Плёнка #22
Удивительно, но тот, кто, шаркая ногами, появился на пороге кухни, скрестил руки на груди и с закрытыми глазами привалился спиной к дверному косяку, и тот, кто через минут пятнадцать с громким свистом вернулся, источая свежесть после утреннего душа, радостно хлопнул Бернарда по плечу и плюхнулся за обеденный стол — был одним и тем же человеком. Невероятные преображения без какой-либо магии.
— Ты разве не должен быть в студии? — спросил Юэн, описав вилкой в воздухе круг. Он с таким удовольствием уплетал яичницу с помидорами и беконом, что Бернард даже пожалел, что не приготовил больше.
— Виктор уговорил меня взять выходной. Поэтому я уже успел съездить в студию и вернуться домой.
— Неплохо. После такого-то. Хотя было бы лучше, если бы он уговорил тебя взять отпуск. Ты как?
Бернард пожал плечами, опустив чашку с чаем на стол.
— Вполне себе нормально. Наверное, было бы хуже, если бы я знал этого Стефана.
— Да уж, незнакомых людей хоронить легче, — пробурчал Юэн с набитым ртом. Прожевав и как-то громко сглотнув, он повёл плечами и кивком подбородка указал на ноутбук, за которым сидел Бернард. — Что-то смотришь?
— Просматриваю стройматериалы и подсчитываю, во сколько примерно может обойтись ремонт комнаты. Кухню я бы тоже переделал...
— Времени зря не теряешь. Такой хозяйственный, — улыбнулся Юэн.
— Просто не хочу больше откладывать. Этим давно пора было заняться.
Минут через пять, разделавшись с завтраком, Юэн подсел к Бернарду с чашкой ароматного свежего чая.
— Давай смотреть вместе, — сказал он.
Бернард отодвинул свой стул в сторону, чтобы Юэн не ютился на углу и сел рядом.
— А на колени можно? — засмеялся он.
— Нет, — с напускной строгостью сказал Бернард, едва сдерживая усмешку, — у меня после того раза ещё ноги болят.
— Бедняга, — с сочувствием произнёс Юэн, положив руку ему на бедро. — Но я всё равно продолжу покупать те вкусные круассаны.
Его ладонь медленно скользнула к колену, потом обратно.
— Судя по тому, сколько еды ты поглощаешь, ты должен весить больше двухсот фунтов*, — сказал Бернард, ущипнув Юэна за бок. Тот скрючился и выставил руку, защищаясь от последующих нападений.
— А тогда ты, — сказал Юэн и в ответ ущипнул Бернарда, — должен быть дистрофиком. Ты же одним чаем питаешься.
— Вовсе нет, — буркнул Бернард и предпринял попытку снова ущипнуть Юэна за бок или за живот, однако тот перехватил его руку. — Я нормально питаюсь.
— Я не видел. К сегодняшней яичнице ты даже не притронулся, — Юэн попытался ущипнуть в отместку, но Бернард тоже успел защититься, схватив его за запястье.
— Потому что свою порцию я уже съел, пока ты спал.
— И я должен тебе поверить? — Юэн держал Бернарда за одну руку, Бернард держал его за другую. И так как руки у обоих были заняты, Юэн мягко толкнул его коленом.
— У тебя нет выбора, кроме как целиком и полностью мне поверить, — безаппеляционно заявил Бернард.
— А, может, ты просто хотя бы иногда будешь есть при мне, чтобы у меня не возникало сомнений?
— Хорошо, — рассмеялся Бернард, отпустив руку Юэна, — буду тебя будить ранним утром, чтобы ты наблюдал, как я завтракаю.
Юэн тоже ослабил хватку и с улыбкой на губах приблизился.
— А ещё можешь снимать видео, где ты обедаешь и ужинаешь, и отправлять мне.
— Что это у нас за гиперопека подъехала? — улыбнувшись, с сарказмом спросил Бернард.
— Ладно, — фыркнул Юэн и снова положил руку Бернарду на бедро, на этот раз уже чуть ближе к области паха. — Видео только с ужином будет достаточно.
Его пальцы крепче сжались на ноге. От Юэна приятно пахло гелем для душа и травяным чаем. Бернарду вдруг захотелось уткнуться ему в шею и вдохнуть аромат его кожи. Он приблизил лицо, ощутив теплоту дыхания на своих губах, и, услышав стук капель о стекло, посмотрел Юэну за спину. Погода портилась, пошёл дождь.
— Мы немного отвлеклись, — сказал Бернард, накрыв ладонью руку Юэна. — Вообще-то, мы сели выбирать стройматериалы и мебель, а не заигрывать друг с другом.
— Можем совмещать, — предложил Юэн. Перевернув ладонь, он переплёл их с Бернардом пальцы. — Я ещё давно говорил, что могу делать несколько дел одновременно.
— Смотрю, у тебя сегодня игривое настроение.
— Почему бы и нет? — приподняв бровь, спросил Юэн. Он разжал пальцы и медленно потёрся ладонью об ладонь Бернарда, отчего мурашки побежали по коже. — Ужасно, что у нас по-прежнему так мало времени побыть вдвоём. Мы касаемся друг друга только ночью, когда оба уставшие после работы и нам нужно спать. Если выдаётся совместный ужин или, как сегодня, утро, мне хочется использовать это время по максимуму. Мы ведь не просто сожители.
— А я и не говорил, что против. Просто отметил, что настроение у тебя сегодня хорошее. Контрастно по отношению к погоде, — сказал Бернард, кивнув в сторону окна, в которое ветер швырял крупные капли дождя и мелкие листья.
— Не очень понимаю людей, которым в хмурую погоду хочется грустить, — цокнув языком, сказал Юэн и положил подбородок Бернарду на плечо. Его сияющие глаза казались серебряными. — Предпочитаю делать наоборот.
Он вновь потёрся ладонью об ладонь и переплёл их пальцы.
— И всё же давай займёмся делом, — кашлянув, сказал Бернард, — раз уж начали.
— Ладно, — ехидно прошептал Юэн.
На кухне за ноутбуком они просидели больше двух часов. Могли бы и меньше, если бы не продолжали отвлекаться. Юэн постоянно прижимался к Бернарду, поглаживал бедро, касался предплечья и ладони его свободной от мышки руки. Попутно с этим принимал активное и невозмутимое участие в выборе стройматериалов и в беседе о предстоящем ремонте. Всё время пока они сидели, Бернард боролся с желанием заключить Юэна в крепкие объятия и ответить на все его заигрывания, но если бы он позволил себе такое, вряд ли они сделали бы что-то полезное. А он очень хотел определиться с образом их комнаты и был готов хоть сегодня заключить договор с ремонтниками, чтобы те в ближайшее время приступили к работе. Поэтому Бернард в ответ мог только стискивать ладонь Юэна и прислоняться щекой к его макушке, когда тот укладывал голову ему на плечо. Прикосновения Юэна и так порой сбивали с мыслей, и Бернард просматривал одни и те же страницы товаров онлайн магазина по несколько раз. У них действительно было катастрофически мало времени, чтобы побыть вдвоём. Юэн реже пел и играл на гитаре, банально потому что уставал. И главное, думал Бернард, оно вот так и продолжится. Выкраивать время друг для друга сложно, но от этого ценность проведённых вместе минут будто бы возрастала.
С утра Бернарду показалось, что неожиданный выходной свалился как снег на голову. Он уже привык днём сидеть в студии и периодически заглядывать с бумагами к Чилтону в бюро. Ему было проще подстраиваться под плавающий график Юэна, поэтому выходные он брал исключительно для того, чтобы вместе отправиться куда-нибудь. А так, чтобы просто посидеть дома... давно такого не было.
— Чем займёмся? — спросил Юэн, когда Бернард наконец закрыл крышку ноутбука и потянулся. — У меня ещё есть время до работы.
— А чем ты хочешь заняться? — посмотрев в сторону окна, спросил Бернард. Дождь не прекращался. Более того даже усилился, и поднялся ветер. — Жаль, что в такую погоду никуда не выбраться.
— Тогда без сомнений у нас только один вариант, — бодро заявил Юэн, вставая из-за стола и подхватывая Бернарда за плечо. — Займёмся... — низко и бархатно протянул он, на мгновение приподняв брови, — проявкой фотографий, которые я делал в «Вайтбридже». У меня тоже есть дело, которое я не хочу больше откладывать. Пошли-пошли.
Оказавшись в проявочной, Юэн сразу переключил свет на красный и выставил перед собой руки.
— Его можно включать непосредственно при проявке фотографий, — напомнил Бернард. — Сейчас необязательно.
— Обязательно, — настоял Юэн и, приблизившись к Бернарду, мягко потрепал его за щёки. — Потому что это самое интересное. За столько времени ты уже привык и не воспринимаешь красный свет как что-то особенное. Но для меня это необычно. Дай насладиться впечатлениями.
Пока Юэн касался лица Бернарда самыми кончиками пальцев, Бернард просто изучающе смотрел на него. При таком освещении губы Юэна казались бледными, а глаза тёмными. Красный свет мягко подчёркивал его черты лица: прямой нос, скулы, ямочку на подбородке, которую так хотелось погладить большим пальцем.
Бернард задумался: меняются ли люди, или просто в процессе общения открываются новые грани их характера? Сейчас Юэн представал нежным и заботливым. В его мягких и смелых прикосновениях читалась искренность. И Бернард осознавал, что в иной ситуации Юэн может быть резким и жёстким, не терпящим оскорблений и предпочитающим решать спорные вопросы крепкими словами и не менее крепкими кулаками.
В начале знакомства Бернард часто ловил в его взгляде что-то холодное и... волчье. Несмотря на показушную инфантильность Юэн всем своим видом говорил: не лезь ко мне слишком близко, и я не покажу свои острые зубки. Бернард понимал странность и иронию возникающей ассоциации, но Юэн был похож на собаку. С теми, кого хорошо знал, он вёл себя дружелюбно. Радостно вилял хвостом при встрече и любил, когда его чешут за ухом. Но если кто-то посмеет поднять на него руку — вцепится в неё клыками мёртвой хваткой.
Бернард с каждым днём всё сильнее восхищался этим человеком. Его характером и жизненными установками. Юэн был разным и многогранным. Как и его голос. Сладкий и мелодичный, когда он исполняет песню на сцене, и с проклёвывающейся напряжённой, временами даже угрожающей хрипотой, когда он зол или раздражён. Потом эта же хрипотца могла стать нежной и обволакивающей, словно тёплый бархат, когда он жарко шепчет что-нибудь на ухо, а сладость в голосе сочится язвительностью, перед тем как он замахнётся кулаком в ответ на колкую реплику в своей адрес.
Юэн не боялся показаться глупым и наивным. Был прямолинейным и мог ляпнуть что-нибудь в самый неподходящий момент. Он не боялся быть собой. Боялся только показывать свои явные фобии, потому что другие могли использовать их против него. Он оберегал свои точки, которые считал слабостями. И каждый раз касаясь его шрама, Бернард просто хотел напомнить, что, находясь рядом, Юэн может полностью быть собой. Не винить себя. Не стесняться. Ему нет смысла оберегать свои слабости, потому что Бернард их принимает, он готов жить с ними и, если потребуется, защищать от других. Потому что к шрамам Юэна он уже относился так, будто они были его собственные.
Когда у Бернарда заболели щёки от тисканья при красном свете, Юэн принялся пересматривать на просвет ленты негативов из «Вайтбриджа».
— Вот эти точно нужно проявить, — посоветовал Бернард, стоя рядом и указывая на отрезок из пяти кадров. — На мой взгляд, фотографии с них получатся хорошими.
— Как ты можешь это определить? Здесь же все цвета наоборот! Но раз уж мне советует профессионал, как я могу не послушаться его?..
После долгого изучения негативов (Бернарду даже показалось, что стройматериалы и двуспальную кровать они выбрали быстрее), Юэн наконец отобрал те, которым решил дать дальнейшую жизнь в виде фотографий.
— Фартук надевать не будешь? — спросил Бернард, когда тот принялся готовить свежие реактивы.
— Не-а, с ним неудобно. Испытаю свою удачу.
Пока удача была на стороне Юэна. Он ничего на себя не пролил и сделал реактивы точно в соответствии с инструкцией, однако перчатки всё же надел.
«Мне ещё на сцене играть этими руками».
Бернард настроил и показал, как работать с проецирующим аппаратом. Юэн сам подготовил необходимые инструменты: ванночки, щипцы, секундомер. И с присущей ему живостью принялся за проявку. Бернард в основном только наблюдал. Юэн хорошо справлялся и не допускал ошибок, несмотря на то, что они с Бернардом постоянно отвлекались, болтали и подтрунивали друг над другом.
Постепенно натянутые над столом верёвки заполнялись фотографиями на просушку. И хоть погода сегодня не благоволила на путешествия, они вновь совершили вылазку в «Вайтбридж», только на этот раз не выходя из дома. Вот кованные ворота с облупленной краской и разбитая дорога. Вот уже знакомый главный корпус, перед которым ветер смёл листву в аккуратные горочки. А вот едва заметная тропинка среди высоких сосен. Где-то там, на клочке леса, приютившегося на территории дома отдыха, они обнаружили мёртвую лисицу. Но фотографий с ней не было, поэтому это осталось за кадром. Как за кадром осталось и то, что Бернард с Юэном сидели на краешке заболоченного бассейна. Имелся только кадр самого бассейна и хмурых туч над ним.
«Фотография — не просто красивая картинка. Это история и эмоции, которые её сопровождают».
На верёвках появились также снимки самого здания дальнего комплекса, который Юэн ни в какую не хотел называть Южным, а называл «младшим братом главного корпуса». Что и требовалось доказать, в той части дома отдыха на плёнку попалось мало полупрозрачных белых сфер. Бернард помнил, что там чувствовал себя лучше, чем в стенах главного корпуса. Значит, предположил он, какая-то закономерность между количеством сфер на снимках и интенсивностью его предчувствия шумов и призраков всё-таки существовала.
— Вижу, ты совсем заскучал, — сказал Юэн, устанавливая выбранный негатив в специальный отсек проецирующего устройства.
— Мне до сих пор непривычно просто стоять в проявочной, наблюдать за процессом и ничего самому не делать.
— То-огда-а, — загадочно протянул Юэн, щёлкнув по кнопке. На лист бумаги легла проекция изображения. Послышался стук отсчитываемых проецирующим аппаратом секунд. — Я исполнил своё желание с самостоятельной проявкой фотографий. И чтобы ты не скучал, последний снимок мы сделаем вместе. С плёнками в прошлый раз вышло неплохо.
Стук прекратился, свет в аппарате погас. Проекция изображения исчезла, но белая бумага уже таила в себе то, что не видно глазу. Юэн извлёк будущий снимок, аккуратно придерживая его кончиками пальцев.
— Зачем нам гончарный круг, когда у нас есть это?
— И красный свет.
— И красный свет! Да! Так что два один в пользу проявочной, — сказал Юэн и повернулся к столу с ванночками. Бернард приблизился. — Будет удобнее, если ты встанешь позади меня. Так мы друг другу не помешаем.
Бернард прокашлялся, стараясь скрыть ухмылку. Юэн перевёл на него взгляд.
— Да ладно, не стесняйся, — сказал он, — а то я вижу, как ты покраснел с головы до ног.
— Тогда почему и ты весь красный? — рассмеявшись, спросил Бернард. — Тоже стесняешься?
— Меньше слов, больше дела, Берн. Скорее. Этот лист бумаги очень хочет что-то нам показать.
— Ладно, — усмехнулся Бернард и обнял Юэна сзади.
— Не халтурь. Ближе.
Бернард прижался чуть плотнее, обвивая корпус Юэна руками.
— Так достаточно близко?
— Ты ночью сегодня крепче ко мне прижимался, — пробормотал Юэн. — А потом ещё удивлялся, с чего это я вдруг такой игривый с утра?..
В ответ Бернард плотно к нему прижался, мягко подтолкнув к столу. Прикрыв веки, он уткнулся Юэну в основание шеи и сделал глубокий вдох, вбирая в себя его запах, что хотел сделать целое утро. Опустил ладонь к прессу, и пальцы, пробравшись под кофту, мимолётным движением погладили кожу над поясом спортивных штанов. Юэн вздрогнул и затаил дыхание. Он едва не смял лист бумаги, который всё ещё держал.
— Вот теперь сойдёт, — прошептал Юэн.
— Первое, что мы делаем... — начал Бернард, накрыв его руки своими ладонями.
— ... помещаем белый лист бумаги со скрытым изображением в первую кювету.
Щёлкнул секундомер. На снимке, опущенном в проявительный раствор, под красным светом начали медленно распускаться тёмные пятна и линии. Будто бы из ничего.
— У нас есть около минуты, — сказал Бернард, уперев подбородок Юэну в плечо и прислонившись щекой к его щеке.
— Всего-то...
Бернард погладил его крепко сжимающие щипцы и секундомер руки. Круговыми движениями нежно огладил бугорки костяшек, провёл по отчётливым линиям сухожилий. Даже в перчатках у Юэна были привлекательные руки. Когда он играл на гитаре, взгляд Бернарда почти всегда фокусировался на его ровных и ловких пальцах, буквально порхающих над ладами и легко цепляющих струны. А между песнями он часто с какой-то особой нежностью обхватывал гриф у верхнего порожка, в самой тонкой его части. Завораживающее зрелище. Юэн глубоко и сбивчиво выдохнул, когда Бернард большими и указательными пальцами потёр косточки на его запястьях.
— Так совсем невозможно работать, но... — прошептал Юэн, — я не претендую на звание работника года.
Скользнув под рукав кофты, Бернард едва коснулся края шрама и мягко поцеловал Юэна в щёку, посмотрев из-под прикрытых век на стрелку секундомера, подбиравшуюся к необходимой отметке.
— Время, — сказал он.
— Разве? — будто только что проснувшись, спросил Юэн.
— Да.
Юэн помедлил, Бернард сжал его руку с щипцами, и, вытащив снимок, они перекинули его во вторую ванночку.
— Легко, наверное, соображать вот так быстро, когда не тебя тискают тут при красном свете.
Рука Юэна кратко напряглась под пальцами Бернарда, когда он нажал на кнопку секундомера.
— Десять секунд, — прошептал Бернард и коснувшись губами уха, мягко прикусил мочку.
— Почему так мало?.. — выдохнул Юэн, склонив голову набок.
— Потому что в стоп-растворе нельзя держать дольше, — Бернард снова медленно коснулся его уха губами. Коротко стиснув запястья, переместил руки к предплечьям. — Продолжаем.
Издав жалобный стон, Юэн подцепил щипцами снимок и переместил его в следующую, последнюю кювету. Глухо щёлкнула кнопка секундомера.
— Минуты две-три, — сказал Юэн.
Коснувшись губами за его ухом, Бернард опустился по напряжённой мышце ниже, к шее, повышая интенсивность поцелуев.
— Надо будет сказать Виктору, чтобы он чаще отправлял тебя на выходные, — прошептал Юэн, тяжело дыша. — Вот, значит, как на тебя влияет красный свет. Буду знать...
Под губами пульсировала вена, и Бернард часто замедлялся, чтобы ощутить эту пульсацию ещё и языком. Он максимально аккуратно старался целовать нежную кожу, но всё равно побаивался, что после такого на шее останутся следы. С тихим стоном Юэн подался корпусом вперёд, уперев основания рук, всё ещё сжимающих щипцы и секундомер, в стол. Бернард скользнул по его предплечьям, к ладоням, больше чтобы проверить, не упирается ли он в острые уголки столешницы.
— Осторожно. Не опрокинь ванночку на себя.
В ответ Юэн пробормотал что-то неразборчивое. Не прекращая покрывать шею поцелуями, одной рукой Бернард провёл ему по волосам, уводя их назад и мягко массируя пальцами голову, другой коснулся грудины и круговыми движениями погладил сквозь тонкую ткань кофты сосок. Прикрыв веки, Юэн откинул голову немного назад.
— Ты мстишь мне, да? — выдохнул он.
— За что?
— За то, что на кухне я не давал тебе спокойно погрузиться в изумительный и интригующий мир краски, штукатурки и матрасов.
— В какой-то мере да, — усмехнулся Бернард, опустив руку к его торсу. Пальцы, вновь пробравшись под кофту, прошлись по краешку пояса штанов, скользнули по коже. На мгновение Бернарду захотелось опустить руку ниже, но... место и время не совсем неподходящие для такого. Он вновь провёл по волосам, казавшимся в красном свете совсем чёрными, и с особым удовольствием заметил, как Юэн сначала приоткрыл рот, а потом прикусил нижнюю губу. — Какой ещё реакции ты от меня ожидал?
— Такой и ожидал, — с усмешкой прошептал Юэн, подавшись вперёд и приподняв подбородок. — Это именно то, чего я добивался.
Бернард вновь мягко прикусил мочку его уха.
— Хитрый, — сказал он и залюбовался тем, как, прикрыв веки, Юэн облизнул губы.
— Пока ты думаешь на шаг вперёд, я думаю на два, — низко сказал Юэн, в его голосе проклюнулась лёгкая хрипота.
— А о том, чтобы не передержать фотографию, думаешь?
Юэн моментально щёлкнул на секундомер. Бернард остановился. Он полагался больше на интуицию, и не был уверен, что время в самом деле подошло. Однако секундомер уже показывал значения по нулям, и от этого Бернард чувствовал себя немного рассеянным.
«Он случайно сбросил время, или...?»
— Ой, кажется, теперь всё пропало, — без доли сожаления театрально сказал Юэн. — Точно надо начинать сначала.
На мгновение у Бернарда чисто автоматически ёкнуло сердце от вида плавающей в реактиве фотографии. Внутренний таймер секунды, конечно, отсчитывал, но сейчас работал с перебоем. Бернард не мог сказать, сколько точно прошло времени с момента, как они поместили фотографию в последнюю ванночку, он увлёкся Юэном. Чутьё подсказывало, что если вытащить снимок сейчас, то качество не пострадает. К тому же это был финальный фиксирующий раствор.
Однако Бернард даже не дрогнул и доставать фотографию не спешил. Самостоятельно вытащив снимок, Юэн перекинул его в кювету в раковине и выкрутил кран со сточной водой для промывки. Полученный снимок на вид казался вполне себе... нормальным.
— Мы всё сделали правильно и выдержали столько, сколько нужно, — с ухмылкой сказал Юэн, оборачиваясь и снимая перчатки. — Просто хотел тебя немного подразнить.
— Неплохая попытка, — парировал Бернард. — Но ты забываешь о внутреннем таймере, который выработался у меня с годами работы в проявочной. Поэтому я знал, что всё будет в порядке.
Юэн обхватил его за корпус, коснувшись лопаток, и притянул к себе.
— Ладно, в какой-то момент я действительно испугался, — сказал Бернард, в ответ обнимая Юэна за пояс. — Но потом стало как-то всё равно, пусть хоть вечность там плавает.
— Помню, когда мы с тобой были ещё едва знакомы, и я налажал при проявке, у тебя чуть не случился инфаркт. Что же такого изменилось за этот не такой уж большой промежуток времени?
— Стал меньше переживать из-за испорченных материалов, — усмехнулся Бернард. — А ещё мне понравилось совместно проявлять плёнки и снимки, и я не против специально наделать много ошибок, чтобы растянуть процесс проявки последней на сегодня фотографии...
— Несправедливо, — сказал Юэн. — У меня ведь даже руки были заняты. Что за игра в одни ворота...
— Зато какое у тебя лицо в такие моменты...
— Какое? — плотно приникнув корпусом, тихо спросил Юэн и нежно поцеловал Бернарда в шею.
— Расслабленное.
Юэн одобрительно промычал.
— Довольное.
— Угу...
— Ты очень эротично облизываешь губы и постанываешь.
Юэн усмехнулся и поцелуями перебрался от шеи к подбородку Бернарда.
— Что ещё? — спросил он низко и хрипло.
Его пальцы мягко вжались Бернарду в спину. При всё ещё включенном красном свете любые прикосновения были каким-то особенно чувственными. Или так просто казалось, потому что с самого утра между ними искрило. Бернард заметил, как в последнее время (сегодня так особенно) их с Юэном сильно тянуло друг к другу в физическом плане, несмотря на то, что он сам предлагал не спешить. Прикосновения норовили перерасти в крепкие объятия. Поцелуи в щёку — в долгие поцелуи на диване или на кровати. Чаще хотелось ощущать под пальцами тепло оголённой кожи...
Стиснув плечи Бернарда, Юэн отстранился.
— Берн? Всё нормально? — спросил он.
— Более чем, — ответил Бернард и, погладив ямочку на его подбородке, поцеловал Юэна в губы.
Скользнув ладонью к его шее, Бернард обвёл большим пальцем окружность уха и через мгновение ощутил, как пальцы Юэна сомкнулись на запястье, будто он взялся за гитарный гриф. Ноги становились ватными. Бернард подался вперёд, прижимая Юэна к высокой столешнице. Ему показалось, что получилось как-то резковато.
— Извини, — сказал он прямо в губы.
В ответ Юэн что-то промычал. В таком положении они целовались недолго. Юэн залез на стол, усевшись в небольшом промежутке между ванночкой с фиксирующим раствором и раковиной. Бернард пристроился между его бедёр и, поглаживая поясницу руками, принялся покрывать шею поцелуями. Юэн обхватил его за плечи, то и дело стискивая пальцы. Дышал он глубоко, сбивчиво и... настолько эротично, что Бернард даже позабыл, где они находятся и сколько уже промывается под сточной водой несчастная фотография в раковине. Он хотел спуститься от шеи вниз, к ключицам, но плотный ворот кофты не позволял это сделать.
Порой Бернарду начинало казаться, что он способен чувствовать то, что испытывает Юэн. Будто через их прикосновения в него вливались дополнительные эмоции, усиливающие его собственные в два, а то и в три раза. Было ли это следствием способности медиума или зародилось из растущего уровня доверия и усиления моральной и физической близости между ними — Бернард не знал. Это заставляло его открывать иные грани своего характера перед Юэном. И то, что происходило, ему нравилось. С каждым днём всё сильнее и сильнее.
Когда Бернард подцепил и потянул вверх край кофты с надписью «Весь мир горит прямо сейчас», Юэн отклонился и с силой сжал его бёдра. Ноги у него оказались очень крепкими, хотя выиграть у Бернарда в спринтерском забеге он по-прежнему не мог.
— Код красный, код красный, — пробормотал Юэн, когда Бернард задрал его кофту к самым ключицам.
Ощутив, как Юэн скрестил стопы за его поясницей, Бернард усмехнулся и, дразнящим движением потёршись кончиком носа о грудину, приник губами к соску, нежно лаская его языком. Издав стон, от которого у Бернарда побежали приятные мурашки по телу, Юэн отклонился ещё и увёл руку куда-то в сторону, вероятно, ища опоры. Послышался непонятный стук, а потом маленькое помещение проявочной сотрясло громкое ругательство.
Бернард опешил, не сразу сообразив, что вызвало такую бурную реакцию. Его действия или что-то другое. И когда он, вскинув руки, отстранился, а Юэн спрыгнул со стола и шарахнулся к раковине, понял, в чём дело. Поблёскивавшая в красном свете лужица реактива из последней кюветы подобралась к краю стола и закапала на пол.
Ни на мгновение не прекращая ругаться самыми отборными словами, Юэн оттирал руку под струёй воды.
— Чёрт, мне ещё на штаны попало, — причитал он, то и дело смачивая ладонь и проходясь ею по бедру. — Надеюсь ногу не прожжёт...
— Не прожжёт, — сказал Бернард. Он до сих пор не понимал, как ситуация могла так быстро перемениться, просто стоял и переводил взгляд с Юэна на капающую на пол жидкость и обратно. — Но штаны лучше сразу в стирку закинь. И иди помойся, я пока всё здесь приберу.
Продолжая чертыхаться, Юэн буквально вылетел из проявочной. Бернард глубоко вздохнул и потёр лоб рукой, осматривая место происшествия. Щёки горели, губы ещё пульсировали от продолжительных поцелуев, в голове путаница...
Бернард хлопнул себя по щекам, чтобы быстрее оправиться от навязчивых мыслей о том, чем они с Юэном тут занимались, и наконец переключил свет с красного на обычный.
«Сегодня определённо какой-то странный день...»
Прибравшись и скользнув взглядом по вывешенным на просушку снимкам, Бернард спустился на первый этаж. Едва он поднял руку, чтобы постучаться в ванную к Юэну и спросить, как у него дела, как дверь резко открылась.
— Не знаю, как штаны, но нога спасена.
— Рад слышать, что обошлось без травм, — ответил Бернард, опустив взгляд на полотенце, которым Юэн прикрыл бёдра. Кофта на нём была прежняя, и надпись на ней всё так же сообщала, что весь мир до сих пор горит.
— Извини, что я в таком виде. Просто забыл прихватить штаны.
— Ты в курсе сколько времени?
Юэн сделал глубокий вздох. Бернард заметил, что кончики волос у него чуть мокрые, а взгляд потерянный...
— Ты ведь неспроста задаёшь этот вопрос... Только не говори, что мне уже как час надо быть на работе...
Бернард достал из кармана телефон и показал Юэну.
— Что ж, ладно, — вздохнул тот. — Не час, но... придумаю что-нибудь по дороге. Скажу, что произошёл форс-мажор.
— Будешь не далёк от правды, — усмехнулся Бернард, убирая телефон обратно в карман.
Свободной рукой Юэн пригладил волосы.
— Я думал, что в проявочной прошло гораздо меньше времени...
— Я тоже так думал...
— Мы немного увлеклись.
— Самую малость.
— Но я бы повторил. Без реактивов.
Бернард кашлянул и улыбнулся.
— Собирайся, я тебя подвезу до вокзала.
***
За окном лил дождь. Синоптики пугали надвигающимся похолоданием и мокрым снегом с дождём, обещая пару дней в режиме зимы в качестве подготовительного этапа. Бернард не любил зиму. За мерзкую слякоть, которая была в сто раз хуже типичных дождей в Сент-Брине. Но больше за гололедицу, порой появлявшуюся на дорогах. Ему нравилось хорошее сцепление машины с дорожным полотном. Он до сих пор отчётливо помнил, как они с Юэном обнаружили в кювете машину помощницы мэра.
Бернард поймал себя на мысли, что слишком долго размышляет о погоде и о других вещах, пристроившись на разграничителях, где они частенько болтали с Эрикой, и, вернувшись на дорожку, поплыл дальше.
Высадив Юэна у вокзала, Бернард почти сразу отправился в бассейн. Тренировка была просто необходима. Вчера они присутствовали на похоронах, сегодня выбирали кровать в спальню, проявляли вместе фотографии. Два дня казались такими контрастными по отношению друг к другу. Но это очень символично показывало переплетение жизни и смерти.
Бернард плавал один. Эрика с Брайсом приходили в другие дни и в иное время. Теперь он наконец-то начал ощущать, что тренировки приносят плоды. Повысилась выносливость, и мышечный корсет стал определённо крепче. Может быть, он даже набрал пару фунтов, но в размерах, вроде, не увеличился. По крайней мере не настолько, чтобы пришлось менять одежду в гардеробе.
Практически в самом конце тренировки, где-то на середине «бассейна», Бернард ощутил, как внутренности его сжались в ледяной комок. Он остановился, приложив ладонь к прохладному бортику, и, тяжело дыша, медленно поднял голову. В ушах мгновенно застучала кровь, вены на висках неприятно запульсировали. На бортике бассейна, свесив маленькие ножки, сидела та самая девочка в жёлтом купальнике. Сидела неподвижно, будто посаженная кем-то кукла, и пронзительно смотрела на Бернарда крупными светло-голубыми глазами. Он интуитивно шарахнулся в сторону и едва не протаранил человека, который в это время совершал разворот.
Бросив извинение, Бернард поднял голову и от досады ударил кулаком по воде. Призрак исчез. И по ощущениям поблизости его тоже не было. Вернее, конечно, теперь становилось очевидным, что это именно призрак, но Бернарду стало обидно, что из-за своей реакции он упустил возможность пообщаться с ним. Он коснулся того места, где пятки призрачной девочки касались кафеля, представил её образ перед мысленным взором, обращаясь к ней, однако призрак не появился.
Дома было неспокойно. Бернард всё никак не мог выкинуть из головы призрака из бассейна.
В попытке отвлечься он написал Юэну и спросил, как у того дела на работе и поздно ли он сегодня вернётся, созвонился с ремонтниками и договорился о встрече, приготовил ужин, прибрался. Но в итоге не выдержал и, схватив спортивную сумку и закинув туда не успевшие высохнуть плавки, уже по темноте выбрался из дома, на полном серьёзе считая, что сможет схватить призрака по горячим следам.
Желающих поплавать перед закрытием оказалось немного, но эти люди всё равно казались лишними. Минут двадцать Бернард будто бы соревновался с мужчиной на соседней дорожке в том, кто дольше просидит до закрытия в воде. Мужчина хоть и не обладал спортивной наружностью (приличных размеров живот выступал над поверхностью воды, когда он плавал на спине), тем не менее был очень выносливым и домой не спешил.
Когда до закрытия оставалось минут пять, к ним вышла пухленькая женщина средних лет в голубой рубашке с бейджиком на груди и в тёмно-синих брюках. Охранница или тренер. Бернард не мог понять, но, бывало, видел её раньше. Но она точно из немногочисленного персонала бассейна.
— Мы скоро закрываемся, мальчики. Так что заканчивайте купаться и выпрыгивайте на сушу, — сурово сказала женщина, скрестив руки на внушительной груди. Бернард подумал, что с таким нравом и видом ей бы подошло работать надзирательницей в колонии, а не в спортивном комплексе небольшого городка. Или охранницей в каком-нибудь элитном клубе. Для полного образа не хватало ещё солидных чёрных очков и угрожающей дубинки на бедре.
— Дональдина, Донна, богиня моя, — пропел «соперник» по вечернему заплыву, — никогда, слышишь, никогда не торопи мужчину.
Женщина, Дональдина, Донна, богиня, прыснула со смеху. Бернарда накрыло предчувствие, что сейчас последуют какие-нибудь скверные местечковые шуточки, но их не было. Гремя связкой ключей, Донна просто ушла, а мужчина поправил очки и невозмутимо поплыл в другой конец бассейна.
Бернард решил сделать вид будто тоже занят плаванием.
Доплыв «бассейн», мужчина медленно поплыл к лестнице. Так же медленно выбрался из воды и застрял наверху, вытираясь полотенцем и шлёпая на месте сланцами по кафелю. Бернард продолжал делать вид, будто тренируется для участия в олимпийских играх и ему жизненно необходимо доплыть даже самые последние секунды. Он сам до конца не понимал, на что рассчитывал, приехав в бассейн за полчаса до закрытия. Бернард думал, если окажется на дорожках один, то сможет как-то выйти с призраком на контакт. Он научился лучше понимать и распознавать своё предчувствие призраков, однако научиться контактировать с ними, когда это нужно ему, пока что был не в состоянии.
Наконец мужчина скрылся за дверью, ведущей к душевым кабинкам, и в бассейне стало совсем тихо, за исключением, конечно же, мерного жужжания насосов и звуков капель, бьющихся об большие оконные стёкла.
— Покажись, — прошептал Бернард, сидя в воде у бортика и оглядываясь. — Ты ведь не просто так явилась мне...
Или просто так? Первой записью в их с Юэном досье на призраков стала информация об Алисии. На тот момент призрак в библиотеке жил уже не первый месяц и зачем-то она тогда объявилась. Вряд ли вернувшейся с того света душе необходима была компания Бернарда. А существовала Алисия за счёт жизненных сил Питтса. Но вероятно, у неё действительно была причина показаться ему. Или нет? Или она просто предупредила Бернарда об отце? Зачем тогда являлась потом? Зачем вела их с Юэном к Дэвиду на разговор? Просто? Призрак из бассейна тоже просто здесь существует? Потому что кто-то (кто это может быть? неужели, тот грузный, но выносливый мужчина?) держит её здесь. По каким причинам?..
Когда часы показали пять минут двенадцатого, Бернард медленно поплыл к лестнице. Сидеть дольше нет смысла, ему просто заявят в ультимативной форме о необходимости покинуть бассейн. Каждый раз он обещал себе не бежать за призраками, но всякий раз плевал на своё обещание и срывался с места.
Он поднялся и накинул на плечи полотенце. Осмотрелся, сделал шаг и именно тогда, когда уже потерял надежду и бдительность, заметил перед собой девочку в жёлтом купальнике. Он пошатнулся, но не от испуга или неожиданности, а от того, что голову пронзила боль, и припал на одно колено, уперев ладонь в холодный кафельный пол. Интуитивно полез в карман плавок за ловцом снов, и не сразу сообразил, что, уходя в бассейн, все амулеты всегда оставлял в раздевалке. Голову начало медленно отпускать, Бернард осознал, что видит перед собой ноги, но совсем не детские. И вовсе не призрачные.
— Мальчик, что с тобой? — послышался женский голос.
Бернард поднял голову, ощущая, как по губам потекло что-то тёплое. Женщина с бейджиком «Дональдина», та самая, что предупреждала ранее о закрытии бассейна, охнула, округлив и без того крупные глаза.
— Мальчик, да у тебя...
Бернард коснулся пальцами губ и подбородка, но по «металлическому» привкусу и так понял, что у него снова хлынула кровь из носа.
— Ты упал? — обеспокоено спросила женщина, выставив руку с раскрытой ладонью. — Тебе плохо? Помощь нужна? Врач? Позову врача.
— Нет, не надо, — ответил Бернард, поднимаясь и вытирая лицо полотенцем. — Просто переплавал, наверное...
— Переплавал? — спросила Донна, с недоумением приподняв бровь. — Помощь врача точно не нужна? С тебя течёт как с молодого поросёнка.
Бернард чуть не поперхнулся собственной кровью и закашлялся в полотенце от такого сравнения.
— Помощь не нужна, — покачал головой он, — у меня такое бывает. Скоро всё пройдёт.
— Что ж, ладно, — выдохнула женщина, скрестив пухлые руки на груди. — Вечно вы, мальчишки, себя не бережёте. У меня муж был таким же в молодости, а сейчас больная спина и скачущее давление...
Прежде чем толкнуть дверь в мужскую душевую, Бернард, продолжая прижимать полотенце к носу, напоследок осмотрелся. Он даже не надеялся снова увидеть призрака, но уже точно был уверен, что он здесь обитает и что в следующий раз надо обязательно прихватить с собой ловец снов.
***
Вместо Эрики за стойкой сидела хмурая женщина, которая проводила Бернарда недовольным взглядом, будто тот не просто прошёл мимо, а повалил несколько стеллажей, устроив локальный книжный апокалипсис. Бернард не знал, куда могла подеваться Эрика. Может быть, она решила взять несколько дней выходных после похорон своего дяди. Он не спрашивал. Он вообще ей не писал, как и она ему, хотя девушка раньше часто интересовалась о совместных тренировках в бассейне.
Однако сегодня в библиотеке у Бернарда была иная цель.
Он медленно ходил вдоль стеллажей, останавливался, вглядываясь в корешки книг и журналов, будто искал что-то конкретное. В общем-то, так и было, только искомое не могло находиться на библиотечных полках. Из посетителей Бернард заметил только две группы школьников, готовивших доклады. Возможно, та выставка фотографий и помогла привлечь внимание к библиотеке, но на короткий период.
Когда он увидел Алисию в первый раз, он ещё ничего не знал о своих способностях. Призраки ощущались явственнее, когда должны были вот-вот появиться, но Бернард предполагал, что сейчас способен определить, обитает ли Алисия в библиотеке. Однако он бродил среди стеллажей уже около получаса, а призрачный радар не подавал никаких сигналов. Бернард мысленно звал Алисию, но та не появлялась. Как вообще их... «призывать»?..
После призрачной встречи в бассейне, он посчитал важным разузнать о призраке в библиотеке. Или даже разузнать что-нибудь у призрака в библиотеке.
Поднявшись на второй ярус и уперев предплечья в поручень, Бернард посмотрел вниз, на ряды свободных кресел. Здесь она умерла. Случайность, не более. Случайность, которая разделила чьи-то жизни на «до» и «после».
— Здравствуй, Бернард.
Поначалу Бернард даже не узнал его обладателя, хотя логика подкидывала вполне очевидную догадку. Он обернулся. Около стеллажей, на том же месте, где Бернард впервые увидел Алисию, стоял Дэвид Питтс в светло-голубом пиджаке. На опущенных вдоль корпуса руках привычно были перчатки, однако в нём самом что-то изменилось. В выражении лица или во взгляде. Бернард не мог понять.
— Здравствуйте.
Дэвид подошёл ближе к поручню и, привычным жестом убрав руки за спину, тоже посмотрел вниз на ряды кресел. Взгляд за холодными стёклами очков казался опечаленным.
— Предполагаю, с какой целью ты приехал, — сказал Питтс, отстранившись от ограждения. — Явно не для того, чтобы взять домой почитать книжку.
— Алисия всё ещё здесь? — решив не ходить вокруг да около, спросил Бернард. Он не хотел задерживаться в библиотеке и медленно подбираться к беспокоящим его вопросам. К тому же Дэвид и так всё понял.
Мужчина покачал головой.
— Больше нет, — сказал Дэвид. По-прежнему создавалось впечатление, что он слишком блёклый, несмотря на яркую одежду. Однако Бернард осознавал, что что-то в заведующем библиотекой начало всё-таки меняться. Самую малость. Дэвид вдруг снял перчатку наполовину и в задумчивости провел большим пальцем по поручню. — Это было так странно, — добавил он, натягивая перчатку обратно. — Я будто снова её потерял, но после стало намного легче.
— Понимаю, — произнёс Бернард.
Больше Дэвид не сказал ни слова. Он просто кивнул и, пожелав хорошего дня, развернулся.
— Подождите, — обернулся Бернард, когда Питтс уже был около стеллажей, снова остановившись в том самом месте, где когда-то стоял призрак девочки. До Бернарда только сейчас дошло, что Дэвид надевал пиджаки под цвет бледно-голубого платья, в котором умерла его дочь. — Как Вы поняли, что Алисия ушла? Она просто перестала Вам являться, или Вы отпустили её каким-то образом сами? Она что-то сказала?
— Я отпустил её сам, — кивнул Дэвид, — и она сказала: «Спасибо, папа».
*больше 90 кг.