4. Сирина
— И не мечтай, Марк.
— А почему нет?
— Оглянись вокруг, все в этом баре — не просто её поклонники, каждый из них готов продать душу за неё.
— Хм, ну ты меня недооцениваешь, — мужчина привычным движением поправил густую чёрную шевелюру, совсем случайно продемонстрировав свой Hublot. Кажется, это была модель 301sb.
На сцене, в тусклом свете затемнённых софитов перед микрофоном, стилизованным под ретро, стояла женщина. Определить её возраст было сложно, наверное, что-то около тридцати. Высокая, стройная, но с идеальными формами; с голубыми волосами и причёской, напоминающей каре. Выразительные зелёные глаза, губы, от которых трудно оторваться (взгляд я имею в виду). Она была не просто привлекательной, она была необычной, особенной, не похожей ни на кого. Она влюбляла в себя каждого мужчину, который хоть раз увидел её. Сейчас была пауза, но через мгновение снова зазвучала музыка, зазвучал её голос. Нужно быть специалистом, чтобы хотя бы приблизительно описать этот голос. Но я не специалист. Он был относительно низким, мягким, он обволакивал и не отпускал. Он проникал в тело и вибрировал в каждом его уголке.
Если вы думаете, что уже на следующий вечер владелец впечатляющей шевелюры и дорогих часов сидел в том баре с букетом роз, то вы ошибаетесь. К любому делу он всегда подходил ответственно. Поэтому в баре он появился только через несколько дней, и без букета. Нет, какая-то продолговатая коробка у него в руках была, но что в ней — поди знай. Он просидел весь вечер, и не выпил ни капли чего-то крепче воды. Он дождался окончания вечера, дождался, пока взбодрённая экстазом толпа, что толкалась у сцены и закидывала певицу розами, наконец рассосалась. Только тогда он достал из коробки какую-то веточку с несколькими цветками на ней, и подошёл к сцене. Он не ошибся, певица действительно обратила на него внимание, ведь в руках он держал веточку «Золото Кинабалу».
Они обедали в небольшом ресторанчике, они гуляли по улицам. Её звали Сирина, и она оказалась удивительно простой и весёлой, совсем иной, чем на сцене. Она умела слушать, и умела рассказывать. И каждое её случайное мягкое прикосновение смущало Марка, как мальчишку. Уже стемнело когда они стояли перед дверью её дома, и на попытку Марка поцеловать её, она отстранилась с улыбкой, которая должна была означать «извини». Но в следующий раз Сирена открыла перед ним дверь, приглашая:
— Зайдёшь?
Дом удивил архаичным оформлением в стиле классицизма, чего Марк совсем не ожидал. Помпезные мягкие диваны, тяжёлые шторы на окнах. Сидели какое-то время с вином в больших бокалах, беседуя ни о чём. Складывалось впечатление, что Сирина смущена, возможно, уже жалела, что пригласила Марка. В конце концов, чтобы избавиться от неловкости, она села за рояль, который стоял здесь, пробежалась по клавишам в какой-то коротенькой простой мелодии, а потом повернулась к Марку и тихо запела. Её голос на этот раз был ещё ниже, и пела она на незнакомом языке. Звучало это невероятно красиво и необычно, иногда напоминая не песню, а какую-то мантру или заклинание, ничего подобного Марк никогда не слышал. Его окутывало тепло и спокойствие, его покинули всякие сомнения и тревоги...
— Просыпайся, соня, — услышал он нежно-певуче, — ну сколько можно спать, — прозвучало даже немного обиженно.
Марк открыл глаза. Перед ним в глубоком старомодном кресле сидела Сирина с бокалом, в котором на дне ещё оставалось немного красного вина. С удивлением Марк заметил, что обстановка изменилась. Это не была гостиная, это был комфортно оборудованный небольшой подвал. И только через мгновение он осознал ещё один очень неприятный факт. Он был прикован к железному столу.
— Что происходит? — сознание возвращалось как-то вяло, будто не после сна, а после наркоза. — Что ты мне подсыпала? — стало доходить до Марка.
— Ну что ты, дорогой, обижаешь, ничего я тебе не подсыпала.
— Почему я отключился, почему я здесь? — Марк попытался сопротивляться, но понял, что шансов нет, руки и ноги сковали железные кандалы.
Сирина допила остатки вина и поставила на столик пустой бокал.
— Марк, ты знаешь, кто такие сирены?
— Мифические птицы...
— Ну, наверное, не такие уж и мифические, — улыбнулась Сирина.
— К чему это...
— Я, — перебила она его, — я сирена! Я ничего тебе не подсыпала, а просто тебе спела.
Марку потребовалось некоторое время на осознание сказанного, и, если и не поверить, то, хотя бы, принять как единственную на данный момент возможную версию.
— Но зачем? — его голос дрожал.
— Понимаешь, я голодна.
— То есть? Что это значит...
— Го-лод-на! — снова перебила его женщина, — это значит, что ты — моя пища. Всё просто.
И пока Марк молчал, совершенно ошарашенный, она продолжила:
— Поверь, мне жаль, что так выходит. Ты, наверное, неплохой человек, симпатичный и элегантный, к тому же.
— Так отпусти меня, — в глазах Марка затеплились искорки надежды.
— А как же мой голод?
— Мы найдём решение, я много чего могу, поверь.
— Да? — Сирена опустила голову, задумавшись, а Марк, ещё не веря в возможное спасение, высказывал обещания и перспективы того, как он может быть ей полезен, и как они могут быть вдвоём.
— Да ладно, — в очередной раз перебила его женщина, подняв на него глаза, полные иронии, — не беспокойся, я уже «решила проблему». Извини, но, — она, вдруг, скроила страшную гримасу и замогильным голосом продолжила: — Я не я, когда голодна!
Засмеялась искренне и звонко, а через мгновение её тело начало преображаться. Трансформация происходила настолько быстро, что Марк улавливал лишь некие размытые движения, и вот, её уже нет. Есть другое. Гигантская белая птица с круглой, как у совы, головой. Но глаза... Глаза были человеческими, и выглядело это ужасно. Птица зашипела, взлетела и вонзилась мощными когтями в грудь. Марк закричал, и крик тот перешёл в хрип, когда гигантский загнутый и острый, как лезвие, клюв начал вырывать из него куски плоти...
_____
b.rec