лимонового сока. Заулыбавшись подобно ребенку и едва не захлопав в ладоши, я просунула голову через стекло, поцеловав его в щеку.

- Ты просто невероятен!

Он усмехнулся, наблюдая за тем, как я достаю один пакетик, продевая внутрь трубочку. Сладковато-кислый напиток полился в рот, заставляя в блаженстве застонать. Смотря ему прямо в глаза, я чувствовала, что не хочу отпускать его, как бы мой разум не противился этому порыву. Моим единственным желанием было просто валяться на его кровати, целуясь и касаясь друг друга, и если бы мир вокруг перестал бы существовать в это время, я была уверена, что не заметила бы этого, будучи в его объятиях.

Мы правда виделись только утром. Ради этих встреч я встала едва рассвет пробивался через линию горизонта, чтобы приготовить нечто вкусное для него. Свадебный переполох уже начинал отнимать немало сил. Помогая составлять Марии списки гостей, я думала о том, как рассказать обо всем папе. Пугало еще и то, что некий мерзкий внутренний голос шептал о чрезмерной спешке. Тем не менее, я не позволяла себе думать об этом. Все должно было получиться, потому что другой вариант просто не представлялся возможным.

Однако, мысль, что так внезапно посетила мою голову в тот самый миг, пока мой рот наполнялся соком, а АрДжей смотрел на меня так, словно ничего другого в мире просто не существовало в этот миг, плотно укоренилась в моем мозгу, требуя, чтобы я ее озвучила.

- Ты свободен в эти выходные? – брякнула я смущенно, думая о том, что, вероятно, отвлеку его от дел.

Он удивленно выгнул бровь.

- Выходные?

Я коротко кивнула, пожав плечами.

- Скажем ... суббота? – предложила я. – Вечер субботы?

Он хмыкнул.

- К чему ты ведешь?

Густо покрывшись краской, я отвела взгляд, чувствуя, что смущение вот-вот утопит меня, но потом набрала в легкие побольше воздуха, решительно поясняя:

- В последнее время мы и правда видимся нечасто, - произнесла я несколько тоскливо, сжимая в руках пакетик сока. – Через несколько дней вернется папа, и я уверена, что весь этот свадебный переполох приобретет еще большие масштабы. Я бы рада выйти за тебя замуж хоть сегодня при минимальном количество гостей, но я понимаю, что твой статус подобной вольности не позволяет. И именно поэтому, скоро и у меня будет катастрофически мало времени, которое я могла бы уделять тебе. Я знаю, что потом у нас будет достаточно времени, чтобы наслаждаться обществом друг друга, но особая прелесть всего нынешнего водоворота событий приводит меня в некоторый восторг. И я хотела бы, чтобы в этот период, хоть мгновение, хоть немного времени, мы могли бы найти, чтобы ... чтобы ...

АрДжей выгнул бровь, шальная улыбка была до самых ушей.

- Чтобы ...

Я неуверенно хихикнула, почесывая затылок.

- Как ты смотришь на то, чтобы сходить в кино?

Мои слова абсолютно точно его удивили. Он смотрел на меня некоторое время с невероятным интересом в глазах, а потом ехидно поинтересовался:

- Приглашаешь меня на свидание?

Я прыснула, качая головой и заливаясь краской.

- Да, - произнесла я с улыбкой.

Закусив губу, он пытался спрятать лукавую улыбку, выглядя донельзя счастливым.

- Кино?

Я кивнула, глядя на него с усмешкой.

- С чего такое удивление? Это ведь ты тринадцать лет преследовал меня предложениями сходить туда! Отказы не принимаются! Считай, у тебя нет другого выбора, кроме как позволить мне отвезти тебя на свидание, накормить, показать тебе фильм и прочее.

АрДжей выгнул бровь, громко рассмеявшись.

- Ну раз уж у меня нет выбора, то, полагаю, я просто обязан принять тое предложение!

Я коротко кивнула, выглядя довольной и счастливой. Покрепче перехватив пакет с соками, я решительно и твердо произнесла, смотря ему прямо в глаза:

- Через два дня ты пойдешь со мной на свидание! – его улыбка стала шире. – В кино. – поправочка заставила его захохотать. – На ночной сеанс!

Сил у него ни на что, кроме смеха не было. Я махнула ему рукой, мягко улыбнувшись. Он произнес:

- Я заеду за тобой к вечеру! – я хмыкнула.

- Выберу фильм!

Он уже заводил машину, и мне оставалось только с тоской понимать, что теперь я не увижу его, вероятно, до завтрашнего утра. Напоследок поцеловав его быстро в губы, я помахала рукой, и он, наконец, двинулся с места, покатив машину вниз по улицу. До самого поворота он смотрел на меня в зеркало, а я продолжала стоять, словно мысленно пытаясь донести до него, что теперь я никуда не уйду.

Я всегда буду рядом, даже, если его не будет рядом со мной.

Но потом в мою голову ударила мысль о том, что мне нечего надеть, и эта мысль смела собой все остальное, что существовало на тот момент.

***

Единственной, у кого я могла искать помощи в вопросе смены имиджа в целях впечатлить АрДжея, была Шарлотта. Не прошло и двадцати минут, как я заметила машину, остановившуюся у нашего забора. Шарлотта грациозно вытащила прежде одну ногу, потом другую, а после уже и сама легко и довольно быстро выпорхнула из машины, встряхнув блондинистыми уложенными волосами. На ней был белый укороченный топ, с интересным и уникальным вырезом, что подчеркивал ее красивую грудь, а также строгая юбка-карандаш такого же цвета, что тянула ниже колен. Изюминку добавлял вырез на юбке, что позволял Шарлотте уверенно и широко ставить шаг, и на своих высоких шпильках она смотрелась так притягательно, что невозможно было оторвать взгляд.

Держа в руках свой кремовый плащ и маленькую сумочку, которая гремела ключами и еще чем-то довольно интересным, она помахала мне тонкой белоснежной ручкой, стоило только выйти на порог.

- Рада тебя видеть! – воскликнула она, подходя ближе. Улыбнувшись, я приобняла ее, целуя в подставленную щеку.

Она проведала то же самое.

- Ты даже представить себе не можешь, как я рада тебя видеть! – произнесла я, глядя ей в глаза со всей благодарностью, которая плескалась у меня в души. – Ты моя единственная надежда!

Она хмыкнула, приглаживая свои волосы.

- Всегда рада тебе помочь, - сказала она с усмешкой. Выглядела она свежо и бодро, и это заставило меня, в свою очередь, радостно отметить ее более поздоровевший вид.

Несколько месяцев назад она выглядела особенно болезненно.

- Не представляешь, как я рада тебя видеть! – повторила я, приглашая ее в дом. – У меня совсем нет подруг. Ты – единственная, кроме Тины, с кем я поддерживала связь.

Горечь этих слов болью отозвалась в груди. Тины не было уже несколько месяцев, и тоска от ее смерти все еще была достаточно свежей, не желающей ослабевать. Я, не переставая, надевала ее серьги, чувствуя, таким образом, некую связь между нами. Это помогало мне справляться с горем, хоть удавалось и не так хорошо, как хотелось бы.

Вера придавала силу. Я знала, что Тина живет в моей груди, и что радовало меня больше всего от осознания данного факта – там она будет жить вечно.

Услышав мои слова, Шарлотта хмыкнула, пожимая плечами.

- У меня тоже нет подруг, - сказала она, пожав плечами. Голос был равнодушным, словно за словами стоял горький опыт. – Так что, ты тоже моя единственная подруга.

Усмехнувшись, я кивнула.

- Я рада, что мы с тобой в хороших отношениях. Я ... для меня это очень важно.

Шарлотта удивленно взглянула на меня, но, казалось, мои слова ее несколько смутили. Зардевшись, она мило улыбнулась, словно ей нечасто говорили подобное, но в моих словах не было лжи или желания выслужиться. Шарлотта была женой одного из самых близких для АрДжея людей, да и сама была важна для него не меньше. У нее был сложный характер, но тому, кто терпеливо ожидал, пока она впустит их в свой мирок, всегда несомненно везло обрести столь великодушного, доброго и хорошего друга.

- Я тоже рада, что именно ты станешь его женой! – сказала она, весело усмехнувшись. – Если бы Селеста все же урвала бы себе этот кусок, поверь, она бы лопнула от своего самодовольства. Взглянуть бы на ее выражение лица. Наверное, она язык от ярости прикусила. Абсолютно уверена, что ее перекосило.

Словно услышав ее ехидные слова, Селина Риччи появилась перед нами собственной персоной. Роскошная машина неслась по дороге так, словно за ней несся легион демонов. Заехав на аллейку, перевернув мусорный бак, и едва ли не наехав на почтовый ящик, она остановилась, и сама Селина выскочила из машины, взмахнув гривой светлых волос, выглядя абсолютной яростью в живом ее воплощении.

- Ты! – закричала она, ткнув на меня пальцем, и надвигаясь подобно свирепой буре.

Я вздохнула, ощущая, как бешено забилось сердце. Прежде мне не выпадало случая устраивать с кем-то разбор полетов. Селина создавала впечатление женщины, которая ни перед чем не остановится ради своей мести. Она была живым воплощением гнева в этот миг, и казалось, даже папа Римский не смог остановить бы ее, желай она размозжить мне череп.

Что-то подсказывало мне, что именно это она и хочет сделать.

Шарлотта закатила глаза, глядя на нее с раздражением и некоторой насмешкой. Остановившись передо мной и заметив ее, Селина смерила жену Капо презрительным взглядом, наткнувшись на не менее презрительный взгляд со стороны Шарлотты. Та могла одним взглядом втаптывать в грязь всех тех, кто считал себя достаточно смелыми, чтобы бросать ей вызов.

- Добрый день, Селина! – поприветствовала я ее, не желая переходить на крики и прочее. Последнее, чего я желала – видеть ее, но что-то подсказывало мне с того самого дня, как мы с АрДжеем воссоединились, что этот день не за горами.

Тем не менее, мои слова, вероятно, ее мало впечатлили.

- Ты, мерзкая тварь! – закричала она, подойдя вплотную. Я не отошла ни на шаг, встречая ее гнев с достоинством.

АрДжей стоил того, чтобы бороться за него.

- Хватит кричать! – раздраженно проговорила Шарлотта, махнув рукой. Будь у нее в руках что тяжелое, я была уверена, что она, не раздумывая, кинула бы это Селине прямо в лицо.

Посмотрев на нее, я качнула головой, прося не вмешиваться. То был мой бой. Это была наша с Селиной война.

- Что ты ему сказала?! – потребовала Селина ответов. – Что ты наплела ему? Чего наобещала? Раздвинула ноги перед ним? Думаешь, это что-то изменит? Думаешь, кто-то одобрит этот брак? Думаешь, вам позволят быть вместе?! Ты никто, слышишь! Никто! Ты всегда будешь никем! Родилась никем и умрешь никем!

Ее слова были пропитаны желчью. Она цеплялась за все, что только возможно, желая задеть меня. Однако, в этот раз ее слова меня мало волновали. Не понимая, откуда во мне появилось жгучее желание задеть ее сильнее, я произнесла:

- Ты не права. Может, я и была никем. Но теперь это не так. Я стану его женой. Я, а не ты. Думаю, тебе следует обдуманно выбирать выражения!

Она покрылась красными пятнами, не ожидая моего отпора. Шарлотта выглядела довольной и веселой, наблюдая за нашей словесной перепалкой.

- Кем ты себя возомнила? – злобно усмехнувшись, вопрошала Селина. – Думаешь, раз смогла обставить все в свою пользу, это дает тебе определенные привилегии? Ты не более, чем простая шлюха!

Улыбка расцвела на моем лице совершенно неожиданно.

- Это не так, - сказала я, пожав плечами. – И тебе не следует говорить о нем в подобном роде. Он никогда не относился к женщинам с подобным неуважением!

Селина фыркнула.

- Он полный олух! Такой же, как и ты! Вы друг друга стоите!

Шарлотта вставила свое слово, еще до того, как я успела раскрыть рот.

- Как раз-таки разорванная помолвка с такой припадочной, как ты, свидетельствует у него наличие очень хороших мозгов!

Я хмыкнула, благодарно улыбнувшись ей.

Селина окинула нас презрительным взглядом, злобно усмехаясь. Взглянув на меня, напряженно и яростно, она с ехидным смешком поинтересовалась:

- Так вы подружки? Думаешь, раз подружилась с этой ненормальной, это делает тебя особенной? Вы отлично друг другу подходите! – ее голос был полон злобы. – Две никчемные, абсолютно бесполезные женщины! Посмотрим, как ты запоешь, когда Капо избавиться от нее!

Я была уверена, что Шарлотта выдрала ей клок волос, вцепившись ей в макушку. Схватив ее за светлые пряди, которые, по ее словам, абсолютно точно были крашеными, она запрокинула ей голову назад, сверкая безжалостными зелеными глазами, в которых полыхало безумия.

- Мерзкая сучка! – прошипела Шарлотта в лицо Селине, заставляя ту болезненно шипеть и проклинать ее. – Если Фредерика в силу доброго нрава не выцарапает твои омерзительные глаза, то будь уверена, это сделаю я.

Оттащив ее за волосы в сторону, Шарлотта резко отпустила ее, давая смачную оплеуху. Я знала, что слова Селины задели ее за живое. Схватив ее за руку, я осторожно потянула ее к себе, не позволяя продолжить. Что-то подсказывало мне, что Шарлотта будет в состоянии убить ее, если вовремя ее не остановить.

- Хватит! – попросила я.

От пощечины Селина свалилась на колени, вцепившись рукой в полыхающую щеку. Подняв глаза, она посмотрела на нас с ничем не прикрытой ненавистью, желая испепелить одним взглядом.

- Уходи отсюда! – велела я ей, держа Шарлотту за руку. Та выглядела злой, раздраженной и испытывающей острую жажду убивать, но в глубине ее зеленых красивых глаз я заметила боль, которую с некоторых пор Шарлотта уже была не в состоянии скрывать. – У тебя изначально не было шансов, Селина. Я единственная женщина, которую он любил. Я была его первой любовью, и намерена стать последней.

Селина уставилась на меня широко распахнутыми, злобными, яростными глазами, желая вцепиться мне в глотку. Поднявшись на ноги, она откинула назад волосы, и ткнув в меня пальцем, начала перечислять свои угрозы:

- Клянусь, ты пожалеешь об этом! Я не Селина Риччи, если не заставлю тебя пожалеть о том, что ты стала его женой. Ты думаешь, что выиграла? Что же, жди моего хода, мерзавка! Я не отдаю то, что принадлежит мне.

Ее слова вызвали в моей душе бурю гнева.

- АрДжей не вещь! – воскликнула я яростно, двинувшись на нее. – Он сам выбирает, что для него лучше, и он выбрал меня! Помнишь, что ты сказала мне тогда? Ты посоветовала смириться! Так вот, теперь я советую тебе сделать это! Уходи из моего дома, и больше не появляйся передо мной. Нам нечего обсуждать!

Толкнув ее к машине, я надеялась, что она уйдет. Тем не менее, Селина была из той категории девушек, что всегда желала оставлять за собой последнее слово. Ядовито улыбнувшись, сверкая всеми своими белоснежными зубами, она проговорила, едва ли не распыляя свое превосходство и насмешку:

- Любит, говоришь? – усмехнулась она, злобно фыркнув. – Тогда поинтересуйся у него о ночи в клубе! Насколько же сильно он тебя любит, раз кувыркается с другими женщинами, пока клянется тебе в любви! Хорошая была ночь! Я тебе обещаю, что она не станет последней!

Хмыкнув, она резко развернулась на своих каблуках, зашагав к машине. Ее слова меня не удивили. Я видела проклятый засос на ее шее в тот день, когда она пришла, и хоть АрДжей не говорил ничего об этом, но я не предавала этому особого значения. Я не собиралась оказывать ей подобной милости. Хотелось, подобно Шарлотте, ударить ее, но насилие никогда не было моей сильной стороной.

И идея нашла меня сама.

Нащупав в кармане то самое кольцо, которое я забрала у АрДжея, я двинулась следом, решительным шагом пересекая разделяющее нас пространство.

- Селина! – позвала я ее, широко улыбаясь. В моем голосе слышалось ехидство. – Полагаю, это твое!

Кинув кольцо в салон ее машины, я удовлетворенно заметила, как злобно сощурились ее маленькие глаза. Напоследок я улыбнулась ей, прошептав:

- Будь счастлива! – проговорила я. – Ты не пара ему, Селина. Он никогда не любил таких женщин, как ты. Такие его раздражают. И любил он только меня. Я была его первой любовью, и первой женщиной во всех смыслах этого слова, так что тебе следует лишь смириться! Он мой, и я никогда и никому его не отдам!

Мотор ее машины взревел подобно разгневанному зверю. Она резко нажала на газ, уезжая столь же стремительно, как и появилась, а я, наконец, выдохнула, чувствуя себя уставшей, но абсолютно довольной.

Я была уверена в своих словах. Он был моим, и я не собиралась отдавать его кому бы то ни было, и если ради него мне предстояло вступить в войну с Селиной Риччи, даже понятия не имея, как эту войну вести, то я была готова.

Сзади раздался свист. Усмехнувшись, я обернулась, натыкаясь на веселый взгляд Шарлотты.

- Это было мощно!

Я прыснула, чувствуя легкую дрожь в теле.

- Я ... это было неожиданно, и на самом деле, я не умею ругаться с людьми, но ... я готова биться за него.

Шарлотта фыркнула, выглядя довольной моим ответом. Подхватив меня под руку, она сказала:

- Не принимай ее угрозы близко к сердцу. Я разберусь с ней. Позволь мне это сделать! – она испытующе взглянула на меня, и я коротко кивнула, понимая, что у Шарлотты несколько минут назад с ней появились собственные счеты. – Ты ведь не придала значения тем ее словам, правда?

Я вздохнула, качая головой.

- Мне плевать! – ответила я решительно. – Кто бы что не говорил, что бы не случилось, я не отступлю! Я ничему не позволю встать между нами! И она может хоть тысячу раз подавиться собственной желчью, но она не посеет семя раздора между нами! Не в этот раз! Я люблю его, и я ему верю! Этого достаточно!

Шарлотта улыбнулась, коротко кивая. Она некоторое время пыталась прочесть в моих словах некий ответ на свой незаданный вопрос, но потом, вероятно, нашла его. Покрепче перехватив меня под руку, она весело сказала:

- Ты права! Абсолютно! Предлагаю забыть о ней, как о выброшенном мусоре, и сосредоточиться на деле. Полагаю, следует начать с белья. Чему я уж точно научилась за шесть лет брака, так это тому, что белье – главный компонент любого свидания, и обещает сделать его еще более великолепным.

Зардевшись, я, однако, твердо кивнула.

- Да. Думаю, следует начать с белья.

Несмотря на смущение, эта идея была особенно важной, так как от одной мысли, что после фильма может последовать продолжение, меня бросало в жар.

***

АрДжей

Весь день прошел, как в тумане. Утром Фредерика проводила меня загадочным, я бы даже сказал лукавым взглядом, махнув рукой, и напомнив о вечере, словно я мог забыть о нем. Моя голова только и была забита мыслями о том, что меня ждет. Не в силах усидеть на месте, я буквально был выставлен из офиса Леонасом, который, по его словам, уже терпеть не мог мой чрезмерно счастливый и поплывший вид, и вернувшись домой, первый делом, я принялся лихорадочно перебирать свой гардероб, пытаясь понять, что же мне надеть.

Наличие огромного количества одежды усложняло ее выбор также, как и полное его отсутствие.

В итоге я с ужасом осознал, что время близится к семи, а Фредерика говорила, что сеанс назначен на восемь часов. Натянув на себя привычный черный образ, я застегнул часы, умудрился едва ли не вылить на себя добрую половину одеколона, а потом уставился на свои волосы, которые отчаянно нуждались в расческе.

Гребанный дьявол, я, однако, нигде не мог найти ее, несмотря на свои попытки перевернуть комнату вверх дном.

Дверь с громким хлопком ударилась за моей спиной. В два широких шага дойдя до комнаты Рика, я дернул за ручку, приготовившись, как обычно, ввалиться в комнату брата, желая найти то, что мне нужно – а у него подобный хлам всегда был на своих местах – я, к своему огромному и невероятному удивлению, обнаружил, как она не поддается.

Дверь была заперта.

Удивленно распахнув глаза, я дернул еще раз. Дверь не поддалась. Брови взлетели вверх от удивления, и я принялся колотить по ней, неожиданно занервничав. Вспомнилось проклятое прошлое, где все еще витали отголоски воспоминаний об отце, о таблетках, которые Рик принимал, и обо всем дерьме, что пришлось ему пережить. Рикардо никогда не закрывал свою дверь на замок, и это меня настораживало. У него, как и у меня, имелась некоторая неприязнь, и я бы даже сказал, страх замкнутых помещений, привитая ублюдочным отцом после многочисленных раз, когда он запирал нас в комнатах, не давая еды и воды на протяжении нескольких дней. Рикардо относился к этому даже еще более нервно, нежели я, предпочитая всегда спать с оружием под подушкой, но с широко распахнутой дверью.

- Рикардо! – позвал я его, чувствуя некоторое волнение. – Рикардо, что случилось? Ты в комнате?

По другую стороны послышались шаги. Удивленно выдохнув, даже не понимая, когда я успел задержать дыхание, я принялся внимательно вслушиваться в звуки, чтобы понять происходящее. Через минуту щелкнул замок, и голова Рикардо показалась в проёме. Он выглядел каким-то нервным, покрасневшим, его волосы были взлохмачены, а взгляд так и умолял меня свалить поскорее.

Я недоуменно выгнул бровь, оценивая его странный вид.

- Ты в порядке?

Он нервно усмехнулся, незамедлительно кивая головой.

- Что-то случилось?

Я кивнул, пытаясь отпихнуть его в сторону и пройти в комнату, однако, наткнулся на его неожиданно сильный отпор.

- Какого хрена? – воскликнул я, удивленный его действиями.

Он прикрыл глаза, словно пытался успокоиться. Подобная странность за ним никогда не наблюдалась, и я настороженно принялся смотреть ему в глаза, желая раскусить.

- Что тебе нужно? – процедил он тихо. – Я немного ... занят!

Я фыркнул.

- Мне нужна расческа, - сказал я, пытаясь пролезть в дверной проём. Вероятно, со стороны это выглядело крайне нелепо – два высоких рослых мужчины пытаются отпихнуться друг от друга, но на кону стояла моя красота перед самым важным событием этого вечера, а то было первое свидание в моей жизни, и я намерен был выглядеть на нем опрятно и красиво.

- Я принесу!

Его ответ меня несколько успокоил. Я остановился, отойдя на шаг, а потом выгнул бровь, вдруг еще раз внимательно пройдясь взглядом его крайне странному виду.

- Там что, женщина? – спросил я, усмехнувшись, уперевшись рукой о дверной косяк. Моя бровь ехидно взлетела вверх. – Брось, Рик! Когда тебя подобное смущало! Возвращайся к своему делу, я лишь захвачу расческу и исчезну! Обещаю даже не смотреть в ее сторону! Не знал о твоих собственнических замашках, братишка!

Мой ехидный голос был остановлен мольбой в его взгляде.

- Просто постой здесь или возьми у мамы! Я не могу тебя впустить!

Я хмыкнул, махнув рукой.

- Брось, братик! Я знаком с женскими гениталиями, меня ничем не удивишь. Уж поверь мне на слово, я их побольше твоего видел. Знаешь ведь, я привык пользоваться только твоими вещами. Дай мне пройти и возвращайся к своему увлекательному времяпровождению. Обещаю управиться за долю секунды!

Неожиданно из-за двери послышался чей-то смешок.

- Да, Рикардо. Впусти его! Неприлично держать гостей у порога!

Рикардо побледнел, уставившись на меня широко распахнутыми глазами, но я был слишком удивлен, чтобы обращать на это внимание. Голос, что донесся из-за двери, был до боли мне знаком. Я принялся моргать, стараясь прийти в себя, ссылаясь на ублюдочные галлюцинации из-за чрезмерного счастья, переполняющего меня, даже потоптался на месте, стараясь отогнать столь странное видение, но ничего не изменилось.

Голос, абсолютно точно принадлежавший Беа, вновь донесся до моего слуха.

- Привет, АрДжей!

Рикардо затащил меня в комнату, схватив за руку, и я подобно тряпичной кукле ввалился внутрь, ошалело окидывая взглядом молодую красивую девушку, что вальяжно распласталась на его кровати. Это была не та Беа, которую я катал на спине, строил с ней песочные замки на пляже и учил правильно ставить воздушных змей. Передо мной больше не было маленькой миниатюрной девочки.

Передо мной была красивая, молодая девушка. И по взгляду ее ехидных зеленых глаз было понятно, что эта молодая девушка хочет себе моего брата.

Закинув одну ногу на другую, а руки – за голову, Беа лежала на развороченной кровати моего брата, сверкая белоснежной, довольной улыбкой. Блондинистый каскад ее великолепной густой гривы раскинулся на подушках вокруг нее, словно окружая ее ореолом некоторой божественности. На ней был кроп-топ, выгодно и красиво обхватывающий ее высокую грудь, обнажающий плоский, подтянутый живот. Из гипюра, выполненный в виде корсета, он слова специально подбирался с такой целью, чтобы в нужный момент его легко было снять. Кожаная куртка была откинута в сторону, как и миленькие кеды, а маленькие стопы с аккуратным маникюром сверкали в свете ламп. Джинсы-клёш с высоким посадом отлично подчеркивали длинные ноги, округлые бедра, и тонкую талию, в центре которой, в пупке, я с удивлением обнаружил сверкнувший камешек.

Пирсинг.

У Беатрис Кавалларо был пирсинг в пупке, а на лице – самая лукавая улыбка, которую я видел в своей жизни.

Это был больше не ребенок.

Это была красивая, молодая женщина.

- Что здесь ... происходит? – спросил я несколько заторможенно, все еще пытаясь осмыслить окружающих меня людей.

Беатрис Кавалларо, младшая сестра моего близкого друга, и едва ли не часть моей семьи, в самом соблазнительном виде в эту самую секунду возлежала на подушках на кровати моего брата, словно искренне желая, чтобы он присоединился к ней.

Беатрис Кавалларо была в постели его брата.

Один этот факт уже сводил меня с ума всей своей сюрреалистичностью.

Рик тяжело вздохнул, принявшись нарезать круги по комнате. Запустив руки в волосы, он откинул их со лба, потер переносицу, потом обратился ко мне, выглядя донельзя серьезным:

- Это не то, о чем ты подумал?

Беа хмыкнула, приподнявшись на локтях, откинув волосы за спину и обнажая молочную шею и плечи. Крошечный кроп-топ скрывал лишь ее грудь, поддерживая ее такими же не менее крошечными бретельками.

- Это именно то, о чем ты подумал!

Она посмотрела на меня с ухмылкой, которая столь напоминала ту, что я привык лицезреть на лице Леонаса. Хмыкнув, я выразительно взглянул на брата, но он только опустил голову, смущенно потирая покрасневшую шею.

- Рик, можно тебя на пару слов? – обратился я к нему, нервно хмыкнув, а потом посмотрел на Беа, которая выгнула бровь, и хихикнув, поведал: - На пару минут, верну его в целости и сохранности!

Она улыбнулась, коротко кивнув мне, а потом с удовлетворением взглянула на Рика. Он, в свою очередь, окинул ее недовольным взглядом, покачав головой, а потом потянул меня в сторону ванной, в которой заперся на ключ изнутри, словно боялся, что она непременно решит отворить ее снаружи.

С нервным хмыканьем, я заметил расческу, за которой, собственно, и пришел, и схватив ее с тумбы, прижал к себе.

- Как долго это продолжается? – поинтересовался я, заметив подавленный вид Рика. Сразу становилось ясно, что последнее, чего он желал – моей осведомленности.

Внезапно, все встало на свои места. Их странные переглядывания, его всяческое игнорирование ее персоны. Он старался обходить особняк Кавалларо десятью дорогами, и избегал светских ужинов и прочего, и если до этого вечера мне это казалось странным, то теперь вся картинка полностью выстроилась у меня в голове.

Ответом на мой вопрос послужил тяжелый вздох.

- Между нами ничего нет! - я выгнул бровь. – Я серьезно!

Я коротко кивнул.

- Она ...

Он покачал головой.

- Она не понимает, что несет! Она приняла детскую привязанность за любовь, и теперь треплет мне мозги этой чушью! Я в этом не нуждаюсь! Мне этого не надо!

Я усмехнулся, в который раз уже слыша эту фразу. Только вот Беатрис Кавалларо, что сейчас лежала на его кровати, была категорически с ними не согласна.

Подавив улыбку, я поинтересовался о самом важном, что могло стоить Рику жизни.

- Леонас знает?

Рикардо едва ли не посмотрел на меня, как на душевно больного.

- Я похож на смертника?

Мне оставалось только пожать плечами, думая о том, что, вероятно, Рикардо пришлось бы попотеть, если бы он все же попытался объяснить Леонасу происходящее. Брат, заметив мой задумчивый взгляд, опасно сощурился, подойдя вплотную.

- Почему ты молчишь?

Я вздохнул, глядя ему в глаза.

- А что она думает по этому поводу? – мне все еще не верилось, что малютка Беа, которую я таскал на плечах, превратилась в ходячий секс-символ Чикаго, готовая вот-вот заставить моего брата брата выйти из его зоны комфорта.

- Это неважно! – раздраженно процедил он. – Я уже который раз говорю ей, что между нами ничего не может быть, но некоторые женщины ... они достаточно проблематичны!

Я фыркнул, выгнув бровь.

- Она – Кавалларо, Рик. Они в принципе не знают слова «нет»! Да и знать его они не хотят!

Выражение лица Рикардо стало едва ли не страдальческим. Я бы его и пожалел, только вот шальная мысль, закравшаяся в голову, не давала покоя. Беа была хорошей девочкой, с добрым, большим сердцем, и раз она все еще пыталась достучаться до моего глупого братца, значит она и правда была искренне влюблена в него, несмотря на его уверенность в обратном. Что-то подсказывало мне, что она могла бы сделать его счастливым. Беа чувствовала его крайне тонко, понимая даже малейшее изменение его характера, и они во многом подходили друг другу, отличаясь уравновешенностью и спокойным нравом.

И, вероятно, брат прочел некоторую благосклонность в моих глазах, потому что его собственные вспыхнули раздражением.

- Ты думаешь, что это хорошо, не так ли?

Я покачал головой, хотя именно так и думал.

- Чисто теоретически, Беа – отличная партия, с каких сторон не посмотри ...

- АрДжей! – застонал он, прикрывая глаза.

- Она красивая, и ты знаешь ее с самого детства!

Он закатил глаза.

- Вот именно! Я, черт подери, видел, помню, как ей меняли памперсы! Она все еще ребенок в моих глазах, которому я покупал мороженое и читал сказки!

- Я не ребенок!

Внезапно удар в дверь заставил меня подскочить. Рик бросил в сторону двери хмурый взгляд, покачав головой.

- Это не имеет значения! – сказал он, обращаясь ко мне. – Прошу тебя, забудь о том, что ты сегодня здесь видел! Скоро я положу конец этому недоразумению!

Он потер переносицу, глубоко вздохнул, набирая в легкие больше воздуха, а потом отворил дверь. Беа стояла по ту сторону, облачившись в свою кожаную курточку, и смотрела на него обиженным взглядом, словно на своего самого злейшего врага на свете.

Рик махнув ей рукой.

- Собирайся, я отвезу тебя домой!

Она хмыкнул, окинув его холодным, равнодушным взглядом. С некоторым сожалением я заметил боль в глубине ее прекрасных зеленых глаз.

- Не утруждайся! – фыркнула она, сердито нахмурив брови. – Я и сама в состоянии добраться!

Рикардо закатил глаза от раздражения.

- Беатрис!

Она усмехнулась, направившись к двери, но вдруг остановилась. Убрав волосы на одно плечо, обнажая шею, она повернулась ко мне, сверкнув требовательным взглядом.

- Вот ты! – ткнула она в меня пальцем. – Ты видишь во мне ребенка?

Я выгнул недоуменно бровь.

- Сейчас или вообще?

Она хмыкнула, ехидно оскалившись.

- Сейчас.

Я только вздохнул, виновато посмотрев в умоляющие глаза брата.

- Сейчас? – она коротко кивнула. – Нет.

Беа выглядела торжествующей, смотря на Рикардо раздраженным взглядом.

- Значит, это только ты такой твердолобый, упрямый идиот!

Больше не сказав ни слова, она гордо вышла за дверь, и Рикардо помчался за ней следом, окинув меня недовольным взглядом, словно я отобрал у него последний кусок хлеба. Дверь за ним громко захлопнулась, и я возрадовался, что мамы не было дома. Интересно было бы представить себе ее лицо, увидь она всю ту картину, которую мне представилось лицезреть.

Беатрис Кавалларо, крольчонок, малышка Беа.

Ей уже давно было не десять лет.

Ей было восемнадцать, и она выросла в красивую, невероятно соблазнительную девушку, которая была влюблена в моего упрямого братца-осла. Однако, что-то подсказывало мне, что это только начало.

Все самое интересное только впереди.

Однако, в эту самую секунду, я не хотел забивать свою голову ничем, кроме мыслей о грядущем свидании. И, наконец, вспомнив о нем, я понял, что безбожно опаздываю.

Вероятно, это будет первым в истории человечества свидание, на котором, по обычаю, опоздала не женщина, а мужчина. Во всяком случае, я принялся лихорадочно причесываться, чтобы быстрее закончить с наведением марафета.

Последнее, чего я желал – заставлять Фредерику опаздывать.

***

Вероятно, Фредди увидела из окна, как моя машина остановилась у дороги прямо перед ее домом, потому что свет погас, а ее силуэт юрко направился к двери. Я вышел из машины, чувствуя, как трепетно и несколько взволнованно бьется мое сердце. Ощупав в кармане бархатную коробочку, которую держал дрожащими пальцами в руках, я думал о моменте, когда смогу преподнести ей столь долгожданный подарок. В другой руке я вертел маленький пакетик сока. Никакой другой идеи в голову не пришло, а я не хотел появляться с голыми руками. Цветы Фредерика не любила, это я хорошо помнил, но вот от подобных, казалось бы, мелочей, она сходила с ума.

Тем не менее, всякие посторонние мысли покинули мою голову, стоил ей выйти за дверь, принявшись тарахтеть ключами, а я только и мог, что пялиться на нее своими широко распахнутыми глазами, грозящимися вывалиться из орбит, потому что не мог совладать с сердцем, так бешено бьющимся в груди.

Она несколько неуверенно и медленно зашагала в мою сторону, покрепче перехватив ремешок своей маленькой модной сумочки. Мило улыбнувшись, Фредерика заправила прядь волос за ухо, напоровшись на мой пристальный взгляд, и по закону жанра я обязан был сказать ей хоть что-либо, однако, несмотря на огромное количество слов, что крутились в голове, из моего рта вырвался лишь судорожный вздох, стоило мне окинуть ее внимательным и восхищенным взглядом с головы до ног.

Это была Фредерика ...

В то же время, это абсолютно точно был кто-то другой.

Красиво уложенные волосы плавно стекали вниз по ее плечам, блестя в свете фонарей. Она была скромно накрашена, о чем свидетельствовали блестящие губы и несколько выразительно подкрашенные глаза. Мой взгляд то и дело скользил по ее лицу, восхищенно и восторженно подмечая столь обожаемые черты лица. Смущенная улыбка и румянец на щеках оповещали, что она несколько стесняется, но она только хмыкнула, обнажая ровный ряд зубов.

- Привет.

Из моего рта вырвался лишь тихий хрип. Мои глаза заскользили по ее телу, облаченному в длинное плетенное платье французской длины, что обнажало худые лодыжки ног, которые столь гармонично смотрелись в простецких кремовых лодочках, подобранных под цвет платья. Острый вырез позволял фантазии несколько шальных оборотов, разрешая взглянуть на вершинки ее полных красивых грудей, а ткань, что плотно облегало все тело, подчеркивало каждый плавный изгиб, едва ли не сводя с ума.

Она не была тощей худощавой молоденькой девушкой. Может, Рикардо и Леонас были правы в далеком прошлом, подметив, что меня тянет на зрелых женщин.

- АрДжей? – обеспокоенно позвала меня Фредерика. – У меня что-то на лице?

Она принялась взволнованно ощупывать свои щеки, но я подорвался с места, преодолевая разделявшее нас расстояние в два-три шага, и становясь перед ней, чувствуя себя тем самым четырнадцатилетним мальчишкой, который впервые ее встретил и позвал на свидание, а не двадцати семилетним мужчиной, который сталкивался с куда более ужасающими ситуациями в своей жизни.

Но именно сейчас я чувствовал себя самым настоящим болваном.

- Ты выглядишь ... просто восхитительно!

Свистящий вздох вырвался из моего рта вместе со столь желанными словами. Фредерика зарделась, улыбнувшись и сверкая своими добрыми бездонными зелеными глазами, в которых читалась благодарность, словно она до самого последнего момента сомневалась в своей привлекательности. Это невероятно возмутило меня, и, положив руку ей на талию, я прижал ее к себе, запечатлев страстный поцелуй на ее губах.

Как она могла сомневаться в собственной красоте, когда от одного ее вида мне рвало крышу? Некоторые глупости из ее головы все еще не выветрились.

Положив ладошки мне на грудь, Фредерика приподнялась на носочках, отвечая на поцелуй с не меньшим интересом, словно зов моих губ побудил в ней адский голод. Одну руку умостив на гладкой коже ее шеи, а другую – на талии, силясь не опустить ее ниже и сжать столь желанную плоть, я усмехнулся, почувствовать вкус ее блеска для губ.

- Не лимоны? – поинтересовался я, усмехнувшись и отдалившись. Она вздохнула, пытаясь прийти в себя, но потом коротко кивнула, задорно сверкая глазами.

- Из понравившихся мне вариантов самым оптимальным была клубника, - прошептала она. Потянув руку, Фредерика осторожно стерла следы от своей косметики, глядя на меня с трепетом и благоговением. – Поторопимся? Мы уже опаздываем! Фильм начнется через десять минут!

Я кивнул, нехотя выпуская ее из своих объятий. Фредерика усмехнулась, заметив мой насупившийся взгляд, и погладив по щеке, поцеловала, вкладывая в этот невинный жест всю свою любовь.

Мой член был каменным, и грозился прорвать ширинку, причиняя мне явный дискомфорт. Я лишь взмолился всем потусторонним силам, чтобы они дали мне терпенья не превратить сеанс просмотра кино в сеанс бесплатного порно для всех скучающих зевак. Тем не менее, я велел своему изголодавшемуся либидо заткнуться, искренне не желая опошлять своими поплывшими мыслями столь важный день.

Отворив перед Фредерикой дверь, я придержал ее, ожидая, пока она с удобством умоститься на переднем сидении. После, заняв место рядом, я завел машину, с улыбкой протягивая ей пакетик лимонного сока.

Она хмыкнула, принимая подарок с улыбкой.

- А ты не изменяешь своим привычкам.

Я улыбнулся, вжимая педаль газа вперед, и когда Фредерика осторожно протянула руку, переплетая наши пальцы, я почувствовал, что все, чего я когда-либо искренне желал, наконец, исполнилось.

И все даже было в сто раз круче, чем я мог себе представить в далеком детстве.

***

В кинотеатре мы прошли на самый последний ряд, занимая места посередине. Никого вокруг не было за исключением нескольких подростков на первых рядом, и пары извращенцев, что пялились на Фредерику. Все задние ряды были нашими. Было ли это сделано умышленно или обстоятельства сложились столь выгодным образом? Во всяком случае, я был рад, что у нас была возможность остаться наедине, хоть и в столь своеобразном стиле.

Поглощенный Фредерикой и всем, с чем она была связана, я примостился рядом с ней, не переставая окидывать ее восхищенным взглядом. Обычно она не носила облегающих вещей, испытывая от этого некий дискомфорт. Даже сейчас несколько ублюдков проводили ее голодным, восхищенным взглядом, но я только фыркнул, прижимая ее к себе, опуская руку ей на бедро. Все твари, ходячие по этой гребаной земле и вожделеющие ее, могли катиться к чертовой матери, потому что единственным, кому принадлежала Фредерика, был я.

И я не намерен был этого менять.

Фильм интересовал меня в самую последнюю очередь. Фредерика была рядом, и несмотря на то, что она пыталась сосредоточиться на том, что происходило на экране, я видел, что и ее это интересовало не особо сильно. Несколько мужчин в очередной раз повернули свои ублюдочные головы, и я сверкнул предостерегающим взглядом, заставившим их в тот же миг вернуться в исходную позицию. Фредерику это смущало, но я только хмыкал, сжимая ее мягкие пальцы в своей руке и оставляя невесомые поцелуи на костяшках.

Ей следовало научиться жить с мыслью, что она прекрасна. Казалось, она до сих пор не могла в это поверить.

Тем не менее, от меня не укрылось и то, как ревностно сужались ее глаза, стоило парочке малолетних девчонок кинуть в мою сторону заинтересованные взгляды. Фредерика напряглась, прижимаясь ко мне ближе. На экране творилась сущая вакханалия, повествующая о неких мафиози. Мне, как человеку, самым прямым образом вовлеченному в мафиозную деятельность, комично было наблюдать за всем этим бредом. Куда интереснее было ощущать тело Фредерики под боком, ее горячее дыхание у шеи, и завороженный волшебной обстановкой вокруг, я совсем упустил тот момент, когда она смочилась свои сухие губы и прижалась влажным поцелуем к моей шее.

Я так и замер, не в силах вздохнуть.

Все внутри меня полыхало адским пламенем. Внутренний голос призывал меня затащить ее к себе на колени, и запустить пальцы меж ее ног. Жар, охвативший все мое тело, не давал мне нормально дышать, перекрывая весь кислород. Фредерика зарделась, засмущавшись своих действий, но я не дал этому моменту столь скоропостижно улетучиться.

Положив руку ей на шею, я привлек ее ближе, осторожно наклоняя голову в бок. Мои губы проложили дорожку поцелуев от ее шеи до щек, очертив каждый сантиметр гладкой, шелковистой кожи. Фредерика вздыхала, сжимая в пальцах подол своего платья, крепко прикрыв глаза и прикусив губу. Я нашел ее рот, столь соблазнительно призывающий ко мне, и потерялся среди ее тихих, едва слышимых стонов, когда моя рука заскользила по ее кожи, осторожно приподнимая ткань и прикасаясь к голой, гладкой коже.

Фредерика была подобно растекающемуся в моих пальцах пламени, сгорая от желания и нетерпения. Я знал, что найду ее влажной, если запущу руку меж ее бедер. Истосковавшейся и не избалованный ее телом, я исследовал каждый сантиметр кожи неспешными прикосновениями, стараясь растянуть удовольствие на бесконечность. Фредерика ёрзала, тихо постанывая мне на ухо, и мои пальцы уже нащупали резинку ее кружевных трусиков, как вдруг, в самый неожиданный момент, на экране начало твориться самое настоящее безумие.

Фредерика покрылась густым слоем румянца. Я удивленно обернулся, наблюдая, как главный герой натягивает героиню во всевозможных позах, вырывая из ее рта пошлые, неестественные стоны, полные фальши. Это едва ли не пробило меня на хохот, но я сдержался, заметив, как Фредерика напряглась, пытаясь смотреть куда угодно, только не вперед.

Я заслонил собой экран.

- Тебе нравится подобное? – поинтересовался я, удивляясь собственному охрипшему голову.

Взгляд Фредерика был полон ужаса, и она отчаянно покачала головой.

- Билеты ..., - произнесла она, с трудом подбирая слова. – Билеты покупала Шарлотта. Она сказала, что это фильм о любви, о глубоких чувствах между главными героями.

Взяв на заметку поблагодарить Чаки за такую сообразительность, я прыснул, опуская голову на грудь Фредерике, ехидно подмечая:

- Ну, видно, что чувства у них достаточно ... глубокие.

Всю их глубину доказывали едва ли не безумно страстные крики девушки, которая билась в оргазме. Особенную комичность еще и придавала эта слащавая музыка. Я выгнул бровь, пытаясь заглянуть Фредерике в глаза.

- Тебе это нравится? - она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых читалось возбуждение, но покачала головой. Я хмыкнул. Она лукавила. Наклонившись к ее уху, я обдал его своим горячим вздохом, выдыхая ей прямо в ушную раковину и прошептал. – А если я проверю?

Ее глаза удивленно расширились, хотя казалось, что больше уже некуда, и свернув шальным блеском в глазах, я поцеловал ее, отвлекая, пока пои пальцы вновь проскользнула под теплую ткань ее платья, нащупывая кружевные, тонкие трусики.

Гребанный дьявол, она готовилась к этому вечеру. Это была ее полнейшая победа надо мной и моим телом.

Фредерика не возражала, когда я осторожно отодвинул повлажневшую ткань в сторону, хмыкая и покрывая ее шею поцелуями.

- Здесь люди! – прошептала она, тем не менее, прижимая меня к себе. Что за личность так долго скрывалась в глубине ее души? Та Фредерика, которую я имел честь знать тринадцать долгих лет, скорее повесилась бы в проклятой церкви, нежели позволила бы мне ласкать ее горячую киску пальцами. Охваченный восторгом, я коротко кивнул, убирая руку, и возвращаясь в исходное положение. Недоуменно выражение на ее лице потешило мое мужское достоинство, и хитро свернув глазами, я, запустив другую руку меж ее ног, делая вид для остальных, что занят ничем иным, кроме как просмотром столь глупого и дешевого порнофильма, не претендующего на звание «Фильма-года».

Фредерика же рядом плавилась, пытаясь успокоиться и кидая на меня испуганные, смущенные взгляды. Она закусила губу, подобравшись на своем месте, стараясь уйти от моих прикосновений, но я усмехнулся, массируя ее медленными, томными движениями ее повлажневшим припухшие складки. Вскоре из ее рта вырвался едва слышный тихий стон, а голову она запрокинула назад, стараясь совладать со своим телом, но я прибавил скорости, и несколькими мгновениями спустя она затряслась, сильно сжимая свои бедра, буквально запечатывая мою руку между ними.

- Ты в порядке? – поинтересовался я минутой позже, приблизившись к ее уху и захватывая в плен мягкую мочку, которую зажал меж губ. Фредерика покачала головой, заставляя меня усмехнуться.

- Давай уйдем отсюда, - взмолилась она, глядя на меня из-под опущенных ресниц. – Прошу тебя!

Я коротко кивнул, приподнимаясь с места. Фредерика поднялась следом, но покачнулась, все еще дезориентированная, красная, похлеще всякого помидора, с блуждающими по залу глазами. Я поднял ее на руки, легко обхватывая ее тело, и она удивленно посмотрела на меня, сверкая своим смущенным взглядом.

- Ты с ума меня сведешь! - прошептала она, пряча голову в изгибе моих ключиц. Я тихо рассмеялся, чувствуя, как она обхватывает мою шею руками.

- Нет, - покачал я головой. – Это ты сводишь меня с ума!

Каким образом мы оказались в пустынной уборной, где не было ни единой живой души, никто из нас понять не смог. Я захлопнул за нами дверь, обрушиваясь поцелуем на Фредерику, и она с жаром ответила, хоть у нее это и получалось неумело и несколько неуверенно. Осознание того факта, что я был, есть и буду единственным, когда она целует, вселяло в меня неописуемый восторг. Приподняв и посадив ее у раковины, я задрал платье, наконец имея полный доступ к ее красивым, округлым бедрам. Продолжая целовать ее, я спустился поцелуями к ее шее и груди, опускаясь на колени. Фредерика дышала через раз, сбивалась, вздыхала, запрокидывала голову, вцепляясь в каменную поверхность под собой, не в силах унять дрожи во сем теле. Придвинув ее к себе, я задрал платье к талии, обнажая светлые, телесные трусики. Как я и предполагал, они оказались кружевными.

Твердя себе успокоиться и немного остыть, я повторял это мысленно, подобно мантре, прижавшись головой к ее животу. От Фредерики пахло чем-то совсем легким, словно едва заметный шлейф тянулся от самого дома. Нечто душистое, но абсолютно не пряное и резкое. Она смотрела на меня сверху вниз, ожидая моих действий, и немного остудив голову, я усмехнулся, обнажая ряд зубов и проговорил, смотря ей прямо в глаза:

- Держись за меня!

Она недоуменно распахнула глаза, но уже в следующую минуту одна ее рука вцепилась в край раковины, а вторая – сжала мое плечо. Резко сорвав с нее несчастный клочок ткани, что женщинами по праву именовался бельем, судорожно вздохнув и набрав в легкие побольше воздуха, я с благоговением и трепетом взглянул на ее красивое тело, раскрытое передо мной во всем смыслах этого слова.

А дальше было только наслаждение.

На вкус Фредерика была все такой же сладкой, как и прошлом. Порой мне казалось, что этот вкус давно забылся, но сейчас, зарывшись лицом меж ее ног, ощущая, как ее бедра сжимают меня, словно не в силах найти точку опоры, я понял, что никогда не забывал. Каждый мой поцелуй, каждое прикосновение сопровождалось тихими, томными стонами Фредерики. Ее рука вскоре была запущена в мои волосы, и те несчастные пять минут, что я угробил на причесывание, пошли коту под хвост. Однако, это было последним, что меня интересовало. Сжав одной рукой свой взбунтовавшийся член, я велел ему помалкивать, пока наслаждался тем, как Фредерика теряет рассудок, позволяя мне доводить ее до блаженства собственным ртом.

Хотел бы я остаться здесь навечно.

Хватило пары движений, чтобы Фредерика кончила, сжав мои волосы до боли, впиваясь короткими ноготками в кожу моей головы. Боль от каменного стояка была куда более отчетливой, нежели этот дискомфорт. Несмотря на ее ожидания, отстраниться я ей не дал. Чувствительная и такая раскрытая в этот момент, она вскрикнула, когда я вернулся и нашел языком влажное сосредоточение всех ее нервов в эту секунду. Трепыхаясь и стараясь уйти от столь болезненного напряжения, она вскрикивала от каждого движения моего языка, не в силах уже сдерживаться и помнить о каких-либо рамках.

- АрДжей!

Я усмехнулся, наконец, отстраняясь, когда второй оргазм буквально превратил ее в некую тряпичную куклу. Она обмякла, опустившись на мою грудь, стоило ей только подняться. Пригладив ее влажные волосы и поправив платье, я с сожалением думал о том, что позволил своему болезненному возбуждению испортить наше первое свидание.

В свое оправдание я лишь мог сказать, что недотрах, из-за которого надо мной издевался Леонас в последнее время все чаще и чаще, достиг своего апогея. Да и можно ли было терпеть, когда рядом была она?

Фредерика приходила в себя медленно. Ее глаза все еще были застелены туманной пеленой пережитого наслаждения, и она постепенно восстанавливалась, рисуя маленьким пальчиком некие замысловатые узоры на моей груди. Там, где ее пальцы касались моей кожи, казалось все полыхает.

- Поехали домой, - прошептала она, разомлевшая и поплывшая.

Это было отличной идеей. Следовало немедленно принять душ, потому что что-то подсказывало мне, если я все же освобожу свой члена из плена собственных брюк, он непременно окажется в ней.

Я не смогу остановиться, а я хотел сделать кое-что важное. И об этом важном я грезил с того самого дня, как я увидел ее впервые.

***

Фредерика

Неизвестно какие силы помогали мне все еще держаться на ногах, но стоило двери закрыться за нашей спиной, как я уперлась АрДжею руками в грудь, и воспользовавшись его некоторым удивлением, прижала к двери. Его мощная, прекрасная спина врезалась в дощатую деревянную поверхность, и мы, подобны оголодавшим, накинулись друг на друга, не в силах остановиться. Его поцелуи словно были ключом к некой двери, за которой была сокрыта вся моя сексуальность, и с каждым его прикосновением, эта сущность вырывалась наружу, грозясь не оставить от прежней моей версии ничего привычного.

Господи, я и понятия не имела, как жила раньше без его рук на моем теле. Теперь, когда это наслаждением в полной мере было мной прочувствовано, мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Целуясь, мы осторожными шажками направлялись наверх, сметая все на своем пути. Я не позволяла АрДжею нырнуть руками под мое платье. Там все пульсировало и требовало внимания, но я хотела быть в здравом смысле, чтобы и ему доставить удовольствие. Он не позволял моим рукам спускаться ниже своего живота, всякий раз вовремя и мягко их перехватывая. Не понимая его столь упрямого отпора, я предпочла в эту секунду не думать об этом, и затащив его в комнату, с громким стуком закрыла ее, особо даже не обращая внимание. В свете Луны его красивое лицо было особенно сияющим, и отвечая любовью на его влюбленный взгляд, я взяла его за руку, прижав к своей груди, ровно к тому место, за которым мое сердце сходило с ума.

- Я не могу поверить, что ты принадлежишь мне, - прошептала я, чувствуя, как от переполняющих меня эмоций, слезы подступают к глазам. Он мягко улыбнулся, осторожно откинув назад мои волосы. Страшно было подумать в каком они сейчас состоянии. Вспомнилось, с каким усердием женщина в салоне укладывала их, причитая о столь красивом оттенке, но сейчас она была последним человеком, о котором я могла и хотела думать.

Весь мой мир в эту секунду сосредоточился вокруг АрДжея.

- Я всегда принадлежал тебе, - ответил он тихо.

Я усмехнулась, качая головой.

- Тогда я была мертва. Теперь же, твоя любовь позволила мне возродиться, выбраться из той могилы, куда я по собственному желанию сама себя заживо закопала. Мне жаль, что я лишала нас обоих счастья, - шепнула я с горьким сожалением. – Если бы только ... если бы только у меня был шанс все исправить ...

Его палец прижался к моему рту, останавливая лихорадочных потом слов. Он приблизился, своим лбом касаясь моего, и покачал головой.

- Не говори этого! – взмолился он в тишине ночи. Единственное, что нас прерывало – тихие завывание ветра за окном, которые пробирались сквозь едва распахнутое стекло. – Я бы не изменил ничего, Фредди. Ни единого слова, ни единого взгляда. Эти тринадцать лет сделали нас теми, кем мы являемся сейчас, и несмотря на всю боль, что нам пришлось пережить, я бы не изменил ничего, Фредерика, если бы я знал, что именно такой финал нас ожидает. Я полюбил тебя с первого взгляда, и влюблялся каждый чертов день, который проводил с тобой. Сначала я влюбился в образ, потом я влюбился в тебя, и каждый день с того самого дня был для меня особенным, потому что в нем была ты. Ты стоила всех страданий, что мне пришлось перенести, Фредерика. Я, как никто другой, знаю, что цена за счастье слишком велика, и порой, чтобы быть в состоянии заплатить ее, человек должен быть готов пожертвовать многим. Любовь к тебе еще раз мне это доказала, но она и научила меня тому, что нет ничего на свете более могущественной силы, чем она. Какой бы она не была, я ни о чем не жалею, Фредди. Эта любовь исцелила нас!

Слезы все-таки выкатилась из моих глаз. Я всхлипнула, прижимаясь к АрДжею, целуя его и думая о том, что мечты маленькой глупой девочки, которая запиралась в этой самой комнате, в надежду скрыться от сожалеющих взглядов, и мечтала о том, чтобы однажды встретить свое счастье, наконец-то исполнились. АрДжей был воплощением всего, о чем я когда-либо мечтала: добрый, мягкий, достаточно волевой, умный и терпеливый. Он стал живым олицетворением моей мечты – самой сокровенной, что всегда хранилась в глубине души.

Осторожно подтолкнув его в сторону кровати, я смотрела на него полными слезами глаз, не веря, что все это происходит с нами. Он поддался, позволяя мне усадить его на мягкий матрас. Его глаза ни на мгновения не открывались от меня, и это некоторое время вселяло в меня жуткое смущение. В его глазах было неописуемое восхищение, стоило только им пройтись по всему моему телу. Несмотря на все комплексы и недостатки, что имелись в моей внешности, когда он смотрел на меня, я чувствовала себя самой красивой и желанной женщиной на свете.

Возможно, такой я и была, раз всем женщинам мира, что готовы были пасть к его ногам, он предпочел меня.

Уложив руки ему на плечи, я смяла их, стараюсь несколько его расслабить. Он выглядел донельзя возбужденным. От его самоотверженности и желания всю любовь дарить мне, от его готовности дарить, а не брать, что отличало его, в первую очередь, от других людей, я готова была отдаться ему в ту же секунду, как он попросит.

Я хотела его.

Я хотела его именно так, как женщина хочет мужчину.

Заскользив пальцами по его точенной, твердой груди, очерчивая каждый мускул, и желая пройтись по этим контурам губами, я спустилась к поясу его штанов, вытаскивая полы его поло. Ткань легко поддалась, и я потянула его вверх. АрДжей судорожно вздохнул, но повиновался, позволяя мне стянуть в его ненужную в эту секунду тряпицу. Она отлетела куда-то назад, а сама я только и могла, что пялиться на него, не в силах собраться с мыслями. Мой рот наполнился слюной, которая едва ли не начинала капать прямо на его восхитительно мужественную грудь, на которую с плеч тянулись татуировки.

Набрав в легкие побольше воздуха, я осторожно надавила на его плечи, заставляя лечь на спину. АрДжей и в этот раз повиновался, покорно последовав моему молчаливому приказу. Однако, его руки тоже не лежали без дела. Потянув полы моего платья, он намеревался снять его, как вдруг я смущенно застопорилась, вспомнив, что на мне нет белья. Кружевные трусики, при покупке которых я едва ли не сгорела со стыда, лоскутами покоились в его кармане.

Платье было отброшено в том же направлении, что и поло АрДжея. Оставшись перед ним в одном легком, тоненьком лифчике, я позволяла ему внимательным голодным взглядом оглядеть каждый обнаженный участок своей кожи, блуждая тем временем руками по его телу. Не давая ему перехватить инициативу, я опустилась к его шее, прокладывая дорожку поцелуев к ключицам. Он был невероятно хорошо сложен.

Мужчинам следовало запретить быть настолько греховно прекрасными. У таких, как я, не оставалось никаких шансов надеяться на светлую голову, а не на безумную страсть.

Стараясь губами захватить каждый сантиметр кожи, что попадался на моем пути, я целовала его и целовала. Вся цель моей жизни была нынче направлена на то, чтобы доставить ему удовольствие. Запустив руку в мои волосы, он пропускал пряди сквозь пальцы, едва слышно вздыхая. Его грудь медленно приподнималась и опадала, пока я двигалась поцелуями вниз. Сжимая одной рукой мои волосы, а другой – одеяло, которое столь вовремя попалось ему в пальцы, он позволял мне вести его к наслаждению, несмотря на все мои нелепые попытки казаться более опытной при отсутствии какого-либо опыта, как такого. Единственное, в чем я более-менее преуспела за последнее время – поцелуи.

Другое вызывало во мне дикий трепет и неописуемое любопытство.

АрДжей напрягся, стоило мне проложить дорожку к низу его животу. Ремень уперся в мой подбородок, и я аккуратно принялась за него, как вдруг его рука опустилась поверх моих пальцев.

Недоуменно и как-то неуверенно подняв голову, я посмотрела в его полыхающие глаза. Его глаза противостояли тому, что делали его руки в этот момент.

- Я взорвусь, если ты меня коснешься, - сказал он, выдыхая слова хрипами.

Я покачал головой, осторожно увидела его руку.

- Позволь мне доставить тебе удовольствие, - попросила я. – Я хочу не только брать. Я хочу отдавать. В моем сердце там много неистраченной любви, нерастраченной ласки. И это все принадлежит тебе, АрДжей. Я хочу подарить это тебе!

Мои слова заставили его горестно прикрыть глаза. Что-то останавливало его, но что именно – я никак понять не могла. Тем не менее, руку он убрал, позволяя мне продолжить, и я улыбнулась, чувствуя в эту минуту в своих руках всю власть мира.

Такая никчемная и абсолютно бесполезная женщина, как я, в эту секунду имела власть над могущественным и сильным мужчиной, который покорно отдался в ее руки.

Стянуть с него штаны было сложно. Он всячески сопротивлялся, хоть и делал вид, что не имеет к этому никакого отношения, но в итоге оказался обнажен, стоило мне яростно сорвать с него брюки и белье. Судорожный вздох вырвался из его груди, а сам он уронил голову на подушки, прикрывая глаза рукой.

Я замерла. Дыхание сперло, заставляя меня дышать еще тяжелее. Сглотнув, я коснулась его кончиками пальцев, вздрагивая, стоило ему дернуться.

Он был большим и невероятно твердым.

Замешательство и страх все испортить заставили меня остановиться. Застыв, как вкопанная, между его разведенных ног, сидя на коленях и думая о том, что делать дальше, я привлекла его внимание. Приподнявшись на локтях, он недоуменно взглянул на меня, и смущенно, стыдливо опустив голову, я прошептала:

- Я ... я не знаю, что делать. Я ... как тебе нравится? Что мне сделать, чтобы тебе понравилось?

Смешок, полный нежности, вырвался из его груди.

- Хватает твоего взгляда, Фредди!

Это меня не успокоило. Потянувшись к нему, я кончиками пальцев прошлась по всей каменной длине, ощущая гладкую, мягкую кожу. Свистящий выдох, вырвавщийся изо рта АрДжея, намекнул, что я двигаюсь в правильном направлении. Осторожно принимаясь ласкать его пальцами, вскоре я решилась обхватить его ладонью. Мужчину, что бился в моих руках, едва заметно подбросило на кровати, и он велел:

- Двигай рукой!

Я подчинилась.

Принявшись медленными нежными движениями двигать рукой вверх-вниз, я вслушивалась в его вздохи, в стоны, что вырывались из его рта, и были моей путеводной картой. С каждой секундой АрДжей напрягался все больше, и даже твердел сильнее, хотя, казалось бы, дальше уже некуда.

Наблюдая, как страдальчески изломлены его брови, как прикрыты глаза и прикушены губы, я поняла, что время приближается. Не давая себе и секунды на сомнения и самобичевания, я опустила голову, прикасаясь к его плоти губами. АрДжей подорвался, уставившись на меня широко распахнутыми глазами. Чувствуя себя глупо и нелепо из-за того, что не знала, что делать, я просто принялась повторять ртом движения своей руки. Обхватить его полностью не получалось, особенно, обуздать собственные зубы. Боясь ненароком причинить ему боль, я аккуратно посасывала головку, помогая себе руками.

- Хватит! – прогремел на всю комнату его страстный, возбужденный голос. Он держался из последних сил. – Я сейчас кочну!

Я хмыкнула, принимаясь посасывать с удвоенной силой.

- Фредерика!

Я не отстранилась.

Мгновением позже в горло мне ударила волна его наслаждения. От неожиданности закашлявшись, я, однако, не последовала его приказу немедленно выплюнуть. Осторожно глотая, я справилась с каждой каплей, что была в моем рту, и чувствуя, как он утирает кончик моего рта, понимала, что как бы нелепо у меня не вышло, я все же заставила его достичь оргазм.

Я доставила ему удовольствием. И видеть его таким уязвимым, распущенным, молящем своими глазами о наслаждении, оказалось донельзя приятно.

- Я люблю тебя! – прошептал он, целуя меня. Собственный вкус его ни капли не смущал.

Позволив утянуть себя ближе, я легла рядом, ощупывая пальцами его лицо, не переставая покрывать его поцелуями. Между ними следовали лихорадочные признания в любви – их в груди скопилось так много, что, казалось, всей жизни не хватит, чтобы высказать их все.

Однако, столь ожидаемого мной продолжения, не последовало. АрДжей стянул в меня лифчик, покрывая мою грудь поцелуями и посасывая мои соски, но потом он вдруг отстранился, взглянув на меня ясным, пристальным взглядом.

- Мы не будем заходить сегодня дальше, - произнес он твердо.

Я недоуменно распахнула глаза, чувствуя трепет в теле и с новой силой вспыхивающее возбуждение.

- Что ... почему? – в моем голосе слышалась ничем неприкрытая паника. – Ты ... Ты меня не хочешь? Я сделала что-то не так?

Он фыркнул, покрывая поцелуями мою шею.

- Разве по мне не видно, как сильно я хочу тебя? – я с удивлением заметила, как он вновь начал твердеть. Это заставило меня недоумевать еще больше, и заметив мой внимательный взгляд, он вздохнул, падая на спину, и утягивая меня к себе на грудь. Положив голову прямо над его сердцем, я вслушивалась в его стуки, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.

- Тогда ... что не так?

Вздохнув, Арджей поспешил объясниться.

- Я безумно тебя хочу, Фредди, - заверил он меня, перебирая пальцами мои волосы, и целуя в макушку. – Я хочу тебя настолько сильно, что у меня скоро взорвутся яйца. У меня так давно не было секса, Фредди, что я скоро с ума сойду.

Мои брови взлетели вверх.

- Давно? Как давно?

Он стыдливо отвел глаза, принимаясь почесывать затылок, и я даже могла поклясться, что заметила, как он покраснел.

- АрДжей?

Он хмыкнул, и нехотя ответил:

- Уже более нескольких лет! Были женщины, что удовлетворяли меня ртом, но секса, как такового, у меня не было!

Казалось, его это донельзя смущало, словно он считал, что я пойму это, как отсутствие достаточно опыта. Я едва ли не подорвалась. Странный, внутренний трепет, взорвался с нечеловеческой силой, пуская ток по всему телу. Этого невозможно было себе представить даже в самых вольных мечтах. Я прекрасно понимала, что АрДжей – молодой мужчина в самом расцвете сил. Я и не посмела бы сейчас обвинять его за мимолетные связи с другими женщинами, но это казалось мне нереальным.

Невозможно.

Внутренний голос напомнил, что этот парень всегда делал невозможное.

- А как же Селина? – вырвалось из моего рта против воли. Ревность затопила с головы до пят, и вспомнились ее полные желчи слова. – Разве вы ... разве?

АрДжей нахмурился, выпрямившись. Выглядели мы несколько комично, обнаженные и возбужденные, но ничего не предпринимающие, застывшие в постели с самыми серьёзными лицами.

Положив руки мне на плечи, он поинтересовался:

- Эта сука сказала тебе, что я с ней спал?

Промолчав, я опустила голову, не желая отвечать на этот вопрос. АрДжей расценил молчание правильно, вздохнув и прижимая меня к себе.

- Она отсосала мне, Фредерика, - признался он честно, заглядывая мне в глаза. – Я не буду скрывать от тебя это, и даже не думал скрывать. Я просто не придавал этому должного значения, но я клянусь тебе, что между нами не было ничего больше. Я тогда был в полнейшем раздрае из-за нашей недосказанности, чертовой женитьбы на этой грымзе. В стельку пьяный, я даже не понял, как это произошло, только вот я представлял тебя. Мне казалось, что это ты сидишь передо мной на коленях ... и ... дьявол, я так отвратно себя чувствовал. Таким грязным, таким омерзительным.

Я незамедлительно заткнула его поцелуем.

АрДжей вздохнул, стоило мне отстраниться. Тоненькая нить слюны продолжала связывать нас. Я улыбнулась, останавливая поток его самоуничижительных слов.

- Ты ничем не был мне обязан, - прошептала я, гладя его по щеке. – Тебе не за что оправдываться, не за что чувствовать себя виноватым. Давай не будем об этом говорить. Я вообще не хочу слышать ее имя из твоих уст.

Некоторое время он молчал, но потом хмыкнул.

- Я люблю тебя, - повторил он в который раз.

Я коротко кивнула в ответ.

- Я люблю тебя не меньше, усмехнулась я, утягивая его на подушки, и прикрывая свою наготу одеялом. Мне все еще было безумно стыдно и стеснительно обнажаться перед ним. Кое-что интересовало меня очень сильно, и я поспешила задать ему вопрос. – Если все так ... почему ты не хочешь ...

Он усмехнулся, поцеловав меня сначала в одну грудь, а потом другую. Судорожный вздох вырвался из моего груди, когда его голова умостилась прямо над моим сердцем.

- Я хочу сделать все правильно, - прошептал он. – Хоть у нас все и не по правилам, но когда-то я поклялся себе, что, если однажды ты согласишься стать моей, согласишься стать моей женой, я сделаю все правильно, как ты того заслуживаешь. Как бы трудно для меня это не было, но я не коснусь тебя до нашей брачной ночи, Фредди.

С каждым его словом мои глаза распахивались все шире. Не веря своим ушам, я приподнялась, глядя на него сверху вниз.

- Ты ... ты сейчас серьезно?

Он хмыкнул, коротко кивая.

- Ты все еще девушка итальянских кровей из хорошей и достойной семьи, Фредерика, а я Консильери Наряда, и я тот, кто всегда призывает других блюсти правила. Порой они меня бесят, но они делают нас теми, кто мы есть сегодня. Возможно, если бы ты с самого начала согласилась дать нам шанс, той ночи в доме твоей кузины не было бы. Я дождался бы нашей свадьбы, чтобы сделать все правильно. Я всегда хотел дать тебе того, что ты заслуживаешь, Фредди, и ты заслуживаешь, чтобы я обошелся с тобой самым лучшим образом. Дай мне эти три недели, чтобы доказать тебе, что ты – самая достойная женщина на всем белом свете. Не только из уважения к нашим отношениям, твоему отцу, традициям нашего клана, но прежде всего – из уважения к тебе!

В этот раз слезы уже сдержать не удалось. Не знаю, сколько я рыдала, но глаза мои жутко болели и опухли до неузнаваемости.

Это ли было подарком Господа Бога за все тридцать лет страданий? Он, определенно, угадал с подарком.

***

Я вышла из душа вскоре после него. АрДжей стоял у распахнутого окна по пояс обнаженный. Я подошла к нему сзади, обнимая со спины и зарываясь лицом в его испещренную шрамами спину, целуя каждый заметный бугорок или побледневший рубец. От него пахло мной – моим гелем для душа. Улыбаясь, я не могла перестать касаться его, и когда он повернулся в кольце моих рук, поспешила запечатлеть поцелуй на его губах.

Он выглядел серьезным, что меня несколько насторожило. Я предполагала, что мы решили все интересующие нас вопросы.

- В то утро, когда я появился в проеме твоей двери, моя жизнь катилась в бездну. Все не имело смысла несмотря на то, что я отчаянно пытался придать его всему, что меня окружало. Воспоминания о моем ублюдочном отце были еще слишком свежи, и они не давали мне покоя. А потом я оказался в вашем доме. Этакий пряничный домик из сказок про ведьм, куда ни в коем случае нельзя заходить. Что-то и мне подсказывало этого не делать, но я сделал, и в то утро встретил тебя. С того дня, моя жизнь стала другой, - он улыбнулся, обнажая ровный ряд зубов, усмехаясь и беря в ладони мое лицо. Я же замерла, внимательно вслушиваясь в каждое его слово. – Недавно, после возвращения из Италии, когда я приехал навестить твоего отца, я хотел вновь зайти сюда, чтобы поставить точку там, где все и началось. Я искренне хотел верить, что хоть так смогу забыть тебя. Но тем утром, ты снова была здесь, и мне казалось, что все повторяется. Именно поэтому я и сбежал. Мне нет от тебя спасения, Фредди. Я весь твой, и только будучи твоим, я могу быть счастливым!

Я всхлипнула, не веря своим ушам. Как долго мне понадобилось идти, чтобы прийти к тому, что я имела сегодня. Он был мечтой, ожившей мечтой всякой женщины.

Он был невероятным.

- Я так тебя люблю! – прошептала я, глотая слезы, целуя его и чувствуя, как мы делим одну соль на двоих. – Я безумно тебя люблю!

Он улыбнулся, глядя на меня с мягкой улыбкой.

- Я хочу кое-что сделать, - поведал он меня, отходя на шаг. Сердце вдруг сжалось, потом забилось с нечеловеческой силой, вынуждая меня задержать дыхание от трепета и предвкушения. – Я хотел сделать это, как подобает, но я так боялся услышать твой отказ! В тот день, когда ты призналась в своих чувствах мне, я просто поставил тебя перед фактом, хотя всегда мечтал сделать это под другому. Ты позволишь мне сделать это сейчас?

Господи Боже, я догадывалась, на что он намекает. Истерика, нахлынувшая от столь стремительно настигнувшего меня счастья, затопила с головы до пят. Меня затрясло, но я нашла в себе силы на короткий кивок.

АрДжей медленно опустился на одно колено. Он засунул руку в карман и вытащил маленькую золотистую бархатную коробочку. Я прижала руки ко рту, сдерживая свои всхлипы. Я никогда не думала, что буду более счастливый, чем в эту секунду.

- Фредерика, любовь, ты окажешь мне огромную честь и сделаешь самым счастливым человеком на свете, если согласишься стать моей женой! – произнес он торжественно. Меня трясло. – Я обещаю, что буду любить тебя до последнего своего вздоха. Буду оберегать тебя, окружать заботой. Вся моя личная жизнь, Фредерика, это ты. Ты центр моей вселенной. Ты – Солнце, вокруг которого крутится моя Земля. Будь моей, Фредди. Будь моей женой!

И я закивала, как сумасшедшая, боясь упустить этот невероятный момент, АрДжей вытащил из коробочки кольцо, и осторожно сняв то самое, серебряное, надел его на левую руку. На правом безымянном пальце теперь красовалось роскошное золотое кольцо в виде дольки лимона. Я зарыдала, прижимая руку к груди, пока Арджей пытался меня успокоить, но все страдания, вся боль, что копилась в моем сердце с самого детства, наконец, отпустила. Мне было легко. Я была счастлива.

С этим кольцом, надетым на мой палец, начиналась новая глава в моем жизни. Лимоны связали нас красной нитью судьбы еще тринадцать лет назад, и теперь эта нить превратилась в куда более прочную вещь – в нашу любовь, что ярко горела в сердца.

Думала ли я, когда-либо буду так счастлива? Теперь мне хотелось обернуть время вспять только ради одного – чтобы встретить одну сломленную маленькую девочку и сказать ей:

Дорогая, ты обязательно будешь счастлива!