Глава 1
Фредерика, 17 лет
Чужое присутствие я скорее ощутила, нежели заметила. Осторожно захлопнув Библию, я положила ее на прикроватный столик, спуская ноги с кресла, и обернулась, натыкаясь на застывшего в дверях незнакомца. Он глядел на меня внимательно и даже как-то маниакально, из-за чего по спине пробежали мурашки. Я удивленно разглядывала его с головы до пят, пытаясь вспомнить, где я его видела, но ничего подходящего не приходило в голову.
Передо мной стоял ... мальчик. Правда, очень странный мальчик, у которого был взгляд взрослого человека, немало повидавшего в жизни, а еще точнее – хищный взгляд.
Он был практически одного со мной роста, с густой копной растрепанных волос цвета вороного крыла. Его глаза – черные, как сама ночь – сверкали при свете дня, и даже как-то пугали, если бы не странное свечение, что можно было в них заметить. На нем была темная футболка и такие же темные джинсы, а я с некоторым ленивым интересом разглядывала выглядывающие татуировки, что украшали его руки и шею.
Сам он не сводил с меня взгляда, и это напрягало, учитывая еще и то, что я ненавидела быть в центре внимания. Особенно, такого пристального.
- Привет, - прошептал он спустя какое-то время, разрезая тишину комнаты на двое, заставляя меня поморщиться. Уставившись в одну точку – его бездонные черные глаза, пугающие и завораживающие, я даже забыла о его присутствии. Что еще больше удивило – у него был высокий, твердый голос, чистый и даже грозный, я бы сказала. Не у многих подростков, которых я встречала, был настолько устрашающий голос.
Кем был этот ребенок?
Я слегка наклонила голову, пытаясь понять, что ему надо здесь и кто он вообще такой.
Не успела я задать вопрос, как он улыбнулся. Правда, вышло это слегка жутковато, потому что он лишь растянул уголки губ, а потом медленно обнажил зубы, и это скорее походило на оскал, нежели на улыбку. Белоснежная кожа, резко контрастирующая с темными волосами и красными губами – крайне специфично.
- Ты кто?
Мальчишка хлопнул длинными черными ресницами раз, потом второй, постепенно расплываясь в несколько глуповатой улыбочке, которая должна была, вероятно, располагать к себе, но даже она выглядела несколько жутковато.
- Ангел, - прошептал он благоговейно, и я была уверена в том, что обращался он точно не ко мне, а скорее говорил сам с собой.
Я нахмурилась. Это начинало напрягать все больше. Странный паренек в моей комнате, в нашем доме. Такое не часто случалось. Папа считал наш дом крепостью и свято следил за тем, чтобы сюда не проникали посторонние. Иногда его опека переходила все границы, но в такие моменты, как этот, например, я в очередной раз убеждалась, что это даже к лучшему.
Кем был этот парень? Сыном его друга? Или малолетним убийцей, случайно забредшим в наш дом? Учитывая, что я жила под одной крышей с другими убийцами, это не должно было бы напрягать или удивлять, но я несколько испуганно отошла на несколько шагов, сжимая руки в кулаки.
- Ты кто такой? – спросила я раздраженно, глядя на него злобным взглядом.
Он тряхнул головой, словно выныривая из транса и как-то неловко усмехнулся, попытавшись сделать шаг в мою сторону, но я отошла на еще один, давая ему тем самым понять, что его действия меня напрягают.
- Стой на месте! – прошипела я, хватая со стола расческу. Он удивленно посмотрел на мою руку, а потом и на мое вытянувшееся лицо. – Говори – ты кто такой и что здесь забыла?
Он вытаращился на меня, а потом снова улыбнулся, и захотелось проломить ему череп расческой. Правда, интереса, все еще такого же маниакального, в его взгляде прибавилось. Он поднял руки в знак отступления, сделал шаг назад и склонил голову, глядя на меня с доброй ухмылкой. С чего я подумала, что она добрая, я не знала.
- Ты...
Договорить он не успел. Послышался голос папы, и я расслабилась, опуская руку и подходя к двери. Спустя мгновение отец вышел из-за угла, и прежде недоуменно уставился на мальчишку, а потом сердито взглянул на него, словно не замечая этого проклятого, заинтересованного взгляда. Нахмурив брови, он подошел к нам, заметив меня в дверном проеме, что заставило его тяжело вздохнуть и опустить сильную ладонь этому мальчику на шею, оттаскивая его подальше.
- Что ты здесь делаешь?
Получается, папа его знал. Следовательно, мальчик принадлежал Наряду. Становилась ясна причина такого взрослого взгляда. Дети, особенно мальчики, в мафии вырастали довольно быстро, и это не могло не расстраивать. Вероятно, и у этого несчастного ребенка слишком рано отняли детство, раз сейчас он смотрел на мир большими, черными, жестокими глазами, хоть в них и плескалось что-то странное, чему я даже не хотела давать название, потому что это звучало глупо и абсурдно.
Если откинуть всякую рациональность, я бы сказала, что он смотрел на меня почти ... влюбленно.
Ответа на папин вопрос не последовало. Странный незнакомец судорожно вздохнул, а потом усмехнулся, глядя на него снизу вверх.
- У тебя в доме ангел, - прошептал он благоговейным голосом.
Папа вытаращился на него, раздраженно выгнув темную бровь, а потом ухватил его за ворот футболки и оттащил в сторону. Не ожидавший подобных действий мальчик удивленно пошатнулся, едва не навернувшись на месте, так как запутался в своих длинных ногах. Папа поволок его к лестнице, но мальчик продолжал смотреть на меня, заставляя меня смотреть на него в ответ.
- Отпусти меня, Энцо! – зашипел он яростно, пытаясь вырваться.
Папа устало покачал головой.
- Какого черта тебя занесло в комнату к моей дочери?
Глаза мальчишки стали размером с блюдца.
- Твоей дочери?
Папа лишь вздохнул, и ничего не ответил. Я смотрела на то, как они спускаются по лестнице, и папа закидывает его вопросами, на которые парень, кажется, отвечать совсем не хотел.
- Что ты здесь делаешь? Каким образом ты вообще оказался в моем доме?
Тот закатил глаза.
- Я пришел с Сантино, - ответил он сердито. – Может уже отпустишь меня? Я твой будущий Консильери, между прочим! Будь уверен, однажды я тебе припомню это!
Его пустая болтовня меня абсолютно не интересовала. Единственное, за что зацепился мой мозг – имя брата. Я радостно вздохнула, рванув вниз, желая увидеть его. Моя нога зацепилась за край ковра, и я полетела бы вниз, если бы странный паренек не вырвался из рук папы и не подхватил бы меня под локоть.
Он обнаружился совсем рядом, и его лицо, расположенное столь близко к моему, заставило меня ошарашенно отпрянуть. Заметив его несколько обескураженный вид, я поняла, насколько нелепо выглядела с всколоченными волосами и лихорадочно блестящими глазами. Моя рука горела в том месте, где он держал меня, помогая не свалиться кубарем вниз.
Меня впервые касалась рука постороннего мужчины.
- Спасибо, - пробормотала я, опуская голову. Тетя говорила, что мужчинам нельзя смотреть прямо в глаза, но я отметила, что довольно долго таращилась на него, и от этого он не начал крушить все вокруг, требуя от меня женского поведения.
Меня воспитывали в традициях Наряда. В традициях того, что женщина должна подчиняться мужчине. У них тоже имелись обязательства, и они не имели права прикасаться к той, что не принадлежала им, но этот мальчик выглядел так, словно ему было глубоко наплевать на все это. Во всяком случае, он, как ни в чем не бывало продолжал легко удерживать меня за локоть, прикасаясь самыми кончиками пальцев, и прикосновение это было таким простым и невинным, что не вызывало никаких задних мыслей. Однако, это не остановило папу от того, чтобы он оттащил его подальше.
Мальчик кинул на него почти ненавистный взгляд.
- Это начинает раздражать, Энцо!
Папа выглядел так, словно вот-вот взорвется.
Он, тем не менее, не взорвался. Сантино появился внизу, и я с улыбкой спустилась к нему, кидаясь на шею. В этот раз я старалась ступать правильно и твердо, чтобы не попасть вновь в неловкое положение и не опозорить себя еще больше. Хатылком я чувствовала прожигающий внимательный взгляд. Оборачиваться не хотелось.
Брат прижал меня к своей крепкой груди, приподнимая над землей и заставляя захихикать. Сантино был старше на десять лет, выше меня на две головы, а одна его рука были, как три мои. С тех пор, как он переехал, я чувствовала себя одиноко, несмотря на то что в доме всегда были папа, тетя Нел и Эстер.
- Ты обещал прийти еще утром, Санни! – упрекнула я его, толкнув в плечо и улыбаясь.
Он усмехнулся, погладив меня по голове.
- Я был немного занят, Фред. Прости.
Я все равно чувствовала себя неимоверно счастливой, уже хотя бы потому, что его удалось поймать. В последнее время из-за его работы телохранителем дочери Капо виделись мы нечасто. Иногда он пропадал на несколько дней, заставляя меня волноваться.
- Ты ведь останешься на обед? – спросила я с надеждой, вцепившись в его бицепс.
Он виновато опустил глаза. Сзади появились еще два парня. Один был худощавым и высоким, подобно палка, и я сразу его узнала. Блондин был сыном Капо, и одним из подопечных моего брата. Мы никогда не встречались, но я видела его мельком, когда однажды папе пришлось заехать в особняк по дороге в школу. Парня, на самом деле, легко было узнать уже хотя бы потому, что он был вылитой копией своего отца. Лениво оглядывая окружающие его вещи, он удивленно взглянул на меня, словно ранее понятия не имел о моем существовании, а мое нахождение в этом истинно холостяцком гнёздышке его позабавило.
Он насмешливо взглянул на папу.
- Ты решил завести молодую подружку?
У отца едва ли глаза на лоб не полезли. Сантино возвел глаза к небу, стараясь успокоиться, словно выходки сына Капо грозились свести его с ума.
- Это моя сестра, - ответил он раздраженно.
Он посмотрел на меня с улыбкой.
- Не знал, что у тебя есть сестра.
За его спиной застыл другой парень, и по сравнению с блондином и странным незнакомцем, выглядел очень даже доброжелательно, только вот очень сильно походил на черноволосого. Вероятно, они были братьями, только этот выглядел менее опасным. Он мило мне улыбнулся, кивая в знак приветствия. Я кивнула в ответ, но потом повернулась к брату, схватив его за руку.
- Ты обещал мне прийти! Ты должен остаться на обед! – потребовала я, глядя на него снизу вверх.
Сантино замялся, посмотрев сначала на папу, а потом и на трех подростков, которых он привел с собой.
- Я должен отвести их домой, - проговорил он со вздохом. – Потом я вернусь, обещаю.
Черноволосый с маниакальным взглядом вскинулся.
- Мы никуда не спешим. Не так ли, Леонас?
Тот удивленно взглянул на него, а потом как-то ехидно улыбнулся, взглянув на Сантино.
- Не пригласишь нас к столу, Энцо? - спросил он, растягивая слова и переминаясь с ноги на ногу. Руки он держал в кармане, вся его поза кричала о скуке, но она только с ухмылкой глядел на черноволосого мальчишку, что был, судя по всему, его другом.
Очень кстати у другого темноволосого паренька заурчало в животе, и он стыдливо схватился за него, опуская глаза в пол.
Я посмотрела на Сантино выразительно, стараясь настоять на своем.
- Еды хватит на всех, Санни!
Ему оставалось только согласиться. Я потащила его в сторону кухни, и краем глаза заметила, что тот самый мальчишка, которого я встретила самым первым, продолжал смотреть на меня, словно не отрывался ни на секунду.
Еще он улыбался. Эта улыбка напрягала сильнее всего.
***
АрДжей, 14 лет
Я уселся за стол рядом с Энцо и Леонасом, которого мы с Риком окружили с двух сторон, затолкав по середине. Он все пытался ворчать, но заинтересованно только кидал на меня взгляды, и я в очередной раз поразился тому, насколько умным и внимательным он был. Вероятно, он сразу отметил то, что я не сводил с дочери Энцо взгляда.
Я был поражен настолько, что мне было нечего сказать. Это неземное существо оказалось вполне себе реальным, очень даже живым, и она принадлежала нашему миру, нашему кругу. Я понятия не имел, что за чувства бурлили в груди, но, если именно это люди называли чертовой любовью, то теперь я понял, почему этой хрени было посвящено столько песен, книг и прочей подобной бурды. У меня у самого было такое ощущение, что скоро из-за спины вылезут гребанные крылья, и я взлечу к Луне, напевая всякую глупость.
Желая отвлечься, я посмотрел на Энцо, который напряженно застыл на своем месте во главе стола.
- Ты не говорил, что у тебя есть дочь.
В моем голосе отчетливо слышался упрек. Леонас стал наблюдать за мной еще внимательнее, а Рикардо с интересом взглянул на Энцо, словно этот вопрос тоже его интересовал.
- Теперь понятно, почему у вас тут так уютно, - сказал он с улыбкой. – Подумать только, ты столько лет был нашим наставником, но мы не знаем о тебе элементарных вещей.
Сантино фыркнул, наливая себе сока из графина.
- Вам незачем это знать, остолопы.
Леонас усмехнулся.
- Не считаешь это несправедливым? Ты о нас знаешь все.
Я хищно улыбнулся, и мы с Леонасом переглянулись. Это было абсолютной глупостью. Сантино знал лишь то, что мы позволяли ему знать. То, что касалось нашей тройки, всегда оставалось между нами, и даже, если Сантино старался играть в няньку для Леонаса, он все еще был далек от того, чтобы контролировать каждый его шаг.
Я хотел знать все о таинственной дочери телохранителя семьи Леонаса, которая словно выпорхнула из параллельного мира, в котором не было грязи и мрака, как в том, что жил я сам. От нее исходил такой свет, что мне хотелось лишь прикрыть глаза и заснуть. В моей голове было тихо, демон меня не тревожил, завороженный ее появлением, а настроение, уже который день испорченное из-за мамы, наконец-то перестало давить на меня, вот-вот грозясь проломить мою несчастную черепушку.
Я обязан был узнать о ней все, что только возможно. Возраст, интересы, и то, как она видит своего идеального мужчину, потому что я намеревался стать для нее им.
Впервые в своей жизни я встречал женщину, которая, я уверен, была создана исключительно для меня. Больше не возникало внутренней дилеммы относительно того, достойно ли я буду к относиться к девушке, потому что я знал, что, если и есть на свете та, что способна поставить меня на колени, то это абсолютно точно была дочь Энцо.
Я уже стоял на коленях. Я уже был повержен. Я, конечно, вообще не верил в брехню про любовь с первого взгляда, но, вероятно, это было именно то, что случилось со мной, стоило мне только увидеть ее.
Единственное, что отвлекало – она сама. Я глядел на ее хрупкую спинку, застывшую рядом с плитой. Она быстро накладывала в тарелки еду, ставя на стол, и выглядела при этом такой сосредоточенной и внимательной, что это делало ее только привлекательной. Мне всегда нравились женщины, которые отлично управлялись по дому, потому что я не видел подобных в собственной жизни. После смерти отца мать предпочитала вообще не подходить к плите. Я не осуждал. Однажды мой ублюдочный отец, съехав с катушек, опрокинул на нее кастрюлю с кипящим супом, из-за чего у нее до сих пор оставались ожоги на ногах. Я терпеть не мог вспоминать тот случай, но он окончательно отвадил мою мать от кухни, и с тех пор в нашему доме никогда не витал запах горячей, вкусной еды, а я так хотел, чтобы кто-нибудь о нас позаботился. В этом доме присутствовала аура заботы, и он от того казался живым и светлым.
Я так завидовал тем людям, что жили с этой девушкой под одной крыше. Вероятно, она окружила их лаской и нежностью.
Осторожно поставив передо мной тарелку с пастой, она неуверенно посмотрела на меня. Я постарался мило улыбнуться, чтобы приободрить ее, а потом не смог скрыть своего интереса и спросил:
- Как тебя зовут?
Она посмотрела на меня несколько равнодушно, даже слегка пожала плечами, а потом посмотрела на своего отца, словно спрашивая разрешения назвать мне свое имя. Тот сидел, насупившись и сверля меня взглядом, вероятно, отметив мой чрезмерный интерес и странное поведение. По лицу Энцо можно было сказать, что он мысленно кромсал меня на мелкие-мелкие кусочки, представляя, как закапывает на своем заднем дворе под каким-нибудь милым деревцем, которых у них было предостаточно. Его родительский инстинкт вопил ему защищать своего ребенка от такого хищника, как я, но я готов был бороться, если того потребует ситуация. Все происходящее стоило того, чтобы рискнуть ради него жизнью.
Ради нее.
Я с вызовом уставился на Энцо в ответ, угрожающе сдвинув брови и тонко намекая ему не вмешиваться. Моя рука на столе сжалась в кулак. Напряжение сквозило во всевозможное щели. Хотелось выпроводить Энцо, его глупого сынка, моих ненормальных братьев – всех, кто мешали мне остаться с девушкой наедине, потому что их нахмуренные, удивленные, пафосные лица начинали действовать мне на нервы.
Но потом я заметил, что это напряжение давило на нее. Она неуверенно и неловко застыла в сторонке, сминая подол своего простенького платья, топчась на месте и не имея ни малйшего понятия, как разрядить обстановку. Я судорожно вздохнул, стараясь взять себя в руки, и как можно мягче повторил, обращаясь только к ней.
- Как тебя зовут?
На этот раз она не взглянула на отца в поисках его одобрения. Подняв голову и уставившись на меня зелеными, болотными глазами, она произнесла тихим, но твердым голосом:
- Фредерика.
Фредерика. Так вот как звали это невероятное создание. Казалось, имя отпечаталось у меня в мозгу.
Я тяжело вздохнул, поражаясь тому, что даже задержал дыхание в преддверии столь знаменательного события. Мой мозг лихорадочно обдумывал ту мысль, что я начинаю походить на хренову киску, но поделать с этим ничего не получалось. Фредерика не дождалась моего ответа, вероятно, будучи совсем не заинтересованной во мне, что заставило меня поникнуть. Она повернулась ко мне спиной, возвращаясь к плите. Засвистел чайник. Запах чего-то кислого заставил меня выпучить глаза и вытянуть голову.
Я улыбнулся.
- Это что, чай с лимоном? – поинтересовался я. Ее плечи строго выпрямились. Она задержала руку над чайником, поворачивая голову ко мне.
- Да, - ответила она с удивлением, ожидая подвоха.
Я коротко качнул головой, усмехаясь.
- Какое совпадение Я ведь очень люблю лимоны.
Рикардо посмотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова. На самом деле, я терпеть их не мог, и запах цитруса в доме вызывал у меня дикую истерику. Но когда Фредерика поставила чайник на стол и разлила жидкость по чашкам, я залпом опрокинул в себя все до последней капли, не щадя собственного несчастного горла, которое начало саднить. Фредерика посмотрела на меня, как на сумасшедшего, впрочем, как и другие.
Один только Леонас выглядел так, словно вот-вот помрет от хохота, который он все пытался сдержать.
Я мог смотреть только на доброе, светящееся лицо Фредерики. Ее лицо испуганно вытянулось, и она спросила:
- Не горячо?
Я хмыкнул, качая головой.
- Я люблю пить горячий чай. В чем смысл горячего чая, если не пить его горячим?
Рикардо взглянул на меня, как на душевно больного, а Леонас закашлялся, и поднес к губам стакан с соком, но я был уверен, что таким образом он просто старается скрыть свой смех.
Его длинная конечность пнула меня по ноге под столом.
- Как бы ты не откинулся, казанова, - прошептал он мне на ухо, наклоняя за салфеткой, которую вытянул.
Я пнул в ответ, и недоуменно посмотрел на Фредерику, которая несколько неуверенно сжалась у кухонной тумбы, сжимая ее пальцами. Она вопросительно посмотрела на отца. Тот кивнул ей на место рядом с собой.
Прямо напротив меня.
У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди, заставляя меня только улыбнуться.
- Садись рядом, Рики. Эти дети не чужие.
Дети. Это слово эхом разлетелось по всему пространству, окружающему нас, и я злобно уставился на Энцо, стараясь сдержать внутреннего демона, завопившего немедленно заткнуть его глупый рот. Вздохнув и сжав руки в кулаки, я процедил сквозь зубы:
- Мы не дети.
Леонас выгнул бровь, глядя на меня насмешливо. Он коротко кивнул.
- Да, - согласился он, не сводя с меня ехидного взгляда. – Мне пятнадцать. Ему четырнадцать, а нашему младшенькому тринадцать. Лестница дураков, как видишь.
Я прыснул.
- Умолкни, дурила, - прошипел я.
Леонас фыркнул.
- Стараюсь спасти положение. Твой никудышный флирт никуда не годится, тупица.
Мы опять пнули друг друга по ноге под столом.
Фредерика ничего не сказала. Она села напротив меня, даже не бросив в мою сторону мимолетного взгляда. Я посмотрел на тарелку с ароматно пахнущими макаронами перед собой, а потом уставился на сцепленные руки девушки и ее прикрытые глаза.
Она молилась.
Выражение лиц Энцо и Сантино было напряженным. Он застыли на своих местах, даже не пошевелившись, но и не присоединившись к ней. Энцо даже побледнел, как я успел заметить, но Фредерика быстро закончила, и низко опустив голову, как-то виновато сжалась и стала еще более маленькой.
Удивительно, что я запал на девушку, которая была верующей. Сам я таким похвастаться не мог.
- Приятного аппетита, - проговорил я тихо, все еще находясь под действием странных, завораживающих чар.
Фредерика удивленно подняла голову. Впервые с самой нашей встречи она взглянула на меня не равнодушно и скептично, а как-то по-доброму. Дружелюбно.
Мягко улыбнувшись мне, она кивнула, заставляя мои внутренности перевернуться вверх дном.
- Спасибо. И тебе. Всем вам приятного аппетита.
Я принялся за еду. Наша кухарка отвратительно готовила. Обычно мы с Риком ели в Макдональдсе, и я, на самом деле, обожал бургеры, но в мире были только одна женщина, чья еда могла бы посоперничать с едой Фредерики – вкусной, теплой, ароматной.
Еда мамы.
Правда, после смерти отца она превратилась в безжизненную тень. Мне хотелось отвратиться за этим ублюдком в ад, чтобы наказать его за все, что он сделал с моей несчастной матерью. Глядеть в ее потухшие глаза было невыносимо, а я всякий раз чувствовал себя таким слабым, что хотелось проломить череп об стенку.
Но сейчас ничего не могло испортить моего настроения. Я смотрел на Фредерику, смотрел на макароны в сливочном соусе перед собой, и, вероятно, выглядел, как сумасшедший, потому что улыбался – мягко и как-то даже грустно. Когда я в последний раз сидел за столом и ел вкусную, горячую, домашнюю еду?
Никогда.
- Это очень вкусно, - пробормотал я, засунув в рот полную ложку макарон. – Восхитительно.
Фредерика зарделась, мягко улыбнувшись.
- Спасибо. Если тебе захочется добавки, я могу положить.
Я кивнул, протягивая ей тарелку. Было совестно заставлять ее вставать, но я был так рад вновь ощутить чью-то заботу обо мне, пусть этим кем-то и была абсолютно незнакомая мне девушка, которую я встретил всего лишь час назад. Фредерика не выглдядела недовольной или раздраженной, наоборот – воодушевленной. В этот раз она протянула мне тарелку, переполненную едой.
Я улыбнулся ей.
- Спасибо, - прошептал я, обращаясь только к ней.
Она коротко кивнула.
Несмотря на окружающих нас людей, мне казалось мы одни в этом тихом, теплом и светлом мирке, где было спокойно и вкусно пахло едой.
Тем не менее, идиллия очень скоро была нарушена. Дверной звонок, раздавшийся так невовремя, заставил меня вздрогнуть. Энцо удивленно поднял голову, как и Сантино.
- Вы кого-то ждете?
Фредерика кивнула, поднимаясь с места.
- Тетя Нел должна была прийти.
Сантино коротко кивнул, возвращаясь к еде.
Я смотрел Фредерике вслед, и раздумывал о том, как же мне к ней подступиться. Взглянув на Энцо, я поинтересовался:
- Сколько твоей дочери лет?
Тот вытянулся подобно палке, оставив ложку и взглянув на меня злобно.
- Какое тебе дело, парень?
Я пожал плечами.
- Очень интересно, - ответил я искренне. – Она выглядит нашей ровесницей, но я никогда не видел ее в школе.
Энцо хмыкнул, делая глоток чая. Под моим пристальным и прищуренным взглядом ему все же пришлось вздохнуть и ответить:
- Она старше. И она ходит в другую школу.
Я выгнул бровь.
- Насколько старше?
Он устало покачал головой, глядя на меня раздраженно.
- С каких пор ты стал таким любопытным?
Леонас подавился соком.
- С тех самых, как вошел в твой дом, - ответил этот идиот, стараясь унять свои глупые смешки. Я пихнул его локтем в бок, заставляя загнуться от мимолётной боли.
- Ну так ответишь или нет?
Сантино кинул в меня салфеткой.
- Хватит приставать к моему отцу с глупыми вопросами!
Я ехидно ухмыльнулся.
- Ты считаешь возраст своей сестры глупой вещью?
Тот кивнул.
- Считаю твое любопытство глупым, мальчик, так что заканчивай.
Я кинул в него ложкой.
- Я не мальчик!
Сантино гаденько ухмыльнулся.
- Твое посвящение через три месяца, а до того момента ты еще сосунок, АрДжей.
Хотелось разорвать его на части.
Из прихожей послышались чьи-то увлеченные голоса, но их было несколько, и один абсолютно точно принадлежал мужчине. Энцо, кажется, узнал его, потому что радостно заулыбался, растягивая губы подобно объевшемуся коту. Ему оставалось только блаженно почесать живот.
Фредерика вернулась на кухню не одна, а в сопровождении пышной, высокой женщины и Кальвино. Я знал его. Он был сыном одного из телохранителей Капо, а сам он метил в Капитаны. Заметив нас, он воодушевленно поприветствовал, пожимая всем руки, а я мог только смотреть на ненавистный букет роз в руках у Фредерики, которая выглядела мрачнее тучи.
Энцо же был полной ее противоположностью.
- Кальвино, сынок, я так рад тебя видеть! Почему ты не оповестил о своем приходе! Хотя, ты и так родной нам! Присаживайся!
Тот с радостью принял его предложение, и сел на стул подле Фредерики. Она стояла в углу, сверля цветы злобным взглядом.
- Это моя младшая сестра, - представил нам женщину Энцо. – Антонелла.
Я улыбнулся, приветствуя женщину кивком головы.
- Какие красавцы! Столько красивых мужчин в одной комнате, а я даже не накрашена! – вздохнула она, деловито сверкая голливудской улыбкой.
Я коротко кивнул.
- Самая красивая здесь – вы!
Она хохотнула.
- А ты льстец, парень!
Я покачал головой.
- Не люблю лгать, знаете ли!
Антонелла прыснула.
- Мне нравится этот парень, - указала она Энцо на меня. – Из него вырастет тот еще сердцеед!
Я вздохнул, пожав плечами. К моему сожалению, Фредерика даже не обратила внимание на эти слова. Она смотрела на цветы, и, казалось, хотела их сжечь.
Я уставился в упор на Кальвино, который чувствовал себя, как дома. Фредерика поставила перед ним тарелку с едой, и всякий уют пропал в мгновение ока. Мне хотелось выдворить его прочь, и всех остальных ублюдков, что с ним мило переговаривались. Я отчетливо видел, что Фредерике он не нравится. Мне он тоже не нравился, уже хотя бы потому, что кидал на нее недвусмысленные взгляды.
Хотелось размозжить ему череп.
- Что за банальщина! – фыркнул я, кивая на розы.
В душе разрасталось пламя ревности. Я не хотел видеть этого ублюдка в одном помещении с Фредерикой. Его влюбленные взгляды заставляли меня хотеть убить его.
- Что? – спросил он несколько сконфуженно.
Я злобно усмехнулся, сцепив руки в замок.
- Ты не мог придумать что-нибудь по оригинальнее? Или фантазии хватило только на то, чтобы доехать до цветочного? Какой ублюдок посоветовал тебе эти безвкусные розы? Они отвратительны! Покажи мне его, чтобы я мог с чистой совестью отправить его на тот свет!
Фредерика сликшмо громко вздохнула, заставляя меня заткнуться и взглянуть на нее. Она сердито, даже обиженно посмотрела сначала на свою тетю, которая неловко и как-то виновато почесала затылок, а потом и на самого Кальвино.
- Прошу тебя, больше не дари мне цветы! – взмолилась она. – Я не люблю букеты и тому подобное, а своими деньгами ты содействуешь тому, что в мире прогрессирует увядание флоры. Не дари мне цвет! Мне это не нравится!
Ее последняя фраза была произнесена не в лицо Кальвино, а в лицо Энцо. Тот сверлил одну точку взглядом, вытянувшись подобно струне на месте. Поджав губы, он тяжело вздохнул. Кальвино попытался что-то вставить, мгновенно покраснев, но Фредерика перебила его.
- Я пойду к себе, - сказала она тихо, и в ее голосе слышалась горечь. – Приятного вам всем аппетита. Если что-то понадобится, вы можете позвать меня.
Она водрузила букет на стол, сделав это громко и злобно. Покинув кухню тяжелым шагом, она даже не обернулась, а я только и мог смотреть ей вслед, ощущая клокочущую внутри ярость. Приход ублюдка Кальвино с его вшивым букетом испоганил все, что только можно представить.
Желание убить этого придурка возросло до предела.
А ведь я так ей и не представился ...
***
Я настежь отворил двери своей комнаты, и сразу направившись к кровати, плюхнулся на нее лицом вниз, подминая подушку под себя и думая о том, как бы встретиться с Фредерикой. Леонас и Рикардо, что вошли следом, о чем-то переговаривались, гадко хихикая.
- Ты запал на дочь Энцо, - проговорил Леонас совершенно уверенным голосом.
Я кинул в него подушкой, даже не оборачиваясь.
- Брехня, - сказал я, все равно будучи не в силах угомонить своего бешено бьющегося сердца.
Блондин плюхнулся рядом, подсовывая подушку себе под голову.
- Очень вкусно! Я люблю лимоны! Я сейчас обоссусь от счастья, если ты взглянешь на меня еще раз, Фредерика!
Его гнусавый голос и жалкая пародия на мелодичный голос Фредерики был достоин того, чтобы я пнул его коленом в бок. Рикардо расхохотался, запрыгивая мне на спину.
- А ты влюбился, братец! Вот умора!
Я спихнул Рикардо со спины, чувствуя, что вот-вот взорвусь. Мой мозг отчаянно вопил мне думать о том, как подступиться к понравившейся мне девушке, но я не хотел называть это любовью. Я не знал, что такое любовь. Как я мог судить, что я влюблен в кого-то, если в этой жизни никто, кроме Рикардо и Леонаса не проявляли ко мне подобного чувства? Отец ненавидел меня, мать видит во мне его тень, а люди боятся меня, стоит мне лишь взглянуть на них.
Фредерика, однако, так не смотрела. Ее ясный взгляд был насторожен скорее из-за того, что я выглядел жутковато со своим нечеловеческим напором. Мысль о том, что я мог напугать ее этим, заставила меня ощутить, как леденеет все внутри. Но то, как она улыбнулась мне, когда я похвалил ее еду и попросил добавки – стоило всех страхов и опасений. Фредерика не знала моего отца, не видела, и даже понятия не имела о том, кем он был. Она понятия не имела о том, кем бы я, не говоря уже о моем отце.
Стало ли это причиной тому, что я растаял, стоило ей взглянуть на меня не как на сына Рокко Скудери, а как на простого глупого парня-подростка? Фредерика не знала о том демоне, что жил внутри, и даже не догадывалась, а потому я мог позволить себе быть рядом с ней, будучи самим собой, а не живым воспоминанием своего ублюдочного отца.
- Между прочим, - тем рвеменем сказал Леонас, вставая с места и подходя к окну. Он вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку, а потом закурил. Кинув и мне, он сказал: - Она довольно симпатичная.
Я фыркнул.
- Она очень красивая, - проговорил я против воли. Слова сами вырвались изо рта. Леонас закатил глаза.
- Обычная у нее внешность, чувак, но раз она заставила твой член зашевелиться, то она и правда героиня!
Я показал ему средний палец. Он только пожал плечами.
- Сам посуди! Она заставила такого монаха, как ты, подумать о сексе. Ты же подумал о сексе? Ты же думал о том, что скрывалось за тем простецким платьицем?
Мне хотелось придушить ублюдка, но он был абсолютно прав, хотя мои мысли в присутствии Фредерики были исключительно платоническими. Но стоило нам покинуть их дом, как мой мозг начали посещать навязчивые мысли о том, насколько мягкой она окажется, если я прикоснусь к ней. В пальцах все еще ощущался ток, а я вспомнил то единственное соприкосновение, что случилось. Я прикасался к нежной коже ее руки. Гладкость была настолько поражающей, что хотелось и дальше ее касаться.
Фредерика была такой уютной. Для меня она пахла домом, хотя я понятия не имел, чем именно она пахла на самом деле. Я не ощутил никакого парфюма, витающего облачком вокруг нее.
На пути домой я не мог перестать думать о том, что же скрывается под гребанной тканью платья. Фредерика была достаточно худощавой. Я не мог назвать ее обладательницей пышных фигур, которыми меня пытались соблазнить шлюхи в клубе, или та, что обитала в этом доме, прикрываясь образом великодушной сиделки. Во Фредерике не было ничего вульгарного. При взгляде на нее у мужчин не возникало желания трахнуть. Я смотрел на нее и только и мог думать о том, как она прекрасна, и ничего грязного и пошлого не приходило мне на ум.
Я хотел с ней сблизиться. Я хотел узнать ее получше. Она была той самой девушкой из грез, которую я себе частенько представлял длинными бессонными ночами, когда думал о том, как же сложится мое будущее. Я хотел возвращаться в дом, где меня бы ждала жена, которая заботилась бы обо мне и моих детях. Я хотел дом, похожий на тот, в котором жила Фредерика – светлый, теплый. Все там были счастливы. Он даже отдаленно не напоминал тот склеп, в котором жил я сам.
- Она старше. Не знал, что ты предпочитаешь тех, кто постарше тебя, дружище, - отметил Леонас.
Я вздохнул, кидая в него подушку. Леонас засмеялся, легко уворачиваясь.
- Это не проблема, - пробурчал я, глядя в окно.
Леонас насмешливо фыркнул, коротко кивая.
- Еще бы. По крайней мере, ты можешь надеется на то, что у нее есть опыт, и она доставит тебе удовольствие.
Его слова причинили мне почти физическую боль. Я резко присел на месте, даже выронив из пальцев сигарету, а потом злобно взглянул на него.
- Она не такая!
Рикардо закатил глаза.
- Ты знаешь ее всего лишь несколько часов, - напомнил мне брат.
Я пожал плечами.
- Она показалась мне очень чистой. Невинной.
Леонас ухмыльнулся.
- Так тебя еще и на монашек потянуло! Это клиника, АрДжей. Ты сам не свой. Рик, проверь, может у него жар.
Я откинул потянувшуюся в мою сторону руку.
- Хватит нести чушь, болваны! Какая еще монашка?
От одной этой мысли меня бросило в дрожь. Аморальные ублюдки может и любили всякие изощрённые извращения, но я предпочитал во все, связанное с верой и религиозными убеждениями, не вмешиваться. Это было чем-то, во что я не хотел ввязываться, потому что был уверен, что это сведет меня с ума. Нам было не по пути.
- Она напомнила мне монашку, - сказал Рик. – Тихая, спокойная. Наверное, она даже не знает, что такое секс!
Я выпнул его с кровати.
- Пошли вон из моей комнаты, раз собираетесь и дальше капать мне на мозг. Вы даже представить себе не можете, как раздражаете меня!
От гневной тирады меня отвлек скрип двери. Я удивленно посмотрел в ту сторону, и весь подобрался, напрягаясь, когда в двери появился силуэт матери.
- Могу я войти? – спросила она, застыв на месте. Мама выглядела болезненно, темные круги пролегли под глазами, и на ней был ее любимый черный кардиган. Волосы были затянуты в низкий хвост, а вся ее поза так и кричала о неуверенности, скованности, испуге.
В моем сердце развернулась еще более глубокая пропасть, и я нашел в себе силы только кивнуть.
Мама застыла на пороге. Она поприветствовала Леонаса, взглянув на него также равнодушно, как и смотрела на нас.
- Что-то случилось? – спросил я. – Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?
Она слабо улыбнулась. После того обморока мне было страшно с ней заговаривать. Я боялся, что я опять стану причиной ее панических атак.
Мама судорожно вздохнула.
- Я пью таблетки, что прописала мне врач. Мне уже лучше. Тебе не следует беспокоиться об этом, сынок. Лучше, подумай о посвящении. Я как раз пришла ради этого.
Мне оставалось только напряженно вслушиваться в ее слова.
- Что-то случилось?
Она покачала головой, сминая уголок темной ткани кардигана.
- Твой дядя звонил, - уже одни эти слова испортили весь день. Я сжал губы в плотную линию, стараясь успокоиться. – Он приедет на этой неделе. Мы устроим семейный ужин. Ты ведь не против?
Мама спрашивала так, словно мое мнение для нее что-то значило. Если бы все зависело от меня, я бы и этого ублюдка отправил на тот свет, вслед за горячо любимым папочкой. Видеть его в собственном доме было невыносимо. Матери, конечно, повезло с братом – чертов садист и тиран, ничем не отличающийся от того ублюдка, за которого он выдал ее замуж. Я был безмерно рад тому, что мы избавились от отца, и с радостью воспринял бы новость о том, что и достопочтенный дядюшка откинулся, но судьба не была столь благосклонна ко мне в данном вопросе.
Сам я его тоже убить не мог. Мама все же чтила его и любила, как человека, что заботился о всей их семьей после смерти отца. Сначала ее, а теперь и нашего. Правда, мы с Рикардо ни в чем не нуждались. Если и был мне нужен совет человека постарше, я всегда знал, что Капо выслушает и поможет. Просить о чем-то дядю, да и вообще пересекаться с ним – было последним, что я только хотел делать в жизни.
- И, о чем он хочет поговорить?
Мама пожала плечами, переминаясь с ноги на ноги.
- Он не говорил об этом. Только сказал, что он придет. С вашими кузенами.
Ублюдочных кузенов я тоже терпеть не мог, как и Рик. Почему нельзя было просто избавиться от всех них? До нас доходили слухи о том, что Капо Фамильи разорвал своих дядюшек и кузенов на части. Я бы тоже мог такое попробовать. Уверенность в том, что мне понравиться, была абсолютной.
- Хорошо, - произнес я, обращаясь к маме. – Я помогу тебе с приготовлениями.
Она слабо улыбнулась, кивая.
- Тогда я пойду к себе? Хочу немного поспать.
Я коротко кивнул.
Рикардо поднялся с места, подходя к ней и обнимая. Она болезненно сжалась, заставляя мое сердце обливаться кровью. Я тоже хотел подойти, тоже хотел заключить ее в свои объятия, но я напоминал ей отца, и от одного моего присутствия ее состояние ухудшалось. Я не хотел причинять ей еще большую боль.
Брат вывел ее из комнаты, поддерживая под руку. Он тоскливо взглянул на меня, а я посмотрел на сгорбленную фигурку мамы, думая о том, что я никудышный сын. Я не смог должным образом позаботиться о ней, не смог заставить ее забыть обо всем дерьме, что случилось в ее жизни. Прошлое до сих пор преследовало маму, и я не мог поспевать за ней в этой неравной войне.
- Почему бы не обратиться к услугам психотерапевта?
Я смотрел в одну точку, думая о том, моя бедная мама заслуживала всего самого наилучшего в жизни. К своему огромному стыду, я не знал, что сделать для нее, чтобы излечить все раны. Я хотел быть ей достойным сыном. Я хотел подарить ей спокойствие и счастье, но у меня не получалось, как бы я не пытался.
- Мы хотели, - сказал я Леонасу. – Я говорил с ее врачом, и она посоветовала нам хорошо специалиста, но мой ублюдочный дядюшка, будь он проклят, сказал, что это плохо отразится на моей репутации. По его словам, мать Консильери не может в глазах общественности выглядеть сумасшедшей. Мама после его мерзких слов отказать посещать найденного нами психотерапевта.
Леонас тяжело вздохнул, выкинул окурок в урну и присел рядом, положив руку мне на плечо.
- Ты не должен винить себя в происходящем. Не ты разрушил ей психику. Ты делаешь все, чтобы помочь ей.
Я горько усмехнулся, опуская голову.
- Какая все же ирония, что, избавившись от одного дьявола, она вернулась к тому, который и заставил ее пойти на все это. А теперь, вдобавок, она еще и живет с одним.
Мне хотело выть от досады. Сначала брат, потом муж, а теперь и сын. У моей несчастной матери не было мужчины, рядом с которым она чувствовала бы себя в безопасности. Даже Рика, который тянулся к ней изо всех сил, она отвергала.
- Ты не твой отец! – прошептал мне Леонас, отвечая на мои слова.
Я взглянул в его зеленые глаза.
Фредерика и Леонас. Только эти двоя не видели в моих глазах даже проблески того ублюдка, что звался когда-то нашим отцом.
***
Фредерика
Я вышла из супермаркета ближе к сумеркам. Эстер ждала меня у входа, прислонившись к моему велосипеду. Мы обнялись, когда я подошла ближе.
- Привет, Фред. Опять на своем доблестном жеребце?
Я ласково погладила велосипед рукой. Он был со мной уже которое время.
- Надо было зайти за лимонами. Пройдемся?
Она кивнула.
Мы двинулись вниз по улице в сторону дома. Эстер рассказывала о каком-то красавчике из выпускного класса, о своих достижениях в биологии, и о хорошей отметке по английской литературы. Я думала о том, что через год все это будет казаться мне далеким и забытым. Я планировала уйти монастырь в восемнадцать лет, сразу после окончания школы. Следовало лишь прожить каких-то несколько месяцев, прежде чем этот груз вины можно будет сделать центром моей вселенной. Я собиралась работать над тем, чтобы искупить его.
Я должна была спасти жизни других в качестве обмена. Моя жизнь должна была быть посвящена другим. Я и так забрала у другой шанс на то, чтобы увидеть, как сложится будущее родных и любимых ею людей.
- Мама рассказала, что Кальвино вчера приходил. Опять веники притащил?
Я мрачно кивнула.
- Он мне надоел.
Эстер вздохнула.
- Ты даже не даешь ему шанса.
Я закатила глаза.
- Во-первых, с моей стороны было бы крайне жестоко играть его чувствами, не в силах ответить ему взаимностью. Во-вторых, у монахинь нет мужчин, мужей, любовников – кого угодно. А я буду монахиней.
Эстер на эту тему предпочитала не спорить. Возможно, она уже понимала, что пути назад нет, и я не отступлю. Я намеревалась достичь того, к чему стремилась, и пусть папа и не одобрял моего решения, я была уверена, что со временем он его примет. Однажды Санни женится и у него появятся дети, и тогда папа будет увлечен ими все двадцать четыре часа, имеющиеся в сутках. Я лишь надеялась, что после этого он перестанет донимать меня своими намеками о замужестве и детях, оправдывая это тем, что он уже немолод, и хотел бы увидеть внуков.
Отвлеченная своими мыслями, я случайно выпустила из рук пакет. Лимоны покатились вниз по накатанной, а я только судорожно вздохнула и побежала ловить их. Эстер кинулась следом. Я обожала лимоны. Они были кислыми и отлично освежали, а еще просто великолепно помогали отвлечься от проклятых, не заканчивающихся мыслей.
Я подхватила несколько желтых шариков, обратно положив их в пакет, как неожиданно передо мной появились чьи-то модные, красивые кроссовки, и я удивленно посмотрела в черные глаза того самого мальчика, который вчера был в доме.
Он протягивал мне лимоны.
- Здравствуй, Фредерика.
Я почему-то зарделась.
Коротко кивнув, я поприветствовала его в ответ.
- Здравствуй ... я ... я не спросила твоего имени вчера.
Он легко улыбнулся, сверкая привлекательными ямочками. В эту самую минуту я поняла, что он, будучи даже еще на пути своего взросления, уже был довольно привлекательным. Копна непослушных черные волос, белоснежная кожа. Правда глаза его были несколько пугающие – хищные. Только вот, на меня он смотрел нежно.
И опять же ... влюбленно.
Эта мысль напугала до безумия.
- Меня зовут АрДжей, - представился он, протягивая руку.
Я удивленно посмотрела на его ладонь. Не часто мужчина предпочитали подобный вид знакомства, и это показалось мне странным и несколько любопытным. Я коротко кивнула, пожимая ему руку. Его ладонь оказалась куда больше моей – грубая, мозолистая, но крепкая и сильная. Его хватка то подтверждала.
- Я не ожидал тебя увидеть, - произнес он, ухмыляясь. – Вот тебе и превратности судьбы.
Я усмехнулась.
- Я покупала лимоны, - я покрутила ими в руках. Эстер застыла неподалеку, вытаращившись на меня. Обычно, я была немногословна с мужчинами, но этот мальчик был младше меня.
Вероятно, он не рассматривал меня в качестве женщины, а потому, мне не следовало искать подвоха там, где его не было.
- Тогда, думаю, это мой шанс попытаться, - я нахмурилась. Странное предчувствие перечеркнуло все предыдущие мысли. – Пойдем со мной в кино!
Я уставилась на него в упор, и даже, едва ли, вновь не обронила лимоны. Окинув его взглядом, я подметила элегантную все такую же темную футболку и штаны. И опять же эти татуировки, которыми были забиты его руки. Может их именно их наличие вдобавок к грозному виду придавали ему мужественности, но вот несколько упрямые, даже капризные глаза, так и кричащие о том, что он всегда получает, что хочет, выдавали в нем ребенка.
Я еще раз оглядела его с головы до пят, и невольно спросила:
- Сколько тебе лет?
Выражение его лица мгновенно изменилось. Больше не было некой нарочитой, фальшивой легкости. Мрачный и холодный, теперь передо мной стоял настоящий АрДжей, потому что некое шестое чувство подсказывало мне, что именно он сейчас застыл с каменным выражением на лице.