Глава 6
АрДжей, 18 лет
Я думал посчитают ли это за несусветную дерзость, если я вытащу телефон и сфотографирую выражение лица собственного Капо, потому что несмотря на то, что я понимал – это будет стоит мне жизни, подобное зрелище нельзя было упускать. Данте, хоть и от природы был несколько бледным, побледнел еще сильнее, а его каменное выражение лица начало трескаться, потому что было видно, что произошедшее абсолютно его шокировало. Он выглядел растерянным и недоумевающим, провожая взглядом свою жену, которая только что сорвала свадьбу, просто поставив всех перед фактом – ничего не будет.
Клятв, мерзких поцелуев, отвратительных голубей, тортов, и прочего свадебного дерьма.
Я даже присвистнул, едва сдерживая смех.
- Я когда-нибудь говорил, что восхищаюсь Валентиной? Эта женщина – бомба! – прошептал я Рику на ухо, наклоняясь ближе. Мы сидели подле Джованни, и брат посмотрел на меня, как на больного, тогда как старик весело подмигнул.
- Заткнись! - прошипел Рик.
Я хмыкнул.
- Если я не говорил этого раньше, то говорю это сейчас: Вэл просто великолепна. Эй, Джованни, поделись секретом, какие методы воспитания ты использовал?
Старик усмехнулся, глядя вслед своей дочери добрым, восхищенным взглядом. Я более чем был уверен, что он гордится ею сейчас. Обхватив двумя руками свою трость, он все благоговейно вздыхал, окидывая семейку политика презрительным взглядом. Я знал, что Джованни с самого начала был против этого брака, хоть никогда не высказывал этого прямо. Леонас как-то упоминал, что дед несколько успокоился, когда Данте заверил его, что, выдавая Анну за чужого, он пытается обеспечить ей больше свободы, которую она никогда не получит в мафии. Тем не менее, мир Максимо Кларка был чужд нам, и отпуская туда женщину, принадлежащую нашему клану, мы рисковали многим, потому что Анна была дорога всем нам. Я бы сам отправил Клиффорда на тот свет, если бы он посмел навредить ей, но теперь в этом отпала всякая потребность.
Решение выдать Анну за него виделось неправильным всем, кроме самого Данте. Многие солдаты не были в восторге от его идеи породниться с политиком, пуская корни в новую сферу деятельности. Мы и так контролировали город, но поддержка высших слоев общества могла сыграть только на руку, будь Максимо Кларк куда более приятным человеком. Джованни терпеть не мог чужаков, и даже сейчас, сидя рядом со мной, он сверлил Кларка убийственным взглядом, пока я ехидно наблюдал за его постепенно краснеющим от ярости лицом.
Клиффорд мялся у алтаря, выглядя таким же растерянным, как и Капо. Довольно красивый, в элегантном костюме, причесанный и так-и благоухающий манерностью, он застыл на месте, не зная, куда сеть деть от неловкости. Воцарилась мертвенная тишина, прерываемая лишь шелестом деревьев и незначительными шепотками. Я внимательно наблюдал за выражением лица Леонаса, не менее холодном и равнодушном, чем у его отца. Они стояли рядом, выглядя практически идентично в своих светлых образах, и я подивился тому, как Данте все еще не растерял самообладание с такой-то семейкой. Его жена и дети порой выкидывали такое, что у простых смертных начинали дрожать руки. Меня же это всегда пробирало на смех.
Хотя, когда это Данте Кавалларо позволял себе выходить из себя? Его не зря называли «Холодной Рыбой» - абсолютно бесчувственной, напоминающей глыбу льда. Он даже последних ублюдков убивал с каменным выражением на лице, выглядя так, словно разрезает себе тост за завтраком. Это всегда меня восхищало в нем, и я искренне пытался подражать данному образу, но меня всегда легко было взбесить, из-за чего я начинал рубить направо и налево.
- Ты знал об этом? – спросил Рикардо тихо. Я следил за мамой, что сидела неподалеку в окружении других женщин. Бибиана тепло ей улыбнулась, что-то прошептав на ухо. Ей все еще трудно было держаться в обществе среди других женщин, потому что после смерти отца отпала необходимость так часто выбираться на люди. Тем не менее, в этот миг, наблюдая хоть за фальшивой, но слабой улыбкой, я несколько успокоился.
На вопрос Рикардо я только коротко качнул головой.
- Никто не знал, - проговорил я насмешливо, указав брату на застывшего на одном месте Капо. – Разве выражение лица Данте это не доказывает?
Рикардо взглянул на старшего Кавалларо, который сжимал руки в кулаки. Он выглядел идеально, без какой-либо запинки в своей внешности, только вот было интересно, что в эту самую секунду происходит внутри него, а не снаружи. В этом плане Леонас от него разительно отличался. Он был довольно эмоциональным, а в моменты особенного раздрая не скрывал своего гнева, предпочитая выливать его в пытки.
Джованни рядом фыркнул.
- Взгляните на этого олуха.
Не нужно было уточнять, кого он имел ввиду. Я посмотрел на Кларка, вновь отмечая эту знакомую ауру. Он смотрел на всех вокруг злобным взглядом, особенно – на Данте и Леонаса. Младший Кавалларо смотрел в ответ не менее презрительным взглядом, холодно улыбаясь. Было видно, что он более чем доволен подобным раскладом дел.
- АрДжей, - неожиданно позвал меня тихий, мелодичный голосок, заставляя отвлечься.
Я мгновенно обернулся, глядя на Беа, которая недоуменно смотрела на окружающих ее, застывших в неловкости людей, переминаясь с ноги на ногу. В своем пышном кревомое платьице она выглядела просто изумительно, а распущенные длинные волосы, из-за которых она была прозвана Рикардо Рапунцель, аккуратно спадали по плечам и спине.
Улыбнувшись, я утянул ее к себе на колени.
- Свадьбы не будет? – спросила она шепотом, наклонившись ближе.
Я улыбнулся.
- Кажется, нет.
Беа будто засветилась изнутри, сверкая зелеными глазками.
- Значит, сестричка будет с Сантино?
Мы с братом переглянулись, а Джованни довольно хмыкнул. Не следовало выяснять, что его так порадовало. Сам факт того, что любимая внучка не достанется чужому, уже радовала его настолько, что он блестел подобно недавно вычищенной кастрюльке.
Рикардо рядом усмехнулся, заправив девочке прядку волос за ухо.
- Ну, по крайней мере, мы можем с чистой душой остаться на банкет. Я переживал, что мне не достанется торта. Не знал, что Кларки такие жлобы.
Я взглянул на свадебный торт – трёхъярусный, среднего размера – а потом взглянул на тех, кто напряженно переглядывались, и ухмыльнулся. Комичнее всего выглядела семья Кларков. Мать семейства обмахивалась свадебной программой, Максимо выглядел так, словно вот-вот разразиться проклятиями, а Клиффорд напоминал обезьянку – крутился в разные стороны, смотрел заискивающе, а потом опускал голову.
Рядом с Кларками сидели две девушки подросткового возраста, и я предположил, что они были теми самыми знаменитыми куклами-убийцами, как их называл Леонас. Близнецы-Кларк выглядели абсолютно идентично, как в плане одежды, так и в плане внешности, но было кое-что особенное, единственное, что их отличало. Одна взволнованно глядела на брата, излучая беспокойство, тогда как другая тщательно скрывала свой рот за свадебной программой, и некое странное предчувствие подсказывало, что она всячески старается не расхохотаться, потому что ее маленькие глазки, в отличии от той, что сидела с ней рядом, полыхали чертовым безумием.
Семейство Кларков было воистину странным, начиная от ублюдочного папаши и заканчивая ненормальной дочерью.
Я заметил, как Данте вышел вперед. Прочистив горло, он твердо и холодно произнес:
- Полагаю ... церемонии не будет.
Стоило этим словам вырваться из его рта, как Кларк вскочил с места. Он махнул своему сыну рукой, и тот немедленно двинулся вслед за ним. Поспешно покинув задний двор церкви, где должно было пройти бракосочетание, они своим уходом спровоцировали вспыхивание мгновенного хаоса. Я передал Беа в руки Рикардо, и она обняла его, положив голову на плечо, схватившись пальчиками за лацканы его пиджака, когда он поднялся с места.
- Позаботься о Беа и Джованни, - велел я ему, вставая. Рикардо кивнул, и они двинулись в сторону здания, попеременно кидая взгляды на перешептывающихся гостей. Репортеры то и дело щелкали своими фотоаппаратами. Один попытался полезть к маленькой Беа, но Рикардо оттолкнул его, и едва ли не вытащил пистолет. Он покрепче перехватил малышку, и поспешил внутрь, чтобы скрыть ее от чужих глаз.
Сам я направился к маме. Она переводила недоуменные взгляды с меня на уходящего Рикардо, выглядя абсолютно дезориентированной.
- Мама, - прошептал я, подбегая к ней, и осторожно приобнимая за плечи. – Ты в порядке?
Она поспешила кивнуть.
- Что происходит?
Я покачал головой.
- Тебе не следует ни о чем беспокоиться. Держись ближе к другим женщинам.
Она взглянула на меня.
- Не оставляй своего брата.
Я улыбнулся.
- Рикардо скоро вернется.
Мне не хотелось оставлять маму, но я должен был быть рядом с Леонасом в этот момент. Посмотрев на Бибиану, что стояла рядом с ней, я попытался одним взглядом попросить ее обо всем, что крутилось в голове. Биби мягко мне улыбнулась в ответ, положив руку маме на предплечье. Та вздрогнула, но постаралась скрыть это, однако, я видел ее скованность. Она напряглась с тех самых пор, как вышла из дома, а чужие прикосновение, включая и мои, только насторожили ее и, возможно, напугали.
- Мы будем внутри, - сказала Бибиана. Я коротко кивнул, наблюдая за тем, как они пошли в сторону здания, о чем-то тихо переговариваясь. В последнее время мама начала чаще выходить в люди. Раз в две недели она завтракала с Бибианой и Валентиной, и я видел, что это шло ей на пользу. Особенно, общение с Биби. Когда-то она тоже стала жертвой домашнего насилия, и маме, возможно, было легче находится в обществе человека, который приблизительно понимал, через что ей пришлось пройти. Я был безумно благодарен Бибиане за это.
- Позаботься о ней, - попросил я, кивая ей напоследок. Ее мягкая улыбка была своеобразным ответом.
Проводив маму взглядом до самих дубовых огромных дверей, я только потом позволил себе обернуться и взглянуть на Леонаса. Они с Данте молча смотрели друг на друга, что делали довольно часто. Тем не менее, в такие моменты мне казалось, что они ведут увлекательный ментальный диалог, в котором мне нет места. Это был даже не разговор сына и отца. Это была беседа Капо и его преемника.
- Оставайтесь здесь и постарайтесь угомонить репортеров, - приказал Данте, тяжело вздыхая и отворачиваясь, наконец, замечая и меня. Леонас коротко кивнул. – Я должен найти свою жену и дочь.
Стремительным и быстрым шагом он направился в том самом направлении, где ранее исчезла Валентина. Я посмотрел на лицо Леонаса. Он подошел к одному из папарацци, которые беспеременно закидывали его вопросами. Я последовал за ним. Стоило ему остановиться, и взглянуть на них холодным, равнодушным взглядом, как они замолчали, несколько настороженно проследив за тем, как он положил руки в карманы, взмахнув полами пиджака, и, разумеется, засветив своим оружием.
Я усмехнулся, становясь рядом.
- Шоу окончено, - проговорил я насмешливо. – Советую вам свернуть свою деятельность и выбрать спокойную и мирную жизнь, не докучающую никому.
Леонас цокнул языком, глядя на них с легким прищуром, опасно и угрожающе сверкая зелеными глазами.
- Вам не следует раздувать из мухи слона, - произнес он твердо. – Уходите отсюда, и не ищите себе лишних проблем.
Вероятно, его холодный тон, и мое устрашающе лицо рядом, полыхающее яростью, возымели должный эффект. Постепенно сад начинал пустеть. Гости покидали свои места, выглядя взбудораженными и недоумевающими. Миссис Кларк вскочила с места и, покрасневшая от неловкости, попыталась скрыться от внимания репортеров, которые поджимали Кларков снаружи. Одна из ее дочерей пустилась следом, сжимая ее предплечье и словно стараясь успокоить.
К тому моменту, как Рикардо вернулся, выглядя серьезным и сосредоточенным, в саду почти никого не осталось. Вокруг сновал лишь вздыхающий устало персонал, проклинающий неуклюжих гостей. Из-за стремительно вспыхнувшего хаоса повсюду были разбросаны цветы, перевернуты некоторые стулья. Я был уверен, что это дело рук гостей Кларков, потому что представители Наряда сохраняли холодность, и покинули сад, как только Данте скрылся из виду. Может многие этого и не показывали, но они были рады тому, что свадьбы была сорвана. По крайней мере, вся родня Кавалларо, и наши традиционно настроенные солдаты относились к этому числу людей.
- Где Беа? – спросил Леонас, стоило только Рикардо приблизится к нам.
Он указал в сторону церкви.
- Она внутри. Я отвел ее к Софии и Луизе. Там также Джованни и твоя тетя.
Леонас коротко кивнул. Он подошел к одному из столов, на котором были размещены напитки, и подхватив бледными, костистыми пальцами ножку бокала, опрокинул в себя все содержимое, и почти моментально сморщил нос.
- Что за отвратительное пойло! – прошипел он, со стуком ставя бокал на место.
Рикардо хмыкнул.
- Это шампанское, умник, - сказал он. – Ты настолько привык к виски, что не можешь переносить ничего другого.
Белобрысый фыркнул.
- Еще одна причина радоваться тому, что моя мать сорвала эту глупую свадьбу.
Я усмехнулся, глядя на него.
- Ты знал о ее намерениях?
Леонас покачал головой, вздохнув и прислонившись к одному из столиков. Мгновение спустя на его лице расцвела шкодливая ухмылка, полная восторга и ехидства.
- Я не знал, что мама собралась срывать свадьбу. Но, признаться честно, я предполагал нечто подобное. Моя мать не перестает удивлять.
Рикардо прыснул.
- Мне искренне жаль твоего несчастного отца. Ты бы видел его выражение лица.
Леонас хихикнул.
- Я изначально говорил ему, что идея с этой свадьбой – очень рисковая. Недавно мы даже переругались. Если не мама, то вскоре я бы убил Клиффорда, и освободил бы свою сестру от этого брака. От Максимо Кларка не следует ждать ничего хорошего.
Слова Леонаса вернули меня с небес на землю. Обрадованный сорванной свадьбой и этаким развлекательным шоу, бесплатно нам предоставленным, я забыл об этой занозе в заднице, которая в скором времени обещала о себе припомнить. Все мы прекрасно понимали, что Максимо Кларк так просто об этом не проглотит эту обиду. Нам не нужны были лишние хлопоты в лице этого скользкого ублюдка. Это только заняло бы лишнее время.
Легче было бы просто избавиться от него. Учитывая, что он напоминал мне моего никчемного папашу, я бы с удовольствием это сделал.
- Какие у тебя дальнейшие планы, Леонас? – спросил я у блондина, наблюдая за тем, как он вытаскивает из кармана пачку сигарет, а потом прикуривает. Он вдумчиво поглядел на небо над головой, цокая языком.
- Кларк так просто не успокоится.
Рикардо фыркнул.
- Всегда есть очень легкий способ заставить его заткнуться.
Я хмыкнул. Порой этот парень пугал меня. Я был очень удивлен, когда Рикардо попросился быть Головорезом. Я ожидал видеть своего брата кем-то вроде Дарио Фаббри, но, когда я впервые увидел, сколько силы сокрыто в его руках, и ярости припрятано в груди, я понял, что Рикардо – это не тот человек, которым он пытается казаться. И дело даже было не в том, что он старательно скрывал свою темную натуру, а в том, что она была такой же естественной его частью, как и светлая. Временами Рикардо напоминал мне хамелеона – он с легкостью менял окрас в зависимости от того, в какой ситуации находился. В нем были черты моего доброго, пугливого младшего брата, но также присутствовало и то, что устрашало даже меня.
Иногда мне казалось, что Рикардо куда более опасен, чем мы с Леонасом вместе взятые. Я бы не удивился, если бы он и убил Кларка прямо посреди свадьбы его сына, будь у него такой приказ. Дай Данте добро, он в ту же секунду отправил бы ублюдка на тот свет, и ничье присутствие его бы не остановило.
- Мы не можем избавиться от него сейчас, - ответил Леонас нехотя. Это были не его слова. Это были слова его отца. Пока он являлся наследником, он обязан был ставить слова и мнение Капо превыше всего, хоть его мысли и разительно отличались от того, что думал его отец. Данте придерживался выжидательной политики, полной холодного расчета. Леонас же любил хитрые манипуляции, доводя своих противников до безумия. Он предпочитал действовать рискованно, потому что даже мысли не допускал о провале. Леонас Кавалларо и провал были абсолютно несовместимы.
Неожиданно, столь внезапно раздавшийся звонкий женский голос, привлек внимание всех троих из нас. Я удивленно обернулся, глядя на блондинистую макушку странной девчонки. На ее голове болтался нелепый бант, придавая ей несколько детский образ.
- Эй, парень, - обратилась девчонка к одному из официантов, махнув ему рукой. Голос ее был полон торжества. Тот посмотрел на нее удивленно, подходя ближе. – Есть у вас что покрепче? Это надо как следует отметить!
Она хохотнула, закинув ногу на ногу, а руку – на спинку рядом стоящего с ней стула, на котором ранее восседала то ли ее мать, то ли сестра. Ее расслабленный, довольный вид несколько удивлял и обескураживал. Все члены семьи Кларк покинули церковь сразу после слов Данте, а она сидела здесь, как ни в чем не бывало, даже не изъявляя желания уходить.
- Простите, но мы можем предоставить вам только шампанское. Это ведь ... церковь.
Она вскинула голову, вертя ею в разные стороны. Это настолько странно выглядело – ее этот милый, невинный образ, который создавался из-за по-детски пышного светлого платья, так резко контрастировал с тем, какой она была на самом деле, что создавалось впечатление, будто ее насильно вырядили в этот наряд.
- Ты это серьезно? – официант смущенно кивнул.
На мгновение она замолчала, а потом запрокинула голову и ... расхохоталась.
- Кто это такая? – спросил Рикардо, удивленно выгибая бровь.
- Одна из сестер Клиффорда, - ответил я за него, продолжая наблюдать за девчонкой. – Она сидела рядом с женой Кларка и абсолютно идентичной блондиночкой.
Леонас хмыкнул, посмотрев на меня.
- Теперь ты веришь, что они похожи на кукол-убийцу?
Я коротко кивнул.
- Не знаю про другую, но эта, скорее, напоминает ведьму. Безумную ведьму.
Леонас фыркнул, и как-то равнодушно окинул ее взглядом. Она продолжала хохотать, пытаясь прикрыть ладошкой рот.
- Прости-прости! – обратилась она к официанту отдышавшись, но все еще продолжая хихикать, держась за свою грудь. – Просто, это настолько комично. Не находишь? Все эти люди - и церковь! Вот умора. Я думала, что приду сюда только на папочкины похороны, да и то, чтобы высказать все, что о нем думаю.
Леонас мгновенно вскинул голову, жадно вслушиваясь в каждое ее последующее слово. Лихорадочный блеск в глубине его зеленых глаз только убедил меня в том, что он зацепился за некую мысль. Продолжая следить за девчонкой Кларка, он постепенно расплывался в дьявольской улыбке.
Отпустив парня, девчонка достала свою сумочка, и принялась создавать еще больший шум своими действиями, проклиная все, на чем стоит свет. Наконец, ее причитания закончились, когда она вытащила из маленького кошелька сигарету и прикурила, блаженно замычав, прикрывая глаза.
- А у Кларка с дочкой не самые приятные отношения, - проговорил Рикардо.
Я коротко кивнул.
- Если бы мы его еще и убили, я думаю, она была бы в восторге.
Леонас хмыкнул, прикуривая. Они выглядели комично, сидя в разных сторонах, выдыхая прозрачный дым и портя церковный, священный воздух.
От этой мысли мне поплохело. Все что было связано с церковью, вызывало у меня дикое бешенство. Меня вдруг посетила мысль – если я избавлюсь от нее, вернется ли Фредди домой? Это заставило меня растянуть губы в хитрой улыбке.
Тем временем девчонка встала с места. Оттолкнув ногой валяющийся на земле букет цветов, она равнодушно осмотрела сад, махнув по нам холодным, безразличным взглядом, что даже несколько покоробило. На ее лице сияла довольная улыбка. Она помахала нескольким папарацци, когда они принялись щелкать своими фотоаппаратами, снимая ее.
- Только выбирайте те, на которых я лучше вышла! – крикнула она одному из них. – И не забудьте напечатать жирным шрифтом прямо на обложке: «Несносная дочь сенатора Максимо Кларка, которого только что кинули»!
Она опять расхохоталась, принимаясь блуждать по саду, а потом подошла к свадебному торту, глядя на него ехидно. Кларк скрывал столько интересного от чужих глаз. Например, ненормальную дочь. Вдумчиво глядя на свадебный торт, она как-то тяжело вздохнула, цокая языком.
- Отвратительный все-таки у этой женщины вкус.
Прикоснувшись к пряничному женишку прямо на вершине сладкого монстра, она легко скинула его вниз, ударив по нему длинным, костлявым пальцем. Усмехнувшись, она благоговейно выдохнула изо рта прозрачный дым. Ее глаза закатились, она развела руками в сторону, а потом вдохнула полной грудью, улыбаясь безумной, почти что сумасшедшей улыбкой.
- Этот запах полнейшего провала ..., - она попыталась вдохнуть еще глубже, восторженно посмеиваясь. – Просто восхитителен.
Хмыкнув, она вонзила окурок прямо на то самое место, где подле пряничной невесты стоял такой же пряничный женишок. Оглядев свое творение, она усмехнулась.
- Так-то лучше.
Обернувшись, она последовала в нашу сторону. В следующую секунду она поразила еще больше. Положив руку себе на голову, она больно дернула себя за волосы, и я даже удивился тому, насколько больной была эта девчонка. Однако, она убедила нас только в том, что была еще безумнее, чем казалась на первый взгляд. Волосы легко легли ей в руку, и она дернула рукой еще раз, сдергивая блондинистый парик, и, наконец, облегченно вздыхая.
Рикардо вытаращился во все глаза на то розовое странное действо у нее на голове. Ее короткое каре растрепалось, когда она стянула и резинку, а потом взмахнула головой, пытаясь как-то их пригладить. Скинув такие же нелепые, как и весь ее образ, балетки, она, босая, двинулась в нашу сторону, заставляя нас замереть. Ее походка была грациозной и соблазнительной, словно эта малолетняя ведьма прекрасно осознавала какие чувства должна вызывать у мужчин. Она была похожа на дорогую, фарфоровую куклу – приятно смотреть, но неприятно узнавать цену. По выражению лица Рикардо было понятно, что он, как и я, считал ее поехавшей.
Пройдя рядом, она не удосужила нас с братом и взглядом, предпочитая игнорировать наше присутствие, однако, кинула на Леонаса оценивающий, насмешливый взгляд. С яростью швырнув парик в урну, она скрылась в помещении, а я думал о том, что эта ненормальная даже хуже своего отца и брата.
Рикардо, я был уверен, думал также.
Леонас же взгляды почти ... заинтересованным.
Дьявольская улыбка, медленно расцветающая на его лице, буквально кричала, что у него появилась мысль относительно того, как вновь посадить Кларка на цепь. И что-то мне подсказывало, он намеревался использовать в своих целях его странную дочь.
***
Фредерика, 21 год
Сантино все еще был слаб, но я прекрасно знала своего старшего брата, чтобы понимать – он не отступит. Если он чего-то хотел, никто не мог остановить его. В плане получения желаемого мы всегда были похожи. Нас мало интересовало мнение других людей, если мы сами считали, что поступаем правильно. Я считала правильным уход в монастырь, а Санни – возвращение Анны. Девушки, в которую он был влюблен.
Папа был взбешен. У него покраснела кожа вокруг глаз, а также яростно полыхали глаза. Подобно мне, он пытался остановить Сантино, настойчиво надавливая тому на плечи, но даже раненный, брат все равно был одним из сильнейших людей, которых я знала. Эти руки могли легко переломить человеческую шею, и им ничего бы не стоило, оттолкнуть слабую девчонку, если бы они того хотели, но Сантино даже будучи раздраженным, все равно старался не причинить нам боли, особенно мне, пусть даже, если бы ему и пришлось постараться для этого.
- Ты не можешь уйти, - прошипел папа, полыхая яростным пламенем. – Я не позволю!
Санни его, казалось, вообще не слышал. Любовь все же была самой странной вещью, что только встречалась мне в жизни. Моего израненного брата она подняла на ноги, а убитого горем отца заставила жить дальше ради других.
Но ничто не удивляло меня в жизни больше, чем появление невесты в больничной палате моего брата. Анна Кавалларо в своем свадебном платье выглядела просто восхитительно. Она была запыхавшейся, что только доказывало факт того, что ей пришлось бежать сюда. Санни смотрел на нее, широко выпучив глаза, но в их глубинах скрывалось ничем неприкрытое счастье.
Папа был удивлен не меньше меня.
- Здравствуйте, - проговорила Анна, робко улыбнувшись и неуверенно закусив губу.
Я выгнула бровь, оглядывая ее с головы до пят.
- Ты сбежала со своей свадьбы?
Она посмотрела на меня несколько смущенно, усмехнувшись и коротко кивая головой.
Пожалуй, семейка Кавалларо была воистину странной. Я не знала саму Анну, но я была знакома с ее младшим братом. Воспоминания о Леонасе пробудили и другие – те, что были связаны с черноволосым мальчиком, который искренне считал, что может добиться чего угодно в этой жизни. Он отчаянно отказывался понимать значение отказа, и отчаянно отказывался понимать меня, упрямо пытаясь гнуть свою линию.
С этим мальчиком я совершила одну из самых больших ошибок в своей жизни, и этот груз до сих пор тяжело давил мне в области груди. Обдумав случившееся несколько раз, я поняла, что те слова были жестокими и злыми, но что больше всего меня напугало – боль в глубине темных, черных глаз. АрДжей выглядел так, словно что-то заставило его усомниться в себе самом, и это что-то скрывалось во мне. Несмотря на долгие раздумья, я так и не смогла понять, что именно так напугало его в тот самый день, когда он схватил меня за руку, а потом почти болезненным взглядом уставился на следы, оставленные его пальцами.
Мне было жаль, и, возможно, из моего рта вырвались бы извинения, если бы мы вновь пересеклись, но вот шел третий год, и мы ни разу не встретились, проживая в одном городе, пусть даже и в разных районах.
На самом деле, так даже было лучше. У тех странных чувств, о которых он так упорно пытался мне донести, не было будущего. Ни тогда, ни когда-либо еще.
Красноречивые взгляды Санни заставили меня усмехнуться. Я взяла папу за руку, осторожно подталкивая его в сторону двери. Он все еще настороженно наблюдал за Анной, словно ожидая ее побега в любой миг, но она влюбленными глазами смотрела на моего брата, и в них было столько же любви, сколько читалось во взгляде Санни.
- Папа, пойдем, - прошептала я, желая дать им минуту уединения.
Нехотя, но папа позволил потащить его вон из больничной палаты, осторожно перехватив за локоть. Когда мы оказались за дверью, он тяжело вздохнул, отходя от меня и присаживаясь на скамью. Запустив руки в волосы, он покачал головой, выглядя сосредоточенным и напряженным.
- Это не приведет ни к чему хорошему.
Я пожала плечами.
- Разве то, что она здесь – не самое важное?
Папа вздохнул.
- Она – дочь Капо.
Я усмехнулась.
- Ты недооцениваешь себя, папа. Может, ты и просто телохранитель, но ты верный и преданный человек, и твои дети гордо несут твое имя. Ты – не то, что тянет нас назад, или как-то позорит, папа. Не думай об этом. Сантино сам решит свои дела. Он уже не ребенок.
Казалось, мои слова никак не успокоили папу. Он все еще безумно переживал, как за брата, так и за меня. Я посмотрела на его помятый вид, и грустно улыбнулась.
- Может, мне принести тебе кофе?
Он посмотрел на меня почти умоляюще. Я коротко кивнула.
Папа остался в коридоре, все такой же задумчивый. Я пошла в сторону буфета, желая тем самым немного отвлечься. Мысли в последнее время не позволяли мне спокойно заснуть. Я думала о прошлом, думала о настоящем, думала о будущем, и все было размытым и мутным. В церкви было тихо в отличии от всех других мест, и как бы гадко это не звучало, но мне хотелось поскорее вернуться, потому что приевшийся запах смерти в стенах этого сплошь и рядом белого помещения меня нагнетали. Мне казалось, что я слышу чьи-то рыдания, и я не знала, реальность ли это или же нет. Сестра Августина уже немало раз намекала мне, что у меня есть обязательства, к которым я не могу относиться столь халатно.
Я помнила о своей жертве, и знала, что теперь я скорее сестра Донателла, нежели Фредерика Бианчи, у которой есть семья, что так отчаянно ждала ее возвращения. Мне было больно находиться рядом с папой, потому что с каждым днем видеть то, как в его глазах угасает свет, было просто невозможно. Я очень надеялась, что возвращение Сантино из Парижа взбодрит его и заставит вновь вернуться того самого папу, которого я знала, но ранение брата только все усугубило.
Возможно, это и было неправильно, я не могла находиться вдали от своей семьи, когда им нужна была поддержка. Как бы я не уверяла себя в том, что я больше не принадлежу своему дому, это не означало, что папа и брат должны были взять и мистическим образом исчезнуть. Они все также оставались неотъемлемой частью моей жизни, и я взмолилась, чтобы теперь все стало только лучше.
Я взмолилась о том, чтобы Сантино смог заделать дыру в груди папы, потому что предполагала, что мне это будет не под силу.
Молитвы и моя церковная деятельность не могли заткнуть голоса моей совести. Волнение за папу и за его здоровье с каждым днем возрастало. Он уже был немолодого возраста, и остался совершенно один. Я чувствовала себя просто мерзко от того, что оставила его, но в этом и была самая противоречивая фишка всего того, что бурлило глубоко внутри.
Я жалела, и не жалела одновременно.
Одна часть моего сердца довольно часто задавалась вопросом о том, что со мной случилось бы, если бы я отказалась от своего решения уйти в монастырь. Папа настоял бы на браке с Кальвино? АрДжей продолжал бы преследовать меня? Жила бы я и дальше с чувством снедающей меня изнутри вины, с каждым днем замечая в себе все больше черт своей матери? Легко бы было мне смотреть в зеркало, и видеть ту, чья жизнь оборвалась так резко и неожиданно из-за моего появления?
Все было сложно, а оттого внутри была бури, из-за которой жизнь ощущалась еще паршивее, чем была. Глупые розовые фантазии столкнулись в безжалостной схватке с суровой реальностью, и, увы, разлетелись вдребезги при этом столкновении.
Я свернула за угол, погруженная в свои мысли, не понимая куда иду, зачем иду, и что вообще происходит. Я была рада, что брат пришел в себя. Внутренний страх, не дающий покоя, наконец отступил. В отличие от папы, я верила, что теперь у Санни все наладится. Они с Анной любили друг друга, и ее семья дорожила в первую очередь ею, а уже потом всем остальным, о чем только можно подумать.
Внезапное столкновение было болезненным, из-за врезавшегося в стальную, буквально, грудь лба. Я судорожно вздохнула, резко отшатываясь и потирая ушибленное место. Из-за рассеянности я уже сшибала несчастных людей с дороги.
- Простите, - прошептала я, робко поднимая голову, и так и застывая.
Во-первых, это было странно. Во-вторых, удивительно. Я смотрела на образ из прошлого, что абсолютно отличался от того, что я помнила. Больше не было некоторой детской ауры. Она сменилась на куда более опасную и устрашающую – святой отец назвал бы такого человека истинным дьяволом во плоти, и мне захотелось мгновенно перекреститься. Мои удивленные, даже шокированные глаза блуждали по взрослому, заматеревшему лицу, полному безразличия и холода. Равнодушный взгляд прищуренных глаз так отличался от того влюбленного взгляда, которым он обычно смотрел на меня.
АрДжей уже не был тем четырнадцатилетним ребенком, с которым я познакомилась много лет назад в самый разгар лета, столкнувшись с ним совершенно случайно. Сейчас мы тоже сталкивались абсолютно неумышленно, но это было странно, и это пугало. Особенно – равнодушные глаза этого парня, нет – мужчины, нависшего передо мной подобно огромной горе.
- Фредерика, добрый день, - подал кто-то голос из-за его спины. Я попыталась обнять себя руками, потому что чувствовала себя крайне неловко под этим блуждающим по моему телу взглядом. Мои собственные глаза уперлись в вырез черной рубашкой, распахнутой почти наполовину, из-за чего легко было разглядеть все, что под ней скрывалось. Небрежно накитый поверх нее пиджак придавал АрДжею несколько вольный, женщины сказали бы – сексуальный и соблазнительный вид.
Сглотнув и вздохнув поглубже, я взглянула на говорящего. Им оказался высокий, светловолосый мужчина – выше даже АрДжея, который нехило так вымахал за три последних года.
- Здравствуйте, - прошептала я приветствие, глядя на Леонаса Кавалларо, застывшего посреди коридора в своем светлом костюме. На фоне АрДжея, облаченного во все черное, он выглядел крайне странно.
Мгновение спустя рядом с ним появился Рикардо, вид у которого был более спокойный и умиротворяющий, нежели у двух других вместе взятых. АрДжей напоминал сбежавшего из ада дьявола со своими полыхающими неизвестно чем глазами, что только пугало, а Леонас напоминал сумасшедшего со своим оскалом. Он походил на самом добропорядочного человека с первого взгляда, но единственным нормальным среди них был Рикардо.
- Хорошо, что Сантино пришел в себя, - проговорил он с улыбкой.
Я коротко кивнула.
Леонас прошел вперед.
- Моя сестра здесь?
Я взглянула на него снизу вверх.
- Она с моим братом. В его больничной палате.
Леонас устало вздохнул, засунув руки в карманы.
- Полагаю, мы должны навестить их. Они нанесли психике моего бедного отца непоправимый вред.
Он прошел рядом со мной, и я ощутила легкий запах мужского одеколона. Рикардо последовал следом за ним. Поравнявшись с Леонасом, он обернулся, недоуменно глядя на брата.
- Ты не идешь?
АрДжей не сводил с меня глаз. Вздохнув, он ухмыльнулся, расплываясь в хищной улыбке.
- Идите вперед.
Его спутники только коротко кивнули, покачав головами и взглянув на него скептично, словно его странные выходки никого уже не удивляли. Они скрылись за поворотом, оставляя нас наедине, и я ощутила себя беззащитной перед хищником, замершим передо мной.
- Вот так встреча, - заметил он ехидно. – Странно задавать подобный вопрос, но что ты здесь делаешь?
Я вскинула голову, глядя на него недовольно.
- Ты издеваешься? – процедила я сквозь зубы.
Он как ни в чем не бывало развел руками.
- Ни в коем случае, - произнес он насмешливо, выгибая темную бровь. – Просто, все это странно, не находишь? Разве твои монашеские правила не подразумевают отказ от всего, что у тебя было? Какого черта ты ошиваешься в больнице подле брата, к которому больше не имеешь никакого отношения? Прежде ты вынесла всем мозг со своим монастырем, а теперь так легко ошиваешься где угодно, но не в своей обожаемой церкви.
Его слова больно задели за живое. Я отошла подальше, глядя на него почти болезненно и обиженно. На мгновение что-то мелькнуло в его глазах, но также быстро исчезло. Я вспомнила милого и доброго мальчика, который искренне старался быть хорошим передо мной, и сравнивала его с тем, кто сейчас предстал перед взором. Меня очень некстати посетила мысль – была ли я той, кто убил того несчастного мальчика, отчаянно ищущего чего-то, но неспособного найти?
Потому что этот мужчина передо мной и тот мальчик являлись абсолютно разными людьми.
- Ты изменился, - прошептала я, невесело усмехаясь.
Он опасно прищурился, потом цокнул языком, ухмыльнувшись.
- А ты вот нет, - сказал он, изгибая губы в оскале. – Все такое же лицемерие в этих глупых глазах.
Я вспыхнула подобно пламени.
- Ты не имеешь права со мной так разговаривать!
Он усмехнулся, промолчав. Мгновение он не двигался, сверля меня злобным взглядом, тщательно скрываемым за этой ехидной усмешкой, но потом вдруг двинулся вперед, оттесняя меня к стене. Мелкая дрожь появилась в кончиках моих пальцев, но я попыталась взять себя в руки. Судорожно вздохнув, я отошла подальше, и, когда холодная каменная стена вдруг уперлась в спину, я с испугом подумала, что сама загнала себя в угол.
АрДжей навис надо мной, подойдя вплотную. Я яростно подняла голову, глядя на него с вызовом ровно, как и тогда – три года назад. Сестра Августина всегда говорила, что мы должны нести свет в мир, заставляя людей верить в лучшее. Ярость, злоба, гнев – все это было пороком, с которым она призывала нас упорно бороться, но рядом с АрДжеем я не могла унять бешеного сердцебиения и этого упрямого желания доказать ему свою правоту.
- Ты возомнил себя тем, кто имеет право как-то меня критиковать? Ты пришел сюда поделиться со мной своим мнением относительного того, кто я и чем занимаюсь? Можешь оставить свое мнение при себе. Оно мне не нужно. Оно никому не нужно.
Глаза АрДжея потемнели, и сразу стало ясно, что мои слова его задели. Однако, он ничего на них не ответил. Усмехнувшись вновь этой гнусной улыбочкой, переходящей в оскал, он вдруг поднял руку, и я неожиданно, больше даже интуитивно, прикрыла глаза, боясь того, что последует после этого невинного жеста.
Мир вокруг застыл. АрДжей напротив тоже. Медленно приподняв веки, я наткнулась на холодные, злые глаза, полные боли. Эти странные эмоции, противоречащие друг друга путали людей, в том числе и меня. АрДжей как-то невесело усмехнулся, покачав головой, а потом вдруг его пальцы коснулись моей шеи.
Я отпрянула от его прикосновения, ощущая легкое касание холодных пальцев. Мне казалось, что еще мгновение – и они оплетут мою гортань, перекрывая мне все пути к выходу. Длинные, бледные пальцы – костистые и сияющие заживающими синяками, могли с легкостью отправить меня на тот свет, лишив всех неприятных ощущений. Мгновение – и нет меня. Привлекательно, если бы только не устрашало так, что тряслись поджилки.
Я попыталась вырваться, уходя от его прикосновений, но они легко водили по моей обнаженной шее, касаясь подушечками пальцев. Я судорожно вздохнула, глядя на него злобно и раздраженно, но он, казалось, вообще не обращал на меня внимание.
Как простой, начавшийся так прекрасно, день, превратился в это?
Это все еще оставалось загадкой.
- Поразительно, что раньше я не видел в тебе этого странного лицемерия, - прошептал он, подцепляя пальцами крестик, который я в тайне носила на груди. – Ты казалась мне совершенной!
Кулон принадлежал матери, и именно он привел меня в церковь много лет назад. Новость о том, что мать была верующей, во многом определила мое будущее, показав мне очертания дальнейшего моего пути. Я хранила его до того самого дня, пока не надела монашескую рясу.
- Я не виновата в том, что ты надумал себе неизвестно что! – прошипела я, возвращаюсь в реальность и чувствуя рвущуюся изнутри ярость.
АрДжей прыснул, поглаживая крестик пальцами, и глядя на него, а не на меня, коротко кивнул.
- Разве твоя монашеская добродетель не подразумевает смирение? Ты противоречишь сама себе, Фредерика!
Мои губы сжались в тонкую линию.
- Немедленно отойди от меня!
Он, наконец, отвлекся от подвески и посмотрел в мои глаза, заглядывая в самую душу. То, что я была настолько уязвимой, даже не обсуждалось. Я выглядела жалкой, слабой и испуганной. Ничего из того, что бушевало в груди, не придавало мне устрашающего вида.
- Раз уж ты так легко отходишь от заветов, тебе ни к чему носить это! Еще одно лицемерное действие, Фредерика!
Я судорожно вздохнула, когда он сорвал кулон с моей груди, впиваясь в него пальцами. Я уставилась на его ладонь, которой он крепко ее сжал, припоминая острые грани подвески. Он отошел, позволяя мне несколько сползти по стене, и глядя на меня равнодушно, злобно и обиженно.
Как и тогда, три года назад.
- Верни! – воскликнула, подпрыгнув на месте и протягивая руку.
Он фыркнул.
- Еще одно доказательство твоего лицемерия!
Я вспыхнула.
- Немедленно верни мне его!
Он насмешливо выгнул бровь.
- Попробуй – забери!
Бесполезно было что-либо делать. Оставалось только смотреть в его ненавистные глаза, и понимать, что я – добыча, которой следовало быстрее уносить ноги, пока хищник заинтересовался чем-то куда более интересным. Я хотела вырвать кулон из его пальцев, но страх вновь оказаться припертой к стене меня остановил. Этот кулон много значил, но я был подобен петле на шее, потому что я никогда не носила его до того дня, как официально дала обеты. С тех самых пор удавка затягивалась, и почему-то с этим кулоном, сорванным с шеи, я ощутила некоторую легкость, которую я не могла объяснить.
Он ничего больше мне не сказал. Обернувшись, АрДжей зашагал в ту сторону, где исчезли Леонас и Рикардо, сжимая подвеску в руках. Я ошалело уставилась на капли крови, показавшиеся на его ладони. Вспоминая его взгляд, я поняла, что судьба-злодейка в очередной раз решила поиграться в свои крайне интересные игры.
Оставляя АрДжей три года назад в том самом переулке у дома тети Нэл, я не ожидала, что встреча с ним заставит меня чувствовать себя настолько паршиво. И дело даже было не в его обидных словах, не в его жестах, и не в его странном поведении.
Все дело было во взгляде.
АрДжей выглядел так, словно отчаянно желал причинить мне боль. Возможно, он и сам не ведал, что говорит и делает. Мне было трудно его понять, и, если честно, даже не хотелось. Хватало и своих внутренних демонов, не дающих покоя. Они преследовали меня с того самого момент, как я узнала о маме, и мне следовало разбираться с ними, а не думать о том, что было во взгляде АрДжея.
Только вот обернувшись, и мазнув по мне мимолетным взглядом, он выглядел так, словно причинил боль только себе. А еще создавалось впечатление, что он сам не понял, зачем затеял этот глупый и тяжелый спор. Я могла только провожать взглядом свой кулон, зажатый в его пальцах.
Мне следовало вернуть его во что бы то ни стало.