Глава 15. Источник
ㅤТишина в комнате, куда сбежала Есения, была оглушительной. Она не просто поглощала звуки — она давила, как многометровая толща воды, заставляя барабанные перепонки ложно звенеть от напряжения. Она прижалась спиной к холодной металлической двери, словно пыталась заслониться от всего мира, от самой себя. От того, что только что произошло.
ㅤ«Пифия. Оракул. Пророк».
ㅤСлова Джейсона звенели в её сознании, как натянутая струна, готовая лопнуть. Её руки, всего несколько минут назад такие твёрдые и уверенные, снова дрожали. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь болью вернуть себя в привычную реальность. Реальность, где она была просто Есенией. Женой. Мамой. Ревнивой, нервной, слабой. Не той, чей голос звучал металлически-спокойно, вещая о смерти и будущем.
ㅤ«Я просто видела... это было как дежавю...» — пыталась она убедить себя, но воспоминание о том, как с её языка срывались имена и обстоятельства гибели людей, которых она едва знала, вызывало новую волну тошноты. Это было не дежавю. Дежавю — это смутное ощущение. Это было знание. Чёткое, ясное, неоспоримое, как таблица умножения. Она знала, что Джейсон будет разорван в том самом цеху. Знала, как хрустнет кость у Саманты.
ㅤС рыданием она оттолкнулась от двери и упала на узкую койку, вжав голову в подушку, пытаясь заглушить голос разума, который требовал логического объяснения. Но его не было. Был только хаос — обрывки образов, звуков, запахов. Карта города с пульсирующими точками. Радиопереговоры, которые она слышала краем уха, складывались в единую, понятную только ей мозаику. Отчёт Дэниса о «ветряночной девочке» из Ватикана, который она пролистала неделю назад, теперь стоял перед глазами каждым словом, каждой цифрой.
ㅤЕё ум, всегда занятый бытовыми мелочами и терзаемый ревностью, теперь был похож на сверхмощный компьютер, обрабатывающий терабайты информации, о существовании которой она даже не подозревала. И этот компьютер выдавал результат, который пугал её больше любого «снеговика» за стенами бункера.
ㅤОна закрыла глаза, в надежде найти в темноте успокоение. Но там, за веками, её ждало нечто иное.
ㅤСначала это было просто чувство — давящее, холодное высокомерие. Запах стерильного воздуха, смешанный с дорогим парфюмом. Затем проступили образы. Не хаотичные, как раньше, а целенаправленные, как луч прожектора.
ㅤОна видела... себя? Нет, это был другой взгляд. Она смотрела чужими глазами.
ㅤРоскошный кабинет. Панорамное окно во всю стену, но вместо вида на сверкающий город — непроницаемая металлическая штора. Внутри царил искусственный, идеально выверенный свет. Воздух был чистым, таким чистым, что по сравнению с затхлой атмосферой бункера он казался опьяняющим. На столе из тёмного дерева стояла одинокая чашка с недопитым кофе.
ㅤВзгляд скользнул по комнате, остановившись на стене из мониторов. Десятки камер. Улицы Крикмана. Бедствие, страдание, смерть в высоком разрешении. Картинка с одного из экранов увеличилась: группа мародёров разрывала на части ещё тёплое тело. На губах смотрящего появилась тонкая, холодная улыбка удовлетворения.
ㅤЗатем взгляд повернулся. И Есения увидела её.
ㅤАдалинда Кэйдт. Начальница Дэниса. Та самая, что всегда казалась эталоном собранности и холодной эффективности. Она сидела в кресле, подперев подбородок пальцами, и наблюдала. Не с ужасом, не с отвращением. С любопытством. С холодным, научным интересом энтомолога, наблюдающего за муравейником.
ㅤРядом с ней, откинувшись на спинку второго кресла, сидел мужчина. Высокий, худощавый. На нём был тёмный капюшон, отбрасывающий тень на лицо, но Есения узнала его осанку, манеру держаться с ленивой уверенностью. Тот самый незнакомец с вечеринки. Тот, кто смотрел на Дэниса с немым укором.
— Фаза стабилизируется, — прозвучал голос Адалинды. Он был ровным, безэмоциональным, как дикторский текст. — Показатели агрессии превысили расчётные на семь процентов. Носитель адаптируется быстрее прогноза.
ㅤМужчина в капюшоне лениво протянул руку, взял со стола пульт и переключил канал. На экране возник тепловой контур бункера — их бункера! Жёлтые и красные пятна людей в подземных помещениях.
— Сопротивление не угасает, — произнёс он, и его голос показался Есении до боли знакомым, но она не могла понять, откуда. — Архаичные методы, но... эффективные в локальных столкновениях. Наши «снежки» всё ещё испытывают трудности с хорошо организованной обороной.
— Это не важно, — отрезала Адалинда. — Они борются с симптомами, игнорируя болезнь. Их ритуалы — это молитвы дикаря молнии. Нас же интересует сам электрический разряд. Готов ли «Прометей»?
ㅤМужчина кивнул, и в его движении сквозило нечто зловещее.
— Ждёт вашего сигнала. Носитель выполнил свою задачу по распространению и подготовке экосистемы. «Гипертермофил» — всего лишь курьер. Теперь пора доставить главную посылку.
ㅤАдалинда повернулась к экранам, и её глаза блеснули.
— Идеальное оружие. Самораспространяющееся, самомаскирующееся. Оно не уничтожает популяцию — оно её переформатирует. Делает... послушной. А тех, кто сопротивляется, маркирует всплеском агрессии, заставляя уничтожать самих себя. Изящно.
ㅤОна коснулась пальцем экрана, на котором запечатлелся очередной акт каннибализма.
— Изучите этот кадр. Обратите внимание на мышечные спазмы до начала атаки. Это не просто голод. Это химически индуцированная ярость. Нейротоксин...
— Нейротоксин! — Есения выдохнула это слово, вынырнув из видения, как тонущая глотнув воздуха.
ㅤОна сидела на кровати, вся в холодном поту. Сердце колотилось, готовое вырваться из груди. Не мистика. Не магия. Не божественное откровение. Это было рукотворно. Адалинда. Она стояла за всем этим. Этот «гипертермофильный патоген» был всего лишь носителем, курьером, как он и сказал. А настоящим оружием был тот самый «Прометей» — нейротоксин, вызывающий агрессию и каннибализм. Эпидемия была не случайной мутацией — это был контролируемый эксперимент. Полевые испытания.
ㅤИх страдания, смерть Дэниса (она мысленно поправилась: ранение Дэниса), ужас всего города — всё это было чьим-то холодным, расчётливым проектом.
ㅤЕё охватила не просто ярость. Это была всепоглощающая, леденящая душу уверенность в необходимости действовать. Страх перед собой, перед своим даром, отошёл на второй план перед лицом этого чудовищного открытия. Джейсон был прав. Она была всего лишь инструментом. Рупором. И через неё мир, сама реальность, кричала им правду.
ㅤОна должна была всем рассказать. Сейчас же.
ㅤТем временем на выезде из Крикмана, в лагере, царило напряжённое ожидание. Воздух здесь, хоть и холодный и наполненный запахом дыма, был на удивление свеж по сравнению с бункерной затхлостью. Дэнис, бледный, с перевязанной ногой, сидел у входа в палатку, прислонившись к броне своего внедорожника. Боль пронзала его при каждом движении, но смутные обрывки разговора по рации о том, что произошло в бункере, не давали ему уснуть.
ㅤВ самой большой палатке, помеченной синим кружком — знаком карантинной зоны, — Люси колдовала над импровизированным лабораторным столом. Рядом с микроскопом стоял ноутбук, на экране которого бежали строки кода и модели белковой структуры. Рядом лежали образцы — пробирки с кровью Дэниса и несколько мазков, взятых у погибших «снеговиков».
— Чёрт возьми, — прошептала она, отводя глаза от окуляра микроскопа к данным на экране. — Такого не может быть...
ㅤОна пролистывала отчёт, переданный Соки из бункера. Тот самый, что цитировала Есения. Данные по «ветряночной девочке», её показатели температуры, состав пота, иммунный ответ.
— Люси? — хрипло окликнул её Дэнис, заглядывая в палатку. — Что-то новое?
— Да, но ничего хорошего, — она провела рукой по лицу. — Твоя жена... она гений или сумасшедшая. Или и то, и другое сразу.
ㅤОна повернула экран к нему.
— Смотри. Наш «гипертермофил» — это ещё цветочки. Да, он меняет тело, делает его крепче, выносливее, поднимает температуру. Но это не он заставляет их нападать. Это он.
ㅤОна ткнула пальцем в график, показывающий сложную молекулярную структуру.
— Побочный продукт метаболизма бактерии. Мутация. Сверхмощный нейротоксин. Он выделяется в воздух вместе с испарениями от тела носителя. Его не фильтруют обычные маски — он настолько летуч, что проникает через любые барьеры. Он не убивает. Он бьёт по лимбической системе мозга. Стирает всё, кроме базовых инстинктов — голода, страха, агрессии. И извращает их.
ㅤДэнис сглотнул, смотря на экран с растущим ужасом.
— Каннибализм... это...
— Это побочный эффект, да. Мозг, отравленный этим ядом, видит в любом движущемся объекте либо угрозу, либо... пищу. Холод, который мы считали спасением, просто замедляет метаболизм бактерии, и выработка токсина падает. Они становятся вялыми. Но это не лечение. Это анестезия.
— Значит, Есения была права, — тихо произнёс Дэнис. — Нужно искать не лекарство, а источник. Чтобы понять, как это остановить на корню.
— Именно, — кивнула Люси. — Нужно понять, как управляют этим штаммом. Он ведёт себя слишком организованно для случайной мутации. Словно... запрограммирован.
ㅤОна не успела добавить ничего больше. Внезапно снаружи раздался душераздирающий крик, тут же заглушённый треском автоматной очереди.
ㅤНочь взорвалась хаосом.
ㅤСо стороны леса, двигаясь неестественно быстро и целенаправленно, на лагерь надвигалась группа «снеговиков». Их было не больше десяти, но они не ползли и не брели, как обычно. Они бежали. Скоординированно, как спецназ.
— По периметру! Занимайте оборону! — закричал кто-то из солдат.
ㅤНо было уже поздно. Заражённые проигнорировали палатки с людьми, от которых исходил запах страха и пота. Они, словно ведомые невидимым лучом, рванули прямиком к одной цели — палатке с синим кружком. К лаборатории Люси.
— Образцы! Они за образцами! — завопила Люси, отскакивая от стола и хватая дробовик, прислонённый у входа.
ㅤДэнис, забыв о боли, оттолкнулся от внедорожника и бросился к палатке. Он увидел, как первый «снеговик», мускулистый мужчина с неестественно вывернутой рукой, ворвался внутрь, опрокидывая стол с пробирками. Стекло зазвенело, драгоценное содержимое растеклось по земле.
— Нет! — закричал Дэнис, открывая огонь из пистолета.
ㅤПуля ударила «снеговика» в плечо, но он даже не дрогнул. Он повернулся к Дэнису, и в его глазах не было ни злобы, ни голода. Была только пустота и какая-то механическая целеустремлённость. Он размахнулся и швырнул в Дэниса обломок металлической стойки.
ㅤДэнис едва успел уклониться. Вокруг него свистели пули — солдаты, опомнившись, открыли огонь по непрошеным гостям. Но те, казалось, не интересовались ничем, кроме уничтожения палатки и её содержимого. Один из них, объятый пламенем от попавшей в него зажигательной смеси, продолжал методично рвать в клочья бумаги с записями Люси.
ㅤЭто был не слепой набег. Это была карательная операция. Санитарная зачистка.
ㅤДэнис, пригнувшись, вполз в палатку. Люси, прикрываясь перевёрнутым столом, отстреливалась. На полу валялись осколки стекла, обгоревшие обломки оборудования, клочья бумаги.
— Всё... всё уничтожено, — хрипло сказала она, её голос дрожал от ярости и бессилия. — Все образцы. Все данные.
ㅤСнаружи стрельба стала стихать. Последнего «снеговика», с развороченной грудной клеткой, добили выстрелом в голову. Наступила тишина, нарушаемая только треском огня и тяжёлым дыханием людей.
ㅤДэнис опустился на колени среди обломков их надежды. Предсказание Есении сбылось с пугающей точностью. Атака. Разрушение. Они снова оказались в тупике, отброшенные к нулю.
ㅤОн посмотрел на тлеющие остатки их «лаборатории», потом в сторону, где в чёрном, беззвёздном небе угадывались черты мертвого города. И его охватила новая, странная уверенность. Не та, что была у Есении, а своя, солдатская.
ㅤОни искали источник не там. Источником был не штамм бактерии. Источником было зло. Разумное, расчётливое, холодное. И оно только что протянуло свою руку и стёрло их работу одним движением.
ㅤТеперь у них не было выбора. Они должны были слушать. Слушать её. Неожиданного пророка, который видел сквозь стены и время. Их единственный проводник в сердце тьмы.