Часть II. Плёнка #18
Машину, как и прежде, они оставили у поворота. Правда, чтобы не было видно с шоссе, пришлось загнать её чуть дальше в поредевшие заросли.
Осенью, постепенно перецветающей в зиму, «Вайтбридж» выглядел особенно уныло и одиноко. Летом заброшенному дому отдыха жизнерадостных красок добавляла зелень. Сейчас это место было похоже на человека, который на протяжении долгого времени проходил тяжёлое болезненное лечение, не давшее ему, однако, никаких положительных результатов. На фоне хмурого неба и изливающейся на всё серости, казалось, что ветер и дожди с пущей силой вымывают из него остатки жизни и сил.
Через будку поста охраны, где на столе лежал пыльный и порванный ловец снов, они попали на территорию и направились к главному корпусу. Дорога казалась ещё более потрёпанной, хотя с момента их предыдущего визита прошло не так уж много времени. Летом, даже тем холодным, что в этом году посетило Сент-Брин и его окрестности, из травы доносился стрёкот сверчков. Сейчас замолкли даже птицы. Холодно и тихо, только мелкие камушки и пожухлые листья шуршали под ногами.
Берн остановился и обернулся, чтобы сделать снимок ворот. Юэн тоже остановился и, переминаясь с пятки на мысок, коснулся плёночного фотоаппарата, висевшего на шее, — он выпросил его у Берни ещё дома, очень уж жгло желание поработать с плёнками.
Теперь Берн не интересовался, почему Юэн не хотел тратить свои выходные дни на что-то иное, нежели совместное посещение заброшенных мест. После перерыва, решения рабочих дел в клубе, марафона изматывающих кошмаров у Берна и его переселения из своей комнаты в бывшую спальню родителей вообще казалось, что многие вопросы решились сами собой. Друг с другом стало ещё легче и свободнее.
На днях Юэн умудрился порезаться, когда готовил ужин, поэтому вместо одного из колец палец обхватывал пластырь с мультяшной русалкой. Бытовое ранение никак не омрачало его настроя. Он в приподнятом настроении, насвистывая мелодии, оглядывался по сторонам. Специально для подобных вылазок во всякие заброшенные места Бернард отдал Юэну свою вельветовую куртку с пилотским значком. Юэну она оказалась как раз. А в кармане он обнаружил маленький ловец снов.
— Как мы их найдём?
Судя по взгляду, Бернард сразу понял, кого Юэн имел в виду под словом «их». Инесс и Грегора. Родителей Берни, частицы душ которых теоретически должны находиться где-то здесь. И если с призраком матери Бернард контактировал, доказательством чему являлось его плохое самочувствие, носовое кровотечение и предупреждение об испорченных амулетах, то насчёт отца он сомневался.
Если бы Юэн обладал его способностью, он бы тоже не давал себе гарантий, что все призраки реальны, а не порождены подсознанием. Бернард оставался человеком с обыкновенной психикой и галлюцинации как следствие какого-нибудь отклонения, возникшего на нервной почве, вполне могли у него присутствовать. И это пугало Юэна так же сильно, как опасные способности медиума.
Больше всего его беспокоили «шумы», о которых Бернард отзывался неоднозначно, а чаще просто заминал разговор. Если существование призраков находило доказательства в реальной жизни, то с «шумами» дело обстояло иначе. Пока что их природа была непонятной, но явно зависела от места и самого Берна.
— Не знаю, — ответил Бернард, сделав глубокий вдох. Юэн неосознанно повторил его действие. В осеннем воздухе пахло пряной листвой. — Я попробую как-нибудь мысленно их призвать или что-то в этом роде.
— Только не переусердствуй. Если ты отключишься надолго, у меня случится инфаркт, и я поседею.
— Я постараюсь контролировать весь процесс во время... призыва или контакта. В конце концов, ради этого мы всё и затеяли. Если есть призраки, на которых я могу чему-нибудь научиться, то лучше моих родителей варианта не придумать.
— Звучит логично.
В дом отдыха они, как и в прошлый раз, попали без особых проблем, вот только теперь здесь было значительно холоднее из-за явно ощутимых сквозняков и охладившихся стен.
— Попробуем добраться до дальнего комплекса. Если не найдём там нужных нам призраков, пройдёмся по тем местам, где я их видел в прошлый раз, — сказал Бернард, махнув рукой в сторону стойки рецепции. — Не уверен, что здесь найдутся необходимые ключи, но поищем.
— Настрой, смотрю, у тебя решительный. Всё так чётко, будто придерживаешься заранее подготовленного плана.
— Примерно так, — согласился Бернард. — Заброшенные места, несомненно, атмосферные, но надолго задерживаться в них не хочу. И я сюда приехал преимущественно не ради фотографий, как бы непривычно это не звучало.
— Зато, может, я стану истинным фотографом, — улыбнулся Юэн, приподняв висящий на шее плёночный фотоаппарат. — В любом случае, свет моего фонарика и моё дружеское плечо всегда с тобой.
На пыльном полу ещё оставались следы с их прошлого посещения. Даже в толстовке и в куртке здесь было зябко. Приподняв воротник, Юэн поёжился от холода, осматривая пустынный главный холл, пока Бернард копошился за стойкой рецепции. С нахмуренным видом он осматривал полки и перебирал связки ключей, поднимая в воздух пыль. С момента как они попали на территорию дома отдыха, Бернард был молчалив и напряжён, а Юэн, как назло, не мог придумать какую-нибудь глупую шутку, чтобы разрядить обстановку. В итоге, когда они выходили из корпуса, Юэн мягко подхватил Берни под локоть.
— Би, ты нервничаешь?
— Есть такое, — виновато признался тот. — Просто, как и в прошлый раз, чувствую здесь что-то... будто... рой.
— Рой? — задумчиво повторил Юэн. — В смысле насекомых? Я боюсь пчёл, если что, но полагаю осенью они должны быть не так активны...
— Рой призраков, — поправил Бернард.
— Р-о-ой при-изра-аков, хо-ор ду-у-ш, — пропел Юэн. — Твой призрачный радар зашкаливает?
— Скорее, стрелка на нём бьётся в конвульсиях где-то на границе с красным диапазоном. Ещё в прошлый раз мать говорила, что тут много... других. Они вроде как не опасны, но теперь я явственнее ощущаю их присутствие. Это напрягает и путает мысли.
— Тогда нам точно лучше здесь не задерживаться.
На мостик из белого камня в этот раз они не попали, а двигались совершенно в ином направлении, к так называемому Южному комплексу. Сквозь поредевшие кустарники и поникшую высокую траву они выбрались на дорожку, ведущую к зарослям хвойных деревьев, кусочку леса на территории старого дома отдыха. Здесь преимущественно росли высокие сосны, аккуратные ели и кустарники, поэтому травы особо не было, только плотная подстилка из сосновых иголок и хрупких веток, пружинящая под ногами. От тропинок остались лишь слабые намёки, где-то располагались простенькие скамейки — очевидно, раньше тут совершали частые прогулки.
Где-то на полпути они наткнулись на мёртвую лисицу. Ещё не успевшую сваляться блёкло-рыжую шерсть припорошили сосновые иголки, а безжизненные глаза казались помутневшими от времени бусинами. По всей видимости, она умерла своей смертью, однако Юэн настороженно огляделся. Если здесь появлялись лисы, значит, могли быть и другие животные, вроде волков. Бернард с минуту, если не больше, вглядывался куда-то в чащу, пока Юэн не потянул его дальше по тропинке.
Задумчиво молчаливые от мрачной находки, они наконец добрались до Южного комплекса. С виду здесь было даже как-то подозрительно ухоженно. Их встретил небольшой трёхэтажный корпус с пятнами белой краски.
— Младший брат главного корпуса, — прокомментировал Юэн.
Подавленное настроение Бернарда красноречиво отражал тот факт, что он редко брался за фотоаппарат. Даже зелень его глаз потускнела. А фотографировал чаще Юэн. Он уже успел отснять одну катушку, и Бернард помог ему заменить плёнку. После этого парень вроде бы немного оживился, хотя по-прежнему выглядел каким-то бледным. Юэну казалось, что Бернарду больше напряжно не из-за того, что в этом месте много призраков и большие скопления разной энергетики, а беспокоила его перспектива встретить здесь своих родителей. Или не встретить и уйти ни с чем...
Тучи над головой хмурились, и пока не начался дождь, было решено пройтись по территории. За серо-белым корпусом обнаружился открытый бассейн, больше похожий на заболоченный пруд.
Юэн остановился у самого края. Под его ступнёй кусочек кафеля откололся и беззвучно булькнул в грязную и позеленевшую воду, которой был заполнен бассейн на вид примерно до колен.
— Не хочешь поплавать? — предложил Бернард, тоже подошедший к краю бортика.
— По бассейнам это как-то ты. Покажешь мастер-класс? Как там плавают кролем или брасом?
— Приходи на тренировку, поучу в более чистых и комфортных условиях.
— Даже не знаю, — протянул Юэн, сложив руки на груди и пощипывая подбородок. — А вдруг я помешаю вашей «дружеской» идиллии с Эрикой?
Губы Бернарда дрогнули. На мгновение в его глазах сверкнуло намерение пинком отправить Юэна в свободное плавание в тёмно-зелёной жиже. Но он бы, конечно, этого не сделал. Банально потому, что на Юэне был его фотоаппарат. А на такие жертвы Мистер Фотограф не пойдёт. В качестве извинений Юэн подарил ему свою самую обворожительную улыбку. Бернард оживился и отвлёкся от мыслей о призраках, чему Юэн был рад.
— Не думал, что ты такой ревнивый, — сказал Бернард.
— Какая ревность, Берни, мне просто нравится иногда тебя поддразнивать, — ответил Юэн и, усевшись, свесил ноги с бортика.
Бернард пристроился рядом.
— А если серьёзно, — сказал он. Юэн с любопытством поднял брови. — За сколько бы ты нырнул в этот бассейн?
Юэн громко усмехнулся и постучал пятками кроссовок об кафель.
— Во-первых, я сегодня ранен, — сказал он, приподняв руку с пластырем на пальце. — А во-вторых, как-то ты подозрительно настойчив. Сдаётся мне, ты просто хочешь, чтобы я разделся.
— Ну, во-первых, — важно начал Бернард, будто находился на дипломатических переговорах, хотя приподнятые уголки его губ раскрывали его истинный настрой, — я не говорил, что нырять в бассейн нужно без одежды. Достаточно просто снять фотоаппарат и мою куртку. А во-вторых, вечером ты разденешься за бесплатно.
Юэн присвистнул и засмеялся.
— Ого, смотрю, ты последовал моему совету и практиковался перед зеркалом в заигрывании. Неплохо, Берн. Неплохо для начала. Немного наивно и банально. Дам три из пяти баллов, просто, чтобы у тебя была мотивация продолжать работать над собой дальше.
— О чём ты вообще? — расплылся в улыбке Бернард. — Не знаю, что ты там себе надумал, а я имел в виду исключительно то, что вечером ты пойдёшь в душ. Да и спать ляжешь, очевидно, не в одежде.
— Очевидно, — ухмыляясь, повторил Юэн и посмотрел на мутную, грязную жижу в бассейне. — Я не настолько безбашенный, чтобы лезть в это болото. Сумма должна быть очень большой, чтобы у меня появилось желание искупаться здесь, а потом уехать на такси. У тебя таких денег точно нет.
Из пруда-бассейна несло затхлой водой. На самом деле это было не самое удачное место для посиделок, однако они продолжали сидеть на бортике, будто это был край света с необычайно живописным видом.
— Берн, можно я сделаю так?
— Как?
— Вот так, — сказал Юэн и, отодвинув назад один из фотоаппаратов, прижался к Берну боком, положив голову ему на плечо.
— Уже сделал.
— Мы так и не искупались ночью в озере... — с досадой выдохнул Юэн.
— Теперь, наверное, ждать только лета, — ответил Бернард и спустя паузу добавил: — Я подумал, раз мы пока вдвоём более-менее устроились, может быть, отложим переезд? Ты только обосновался на новом месте, я, вроде бы, научился правильно распределять нагрузку в бюро и в студии. Мы привыкли заезжать в гости к твоей матери и сестре. У нас есть время вот так выбираться вместе. К тому же, не знаю, заметил ты или нет, но на заднем крыльце начали проседать доски, а в бывшей комнате родителей, теперь нашей спальне, я бы сделал лёгкий ремонт и перестановку...
— Думаю, так даже лучше, — согласился Юэн. — Не будем спешить с переездом. Лично меня пока устраивает, как всё складывается.
Берни промолчал. Юэн прикрыл веки, чувствуя плечом и бедром исходящее от него тепло. Долгое время они сидели молча и почти без движения.
— Ю.
— Да? Я не заснул, — Юэн чуть приоткрыл глаза и, скользнув пальцами по ладони Берна, стиснул его руку. — Что такое?
— Да так, ничего, — спустя несколько секунд молчания ответил Бернард.
— Ладно, если ты не против, я посплю ещё минут десять, — сказал Юэн, устраиваясь на плече поудобнее. Бернард кивнул и сжал его ладонь.
Но не успело пройти даже десяти минут, как с неба начал накрапывать дождик. Прикрывая фотоаппараты куртками, они добежали до серо-белого корпуса, дверь в который оказалась закрыта. Тут-то и пригодились ключи, которыми Бернард набил карманы, хотя надежды, что замок откроется спустя столько времени, не было никакой. И тем не менее дверь отворилась, и они попали внутрь.
Этот корпус был очень светлым. Преимущественно из-за больших окон и белых стен. Удивительно, но он не производил ощущение стерильного больничного помещения. При входе висело во весь рост зеркало, в разбитых осколках которого отражались Бернард с Юэном, немного припорошенные нагрянувшим дождём.
Посреди главного холла стояла колонна с остановившимся часами. Циферблат запылился, но было заметно, что стрелки указывали на 5:25.
— Даже сломанные часы дважды в сутки показывают верное время, — горько усмехнувшись, озвучил всеми известное выражение Юэн.
Колонну с часами с двух сторон обрамляли лестницы, плавным полукругом ведущие к площадке с огромными окнами.
В этом корпусе практически не было тёмных закоулков. Серый свет заливал небольшие, но уютные комнаты для постояльцев. Оставшиеся на стенах картины давно выцвели. Почему-то здесь было теплее, чем в главном корпусе «Вайтбриджа», и Берну вроде как было чуть менее напряжно, хотя он продолжал подозрительно оглядываться и на вопросы Юэна бормотать что-то про шумы.
Двойные двери актового зала были раскрыты нараспашку, и из помещения веяло холодом. Когда они вошли внутрь, поняли, почему здесь гулял такой сильный сквозняк. На длинной стене напротив входа тянулось множество разбитых окон. На выцветших сидениях расположились пожухлые листья. Окна выходили к небольшому заросшему саду с засохшими деревьями.
На сцене, будто ожидая мэтра, стояло пианино. Юэн размял пальцы и в одно движение забрался к нему. Минут пять пришлось провозиться с заедшим клапом, но когда удалось его открыть, взгляду предстали чистенькие, чуть пожелтевшие от времени клавиши. Юэн провёл по ним пальцами.
— Думаю, этому пианино ещё хуже, чем тому, которое стоит в кабинете Чилтона, — сказал Бернард, с сомнением смотря в сторону находки.
— Наверняка, но я ведь не могу не попробовать, — сказал Юэн, крутившийся в поисках стула или чего-нибудь, на что можно было бы присесть.
Бернард смахнул листья с сиденья на первом ряду и занял место, согласно некупленному билету. Юэн нырнул за кулисы и обнаружил там стул, на вид достаточно крепкий. Он приставил его к пианино и уселся, выпрямив спину и прочистив горло.
— Ты хорошо умеешь играть на клавишных? — спросил единственный зритель.
— Отвратительно, но тебе уже некуда деваться, — сказал Юэн и, опустив пальцы на клавиши, услышал, как Бернард сделал несколько снимков.
Пианино исторгало такие грозные и удручающие звуки, которые не услышишь ни в одном, даже в самом жутком фильме ужасов. Некоторые клавиши опускались плавно, но отзывались тишиной. Для Юэна было удивительно, что пианино ещё не развалилось и вообще издавало какие-то звуки. Скорее всего, оно не подлежало восстановлению ещё до закрытия дома отдыха и использовалось преимущественно в качестве декорации. Поэтому никто не потрудился вывезти его, хотя, несомненно, экземпляр когда-то был неплохим. Может быть, даже за ним сидел сам Виктор Чилтон, некогда бывавший в «Вайтбридже».
— Стру-уны твоей ду-уши...
Юэн затянул тоскливую песню, сочиняя банальнейшей слащавости текст прямо на ходу и специально фальшивя. Впервые он видел, что Берни был готов заткнуть руками уши, но сдерживался, только пальцы его до побелевших костяшек стискивали фотоаппарат.
Пианино издало особенно громкий и дикий звук, от которого задребезжали бы стёкла, если бы они уже не были разбиты. Это ознаменовало эпическое окончание песни, которую Юэн мысленно наименовал «Привет из загробного мира». Он опустил клап и вышел на середину сцены.
— Спасибо, спасибо. Вы — замечательная публика, — отправляя воздушные поцелуи, раскланивался Юэн перед воображаемой аудиторией.
Бернард ему зааплодировал. Скорее даже не ему, а тому факту, что этот кошмар, длившийся долгие минуты две, наконец закончился.
Юэн спрыгнул со сцены и уселся на соседнее от Бернарда место, даже не скинув с него листву. Для вида отряхнул джинсы, которые ничуть не стали чище от этого действия, и, запрокинув ногу на ногу, с улыбкой повернулся к Берну. Тот смотрел на него с любопытством. Взгляд открытый, уголки губ чуть приподняты.
— Отменное исполнение, — сказал Бернард. — Никогда от тебя такого не слышал.
— Умение подстраиваться под настроение инструмента — редкий талант, — деловито сказал Юэн, вскинув подбородок.
Бернард улыбнулся и окинул взглядом актовый зал.
— Ладно, раз концерт не по заявкам наконец закончился, мы можем идти.
— Мы уже обошли весь корпус, — сказал Юэн, посмотрев на пианино. — Видимо, здесь нет никаких призраков либо они не хотят показываться.
— Скорее, второе, — задумчиво протянул Бернард. — Я по-прежнему их чувствую, хоть здесь значительно слабее. А, может, просто эта штука делает нас как бы невидимыми, — он достал из кармана маленький ловец снов, и Юэн сразу узнал своё творение.
Покрутив на нити амулет, Бернард убрал его обратно и поднялся с места.
— Ну что, переходим к плану Б?
***
Мелкий дождь закончился. Трава ещё поблёскивала, а ступеньки бело-серого корпуса даже успели подсохнуть. Однако что-то подсказывало, что вечером или ночью дождь всё равно вернётся с новыми силами.
В небольшом строении с обшарпанными стенами, рядом с которым валялись две ржавые садовые тачки, Юэн нашёл лопату с даже не прогнившим черенком.
— Нет, это не годится в качестве сувенира, — помотав головой, сказал Бернард.
— А зря, — ответил Юэн, приставив лопату рядом с собой как копьё.
Бернард с нескрываемым сомнением приподнял одну бровь.
— Зачем. Тебе. Лопата.
— Не волнуйся, она не покинет территорию «Вайтбриджа». Не хватало ещё чтобы призраки обвинили меня в воровстве.
Они двинулись в обратный путь и когда добрались до мёртвой лисицы, Юэн принялся копать яму. Земля здесь, под слоем из веток и шишек, была плотной и плохо поддавалась.
— Я так и предполагал, — сказал Бернард.
— Странно, да? — спросил Юэн, всаживая острие лопаты в землю. — Это кажется бессмысленным, ведь множество диких животных гибнет вот так, и их никто не хоронит, потому что в этом нет необходимости. И тем не менее я подумал, что так будет правильнее.
Бернард кивнул.
— Тоже думаю так. Если есть возможность, то почему бы не сделать, вместо того чтобы просто пройти мимо. И пусть это будет казаться бессмысленным...
Дальнейшее захоронение лисицы прошло в полном молчании. Юэну удалось вырыть яму, достаточно глубокую для того, чтобы какие-нибудь волки или одичалые собаки не смогли достать труп несчастного животного. Когда дело было закончено, Юэн с Берни немного постояли у небольшого свежего холмика и двинулись дальше.
— Знаешь, что самое странное? — спросил Юэн, когда они почти вышли из леса, а молчание начало неприятно давить на голову. — Нас формирует всё плохое, что с нами происходит.
— Какая глубокая философия... — отозвался Бернард. — К чему это вдруг?
— Просто размышления. Если бы у тебя не было способности видеть призраков, вряд ли мы бы здесь оказались вдвоём. Может быть, мы бы и не познакомились, живя в одном городе. А если бы твоя мать была обыкновенным человеком, она бы, может, никогда не встретила бы твоего отца, а, стало быть, и ты бы не родился.
— Может быть, — эхом отозвался Бернард. — А если всё уже предначертано? И неважно какими путями, но жизнь всегда, например, сталкивает не случайных людей? Или все события неизбежны, а избегание их — лишь иллюзия? Оттягивание того, что произойдёт в любом случае, но при других обстоятельствах.
— Как бы узнать. Но иногда кажется, что всё складывается так, как и должно быть, — Юэн замолк. Какое-то время они шли молча. — Берн, как думаешь, твой отец знал об особенностях твоей матери и о том, как это губительно для неё?
Бернард тяжело вздохнул и после долгой паузы сказал:
— Полагаю, что знал. Как ты уже мог понять, подобное сложно скрыть от близкого человека. Только знание это никак не подготовило его. Смерть Инесс он всё равно воспринял слишком остро.
— Не думаю, что к этому можно как-то подготовиться.
— А может, даже и хуже, когда знаешь...
Юэн сглотнул подступивший к горлу ком и посмотрел себе под ноги. А какая судьба ждёт Бернарда? Уберегут ли его амулеты? Юэн в полной мере осознавал, что легко не будет. Быть с человеком, обладающим такой особенностью, означает разделить с ним вытекающие из этой особенности сложности. И нет нигде ни пособий, ни советов как с этим справляться, даже семейный психолог ничего дельного не скажет. Полная неизвестность. Непредсказуемый сюжет. Но несмотря на это, Юэну не хотелось отдаляться. Он не бросал себе вызов, как поступал с фобией тёмных замкнутых пространств. С Берном было иначе. Юэн чувствовал, что так правильнее, просто потому что хотел так.
— Странно, но я стал лучше понимать своего отца, сейчас, когда его уже нет, — сказал вдруг Бернард. Юэн покосился на него. Парень шёл, уперев взгляд себе под ноги. — Отец боялся, что меня постигнет участь матери. Боялся рассказывать о своих страхах, а я, будучи ребёнком, боялся рассказывать о своих кошмарах. Он лишился любимого человека, я лишился матери, и из-за этого мы с ним лишились друг друга, хотя оба были живы. Никто ни в чём не виноват. Недавно я сам прекрасно осознал, как тяжело бывает рассказать о том, что чувствуешь, о том, чего боишься. И да, ты прав, трудности нас формируют. Потому что я уже видел, к чему приводит недосказанность, и совершать ту же ошибку было бы величайшей глупостью. Чем лучше я понимаю своего отца, тем меньше остаётся у меня на него обиды.
— Это серьёзное и хорошее достижение, Би. Обида на родителей, особенно на ушедших или умерших, это то, что разрушает людей. А сильные эмоции, вроде обиды, могут даже вернуть души с того света и привязать их к нашему миру.
— Надеюсь, тогда он привиделся мне здесь не потому, что я его вернул...
— Даже если тогда было так, сейчас всё по-другому, да? Думаю, возврати ты его с того света и поддерживай своими жизненными силами, ты бы это ощутил.
Бернард кивнул и наконец поднял голову.
— Слушай, — сказал Юэн. Он шёл и опирался на лопату как на посох, — пару лет назад Нат сошёлся с девушкой, которая верила в реинкарнацию и всё такое с этим связанное. Потом она, правда, окончательно ушла в эзотерику, но не суть. Она считала, вернее, конечно же, лишь где-то вычитала, что истинное состояние души — это одиночество и страдания, через которые искупляются все грехи. А с людьми мы сходимся исключительно для того, чтобы решить какую-то общую проблему, разойтись и больше никогда друг с другом не встречаться. Ты уже понял, каким эпичным было их расставание с Натом? Она завела целую лекцию о том, что они выполнили свои душевные миссии и искренне надеется с ним не встретиться ни в одной из жизней. Всё это без скандалов, криков и поливаний грязью. С радостью в глазах и широченной улыбкой на губах она сказала, что зов вселенной велит им расстаться. Позже вскрылось, что основной причиной её ухода был дорогой подарок от какого-то другого парня. Видимо, когда появляется более удобный ухажёр, речи про истинное предназначение души становятся неплохим таким аргументом, чтобы нетипичным образом послать человека нахрен. Вспомнил этот момент из-за нашего недавнего разговора. Без понятия, как оно есть на самом деле, но не вижу смысла специально выстраивать связи исключительно для того, чтобы их разрывать. Пустая трата времени. Если после смерти мы вольны делать всё, что захотим, не ограничены рамками человеческой жизни, то зачем каждому из нас пребывать в одиночестве, пустоте и страданиях, когда этого можно не делать? Ведь если есть кто-то, с кем тебе комфортно, как наедине с собой, и этот кто-то не против твоей компании, можно продолжить быть вместе.
Бернард улыбнулся краешками губ.
— Тоже так думаю.
— И Джи такого же мнения, — улыбнулся Юэн, кратко коснулся пальцами тыльной стороны ладони Берна. — Может, это звучит наивно, слишком сказочно, но... в конце концов, никто не запрещает верить во что угодно. Это я к тому, что если мы не встретим тут призраков твоих родителей, мило прогуливающихся вместе, то это не значит, что после смерти они стали друг другу никем. Связи остаются, всё-таки на основании нашего опыта взаимодействии с призраками, мы уже можем сделать такой вывод. Однако сильная привязанность, граничащая или даже переходящая в созависимость, это явно перебор и до добра не доводит.
Бернард понимающе кивнул. На этом Юэн закончил свою речь, и они как раз подошли к главному корпусу, около которого пришлось оставить лопату. Расставаться с ней было тяжело. С неба вновь начал капать дождь, подталкивая их приступить к выполнению плана Б.
Всего Юэн отснял три или четыре катушки плёнок и, так как они уже были в этом корпусе, чтобы не дублировать фотографии, вернул фотоаппарат Бернарду. Тот положил его в рюкзак, а свои фотоаппараты снарядил в чехлы. Явно побаивался, что после встречи с призраками снова придётся везти аппаратуру в ремонт. Оказавшись в стенах «медицинского» корпуса с бассейном на первом этаже, он стал выглядеть ещё напряжённее, чем прежде. Говорил, что сильно чувствует присутствие душ, но выбрать из них одну или две необходимые и позвать их не в состоянии.
В прошлый раз в одной из комнат Бернард наткнулся на призрака своей матери, однако сейчас они бродили по коридорам уже больше часа и пока не встретили ничего особенного. Тем не менее они старались не отходить друг от друга далеко. Юэн уже начал придерживаться мнения, что не встретят они никого во второй раз, но вылазку всё равно можно считать успешной, так как должны получиться неплохие снимки.
— Я бы уже чего-нибудь перекусил, — устало сказал Юэн, потягиваясь и покорно следуя за молчаливым Бернардом. — Можно сесть там, у бассейна, где мы впервые поцеловались...
— Просто попили из одной бутылки...
— Косвенно поцеловались, да.
Они нырнули в очередную комнату, и Юэн едва успел затормозить, чтобы не впечататься в спину своего спутника.
— Эй, обязательно так резко останавливаться? — пробурчал он, с любопытством заглядывая вперёд.
Но он не заметил ничего особенного, что могло бы заставить Бернарда внезапно остановиться. Обыкновенная комната, похожая на больничную палату. Ржавые кушетки в хаотическом порядке тянулись вдоль стен, дальнее окно было разбито, на полу — ковёр из пыли и грязи. Таких комнат они сегодня посетили уже немало. Юэн нахмурился. Шагнув вперёд, он взглянул на Бернарда и мгновенно похолодел. Зрачки его были расширены практически до максимума, приоткрытые губы дрожали, кожа побледнела.
— Берни? — с надеждой позвал Юэн, но парень не отзывался. Он продолжал стоять как вкопанный, устремив отсутствующий взгляд куда-то в пустоту.
Юэн с силой прикусил губу, пытаясь придумать, что можно сделать в такой ситуации. Однако долго размышлять ему не пришлось. Бернард глубоко и медленно вздохнул, прикрыл веки и начал клониться вперёд. Юэн успел подхватить его. Под кроссовками заскрежетала грязь. Он начал оглядываться — к какой стене лучше прислонить Берни или куда уложить, потому что стоя привести его в сознание не выйдет.
Ощущая тёплое дыхание на своей шее, Юэн подхватил Бернарда крепче, намереваясь уже опустить его на пол, прямо там, где они стояли, как тот обнял его рукой за спину и прошептал «спасибо». Бернард отстранился, пошатываясь, но уже был в состоянии стоять на ногах.
— Ну хотя бы без крови, — отметил Юэн, чуть приподняв его подбородок. — Ты как?
— Получше, — кивнул Бернард. Ладонь его сжала плечо Юэна. — Я видел её. Видел мать. Снова.
Юэн сглотнул. Почему-то пыльный воздух стал особенно невыносимым, и захотелось быстрее оказаться на улице. Бернард выглядел вялым, дышал тяжело, а ещё его била дрожь. Юэн растёр его плечи и, подхватив под локоть, повёл из комнаты, из корпуса, из заброшенного дома отдыха. Ему было дико любопытно узнать подробности семейной призрачной встречи, но он прикусил язык, чтобы не засыпать беднягу Берни градом вопросов.
Ключи Бернард не собирался забирать с собой, поэтому им пришлось вернуться к стойке рецепции. Вместе со связками ключей из кармана его куртки вывалился маленький ловец снов с порвавшимися нитками. Бусины посыпались на пыльный пол. Бернард без каких-либо комментариев просто оставил амулет. Юэн проверил свой, но тот был в целости и сохранности.
До машины они добрались быстро. Под мелким-мелким дождиком. Бернард был в состоянии передвигаться сам, однако они всё равно шли рука об руку. Он не стал протестовать, когда Юэн вызвался сесть за руль.
Развалившись на пассажирском сидении, Бернард достал из рюкзака бутылку воды. Юэн покосился на него.
— Расскажешь, что ты видел?
Набрав в рот воды и сжимая открытую бутылку, Бернард смотрел на дорогу. Юэн тяжело вздохнул.
«Видимо, встреча с призраком прошла не так безобидно, как показалось поначалу».
Решив, что подобные разговоры можно отложить до дома, Юэн уже было потянулся, чтобы включить радио, как Бернард наконец отозвался.
— Я не знаю, что рассказывать, — сказал он, пытаясь закрутить крышку на бутылке. С первого раза это не получилось, и крышка упала на сиденье между ног. — Я видел мать, примерно в том же виде, что и прежде, на одной из больничных коек, подключённая к аппаратам жизнеобеспечения. Она много говорила, но я... — голос его дрогнул, — я нихрена не запомнил, — он с досадой швырнул наполовину пустую бутылку на заднее сиденье и отвернулся к окну.
Юэн заёрзал, напряжённо смотря в зеркало заднего вида. Кто-то приближался к ним на белой машине, напрочь игнорируя скоростное ограничение. Автомобиль пошёл на обгон, и Юэн успел заметить кривляющихся в салоне подростков, вполне возможно, что выпивших. Гудела безвкусная музыка, от которой Юэн поморщился. Белая машина стремительно унеслась вперёд по мокрой от дождя дороге. Он заметил, что Бернард тоже проследил за обогнавшей их машиной тревожным взглядом.
— Идиоты какие-то, — буркнул Юэн, вспомнив помощницу мэра. У неё тогда, правда, была более обоснованная причина оказаться в кювете.
Сам он придерживался скоростного лимита. Домой они не спешили, несмотря на то, что полчаса назад он мечтал о сочном куске пиццы. Но произошедшее с Берни даже отбило аппетит.
— Так ты говоришь, что ничего не удалось запомнить? — спросил Юэн, возвращаясь к прежней теме. Дождь сильнее застучал о лобовое стекло, из-за чего «дворники» оживились.
— Всё слишком сумбурно. Обрывки слов, которые я до сих пор не могу собрать в осмысленные фразы. Мне казалось, я вечность слушал её.
— Но не прошло даже минуты.
— Раздражает, что я ничего не могу вспомнить. В прошлый раз было совсем не так...
— Усталость? Или так было задумано? — предположил Юэн. — Кажется, ты получил большой поток информации в короткий срок, как бывает во снах. Неудивительно, что не можешь быстро её переварить.
Бернард чуть опустил кресло и расслабленно откинулся на спинку.
— Может быть, — сказал он. — И как у тебя голова так быстро соображает? Теория связей, теперь вот это вот...
— Да я просто говорю первое, что приходит на ум. Если попадаю, это не значит, что я умный, — усмехнулся Юэн, покосившись на водителя, который успешно осваивался с ролью пассажира. — Но с другой стороны, я и правда довольно сообразителен, да?
Берни улыбнулся одними краешками губ. Это его энергосберегающее проявление эмоций каждый раз приводило Юэна в восторг.
— Да, ты очень сообразительный, — согласился Бернард. — А ещё скромности тебе не занимать.
— Что есть, то есть. Спасибо за комплименты.
Какое-то время они молчали. Бернард хмурился, кусал губы и смотрел в окно, хотя кроме монотонной лесополосы там не было ничего интересного. Юэн снова потянулся, чтобы включить радио. Ехать в тишине сейчас просто невыносимо. Ему снова сильно захотелось есть, а Бернард явно был не в самом лучшем расположении духа для бесед. Надо было хотя бы отвлечься музыкой.
— У меня такое чувство, будто всё было напрасно, — сказал Бернард.
— Не думаю, — ответил Юэн, опустив ладонь обратно на руль. — В прошлый раз мать передала тебе важную информацию. Заметил, как после той встречи освежились твои воспоминания о ней? Как ты начал по-иному воспринимать её слова? Может быть, тогда она передала тебе намного больше, чем показалось. И в этот раз тоже. Только разматывать этот клубок ты будешь постепенно, когда придёт время.
Бернард с приоткрытыми губами задумчиво смотрел на дорогу.
— Возможно, ты прав, — вздохнул он. — По крайней мере в третий раз мы туда не поедем. Пока что точно нет. Меня туда не тянет.
— А до этого тянуло? И в первый и во втрой разы?
Бернард утвердительно кивнул.
— Остановимся пока на версии, что мать передала тебе всю необходимую на данный момент информацию.
Бернард снова утвердительно кивнул.
— Можешь заказать что-нибудь поесть? Пусть привезут прямо к нашему возвращению домой, а то я скоро буду выть и материться от голода.
***
Прикрыв веки, Бернард сидел на краю кровати, когда Юэн вернулся из ванной. Вид у него был уставший. Ткань футболки очерчивала поникшие плечи. Юэну сначала даже показалось, что он заснул вот так, склонившись к коленям и уперев предплечья в бёдра. Но нет, Берни поднял взгляд, когда Юэн к нему приблизился.
— Как ты себя чувствуешь, Би? Ответы «нормально» и «в порядке» не принимаются.
Бернард вяло усмехнулся и, повалившись спиной на кровать, посмотрел в потолок. Край его футболки задрался, оголив уголок живота.
— Чувствую себя вымотанным, но жить буду.
Юэн осторожно сел на кровать, подтянув согнутую в колене ногу к себе.
— Ложись спать. Тебе бы отдохнуть.
— Не хочу спать.
— А что тогда? Пойдёшь в проявочную проявлять плёнки отца? Не советую.
Бернард кратко пожал плечами и, вытянув руки вверх, внимательно их осмотрел. Свободные рукава его футболки опустились, обнажив плечи. В свете горевшего настенного светильника его кожа имела золотистый оттенок.
— Я похудел после всех этих кошмаров, — будто оправдываясь, задумчиво сказал Берн. — Но уже начинаю восстанавливаться.
Юэн опустил взгляд на чуть задравшийся край его футболки. Сначала хотел поправить, но вместо этого аккуратно дотронулся до оголенного участка кожи около линии спальных штанов. Он медленным движением запустил пальцы Берни под футболку, провёл по животу, нащупал ребро.
Затаив дыхание, Бернард какое-то время наблюдал за его действиями, потом перехватил руку за предплечье и потянул к себе. Перекинув ногу и уперев колени в кровать, Юэн навис над ним, заглядывая в усталые, но искрящиеся нежностью глаза. Бернард обхватил Юэна за пояс, самыми кончиками пальцев проведя по бокам. Юэн улыбнулся и опустился, сев на него верхом. Щёки Берни едва заметно порозовели, а руки скользнули от пояса и остановились на бёдрах.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Крупные капли бились об оконное стекло. К вечеру дождь значительно усилился.
— Я должен тебе кое-что рассказать, — сказал вдруг Бернард.
Юэн вопросительно приподнял брови, этично поправляя края его футболки.
— Ты тяжёлый.
Юэн усмехнулся и не сдвинулся с места.
— Ничего страшного, — сказал он, мягко похлопав Бернарда по бокам. — Ты крепкий. Выдержишь.
Бернард засмеялся.
— Возможно, но тебе точно надо быть осторожнее с теми круассанами.
— С каких это пор ты стал моим личным диетологом?
— Ладно, вообще-то, я хотел сказать не это.
— Что тогда? — спросил Юэн.
Бернард закрыл глаза. Нахмурился. Потом открыл глаза.
— Я видел призраков.
— Это должно меня удивить? — фыркнул Юэн. — Я как бы давно в курсе. Или ты видел ещё каких-то призраков в «Вайтбридже»? Неужели всё-таки видел своего отца?
— Нет, не его. Других. В разное время. После того как мы обнаружили кости в лесу.
— Так я и думал, — сказал Юэн, склонив голову набок. — Потому что у тебя плохо получается что-либо скрывать, и я чувствую, когда ты что-то недоговариваешь.
— Я должен был сообщить раньше, — горячо продолжил Бернард, — Ты сам просил рассказывать, но потом ты нашёл новую работу, и я каждый раз думал, что буду не к месту со своими видениями.
— Да всё нормально, Берн. Когда я просил, чтобы ты рассказывал мне о призраках, я подразумевал, что это должно быть по желанию, а не по принуждению.
— Всё равно я хотел бы извиниться.
— Хорошо, извинения приняты. Расскажешь о призраках завтра, если это не что-то срочное.
— Несрочное.
Юэн кивнул. Повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя.
«Это иллюзия,
И расстояние
не сокращается.
Оно было таким всегда»
— О чём задумался? — спросил Бернард, приподнимаясь на вытянутых руках.
Юэн только сейчас осознал, что долгое время смотрел куда-то в сторону, сосредоточенный полностью на своих мыслях.
— Мне в голову вдруг пришла пара интересных строчек для песни, которую я уже долго сочиняю.
Подобрав согнутые в коленях ноги, Бернард коснулся края правого рукава его кофты.
— Можно?
— Ты каждый раз будешь спрашивать?
Бернард улыбнулся и, оттянув свободный рукав, скользнул пальцами по предплечью. Юэн не видел, но прекрасно чувствовал его мягкие, почти невесомые прикосновения к шраму. Мурашки пробежались вдоль позвонков, и он приложил ладонь к шее Берни.
— О чём песня? — шёпотом спросил Бернард.
— Так я тебе и сказал, — выдохнул Юэн. — Узнаешь на концерте.
Пальцы мягко поглаживали каждый дюйм шрама. Это было так чувствительно, что Юэн неосознанно стиснул плечо Бернарда.
— Выходит, мне никаких ранних доступов? — спросил Бернард. Наклонив голову, он потёрся через одежду кончиком носа о ключицы.
— Выходит, что так, — кивнул Юэн, ехидно усмехнувшись. — Надо было брать полную подписку на радиостанцию Ю FM...
— Что нужно сделать, чтобы оформить полную подписку на Ю FM?
— Ваша заявка принята. Ожидайте, — доброжелательно-механическим голосом ответил Юэн.
Пальцы Бернарда выскользнули из рукава кофты и пригладили ткань. Он медленно и нежно поцеловал Юэна в шею, положил руки ему на пояс, затем чуть отдалился. В усталом взгляде зелёных глаз заиграло любопытство. Юэн обнял его за шею, взъерошив волосы на затылке, и поцеловал. Сначала в щёку, потом в краешек рта. У Берни были такие мягкие губы, что хотелось целовать их бесконечно долго. Мягко прикусывать и подхватывать нижнюю. Касаться кончиком языка верхней.
Берни запустил руки ему под кофту, поглаживая спину, и поцелуями опустился к шее. Каждое прикосновение отзывалось какой-то яркой вспышкой в голове. Юэну казалось, что иногда слишком сильно стискивает пальцами Берни, но ничего не мог с собой поделать. Это выходило неосознанно. Юэн отклонился в сторону, вовлекая Бернарда в горизонтальное положение. И когда тот, нависнув, перекинул бедро ему между ног, Юэн глубоко и с жаром выдохнул.
«Только бы никаких непрошенных гостей. И никакой мистики».
Странно (а может, и не очень), но сейчас в движениях Бернарда не ощущалось ни грамма усталости. Будто и не было сегодня путешествия по заброшенному дому отдыха и встречи с призраками. Случайно или не совсем, край кофты задрался, и Юэн ощутил прикосновение кожи к коже, от которого забегали приятные мурашки.
Юэн сам не понял, в какой момент Бернард перекинул ногу и оказался между его бедёр. Может быть, он его подтолкнул, может, Бернард переместился самостоятельно... Сложно было пытаться ухватиться за ускользающие мысли. Да и не хотелось думать ни о чём, кроме того что сейчас им двоим было друг с другом очень хорошо.
Чтобы не наваливаться всем весом, Бернард упирался согнутыми в локтях руками в кровать, но пальцы его продолжали зарываться в волосы, поглаживать уши и шею. Юэн с каким-то удовлетворением осознавал, что, кажется, любое место, которого касался Бернард, становилось эрогенной зоной. Ему нравилось поглаживать его плечи и предплечья, стискивать запястья, хватаясь за них как за гитарный гриф. Он не смог сдержать стона, когда Бернард, чуть подогнув ноги, плотно прижался к нему нижней частью тела. Даже сквозь слои одежды плавные и уверенные движения отзывались приятными ощущениями, от которых учащался пульс, а щёки начинали пылать.
— Берн, — прошептал Юэн, неохотно отвлекшись от поцелуев, — если мы продолжим так друг об друга тереться...
Бернард замер, облизнув и прикусив нижнюю губу. Взгляд его был немного потерянным.
— Я очень настойчиво это делаю? Извини, это выходит как-то больше бессознательно.
— Знаю, — лукаво улыбнулся Юэн, скользнув ладонями по его шее.
— Могу прекратить, если это доставляет дискомфорт...
— Дискомфорт? — воскликнул Юэн, на мгновение обратив обречённый взгляд в потолок. — Да я от такого «дискомфорта» готов радостно вилять хвостом, которого у меня нет.
Бернард улыбнулся, не отводя глаз от Юэна.
— Поэтому мы можем продолжить, — Юэн потянулся к нему, и, едва касаясь, провёл губами по его подбородку. — Если тебя, конечно, не смущает то, чем мы занимаемся и как это называется...
— И как же это называется? — ухмыльнулся Бернард, отвратительно пытаясь состроить непонимание.
— В нашем конкретном случае, — важно проговорил Юэн, — косвенный секс. Очень в стиле наших косвенных поцелуев, да?
Бернард снова улыбнулся и, склонившись, коснулся шеи Юэна губами.
— Мы стали так близки морально, особенно после того разговора у пруда, что сближение в физическом плане меня не смущает. И мы спим вместе, пусть и всего пару дней...
— Значит ли это, что мы можем потереться друг об друга без одежды? — игриво улыбнувшись, спросил Юэн.
Бернард сместил корпус в сторону и, перекинув одну ногу обратно, лёг на бок.
— Ты что это, от разговора таким образом уходишь?
— Нет, — усмехнулся Бернард, но взгляд всё-таки опустил. — Просто руки затекли. Можем. Можем и не просто потереться... как-нибудь... — ответил он и, уткнувшись лицом Юэну в шею, обнял его за плечи.
Несколько удивлённый такой откровенностью Юэн погладил Берна по затылку, скользнул по спине, затем снова переместил руку к волосам.
— Ладно, раз уж ты сам об этом заговорил, тогда я открыто заявляю, что хочу...
Пришлось немного приподнять голову, чтобы прошептать на ухо пару слов, в ответ на которые Бернард только крепче прижался к Юэну, стиснув пальцами его плечо. Шею защекотало горячим и влажным дыханием. Юэн засмеялся и похлопал Бернарда по спине.
— Только не делай вид, что уснул, — пробурчал он, мягко потрепав Берни по голове. — Ты только-только сам говорил, что не смущаешься. Или всё-таки прямое предложение тебя смутило?
— Я и не смущаюсь. Просто не хочу торопиться, — отозвался Бернард и, приподняв голову, заглянул Юэну в глаза. Юэн нежно пригладил его волосы у висков. Перехватив руку, Бернард потёрся губами о его пальцы. — Наверное, в какой-то мере это можно сравнить с увлечением фотографией. Мне интересно увидеть результат в виде снимка, но при этом не хочу пропускать ни одного этапа. Мне нравится бродить с фотоаппаратом, находить интересные кадры. Я никогда не спешу при проявке. Всегда готовлю свежие реактивы, не потому что боюсь за результат, просто нравится. Люблю наблюдать, как проступает изображение на поверхности светочувствительной бумаги. Даже оплошности, которые я время от времени совершаю при работе, часть процесса, который мне нравится целиком и полностью. И так же мне нравится всё, что происходит между нами. И как это происходит. Постепенно и ненавязчиво. Не хочу, чтобы нас что-то подгоняло. Хочу верить, что у нас с тобой есть время. Много времени. Чтобы его хватило на всё. Хочу смеяться от твоих шуток и ловить в твоём голосе лёгкую хрипоту. Хочу смотреть в твои серые глаза и целовать твой шрам. Хочу, чтобы ты сочинял новые песни и пел их на кухне и на концертах. Хочу слушать, как ты поёшь, пока принимаешь душ. Хочу, чтобы ты чувствовал себя свободно и не считал себя слабым. Хочу вывести тебя на свет и обнять, если тебе вдруг станет плохо в темноте. Хочу перебирать кольца на твоих пальцах и фотографировать твои скользящие по грифу руки. Хочу быть рядом, когда тебе хорошо и когда плохо. Хочу, чтобы всё происходило постепенно, потому что хочу растягивать каждый миг.
— Ничего себе! Ты долго эту речь готовил? — присвистнув, с улыбкой спросил Юэн.
Бернард скорчил недовольное лицо.
— Ещё хочу тебя укусить, потому что ты испортил романтичный момент, — обиженно произнёс Бернард.
— А можно без укусов? Мне вполне хватило одного на всю жизнь.
— Можно и без укусов, — дипломатично заявил Берни.
— И пора бы понять, что любая романтика в нашем случае заведомо провальна... — сказал Юэн и, обхватив Бернарда за шею, прижал к себе. Влажное дыхание вновь горячо коснулось тонкой и чувствительной кожи.
— Я хотя бы попытался.
— Неплохо. Поставлю четыре балла из пяти, просто чтобы ты не зазнавался и репетировал перед зеркалом дальше. Кстати, я сейчас возьму блокнот, сможешь повторить? Необязательно слово в слово. Я хотел бы использовать в какой-нибудь песне, чтобы ты потом послушал и сказал: «Опять эта твоя депрессивная слащавость». Я бы ответил: «Нет, это твоя».
— Я не смогу такое повторить, — засмеялся Берн. — Надо было внимательно слушать и запоминать. Память тренируй.
— Такой шикарный текст пропал, — с досадой вздохнул Юэн. — Впечатлительным и романтичным натурам понравилось бы.
Берни приблизился, вновь с нарочито недовольным выражением лица, и мягко поцеловал Юэна в щёку.
— Ладно, я всё понимаю и чувствую по отношению к тебе то же самое. Я ни на чём не настаиваю, просто хотел поинтересоваться. Меня устраивает то, что есть. Серьёзно. И мне нравится то, что мы открыто разговариваем на эту тему. Я сам не хочу торопиться. Знаешь ли, мне тоже надо подготовиться к... такому. Неважно, когда это будет. Мне хорошо только от того, что ты рядом. Поэтому знаешь что? — Юэн взъерошил ему волосы. — Ты сегодня очень устал, малыш Берн. Ложись спать, а я спущусь вниз, чтобы тебе не мешать, и немного порепетирую.
— Можешь репетировать здесь, хочу послушать, как ты играешь.
— Песня, которую я сейчас дорабатываю... она... Особенная. Я не хочу, чтобы ты слышал её раньше времени.
Бернард понимающе закивал, но выглядел он немного расстроенно. Юэн коснулся его щеки, провёл большим пальцем вдоль скулы.
— Не надо делать такое грустное лицо. Ты обязательно услышишь эту песню. Скоро.
— Ладно, — выдохнул Бернард и опустил голову Юэну на плечо. — Знаю, что тебе хочется репетировать, но давай ещё немного просто полежим вот так.
Положив свободную руку под голову, Юэн устремил взгляд в потолок. Другой рукой он мягко поглаживал Берна по плечам и спине. В голове крутились новые строчки. Юэн мысленно раз за разом прогонял текст всей песни, едва слышно напевая общий мотив. В скором времени Бернард задышал медленнее и глубже.
— Би? — тихо позвал Юэн, но Берни не откликнулся, только кратко вздрогнул.
«Бедняга. Совсем призраки вымотали тебя, раз ты так быстро уснул».
Сам Юэн не сильно устал за сегодня, но размеренный стук дождя об оконное стекло убаюкивал, и глаза слипались, а желание вставать и куда-то идти стремительно таяло. Берни чуть крепче обхватил его, прижимаясь плотнее. С наступлением осени в доме стало ощутимо прохладнее, однако этот момент решался тёплым одеялом и не менее тёплыми объятиями.
Не в силах больше бороться со сном, Юэн сомкнул глаза, осознавая, что они с Берни так и проспят до утра поперёк кровати.
***
— Я ей уже десять раз сказал: не бери моё полотенце. Она кивает, делает вид, что приняла к сведению. А потом я иду в душ и что?
— И что?
— И моё полотенце мокрое насквозь!
— Тогда пользуйся её полотенцем.
— Ты что! Она поднимает визг на уровне ультразвука.
— Да уж...
Сегодня в клубе было спокойно. Юэн скучал за барной стойкой, попивая содовую с апельсином соком и слушая рассказы Кевина, бармена, о его новой пассии, с которой они на днях стали жить вместе. Конечно, интереснее было бы разнимать пьяных людей или ругаться на ремонтников кондиционера, но никто не желал сегодня выяснять отношения, а кондиционер работал исправно. Юэн с тяжким вздохом оглядывал танцпол, на котором сонно кривлялись немногочисленные посетители. Даже люди, сидящие за столиками, вели себя подозрительно тихо, никто не возникал, что коктейль «какой-то не такой», а бармен не доливает напитки. Юэн с радостью бы поехал домой, спасаться от скуки в компании Берна, но Эйс уехал по делам, оставив Юэна за главного.
Кевин, отвлёкшйся на пару минут, чтобы сделать коктейль, вернулся и был готов дальше сыпать душещипательными историями о трудностях совместной жизни.
— Привет, Гибсон, — произнёс вдруг знакомый женский голос.
— Челс? Это ты? — воскликнул Юэн, чуть не подавившись содовой.
— Как видишь, — певуче произнесла девушка и села на соседний высокий стул.
Её идеально прямые волосы ложились на округлые плечи. Одета она была достаточно скромно: тёмные джинсы и тонкий светлый свитер. Даже непривычно было видеть Челси без наручей, которые она обычно надевала на репетиции и концерты. Здоровый румянец играл на её пухленьких щеках.
— Какими судьбами? — спросил Юэн. Он до сих пор не мог понять, Челси ли это или просто очень похожая на неё девушка. Они никогда толком не общались, их объединял только общий знакомый — Нат. Поэтому видеть Челси здесь было крайне странно.
— Я живу поблизости, — сказала она. — Решила зайти и сообщить о наших делах, хотя Нат наверняка тебе уже всё растрепал....
— Ты о том, что ваша группа распалась? Да, он что-то писал, но в подробности не вдавался. Я так и не понял, правда ли это или он просто драматизирует.
— Правда, — мрачно подтвердила Челси. — Всё изменилось с той репетиции.
Юэн непонимающе склонил голову набок, приподняв одну бровь.
— Ты знаешь, о какой репетиции я говорю.
Именно после той репетиции Юэн рассказывал Бернарду, что не хочет становиться катализатором распада группы Ната. Однако в итоге вышло как раз-таки наоборот.
— Надеюсь, ты не будешь обвинять меня в этом? — настороженно спросил Юэн, прикусив трубочку из почти опустевшего стакана с содовой.
— Обвинять? Нет. Я бы даже хотела сказать спасибо, — без грамма колкости ответила девушка, — что всколыхнул наше болото.
Юэн снова чуть не поперхнулся. Челси говорила ему спасибо. Надо, наверное, где-то отметить этот день, чтобы не забыть. Вообще сам факт того, что они продолжали вот так сидеть и разговаривать по-прежнему воспринимался очень странно.
— Это должно было произойти, и я рада, что произошло именно сейчас, а не затянулось ещё на несколько месяцев.
— Что теперь будет? — обращаясь больше сам к себе, спросил Юэн.
Челси пожала плечами.
— Полагаю, мы все разбредёмся по разным коллективам. Только их сначала нужно найти. Кстати об этом. Ты же многих знаешь, поинтересуйся, может, кому нужна барабанщица.
— Хорошо, поспрашиваю, — кивнул Юэн.
— Только желательно, чтобы это была девчачья группа. Ничего личного и сексистского, но я пока не хочу состоять в одном коллективе с парнями.
— Понимаю, я бы тоже не отказался играть и петь в окружении очаровательных представительниц женского пола.
Челси улыбнулась.
— Ты прям изменилась, — заметил Юэн. — По крайней мере, мы с тобой раньше вот так не разговаривали.
— Да. Потому что я была той ещё сукой, — усмехнулась Челси. — На самом-то деле не сильно изменилась, но всё-таки определённый прогресс наблюдается. Стало легче, после того как группа распалась. Меня откровенно вымораживала ваша с Натом связь.
— Это называется необоснованная ревность.
— Вроде того, но, может, и обоснованная. О вас разное поговаривают.
— Слухам больше верь.
— И тем не менее у него к тебе особенное отношение, — протянула она, потом вдруг всплеснула руками. — Боги, да только слепой не заметит, что ты ему нравишься!
— Челс, — настойчиво сказал Юэн, не скрывая усмешки, — это Нат. Ты его уже долго знаешь. У него любвеобильная натура. Ему все нравятся.
— Все, кроме меня.
— Неправда. Ты тоже ему нравишься, но иначе.
— Об этом я и говорю, — сказала она расстроенно. — В последнее время он только о тебе и болтал. «Юэн то, Юэн это», «Я сейчас спрошу у Юэна», «Юэна бы на эту гитарную партию», «Юэн оценил бы», «Надо позвонить Юэну», «Какого хрена он мне не отвечает, я отправил ему тридцать сообщений».
Юэн рассмеялся. Да, это Нат чистой персоной. Хотя в последнее время он действительно стал докучливым.
— Теперь мне уже как-то всё равно, — продолжала Челси. — Ты меня дико раздражал, но когда я увидела вас с Бернардом, перестала на тебя злиться. Ты вышел из треугольника, который я придумала, поэтому беспокоить меня начали только наши с Натом отношения. Тут-то я и захотела наконец во всём разобраться, а не пребывать в состоянии неизвестности. Как-никак мы уже давно выросли из школьного возраста, играть в гляделки и утаивать свои чувства это как-то несерьёзно.
Юэн горько усмехнулся.
— Открыться другому человеку не всегда легко. В любом возрасте, думаю.
— Да, — с досадой выдохнула Челси. — Мне было сложно, но теперь намного легче. Правда, ни малейшего понятия, что делать дальше. Нравиться Нат мне не перестал, но пока не хочу его видеть.
— Думаю, ничего делать и не надо. Время пройдёт, страсти улягутся. Пока вам действительно, наверное, лучше не видеться. А потом, может, встретишь его и поймёшь, что он тот ещё придурок. Или наоборот осознаешь, что твои чувства к нему — это не что-то временное и несерьёзное, — Юэн пожал плечами.
Прикусив губу, Челси понимающе кивнула и опустила взгляд.
— Я будто побывала на сеансе психотерапевта, — сказала она, вставая со стула.
Юэн дружелюбно улыбнулся ей в ответ.
— Ты неплохой парень, Гибсон, — сказала она. — Извини за то, что относилась к тебе предвзято.
— Подожди, я сейчас включу диктофон, сможешь повторить? А то мне никто не поверит, что Челси Эверетт передо мной извинялась.
Девушка беззлобно усмехнулась.
— Ладно, я пошла. Пока и передавай привет Бернарду.
Юэн заказал ещё одну содовую. На этот раз с натуральным виноградным соком. Кевин, очевидно слышавший часть их с Челси разговора, оставил Юэна одного и отправился в самый дальний конец барной стойки. Он настойчиво натирал тряпкой стаканы, вероятно, мысленно продолжая прокручивать моменты со своей девушкой и многострадальным полотенцем.
У Юэна было странное предчувствие относительно Ната. Давний друг на самом деле вёл себя чересчур активно пару дней назад, но потом вдруг неожиданно притих. У Юэна имелось предположение, что Нат что-то задумал. Что-то относительно музыки и группы, однако с серьёзным разговором он обязательно придёт поговорить лично.
«Да уж, после той репетиции действительно многое поменялось».
И продолжало меняться.