Плёнка #2
— Кстати говоря, — сказал Бернард, когда они свернули на дорогу к студии, — в последнюю стирку к моим вещам каким-то образом попало... твоё бельё.
Подпевающий радио Юэн поймал осуждающий взгляд зелёных глаз, задумчиво почесал подбородок и наградил Бернарда самой обезоруживающей улыбкой из своей коллекции.
— Наверное, я случайно кинул в твою корзину для белья. Искренне сожалею, — сказал он, сложив руки в молитвенном жесте и склонив голову. — Но, откровенно говоря, не думаю, что произошло что-то страшное.
— Даже не знаю, — вздохнул Берн. — Я заметил только тогда, когда открыл стиральную машинку. Пока в сомнениях, стоит ли сжигать те свои вещи, с которыми всё это постиралось.
— Смотрю, тебе понравилось жечь одежду и теперь ищешь повод что-нибудь подпалить, — усмехнулся Юэн. — И при этом ты оставил в живых ту толстовку, на которую попала моя кровь.
— Она тёплая и удобная. Я отстирал то пятно. Почти.
— Ладно, раз уж всё равно наши вещи постирались вместе. Может, тогда нет смысла в том, что у меня отдельная корзина для белья? — спросил Юэн, постукивая пальцами по коленке в такт фоном играющей мелодии. Тяжёлый взгляд Бернарда с негодующе приподнятой бровью говорил красноречивее любых слов. — Ладно-ладно, я же просто пошутил. Не надо смотреть на меня с такой ненавистью, мне страшно. Впредь буду более внимателен, но не отрицаю, что подобное может повториться.
— Я приклею листок с предостережением, чтобы ты не кидал своё бельё в мою корзину.
— Люблю, когда мне бросают вызов, — с азартом сказал Юэн.
От его взгляда не могло скрыться — Бернард улыбается, хотя очень и очень старается скрыть свою улыбку. Что ж, один ноль, глупые шутки снова победили.
Хмурое небо нависло над Сент-Брином, а над похоронным бюро тучи казались ещё темнее. Однако дождь обещали только к вечеру, и пока небо накапливало недовольство, чтобы показать весь свой скверный характер позже.
Уже несколько дней они возились с хламом в клетке-аквариуме. Пришлось даже прикупить напольную лампу, чтобы не копаться в темноте. С приходом осени погода дарила мало солнечных дней. Сент-Брин существовал в своём привычном сером и меланхоличном состоянии. Если бы города можно было водить к психотерапевтам, их городку пришлось бы прописаться в кабинете специалиста.
Бернард называл это «наведение порядка», Юэн предпочитал использовать словосочетание «производство хаоса», потому что студия сейчас была больше похожа на подвал, куда скидывали барахло и ненужные вещи. Посетители долго оглядывались и вели себя растерянно, особенно когда взгляд их вылавливал медицинскую тележку. Замечая озадаченность людей, Юэн едва сдерживался, чтобы не предложить им «полежать на столе для вскрытий». Бернарду же на их смятение, кажется, было всё равно. На редкие вопросы о том, что тут происходит, он отвечал правду: подготовка к ремонту.
Обычно они принимались за разборки после обеда, когда клиентов приходило меньше. Однако сегодня у Юэна были иные планы на вторую половину дня. Бернард попросил посидеть в студии и в одиночку отправился до магазина за перекусом. Юэн не стал настаивать на том, чтобы составить ему компанию. Иногда он прямо-таки чувствовал, когда Бернард хочет побыть один, поэтому уважал его желание и искренне старался не лезть к нему в такие моменты.
Пока немногословный фотограф отсутствовал, Юэн убрал с каталки коробки и, чисто формально протерев поверхность, забрался на неё. Сложил руки в локтях за головой, скрестил ноги и даже почти задремал, когда вдруг услышал отдалённый звук открываемой двери и шаги.
— Удобно? — спросил Бернард, недоумевающе приподняв бровь.
— Нет, — ответил Юэн. — Жёстко и холодно. Хотя если положить матрас, то можно спокойно спать, — он сел, свесив ноги с каталки. Мыски кроссовок не доставали до пола.
— Переезжаешь сюда? По такому случаю оборудуем спальное место, — сказал Бернард и приблизился, придерживая пакет.
— Неплохая попытка, но мне удобнее на двуспальной кровати у тебя дома, — ответил Юэн, осматривая Бернарда, от которого веяло холодом и осенью.
Щёки его тронул лёгкий румянец, каштановые волосы немного поблёскивали на свету, будто в них запутались тысячи крошечных бусинок, а ткань джинсовой куртки с воротником из овчины на плечах чуть потемнела.
— Там что, дождь?
— Ага, мелкий. Больше похожий на водяную взвесь.
— Самый неприятный, — скорчился Юэн.
— Да, — согласился Бернард и протянул банку апельсиновой содовой. Себе он взял с виноградным вкусом. Положив пакет рядом с Юэном, он добавил: — Вот, выбери себе что-нибудь на перекус.
— А ты?
— Я не хочу, — ответил Бернард, вскрыв банку с газировкой.
Юэн продолжал сидеть на каталке и держать банку в руке не открытой. Он изучающе смотрел на Бернарда.
— Ты подстригся, да?
Бернард, отпивая из банки, кивнул.
— А то я думаю, что в тебе что-то изменилось, но не мог понять, что конкретно. Тебе идёт, когда у висков вот так... поменьше объёма, — Юэн вскинул руки к своей голове, пытаясь продемонстрировать наглядно.
— Думаешь? — спросил Бернард, взъерошив волосы и стряхивая крошечные капельки воды.
— Да, у тебя черты лица стали более... точёными.
Бернард улыбнулся. Казалось, что прогулка в одиночестве приободрила его. А может, настроение поднял сахар в газированной воде. Но в целом, Юэн ощущал, что Бернард потихоньку приходил в норму. Пару дней назад он был раздражительным и потерянным, а сейчас чувствует себя лучше. Синяки под глазами не такие глубокие, и в самих глазах появился живой блеск. Правда, зная Бернарда, Юэн понимал, что, возможно, это не надолго. Настроение у фотографа было переменчивым. Он мог отпускать иронические замечания и смеяться от каких-нибудь глупых шуток, а через пару часов уже сидеть молча, сосредоточившись на своих мыслях. И если наступали такие моменты, как сейчас, когда Бернард улыбался, Юэну становилось на душе теплее от того, что парень не замыкался в себе. Это было похоже на солнечные дни в Сент-Брине — приятно и желанно, потому что редко, но если погода хмурая — ничего не поделаешь.
Юэн сделал несколько глотков из банки. От газированной воды защипало нос и заслезились глаза.
— Не могу поверить, что ты на него лёг, — сокрушённо покачав головой, сказал вдруг Бернард. — Чилтон столько мертвецов на нём вскрыл...
— Подожди-ка, — протянул Юэн, крепче сжимая банку с газировкой. — Ты говорил, что он просто перемещал на ней мертвецов. В мешках!
— Я так говорил? — сказал Бернард, виновато улыбнувшись. — Наверное, перепутал. Это же самый настоящий стол для вскрытий. Да, точно, помню, именно на нём работал Чилтон, пока не приобрёл другой. Этот он как-то неудачно несколько раз залил кровью, еле отмыл. Наверное, поэтому он так скрипит — кровь попала в механизм колёс.
Расплескав содовую, Юэн вскочил с каталки, которая, пронзительно лязгнув, откатилась. Бернард отшатнулся, чтобы не попасть под брызги сладкой воды.
— Меня сейчас стошнит, — предупредил Юэн, чувствуя, как пальцы неприятно липли к алюминиевой банке. В воздухе запахло сладко-цитрусовыми нотками.
— Сам будешь убирать. Заодно полы во всей студии протрёшь. Твоя любимая швабра тебя уже заждалась.
— Тогда я придержу свои рвотные позывы, — стратегически отметил Юэн. — О, нет, и ты зачем-то поставил туда еду, — взмолился он, жалобно посмотрев на ухмыляющегося Бернарда, и грустно улыбнулся. — Скажи, что ты пошутил про стол для вскрытий.
Бернард сделал серьёзный, задумчивый вид.
— Может быть, да, а, может быть, нет. Я не уверен, в каких целях использовал Чилтон эту штуку. Но ты забавно с неё соскочил, — сказал он и прислонил банку ко рту, однако чуть не поперхнулся, когда поймал суровый взгляд Юэна. — Ладно, это похоже на обыкновенную медицинскую каталку для пациентов. Как в больницах, — примирительно сказал он. — Но для вскрытий тоже подходит. Я так думаю. Материал позволяет.
— У тебя здесь можно где-нибудь помыться? — спросил Юэн.
— На улице идёт мелкий дождь, так что, в теории да.
Юэн вздохнул.
— Будем надеяться, никаких частичек мертвецов на поверхности не осталось.
— Об этом надо было думать до того, как ты туда лёг.
— Я всегда сначала делаю, потом думаю.
— Иногда стоит отходить от привычного плана.
Юэн смотрел на Бернарда, наигранно устало прикрыв веки. Фотограф старался смотреть в ответ сурово и серьёзно, но его выдавали светящиеся смехом глаза и приподнятые уголки губ.
Они одновременно громко засмеялись, и Юэн пролил ещё содовой. Во всей этой ситуации было что-то жуткое и мрачное, но почему-то сейчас, возможно, после того как они оба постепенно начали отходить от недавних событий, над смертью и над всем, что как-то с ней связано, хотелось посмеяться. Хотелось сделать смерть не такой страшной и травмирующей. Юэн понимал, что он сам, может, и не сильно в этом нуждался, но какая-то эмоциональная встряска Бернарду была просто необходима. Фотограф наверняка чувствовал это сам, поэтому и начал шутить про стол для вскрытий. Юэн просто подхватил шутку и подыграл ему.
— Слушай, Берн, мне нужно уйти по делам, — сказал Юэн.
Бернард, поджав и облизнув губы, как-то растерянно обвёл взглядом пространство вокруг: стеллажи с коробками, старые столы и тумбы, медицинскую каталку и прочий хлам. Может быть, он планировал сегодня особенно ударно поработать над наведением порядка, но теперь ему придётся перестроить свои планы.
— Иди, — просто сказал Бернард, пожав плечами. — Могу подвезти.
— Нет, не надо.
— Будешь заходить домой?
— Буду, — кивнул Юэн. — То есть нет. Не к нам домой, — затараторил он, отрицательно замотал головой и замахал руками. Содовая в банке тихо зашипела. — Я сказал «к нам»? Я имел в виду к себе...
— Я понял, — усмехнувшись, перебил его Бернард. — Передавай привет Джи. Я буду дома, если что, звони. На всякий случай оставлю незапертой заднюю дверь.
Потеряв напарника и соответственно всякий интерес к хламу в клетке-аквариуме, Бернард переместился за рабочий стол. Как и предполагалось, копаться в пыли в одиночестве он не захотел. Наверняка будет до вечера сидеть за заказами или закроется в тёмной комнате. Вообще-то, Юэн был не против составить ему компанию в проявочной. Наблюдать за фотографом, за тем, как он умело обращается с аппаратурой и плёнками — интересно. Бернард выглядел умиротворённо в моменты, когда вымачивал фотографии в кюветах с растворами или когда просматривал негативы. Может, прошло и не так много времени с тех пор, как они вместе проявляли фотографии, но Юэн даже успел соскучиться по этому занятному времяпрепровождению. А ещё он хотел как-нибудь сам попробовать проявить плёнку в полной темноте. Под руководством мастера, конечно.
Уже толкнув дверь студии, Юэн обернулся и спросил:
— Слушай, это ведь точно не стол для вскрытий?
***
Юэн передвигался быстрым шагом, что для прохожих, вероятно, казалось больше похоже на лёгкую пробежку. Он опаздывал. Осознал это, только когда хмурый и холодный прямоугольник похоронного бюро оказался за спиной. Заболтался с Бернардом. Сначала там, пока сидел на каталке, потом после, когда фотограф уселся за рабочий стол, а Юэн стоял перед ним, то и дело оттягивая края ветровки, и болтал о какой-то ерунде. Так и ладно бы, но Берн отзывался на всю эту ерунду, пытаясь попутно работать. Таким нехитрым образом куда-то утекло полчаса, пока Бернард со словами «иди уже» не кинул в Юэна скомканную бумажку, и теперь Юэн старался нагнать время.
Зайдя в дом и огласив своё прибытие, он резво сбросил кроссовки и снял ветровку. У лестницы в него врезалась и вцепилась, не давая проходу, радостная Джи.
— А я думал, ты в школе, — сказал Юэн, потрепав сестру по голове.
— Нас сегодня раньше отпустили, потому что один из учителей заболел и ему не нашли замену.
— Как там твой дружок Ник? — спросил Юэн. Он знал, что Джи в ближайшее время от него не отлипнет, но всё-таки предпринял попытки хотя бы немного двинуться в сторону лестницы. Не получилось. — Вернулся из тёплых стран? Должно быть, загорелый и бородатый, впрочем, как и все десятилетние мальчишки после летних каникул.
Джи засмеялась и чуть ослабила хватку.
— Вернулся, загорелый, но без бороды.
— Какая жалость.
— А почему я никогда не видела твоей бороды? — задумчиво произнесла Джинджер, нахмурив свои маленькие аккуратные бровки.
— Я отношусь к числу тех избранных представителей мужского пола, у которых нет растительности на лице.
— Зачем тогда тебе бритвенные принадлежности?
— Это чтобы меня не заподозрили. Быть особенным, знаешь ли, тяжело. Слишком пристальное внимание и большая ответственность.
— Но я видела, как ты бреешься! Редко, но всё же!
— Это лишь означает, что моя маскировка идеальна.
Джи снова засмеялась и усилила хватку. На второй этаж теперь точно не пробраться.
— Кстати, Берни передавал тебе «привет».
— Хорошо, — широко улыбнулась Джи и отлипла. — Тогда тоже передай ему от меня «привет».
В проёме большой комнаты показалась сонная Морин, кутавшаяся в серую шерстяную кофту. Тёмные волосы, стянутые в низкий хвостик, чуть растрепались. Она попыталась их пригладить, но всё равно выглядело так, будто она только что встала с кровати.
— Целый день сегодня болит голова, — попыталась оправдаться она за свой неважный вид, впрочем, выглядела мать действительно усталой.
Она заключила Юэна в объятия, он в ответ бережно похлопал её по острым лопаткам. Она похудела. Юэн вдруг подумал, что с годами мать становится более хрупкой, а морщинки вокруг её глаз — отчётливее. И вообще, когда не видишь человека каждый день, кажется, что он сильно изменился с момента вашей последней встречи.
— Я ненадолго. Опаздываю. Нужно собраться, — сказал Юэн и вскочил по лестнице.
Дверь в свою комнату он оставил открытой и принялся перебирать содержимое шкафа. Джи прибежала и плюхнулась на кровать. Морин остановилась в дверях, упершись плечом в косяк.
— Куда ты так спешишь? — спросила мать.
— На одну очень важную встречу. Пока не буду ничего говорить. Хотел надеть что-нибудь приличное.
— Костюм?
— Не настолько прилично!
— Ты собираешься на свидание? — загадочно спросила Джи.
— Нет.
— Когда ты вернёшься домой? — решительно спросила мать, но к концу предложения голос её едва заметно дрогнул. — Я имею в виду: вернёшься сюда, к нам, где твой настоящий дом. Вилли не будет ещё месяца полтора, да и он обещал к тебе не цепляться. Так что тебе нет нужды жить у кого-то.
«У кого-то, — эхом пронеслось в голове. — Не у «кого-то», а у Бернарда Макхью», — мысленно поправил он мать, но вслух ничего не произнёс.
Юэн бросил на неё короткий взгляд. Он уже слышал по телефону про «возвращение домой» и предполагал, что Морин начнёт подобные разговоры при встрече.
Дело было не только в натянутых отношениях с отчимом. Вернее, по большому счёту даже не в них. Да, Вилли раздражал Юэна, когда только появился в их семье. Ещё сильнее раздражало то, что свидетелем их бессмысленных разборок каждый раз становилась Джи. Сестрёнка очень переживала, и Юэн чувствовал себя отчасти виноватым. Если бы его так сильно цеплял отчим, он бы ушёл из дома ещё в пятнадцать или шестнадцать. Но так просто покинуть Джи и мать он не мог. В какой-то мере это означало бы, что Вилли его вытеснил, а сдаваться Юэн не привык. И он никогда не считал отчима авторитетной личностью. Когда Юэн был подростком, всё это имело больший смысл. Сейчас, когда, он уже повзрослел, всё воспринималось иначе. Временный переезд к Бернарду в силу сложившихся обстоятельств не считался бегством. Всего лишь передышка, в ходе которой Юэн оценил ситуацию и осознал, что стычки с Вилли не самый существенный фактор, из-за которого он не горел желанием возвращаться домой. Есть и кое-что другое. Но сейчас не было времени заводить с матерью беседы на эту тему.
— Мам, давай потом поговорим об этом. Я действительно спешу.
Краем глаза он заметил, как она сжала своё плечо.
— Кстати о Вилли. Он сменил номер телефона? Не смог ему дозвониться, — переворошив содержимое полок, Юэн наконец нашёл то, что искал — однотонный светлый свитшот и тёмно-синие штаны. Попутно отобрал ещё одежду, которую можно прихватить с собой в будущем. В доме Бернарда у него по-прежнему был очень скромный выбор вещей, и больше половины уже лежало в корзине для грязного белья.
— Да, сменил, — подтвердила Морин чуть оживившимся тоном. — Ты ему звонил? Зачем?
— По делам.
— И ты, конечно же, не расскажешь, что это за «дела», потому что некогда и ты опаздываешь.
— Верно, — невозмутимо согласился Юэн, положив отобранную стопку белья на кровать, на которой валялась, болтая ногами в воздухе, тактично притихшая Джи. — Долго рассказывать. Просто напиши мне его новый номер. Это действительно важно. Я потом обязательно всё объясню.
— Ладно, — кивнула мать и натянуто улыбнулась. Сначала Юэну показалось, что она смотрит на Джи, но мать смотрела на стопку отобранной одежды, наверное, и сама уже понимала, как могут выглядеть странно её разговоры о «возвращении домой», когда сын только забирает всё больше и больше вещей. — Приходите на ужин с Бернардом, — сказала она.
— Сегодня? — спросил Юэн, выдвигая ящик комода с носками.
— На ужин! Да! Приходите сегодня! — воскликнула Джи, вскочив на кровать. Стопка белья повалилась. Джи склонилась к ней и поправила.
— Когда будете свободны, — сказала Морин. — Я знаю этого мальчишку заочно, хотелось бы познакомиться с ним, раз вы дружите.
— И работаем вместе, — добавил Юэн, кинув несколько пар носков к стопке белья, которая снова повалилась. С самой верхней полки шкафа Юэн потянул на себя помятый рюкзак. — Я передам ему. Думаю, он будет не против.
— Только позвони заранее, чтобы я успела приготовить что-нибудь вкусное.
— «Что-нибудь вкусное», да? — переспросил Юэн, задумчиво посмотрев на рюкзак. Он положил стопку отобранных вещей на стул рядом со шкафом. Раз они с Берни всё равно в ближайшие дни приедут на ужин, то тогда и заберёт. — Мне кажется, или ты хочешь таким хитрым образом, как приманиванием едой, заполучить себе ещё одного «сына»? — спросил Юэн с напускной серьёзностью.
— Приманим Бернарда едой! — торжественно вскрикнула Джи и спрыгнула с кровати. От неё это прозвучало как план действий, который она намеревалась осуществить с особым усердием и в максимально короткие сроки.
Мать улыбнулась. На этот раз более искренне, но ничего не ответила на шутку Юэна.
— А теперь, дамы и... — Юэн оглянулся на Джи, которая уже стояла под его боком и улыбалась беззубой улыбкой, — маленькие дамы, я попрошу вас выйти из комнаты. Мне нужно переодеться и бежать.
***
Ткнув несколько раз на кнопку звонка, Юэн застыл в волнительном ожидании. Когда железная дверь приоткрылась, показалось знакомое лицо охранника.
— Привет, Гэри, — сказал Юэн, вскинув руку в приветственном жесте.
— Эйс говорил, что ты придёшь, — сказал мужчина, исчезая за дверью. — Проходи.
Юэн нырнул в помещение.
— Он где-то около сцены должен возиться. Там осветительное оборудование меняют, — сказал мужчина и двинулся по коридору, Юэн последовал за ним.
— Давно не видел вас на выступлениях, — заметил Гэри. Говорил он немного вяло, но у него просто была такая манера речи.
— Я ушёл из группы.
— Серьёзно?
— Да, уже скоро будет как месяц.
— О, это надо отметить, — усмехнулся мужчина. — Я имею в виду, вы хорошо играли вместе, но Чед... По-моему с ним сложно найти общий язык. Я точно долго его не вытерпел бы.
«Да, Чед тот ещё мудак», — подумал Юэн и лишь понимающе улыбнулся.
— Ты либо усиленно готовишься к зиме, либо у вас в семье будет пополнение, — сказал он.
Гэри вопросительно на него посмотрел. Юэн взмахнул рукой, указывая мужчине на живот и затем мягко похлопал по своему.
— Ах, это. Да, набрал немного. Значит, зима будет холодной. Есть такая примета. Знаешь, брак — это ловушка. Не женись. Иначе начнёшь толстеть и лысеть, — сказал Гэри и добротно засмеялся.
Юэн знал этого мужчину уже года два или три. Когда Юэн состоял в группе Чеда, они, бывало, выступали в клубе «Синий светильник», а Гэри был одним из тех самых охранников, фанатеющих от тяжёлой музыки и всегда готовых поболтать с музыкантами. Сам он к музыкальным инструментам никогда не притрагивался. Слушать и подпевать во всю глотку — да. Исполнять музыку — нет. Раньше Гэри выглядел более подтянуто и пользовался спросом у девушек, которые клеились к нему лишь чуть менее активно, чем к музыкантам. Ему было немного за тридцать и год назад он женился на девушке, которая, однако, ни разу в своей жизни на концертах не была. Несмотря на то, что Гэри часто шутил про брак и сложности семейной жизни, Юэну казалось, что жену тот свою любит.
— Как поживает твоя дочка?
— Учимся ходить. Пока плохо получается, но она очень старается.
— Скоро будет бегать — не угонишься.
— Это точно, — кивнул Гэри и, указав в сторону сцены, ушёл обратно на свой пост.
Пустынный клуб с ярким освещением выглядел странно. Тихо и безлюдно, будто какая-то заброшка. Юэн привык видеть толпу в приглушённом свете. А сейчас всё казалось унылым. Высокий мужчина стоял за барной стойкой лицом к полке с напитками и делал заметки в блокноте. У сцены, что-то перетаскивая и протягивая шнуры, возилась бригада техников. Эйс стоял и наблюдал за ними сквозь стёкла прямоугольных очков.
Владельца клуба, Эйслина Сантоса, Юэн тоже знал, как и Гэри, года два-три. Они были не в таких приятельских отношениях, как с охранником, но его можно было назвать знакомым, с которым интересно побеседовать на тему музыки. Эйс тоже был гитаристом, правда, сейчас играл значительно меньше. Временами со старыми друзьями по настроению он исполнял песни в своём собственном клубе. Юэн не так много знал об Эйсе, это Гэри любил почесать языком.
— Привет. Вот и я, — сказал Юэн. — Как и договаривались, — добавил он, намекая на свою пунктуальность.
Может, опоздание не было столь критичным. Однако на собеседовании, даже если предположительно будущий работодатель твой знакомый, лучше показать себя с лучшей стороны.
— Привет, — протянул руку Эйс, заодно как бы невзначай глянув на циферблат часов на своём запястье. — Даже непривычно видеть тебя без гитары.
— Самому непривычно приходить в клуб налегке. Меняете на новую? — спросил Юэн, кивнув в сторону аппаратуры около сцены.
— Ага, старая приказала долго жить, — кивнул Эйс. — Парни, я отойду, — сказал он громко, затем взмахнул рукой и снова обратился к Юэну: — Пойдём, обсудим всё в кабинете.
Кабинет Эйса представлял собой небольшое помещение в тёмных, как и сам клуб, оттенках. Рабочий стол с ноутбуком в конце комнаты. По правую сторону диван и журнальный столик. По левую — стеллажи и стеклянный шкаф с папками и документами. Ничего особо вычурного. Последний раз Юэн был здесь, когда они с ребятами из группы приходили за выручкой после концерта. Это вроде было пару месяцев назад, но Юэну казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.
Эйс неторопливо сел за стол и поднял крышку ноутбука, стукнул по клавишам. Через мгновение блики от дисплея отразились на стёклах его очков.
— Одну минуту, — попросил он.
Юэн подвинул стул и сел напротив. Он немного волновался, изучая на стене постер какого-то психологического триллера, где девушка в бежевом пальто стояла перед старым домом, а с неба в тумане опускался перевёрнутый лес.
Главное, не сморозить какую-нибудь глупость, из-за которой Эйс посчитает его полным придурком. А это ой как сложно сделать, потому что язык у Юэна чесался от волнения, но он усилием воли заставлял себя помалкивать. Может быть, Эйс Сантос неплохо относился к Юэну как к музыканту, который когда-то в составе кавер-группы выступал в его клубе, но сейчас мужчина смотрел на него абсолютно иначе — как на потенциального работника. Причём не на должность уборщика или охранника.
— Хорошо, — сказал Эйс, отвлекшись от ноутбука. — Ты говорил, что у тебя имеется опыт административной работы. Расскажи подробнее, где ты работал или работаешь, чем занимался.
— Что ж, — выдохнул Юэн, улыбнувшись. В самый ответственный момент волнение сняло как рукой. Он не мог назвать Эйса другом, даже приятелем с натяжкой, однако самый лучший способ показать себя хорошо на собеседовании — быть расслабленным и не пытаться строить из себя сверхчеловека. — Я подрабатываю в одной небольшой фотостудии...
***
Возвращаясь в Сент-Брин на рейсовом автобусе, Юэн слушал музыку, задумчиво смотрел в окно и постоянно прокручивал в мыслях прошедшее собеседование. Когда он в приподнятом настроении выпорхнул из клуба, ему казалось, что всё прошло неплохо. Однако позже, когда волнение улеглось, он был уже уверен, что собеседование провалил. В большей степени потому, что сморозил-таки несколько скверных шуток про пьяных посетителей и буйных фанатов тяжёлого рока. Эйс сдержанно улыбался на все эти иронические замечания, и Юэн едва ли не бился головой о стекло, когда всё это вспоминал. Зато неплохо рассказал о своём опыте. Местами приукрасил, но как без этого?..
Когда Юэн ушёл из группы Чеда и лишился таким образом того не сильно большого заработка, он попытался максимально напрячь всех знакомых по поводу работы. Весточка о том, что в клуб «Синий светильник» необходим администратор, прилетела от приятелей друзей, и Юэн, конечно же, решил воспользоваться случаем. Попытка — не пытка. Бернарду он ничего сообщать не стал, потому что не надеялся на положительный результат.
— Мне кажется, или ты какой-то рассеянный? — спросил Бернард, когда они вновь наводили порядки в клетке-аквариуме на следующий день. — Что-то случилось?
Юэн успел прикусить язык, едва не воскликнув: «Да помимо того, что ты медиум, ты ещё и в ясновидящие записался!»
— Ничего не случилось, — в итоге отмахнулся он. — Так, задумался просто.
Юэн периодически отходил к окну, где связь ловила лучше, и проверял телефон. Эйс сказал, что кандидатов у него не очень много, и ему нужен ответственный и организованный человек. Не конфликтный и трезвомыслящий, чтобы улаживать возникающие разногласия. Самоуверенный, возможно, немного наглый, и желательно, чтобы разбирался в музыке. Юэн считал, что подходит почти по всем пунктам. Конечно, участие в драках, может, и не прибавляло ему положительной репутации, но сейчас его сложнее спровоцировать, хотя он с чистой совестью готов утихомирить любого, кто будет перегибать палку или откровенно к нему цепляться.
Эйс сказал, что на обдумывание у него уйдёт не больше недели. Он планировал закрыть этот вопрос в течение пары дней и перезвонит при любом принятом решении. Пока не звонил, но прошли всего сутки. Юэн не питал иллюзий. Будь, что будет, хотя телефон всё же проверял и находился в режиме ожидания, которое Бернард принял за рассеянность. Если Эйс скажет «нет», Юэн, конечно, себя недолго поругает за упущенную возможность, но мир на этом не закончится. Если ответ будет положительным, то с Бернардом придётся поговорить.
Хаос в студии постепенно превращался в порядок. А всё потому, что Бернард начал решать проблемы с хламом кардинально — всё ненужное на мусорку.
В Берне что-то изменилось. В его восприятии. В его характере и отношении. Он не стал другим человеком, однако определённо пару месяцев назад был иным. Но, наверное, было бы даже странно, если бы Бернард после всего произошедшего остался прежним. На парня разом хлынуло много всего: смерть отца, сомнительная способность видеть призраков, ответственность за дом, планы о переезде, останки в лесу, которые, быть может, лучше бы пролежали там ещё пару десятков лет. Юэн понимал, что и сам изменился. Взять хотя бы тот факт, что, пожив отдельно, домой возвращаться он уже не хотел и в плане музыки стал больше времени посвящать сочинительству своих песен, чем перепевке чужих. Так или иначе, всё менялось. Стремительно или едва заметно, но менялось.
— Кстати, вчера, когда ты ушёл, в бюро ненадолго заехал Чилтон, — сообщил Бернард, когда они дружно схватились за старый стол и поволокли его ближе к выходу.
— Что-то я давненько его не видел. Как его здоровье?
— У него на днях операция. После неё какое-то время он будет не в состоянии работать, поэтому сказал, что договорился с владельцем похоронного бюро из соседнего города. Дал контакты, чтобы при необходимости я мог людей скоординировать.
— Вот как, — задумчиво произнёс Юэн.
Вчера вечером, когда он вернулся домой с собеседования, он вновь обнаружил Бернарда на заднем дворе, сжигающим старые вещи в бочке. Обещанный дождь оказался слабым и непродолжительным, Юэн даже под него толком не попал.
Встретившись на заднем дворе, они с Бернардом перекинулись парой общий фраз, и Юэн поспешил спрятаться в доме, чтобы минимизировать контакт, так как если бы он остался, то всё бы растрепал Берну о собеседовании раньше времени. Поэтому он сослался на неважное состояние и ушёл, оставив фотографа в одиночестве избавляться от одежды умерших людей. Судя по подозрительному взгляду, Бернард не поверил в сказку о плохом самочувствии, но ничего не сказал. Юэн знал, что молчание не его конёк и такое поведение говорит красноречивее любых слов, однако из двух зол решить выбрать меньшее. Хорошо, Бернард не ясновидящий. Просто внимательный и уже достаточно знает Юэна, чтобы заподозрить неладное.
— Показал ему удивительной красоты пятна на потолке и стене, — продолжал Бернард, когда они вышли к лестнице с лифтом.
— Интересно, а что он увидел в этих пятнах?
Бернард тяжело вздохнул и продолжил говорить, когда они удачно пересекли первый лестничный пролёт и оказались на маленькой угловой площадке:
— Он увидел в них то, что я и ожидал. Организацию и контроль попросил взять в свои руки. Средства на ремонт он выделит после того как мы изучим смету.
— Чёрт, прости. Я обещал узнать насчёт строителей у Вилли, но только недавно у меня появился его новый номер.
Они не поболтали всего вечер, а уже столько новостей и тем, которые необходимо обсудить! Впрочем, Бернард вчера, может, тоже был не настроен на долгие и важные разговоры. Он жёг вещи до самой полуночи. Хотя взгляд его показался несколько расстроенным, когда Юэн не составил фотографу компанию, а предпочёл скрыться в стенах дома.
— Не оправдывайся. В любом случае, пока мы здесь не приберёмся, ремонт не начнётся. Однако желательно, чтобы на днях кто-нибудь приехал для оценки.
— В ближайшее время займусь этим.
Бернард кивнул и замолчал. Они оказались внизу, напротив лифта.
«Какое-то время здесь будет тихо», — думал Юэн, смотря на сомкнутые дверцы мрачного лифта.
Локальный морг, как ни крути, вызывал интерес. Юэн осмотрелся бы там чисто из любопытства. Одновременно с этим, он осознавал, что замкнутое пространство будет вызывать приступ панической атаки. Но разве это повод отказываться туда спускаться? Можно было бы уломать Бернарда на короткую экскурсию (наверняка у него есть ключи и от холодильной камеры, а не только от бюро), сделать несколько фотографий на плёночный фотоаппарат, но, наверное, не сегодня. Сегодня у них хорошо получалось выкидывать хлам.
Бернард открыл нараспашку входную дверь, и в скором времени старый стол уже стоял около мусорного бака. В воздухе плавала, как верно выразился Берн вчера, водяная взвесь, которую лишь отдалённо можно было назвать дождём. Однако небо грозно хмурилось, начинающая желтеть листва вздрагивала от порывов ветра. Может, сегодня дождь будет сильнее. А может, как вчера, лишь возьмёт на испуг.
Они вернулись обратно, чтобы вынести на мусорку стеллаж с расшатанными полками. После обнаружения пятна на потолке Юэн стал явственнее ощущать запах затхлости и сырости в студии. Может, так просто казалось, и запах присутствовал давно, просто он его не замечал. А может, всё из-за того, что они разворошили клетку-аквариум.
— Я не стал сообщать Чилтону о переезде, — сказал Бернард, освобождая полки стеллажа. — Не хотелось взваливать на него ещё и это. Но после операции придётся поговорить с ним. Ещё он спросил: не надумал ли я принять его предложение по поводу похоронного бизнеса.
— После операции ему как никогда потребуется помощь, — отозвался Юэн, доставая с полки стеллажа коробку и заглядывая внутрь. Там лежало что-то похожее на кюветы для проявки фотографий. — Жаль старика. Он, конечно, крепкий. Не удивлюсь, если он нас переживёт, но ему необходим ассистент, а лучше — преемник. А где такого найти, если в этой роли он видит только тебя?
Бернард тяжело вздохнул, заглядывая в коробку, которую только что снял с полки.
— Я подумал, что всё-таки приму его предложение, — сказал он тихо.
Юэн едва не выронил коробку с кюветами. Он поспешно поставил её на пол и вытер руки о рабочую толстовку.
— Ты передумал переезжать?
— Нет, — отрицательно мотнул головой Бернард, тоже опуская коробку на пол и отталкивая её ногой. — Мы могли бы договориться с Чилтоном. Возьму часть работы на себя на короткий срок, до переезда. Как я и говорил, будет сложно, но терпимо.
— Серьёзно? От работы двадцать четыре на семь никому лучше не становилось.
— Виктор помогал мне обустроить студию. Ньюмен тоже внёс свой вклад, но в основном помогал Чилтон. Однако я хочу принять его предложение не из чувства долга, — сказал Бернард, что звучало достаточно искренно и не походило на оправдание.
— Я понял, — кивнул Юэн. — Ты просто хочешь помочь старику, потому что хорошо к нему относишься.
— Вроде того.
Юэн был знаком с отцом Бернарда заочно. С Виктором тоже не очень хорошо. Однако, как человеку со стороны, ему казалось, что отношения Бернарда и Чилтона были даже больше похожи на родственные, чем отношения Бернарда и Грегора. Если поделиться с ним этим замечанием, он отмахнётся и скажет, что у Юэна разыгралась фантазия и он мало чего понимает. Юэну и не требовалось ничего понимать, он полагался на ощущения. И часто они его не подводили.
Не было ничего плохого в том, что Виктор воспринимал Бернарда как своеобразного сына, а Бернард — владельца похоронного бюро как отца. Проблема состояла в том, что если с Виктором что-то случится, а он всё-таки не бессмертный, как хотелось бы верить, то это нанесёт Бернарду очередной удар.
Берн тем временем продолжал:
— Лишние деньги не помешают. На новом месте я бы хотел сразу арендовать студию. Что-то из оборудования придётся перевезти, но что-то придётся покупать. Это не малые суммы, учитывая ещё и то, что в первые месяцы скорее всего я буду уходить в минус. Поэтому, пока есть возможность, лучше сейчас взять больше работы. И... я не знаю, что делать с домом — стоит ли его продавать. В любом случае у меня должны быть средства для аренды и оснащения студии независимо от моего решения относительно дома.
— А ты многое уже успел обдумать, — сказал Юэн, когда они освободили стеллаж и крутились около него, пытаясь понять, как лучше его нести вниз.
До этого момента Юэн относился к переезду легкомысленно. Он даже позавидовал Берну, что тот уже многое обдумал и просчитал. Бернард давно привык со всем справляться самостоятельно, а теперь и вовсе остался один в семье, хотя очень хорошо, что Эллен вызвалась помочь, но она не принимала за него судьбоносных решений. У Юэна же в городе нет бизнеса, а за дом ответственна мать, и от этого контраста с Бернардом ему казалось, что сам он всего лишь мизерная букашка, что его жизненный опыт по сравнению с жизненным опытом немногословного фотографа ничтожно мал. Иными словами: на фоне Бернарда Юэн вдруг ощутил себя ребёнком. Бесполезным и глупым. Несамостоятельным и ветреным. Впрочем, каким его всегда и считали.
— Если Чилтона устроит вариант, что я буду помогать ему только в ближайшее время, — не унимался Бернард, — значит, так и сделаем. В ином случае мне придётся брать больше заказов через интернет.
— Ничего не понимаю на этом твоём трудоголическом языке.
— Просто хочу переехать и сразу заняться делами. Если я буду решать проблемы на месте, всё затянется. Поэтому хочу всё подготовить.
Они прекратили разговоры, пока спускались со стеллажом вниз. Чтобы случайно не отвлечься и не навернуться с лестницы. Иначе любые планы, какими бы грандиозными они ни были, перечеркнулись бы одним махом.
Юэну нравился подход Бернарда. Тот знал, чего хочет, он видел, в каком направлении ему надо двигаться и что для этого делать. Он отпускал прошлое и заботился о будущем. Но всё же Юэна что-то напрягало. Наверное, то, как часто Бернард говорил о работе. Да он чёртов трудоголик! Он же кайф получал от одной лишь возможности проработать весь день и половину ночи. Юэн был даже уверен, что, обнаружив пятно на потолке, Бернард в душе обрадовался новой сложной задаче, несмотря на то, что он приговаривал «головная боль» и иногда тяжко вздыхал.
— Слушай, Берн, — сказал Юэн, когда они вернулись в студию и принялись пересматривать коробки. — В какой-то мере я даже завидую твоей самоотверженности. Но... мы опять возвращаемся к тому, с чего начали. Ладно, теперь не призраки, теперь ты постоянно будешь думать о работе.
Бернард в ответ лишь с сомнением посмотрел на него и переставил одну из коробок к вещам Чилтона. Для удобства они решили разделить клетку-аквариум условно на две части. Вещи Виктора Бернард не трогал, а «свои» выкидывал активно.
— Поступай как знаешь, — пожал плечами Юэн. — Но моё мнение: не надо лезть из кожи вон. Лечить здоровье и нервы потом выйдет дороже. Предлагаю найти более оптимальное решение.
— Какое? У тебя есть предложения?
Юэн посмотрел в потолок, потом перевёл взгляд на пятно, которое стало крупнее с прошлого раза. Рассмотрел в нём очертания какого-то деформированного человека. Поёжился от собственной ассоциации и посмотрел на фотографа.
— Не знаю, Берн. Честно, не знаю, — вздохнул он. — Должно быть что-то нормальное. Нельзя гробить себя с одной стороны призраками, с другой стороны работой.
— Других вариантов не вижу. Пока что это единственное, что я могу сделать, — заявил Бернард так безапелляционно, что впору было бы закончить на этом разговор, но у Юэна ещё имелась пара слов.
— Слушай, Чилтона всё равно не будет какое-то время, — сказал Юэн. — Давай подождём и посмотрим, может, что-то изменится. А потом посоветуемся с ним.
— А ты не хочешь стать его ассистентом?
— Ассистентом гробовщика? Не знаю, это как-то... не моё, — Юэн поморщился. Работа в клубе выглядела более привлекательно. Там люди, преимущественно радостные, а не убитые горем. Нет уныния, чёрной скорби и запаха смерти.
— Я бы мог переговорить с Виктором. Думаю, он согласится. Он к тебе хорошо относится.
— Я тоже хорошо к нему отношусь. И искренне желаю ему помочь, но на такое вряд ли соглашусь.
— Почему? Это работа с бумагами. Он всему обучит, хотя что-то ты и так знаешь. Принцип один и тот же, — не унимался Бернард.
— Дело не в том, что я знаю или не знаю. Дело в том, что он предложил эту работу тебе. Тебе, а не мне. Поэтому вариант с тем, что ты устроишь меня к нему, — не подходит.
— То есть, ты не пойдёшь к Чилтону ассистентом только потому, что он выдвинул это предложение мне, а не тебе? — переспросил Бернард.
— Только? Как бы тебе объяснить, — Юэн отвлёкся от коробки. Он прекрасно понимал, что по жизни не всегда придётся заниматься тем, чем нравится. Откровенно говоря, и по рассказам Эйса в клубе хватало нудной и однотипной работы. Однако нежелание Юэна идти работать к Чилтону складывалось не только из-за мрачной атмосферы похоронного бюро. — Окей, с рациональной точки зрения в твоём предложении нет ничего плохого. Ты поговоришь с Чилтоном, он устроит меня ассистентом. Студия и интернет-заказы — на тебе. Ты не связываешься с похоронным бюро. У Чилтона есть помощник, у меня появляется источник дохода и возможность ездить на «кадиллаке». Кажется, идеально, но я не смогу отвязаться от чувства, будто ты сделал всё за меня.
Нахмурившийся Бернард смотрел на Юэна так, будто тот изъяснялся на каком-то понятном ему одному языке. По всей видимости, до него не совсем доходил смысл речи Юэна или он просто видел всё в другом свете.
— Почему это тебя так беспокоит? — спросил Бернард. Он стоял рядом и перебирал вещи из коробок, но сейчас тоже отвлёкся от дел.
Юэн не горел желанием раскрывать то чувство отвращения к себе от осознания собственной бесполезности, которое сегодня заиграло в нём новыми красками. Однако Бернард имел право хотя бы частично знать, почему Юэн столь категорично отказывается от того, чтобы его устроили на работу.
— Берн, я хочу помочь тебе. И Виктору. И я знаю, что ты хочешь помочь мне и Виктору. И Виктор хочет помочь нам обоим. Очень классно, что всё вот так складывается. Буду даже не против, если старик решит нас усыновить. Ценю твой рациональный подход и помощь, но я хочу добиться чего-то сам.
— То есть, ты согласишься, если Чилтон сам предложит тебе вариант стать его ассистентом?
— Только не надо договариваться с ним и выкручивать так, будто он по своей воле предложит подобное. Меня не проведёшь.
— Я не собираюсь этого делать. Просто интересно, твоё мнение изменилось бы?
— Я бы подумал над его предложением, — с неохотой кивнул Юэн. — Тем более если мы говорим о небольшом промежутке времени и если обстоятельства вынуждают. Но... давай не будем гадать. Может быть, всё решится ещё до того, как Виктор вернётся на свой пост.
— Что должно решиться? — с подозрением спросил Бернард. — Я чего-то не знаю?
Юэн пожал плечами. О собеседовании он всё ещё не хотел сообщать. Зачем? Лишние вопросы. Лишние ответы. Лишнее недопонимание.
— Пока что не могу сказать. Давай договоримся: мне нужно несколько дней. Если за это время ничего не изменится, мы обсудим с Чилтоном любые варианты. Даже тот, в котором я устроюсь к нему по твоей рекомендации.
— Твоя гордость при этом не пострадает? — с сарказмом спросил Берн.
— Я постараюсь её заткнуть и уговорить себя, что это ненадолго, — примирительно улыбнулся Юэн.
— Ладно, — заявил Бернард. — Но ты так или иначе расскажешь, что происходит.
— Звучит как угроза, — засмеялся Юэн. — Так или иначе расскажу, конечно.
— Я понял, — сказал, как отрезал, Берн и полностью сосредоточился на изучении содержимого очередной коробки.
Юэну казалось, будто он всех обманывает и предает. И Виктора, и Берни, и себя. Заодно мать и сестру. Возможность получить новую и интересную работу, связанную с музыкальной сферой, появилась как-то не вовремя. И почему важные решения необходимо принимать в особо сложные жизненные периоды? Старику нужен был помощник. Бернард рвался закинуть себя работой выше головы. Не говоря уже о призраках, которые могли явиться к нему в любой момент или уже являлись, просто фотограф отмалчивался. В сложившихся обстоятельствах Юэн мог бы оказать реальную помощь, но это означало бы пожертвовать своими возможностями. И какая чаша весов перевешивает?..
Складывалось впечатление, что судьба его проверяла. Готов ли он стараться ради других или он всё-таки должен выбрать что-то своё? Если он уходит работать в клуб — это означает, что он эгоист? А если остаётся, значит ли это, что он поступает великодушно или он просто слаб и не может сказать «нет»? Так ли сильно нуждались в нём Виктор и Бернард? Не переоценивает ли он свою значимость? Не похоже, чтобы Бернард перекладывал на него ответственность, он просто перебирал возможные варианты, исходя из сложившейся ситуации.
Слишком много противоречивых мыслей. Как поступить правильно? Строить планы так далеко Юэн не привык. Мозг лучше соображал, когда решение надо было принять здесь и сейчас. Больше половины своей жизни он боялся тёмных замкнутых помещений. Он знал свою реакцию. Прекрасно помнил противный привкус панических атак, но редко когда его это останавливало. Верное решение приходило, когда он сталкивался с непосредственной задачей лоб в лоб. Он даст точный ответ, когда Эйс ему перезвонит. Тогда Юэн последует своему чутью. Оно не должно обмануть.
Эйс перезвонил на следующий день.